Мы привыкли читать на бегу. Но с книгой Владимира Большакова "Галерея русской исторической живописи" так не получится. Она требует к себе особого отношения. Хотя бы потому что весомый том в руках не удержишь - его нужно обязательно положить на стол. А еще - достаточного времени. "Галерею русской исторической живописи" нереально привычно просмотреть по диагонали. Открыв эту книгу на любой странице, надолго забываешь обо всем другом...
Великолепный альбом. изданный тюменским благотворительным фондом "Возрождение Тобольска", дает любому удивительную возможность уйти в картину. погрузиться в нее полностью. Увидеть, а точнее, рассмотреть в подробностях то, что никогда не увидишь в одном музее - собранные в нем картины волей судеб разбросаны по разным городам.
И оказаться лицом к лицу с историческими личностями - здесь удивительные иллюстрации. Крупным планом даны фрагменты живописных полотен, прежде всего - лица. И перед читателем встают вдохновенная и непреклонная боярыня Морозова, император Павел, будто заранее предчувствовавший свою трагическую судьбу, красавица графиня Мария Лопухина, юный задумчивый богатырь Алеша Попович. История и легенда переплетаются, складываясь в причудливый узор. Замечательный художник книги Иван Лукьянов создал альбом, который сам по себе является произведением искусства.
Эта книга – одновременно размышление о том, какое влияние оказывала русская историческая живопись на формирование гражданского самосознания в Российской империи. и повествование о самой яркой личности в развитии русской исторической живописи - художнике Василии Ивановиче Сурикове.
"Суриков сделал в исторической живописи то, что в области психологического романа сумел сделать Ф.М. Достоевский, в музыке – М.П. Мусоргский, в театре – С.П. Дягилев. Искусство Сурикова вдохнуло жизненную правду в историческую живопись". - пишет в предисловии член Президиума Российской академии художеств, главный редактор журнала "Третьяковская галерея" Александр Рожин
Русский философ, общественный деятель и просветитель. Владимир Большаков поставил перед собой воистину глобальную задачу - осмысление исторической миссии русской исторической живописи. И сумел показать живопись как отражение истории страны
Эта книга – размышление о том, какое влияние оказывала русская историческая живопись на гражданское самосознание в имперский период русской государственности.
Автор начинает свое повествование с истоков - с рассказа об истории славянских народов начиная от древних русов. Первый раздел посвящен светской живописи на Руси:" народный языческий колорит впоследствии стал изящным украшением, обогатил и сделал неподражаемой русскую православную культуру, свидетельствуя тем самым о красоте и гармонии многоцветной палитры народного быта древних славян".
В петровское время в светской живописи резко меняется способ изображения. условные иконописные приемы уходят в прошлое . На смену им приходят реальная глубина пространства и перспектива.
Царствование Елизаветы, по мнению Александра Бенуа, «было в художественном отношении для России почти то же, что царствование Людовика XIV для Франции» . Именно в это время стараниями графа Ивана Шувалова в 1757 году при Московском университете открывается Академия художеств.
Следующая знаковая дата в истории русской живописи - 1770 год, триумф картины Антона Лосенко «Владимир перед Рогнедой». Лосенко показал «первое свидание князя с Рогнедою, в котором Владимир представлен победителем, а гордая Рогнеда пленницею». Никто из его предшественников. обращаясь к историческим темам, не ставил перед собою подобные психологические задачи. С этого времени в творческой практике Академии художеств историческая живопись утвердилась как отдельный жанр.
Тогда «История становится общеинтересной, а вместе с нею в начале XIX века историческая живопись приобретает невиданный прежде общественный резонанс».
И вот наконец в русской исторической живописи появляется национальный колорит. Первые шаги в этом направлении связаны с именем воспитанника Академии художеств Григория Угрюмова. И в работе «Торжественный въезд Александра Невского в город Псков…», и в двух следующих работах Угрюмова – «Взятие Казани» и «Избрание Михаила Фёдоровича Романова на царство» главных героев отличает национальный облик.
Книга Владимира Большакова - своего рода масштабное историческое полотно, показывающее исторический путь, который проделала русская живопись. Галерея не только произведений, но и литературных портретов художников. Итальянский романтик в России – Карл Брюллов, запечатлевший «живое присутствие вечности» в окружающей его реальности Александр Иванов , первый подлинный реалист русской действительности Алексей Венецианов, портретист русской души Василий Тропинин, вечный странник Илья Репин...
