1
При всей божественной, вселенской доброте,
При щедрости, душевной простоте –
Разгневана как никогда Латона[1]
На кровожадного пещерного дракона.
Когда б лишь крал он яблоки в садах!
Так нет же, с корнем выдирал деревья!
И, с красотой не будучи в ладах,
Не зная сам восторга и веселья,
Пугал поющих нимф в садах ужасно:
Дракон рычал – и в душах радость гасла,
А в пасти жутким пламенем дрожало
Смертельное, всепагубное жало.
2
Самой Латоне стал бедой грозить!
Пытались Зевс с Латоной поразить
Коварного и хитрого Пифона
(Так звали кровожадного дракона).
Направят в небо стаю грозных туч,
Чтоб высечь молнию и сжечь злодея,
Пифон – на крыльях – с олимпийских круч
В свою пещеру, в мрачные владенья…
Пифона мысля погубить обманом,
Над бешено бурлящим океаном
Тогда, коней Латона не жалея,
Помчалась к старцу мудрому Нерею.
3
За кроткий нрав и доброту Творец
Дал старцу прозорливости венец…
Латону принял старец с преклоненьем,
Чуть дверцу приоткрыл своих видений:
«Великий Зевс нарушил сам закон,
Тем, что жену прекрасную имея,
Женился на тебе вторично он.
За то и допустил Творец злодея
Тебе и Зевсу мстить за муки Геры[2].
Но мнит Пифон, что стал владельцем сферы
Земной и водной. Всюду мечет жало.
Что ж, злу всегда дозволенного мало».
4
«Вот-вот! Пифон всем отравляет жизнь!
Как от него избавиться, скажи?..
Циклопов[3] с ним сразиться мы просили…
Но где тупым коварного осилить?
Поверг смертельным ядом в прах одних,
Других увлёк, как если б устрашился,
Над пропастью взлетел – они за ним…
Так весь отряд циклопов и разбился».
Нерей вздохнул и ввысь вознёс молитву,
Потом сказал: «Пусть сын идёт на битву.
Дано грех предков искупать лишь детям –
Сын чист душой, силён, умом же светел».
5
Сын Зевса и Латоны, Аполлон
Был дивной красотою наделён:
Атлета сильный стан, в глазах – блаженство,
Гармония во всём и совершенство.
Он излучал, как солнце, добрый свет,
Манил, как манит дуб в жару прохладой
Под сень листвы, всему дарил привет,
Всех покорял добром, покоем, ладом.
Его кифара[4], спутница веселья,
Звучала нежной, соловьиной трелью;
С ним нимф поющих хоровод чудесный
Олимпу открывал восторг небесный.
6
Но где она, любви и дружбы грань?
Смотри – о нимфа! – сердце не порань
О детскую наивность Аполлона!
Конечно, детскость в нём весьма условна:
Он возмужал физически. Увы,
Когда все нимфы в нём души не чают,
Бог Аполлон не ведает любви,
Взаимностью он им не отвечает.
Что ж, это нимфам больно и обидно,
Но муж ещё в нём не проснулся, видно.
Он мужем станет, одолев сомненья,
И страх, и боль в момент преодоленья.
7
С Олимпа Зевс сошёл в долину Нег,
Нашёл любимца у слиянья рек:
Играл тот чудно, нежно на свирели,
А нимфы, словно птички, нежно пели.
«Сын! Аполлон! Предрёк мудрец Нерей,
Что только ты в сражении Пифона
Убить способен. Завтра на заре –
Повелеваю! – выйдешь на дракона.
Ты рвался в бой, просил благословенья,
Но за тебя боялся я. Сомненья
Терзали…» – «Зевс, отец! Я рад. С победой
Вернусь я. Верь! И канут наши беды!»
8
Когда б застал герой врага врасплох,
В норе его!.. Но (чтобы враг оглох!)
Вдруг Аполлон о камешек споткнулся –
Пифон в момент в пещере встрепенулся,
Взлетел со свистом-шипом из неё:
Пылал язык, двурогий, яда полный,
Глаза горели бешеным огнём…
Был серый панцирь будто камень горный…
Закрыли крылья свет, как тьма ночная,
И взмыла вверх стрел Аполлона стая.
Лишь три стрелы вошли в живот громадный –
Взревел, как гром ударил, кровожадный...
9
Сложив вдруг крылья, как ладонь в ладонь,
И выбросив из пасти жало, он
С небес на Аполлона камнем падал.
Мелькнула мысль: «Язык отрезать надо!» -
И Аполлон из ножен острый меч
В мгновенье вынул, корпус выгнул, руку
С мечом занёс над головой, отсечь
Готовясь жало… Но дракон вдруг стукнул
В лоб Аполлона лапой с силой злобной –
Герой на миг увидел мир загробный…
И, веки смежив, мёртвым притворился…
Дракон же взмыл над ним – он изловчился…
10
И враз отсёк пылающий язык,
Чуть было не вонзивший жало в лик
Вскочившего на ноги Аполлона.
Дракон взревел (аж валуны со склона
Слетели вниз). Дрожал и бил хвостом;
В агонии предсмертной, с диким стоном
(Он черной кровью истекал, густой)
Вонзил клыки в предплечье Аполлону.
Промедли только Аполлон мгновенье –
И что тогда Нерея откровенья?
Он в тот же миг мечом сразил Пифона –
И разомкнулись челюсти дракона.