"Создание исторической картины, отражающей судьбы народа России в истории, в первой половине 1870-х годов было ещё задачей будущего, но теперь уже самого ближайшего". - констатирует автор.
И наконец , новый раздел - "Василий Иванович Суриков. Становление художника". Творчеству Сурикова посвящено больше половины книги и это не случайно.
"1848 год. По Европе прокатился смерч социальных революций. А в городе Красноярске в казачьей семье 12 (24) января родился Василий Суриков. Детские и юношеские годы художник провёл на родине, и поэтому «впечатления от сибирской действительности стали впоследствии одним из важнейших источников творческого воображения художника
. Казалось, что в Сибири время остановилось. На каждом шагу мальчика окружала «живая старина». Рождённый в сильной своими традициями казацкой семье, первые сведения о русской истории мальчик почерпнул от своих воинственных предков. Ермак – покоритель Сибири – для маленького Сурикова был таким же близким и понятным, как его родственники – казаки, пришедшие с Ермаком, которые основали Красноярск, участвовали в бунте против воевод. О боярыне Морозовой Суриков в детстве слышал от своей тетки – О.М. Дурандиной ещё по изустным преданиям! Неудивительно, что Суриков с детских лет привык воспринимать исторические события не сквозь призму литературных описаний, а как события подлинные, даже личные, связанные с преданиями рода и передаваемые в рассказах и воспоминаниях".
Отдельного упоминания заслуживают удивительно точно подобранные иллюстрации : музей-усадьба Сурикова в Красноярске, рушник, вышитый матерью художника, портреты и фото родных...
В письме в редакцию “Журнала для всех”. Суриков пишет, что считает необходимым исправить одну ошибку: “Меня почему-то считают потомком ссыльных стрельцов. Хотя это и очень романтично, но правды нет. Я происхожу из казаков. Послужными списками моих предков, имеющимися у меня, я сведения о них довёл до 1765 года. И потому лет 20 тому назад, когда кое-где написали о моём стрелецком происхождении, я не мог этого опровергнуть. Но вот два года назад в “Журнале министерства народного просвещения” появилась статья Оглоблина (май 1901 г.) “Красноярский бунт 1695 г.”. В ней я нашёл, что казаки Илья и Пётр Суриковы участвовали в бунте против воеводы, а Пётр – даже и раньше в таких же бунтах. От этого Петра мы и ведём свой род. Они были старожилы красноярские времени царя Алексея Михайловича и, как все казаки того времени, были донцы, зашедшие с Ермаком в Сибирь.. Предки мои со стороны матери – тоже казаки Торгошины, а Торгошин Василий также был в бунте 1695 года. Бабушка моя с отцовской стороны – казачка Черкасова. Как видите, со всех сторон я – природный казак. Итак, моё казачество более чем 200-летнее. И только в конце 60-х годов Енисейский казачий полк был расформирован, и все мы были обращены в гражданское ведомство".
Вася рисовал с раннего детства: "Совсем маленьким был, на стульях сафьяновых рисовал – пачкал… Мне шесть лет, помню, было – я Петра Великого с чёрной гравюры рисовал. А краски от себя: мундир синькой, а отвороты брусникой. В детстве я всё лошадок рисовал... Только ноги у меня не выходили…".
Дальнейшие события развиваются почти как в сказке.
После завершения обучения в уездном училище Василий Суриков устраивается работать писцом в губернское управление . Но рисование не оставляет . Случилось так, что об этом узнал красноярский военный губернатор Павел Замятин . Увидев рисунки молодого писаря .он решил сам изыскать средства, чтобы послать Сурикова в Академию художеств. Пригласил к себе на обед городскую элиту и предложил организовать подписку на отправку талантливого юноши в Академию. Но городской голова Красноярска золотопромышленник Пётр Кузнецов отклонил подписку и принял на себя все расходы по поездке Сурикова и пребыванию его в Петербурге.
Первым большим успехом Василия Сурикова во время учебы в Академии художеств стал «Милосердный самарянин» – молодой художник попытался отступить от условности академизма в сторону жизненной правды.
Потом он взялся за тему. более ему близкую, и обратился к истории Древней Руси. Самостоятельно сочиняя картину «Княжий суд» , Суриков и в композиционном построении, и в трактовке типов, и в бытовых штрихах стремился к большей реалистической убедительности,
"Суриков постепенно вырабатывал и накапливал те реалистические элементы, которые подготовили появление первой большой самостоятельной картины – «Утро стрелецкой казни», что ясно показало всю глубину, всё коренное различие между исторической картиной, как её понимал Суриков, и исторической живописью, бытовавшей в Академии художеств. параллельно - идет тема истории России", - отмечает Владимир Большаков.
Следующая часть монументального труда носит название " Вдохновенный певец русской смуты". Она повествует о знаменитых работах Василия Сурикова. Причем каждой главе, посвященной отдельной картине, предшествует подробный экскурс в историю вопроса. Например, повествованию о картине " Утро стрелецкой казни" - рассказ про стрелецкое войско и стрелецкие бунты. Тут и стрелецкие знамена и изображения стрельцов, и написанные прежде картины на стрелецкую тему.
"У Сурикова стрельцы, идущие на казнь, не разбойники, они верят, что погибают за правое дело. Главная же задача картины – призыв к коренному пересмотру господствующих взглядов на Петра и Петровскую эпоху. Это стремление к тому времени уже сформировалось у Сурикова и отвечало его потребности отбросить распространённую в историческом искусстве фальшь и юбилейную лакировку в изображении Петровской эпохи", - констатирует автор - "В образах стрельцов даны люди традиционного склада русской мысли, стойкие в своей верности национальной России и сильные своей ненавистью к цивилизованному порабощению, стойкостью в своей борьбе и мужеством перед лицом смерти", - отмечает автор .
Следующее суриковское полотно - живописное размышление о зигзагах судьбы ближайшего сподвижника Петра I Александра Меньшикова
Мысли о Меншикове давно занимали Сурикова и жили в его воображении неразрывно с мыслями о Петре Великом. Для того, чтобы возник замысел картины. оказалось достаточно случая - однажды Суриков увидел свою семью, в полутёмной холодной избе в ненастный день, и у него, по его словам, «вдруг точно молния блеснула в голове: “Меншиков! Меншиков в Берёзове”. Он сразу представился мне живым во всех деталях»
"В образе Меншикова отразилась вся трагедия России. Это энергичный и удачливый русский человек, вышедший из простого народа, проведённый по трупам и выкованный в горниле петровских преобразований, который взошел на Олимп власти", - отмечает Владимир Большаков.
Видно, что этот удивительный русский художник буквально жил созданием картин. И едва была завершена одна, рождалась идея новой.
Как только «Утро стрелецкой казни» было закончено и выставлено, в мозгу Сурикова «горела уже мечта о новой картине – “Боярыне Морозовой”. Мысль написать эту картину возникла у него при изучении материалов для “Казни стрельцов”. Чем глубже художник заглядывал историю того времени, тем ярче вставала перед его глазами картина непримиримой борьбы, которая шла тогда по всей Руси между двумя началами: исконным самобытным и прогрессивным, но полным тяготения к иноземному и враждебному для русского духа.
"Суриков увековечил тот эпизод, когда боярыня, закованная в кандалы, увозимая в ссылку, в минуту духовного подъёма поднимает руку с двуперстным раскольничьим крестным знамением, обращаясь к народу с призывом стоять за старую веру. Её лицо, бледное, исхудалое, но одухотворённое, светится страстной уверенностью и сознанием собственной правды. Она – само воплощение торжества силы духа", - отмечает Большаков.
Василий Иванович очень долго искал лицо для главной героини
«Я на картине сперва толпу написал, а после её, – вспоминал Суриков. – И как ни напишу её лицо – толпа бьёт. Очень трудно её лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Всё лицо мелко было. В толпе терялось».
В поисках верного образа он написал несколько этюдов с различных женщин, и только этюд с «начетчицы с Урала, Анастасии Михайловны» вполне удовлетворил художника. Перенеся его на холст, Суриков ещё усилил в лице Морозовой черты духовного горения вдохновенной мученицы за веру.
"Как сейчас помню потрясающее впечатление, которое произвела «Морозова». Были люди, часами простаивавшие на «Передвижной» перед этой картиной, восхищаясь ее страшной силой. Трудно указать в русской живописи что-либо равное этому произведению по замечательной экспрессии отдельных образов...Картины Сурикова зажигали художественную молодежь своей страстностью», -писал художник Александр Головин .