11
Там, где мужчины проливают кровь,
Отчаянно сражаясь вновь и вновь
За идеалы мира, правды, чести, -
Достойно, смело, искренне, без лести,
Любовно, трепетно, плечом к плечу
(Не плотью – так душой), неколебимо,
Являясь антиподами мечу,
Стоят и нимфы и богини с ними.
Из раны Аполлона кровь потоком,
Но нимфа тут как тут, по воле рока.
Берётся, не страшась, за врачеванье.
В лице лучисто-добром – состраданье.
12
А сколько нежности в руках, глазах,
В волшебно-притягательных устах,
И молнией – божественная сила:
Кровь хлещущую вмиг заговорила…
Но этого не видит Аполлон:
Не восхищён искусным врачеваньем,
Душа полна своей победой, он
Исполнен триумфальным ликованьем.
Твердит: «Убил! Убил! Убил дракона!
Злодей, он не хотел принять закона
Цветущей жизни, мирной и согласной,
Для всех равно спокойной и прекрасной».
13
Вздохнула нимфа грустно: «Аполлон!
Из мрака без причин прийти Пифон
На божий свет не мог. Как наводненье
Есть ливня результат. И как сомненье
Есть горький плод утрат и неудач,
Так зло – пороков разных порожденье,
Тщеславья, гордости… Оно же врач
(Страданье исцеляет, без сомненья)
От олимпийских скрытых червоточин…
За нарушение законов прочит
Олимпу Высший Свет терпеть страданья…
Даётся нам всё то же в назиданье».
14
«Ты кто такая, нимфа? Дочь ты чья?
Я видел, будто вышла из ручья» -
«Ты не ошибся. Дочка я Пенея,
Стихии водной бога». – «Я не смею
Спросить… Ты Дафна, суть воды?» -
«Да, суть воды. Вода всей жизнью правит.
Потоки зла, коварства и вражды
Вода даёт возможность нам исправить.
От правды всё же отступают боги
И потому по царственной дороге
В обличии отличном от Пифона,
Но зло опять придёт к подножью трона».
15
Она ушла. К ручью. А он стоял:
«Что сделал Зевс не так? Не знаю я…
Скорее, это зависть лишь Пенея.
Всех строже тот, кто власти не имеет».
Эрота-юношу увидел вдруг,
Со стрелами, с колчаном за плечами…
С насмешкою Эроту крикнул: «Друг!
Завидую, живёшь ты без печали.
Но не пойму, дитя, колчан и стрелы
Зачем тебе? Оружие для смелых!
Сразил стрелой дракона я, смекаешь?
А ты без пользы стрелы выпускаешь».
16
На Аполлона вскользь взглянул Эрот
И, уходя в плющом обвитый грот,
Сказал: «Стрела моя любовь вселяет,
От гордости страданьем исцеляет».
И в сердце Аполлона вмиг вошла
Стрела Эрота… и воспламенила…
Но, говорят, любовь бывает зла,
Когда неразделённа и ревнива.
Увидел Аполлон: стрела вторая,
Пылая в воздухе, легко сгорая,
Вонзилась в нимфу, что в ручей входила…
Вот только нелюбви была в ней сила.
17
Кто ж эта нимфа? Дафна это. Да!
О Дафна! Прелесть! Радость и мечта!
Ланит её с самой зарёю схожий
Румянец нежный цвет граната сможет
Затмить. Блистают губы, как рубин,
Вдруг обещая страстное лобзанье;
Глаза – лучи, способные сгубить,
Вселить любовь и нежное страданье.
Вся дивной грации полна! О Дафна!
Чудесна ты! Томительно-прекрасна!
Из белых лилий в волосах корона –
Конечно, ты – невеста Аполлона.
18
К ней – Аполлон. В любовной страсти. К ней:
«О Дафна! Ты всех нимф, всех нимф милей.
Ты солнца свет и звёздный блеск затмила,
Души – нектар, нежнейший запах мира[5].
Прошу тебя, женой моею стань». –
«Нет, Аполлон!» – «О Дафна! Я сын бога.
Богиней будешь». – «Нет, пугает страсть
Твоя. Любовь нежна, а страсть убога:
Она таит предательство, измену.
К тому ж, ты горд. А в гордом – перемены,
Как у богов (да будет мудрость с ними!)
Прощай, герой!» И скрылась в водах синих.
19
И Аполлон – за ней. Ручей вскипел,
Взметнулись волны тысячами стрел,
Обрушились нещадным войском грозным –
В душе весь мир погас светилом ложным…
Застыл, как озеро зимой в горах,
Геройский жар побед и дух свершений
В бесстрашных и божественных глазах.
Но не бывает сильный муж мишенью.
От одиночества коль в исступленье
Муж разом и придёт, то, вне сомненья,
Себе найдёт исход в делах он ратных
И гордость победит тем многократно.
20
Где подвиг ратный, там страданье, боль –
Там исподволь рождается любовь
К народу, бескорыстная, как радость,
И рушит эгоносные преграды.
Умеют закалённые сердца
Сносить неисцелимые страданья
Безропотно и твёрдо, до конца.
И извлекать благие воздаянья
Из них. Ведь жизни горечь и ненастье
Бывают дороги, как с милой счастье.
Любви неразделённой огнь и ныне
Сжигает дух лихой мужской гордыни.
[1] Латона – вторая жена олимпийского бога Зевса.
[2] Гера – покровительница брака, первая жена громовержца Зевса, верховного бога Олимпа.
[3] Циклопы – одноглазые мифические исполины, очень сильные, но тупоумные.
[4] Кифара – струнный инструмент.
[5] Миро – благоуханная смесь смол, вина, сока ароматных древ.