«Суриков стал художником с ярко выраженной национальной художественной формой не путем отказа от европейской техники, а путем её самостоятельной переработки. Именно глубокое творческое освоение опыта венецианских и испанских, то есть европейских, колористов помогло Сурикову создать своеобразие русской гаммы красок, русского колорита для картин, воссоздающих историческое прошлое русского народа", - отмечает в своей книге " Историческая живопись Сурикова" Владимир Кеменов..
Следующей картиной Василия Сурикова стало "Покорение Сибири Ермаком". Василий Иванович обратился к теме. очень ему близкой - с Ермаком пришли в Сибирь его предки. «В Покорении Сибири много лично пережитого... И типы инородцев – тоже всё это было хорошо знакомое по сибирской жизни. Даже и силуэты всадников, скачущих в смятении на дальнем берегу, – тоже не что иное, как передача ярко сохранившегося в памяти впечатления». -писал художник.
И вновь фурор - написанная в единой благородной колористической гамме картина Сурикова была представлена на 23-й передвижной выставке в Петербурге. Выставку почтил своим присутствием сам император Николай II с супругой Александрой Фёдоровной – и купил картину за 40 тысяч рублей.
Да, заслуга открытия в русском изобразительном искусстве образов «сибиряка» и «сибирячки» как своеобразной этнической общности принадлежит Сурикову. Он всегда утверждал: «В Сибири народ другой, чем в России, – вольный, смелый».
Эту картину искусствоведы относят к числу высших достижений Сурикова по глубине замысла, по объективности в освещении исторического события и по масштабности. «Две стихии встречаются» – так объяснял художник содержание картины. По одну сторону - неодолимые в своём порыве казаки, воодушевлённые идеей борьбы с опасностью татарского нашествия на Русь, с другой стороны - татары, прежде бывшие полновластными хозяевами Сибири.
Осенью 1895 года художник пишет брату: «Я задумал новую картину писать. Тебе скажу под строжайшим секретом: Переход Суворова через Альпы. Должно выйти что-нибудь и интересное». Впрочем, к самой картине Василий Иванович приступил только в 1897 году – много времени отняли наброски. Суриков, верный своему принципу - работать всегда с натуры - в сопровождении дочерей выехал в Швейцарию. Оттуда он писал: «Льды, брат, страшной высоты. Потом вдруг слышно, как из пушки выпалит, это значит, какая-нибудь глыба рассыпалась. Эхо бесконечное».
В истории легендарного швейцарского похода Суворова* художник выбрал один из кульминационных моментов: переход через хребет Панике. Срезав низ и верх полотна, художник добился ощущения, что высокая гора низвергается вниз бездонной пропастью. По её крутому, почти отвесному ледяному склону катится армия Суворова. «Я очень много думал над этой картиной. Мне хотелось создать образ Суворова как легендарного русского полководца, не знавшего поражений. Его солдаты знали только одно слово: “вперёд”. Это полководец, о котором и песню сложили, и сказку сказали. Говорите, штыки по уставу не сомкнуты; так ведь все походы Суворова были не по уставу» – так отвечал Суриков всем, кто указывал на недочёты картины. «Главное в картине – движение», – говорил художник.
В этой картине. как и в предыдущей. русский народ выступает в сплочённом единстве, без внутреннего противоречия, без трагического раскола. Этот новый взгляд на живопись отличает новый период творчества художника. Но у Василия Ивановича было одно произведение, многократно переделываемое и в конечном счёте оставшееся неоконченным.
Об атамане Степане Разине Суриков задумался ещё во время работы над «Боярыней Морозовой». Хорошо известна фотография, на которой Суриков позирует в об разе Разина – в кафтане, сапогах и шапке, специально сшитых для создания картины. С 1900 по 1906 год было создано более десяти этюдов и набросков со Степаном Разиным: "Пропускать мысли и чувства героя через себя, приближаясь к пониманию его духовной жизни, но не изображать себя в картине – таков принцип отношения Сурикова к автопортретности некоторых своих персонажей"
В 1912 году Суриков написал картину «Посещение царевной женского монастыря», он работал над композицией «Княгиня Ольга встречает тело мужа», задумал картину из истории пугачёвского восстания. Но этим планам не суждено было осуществиться - в 1916 году художника не стало.
Впрочем, повествование не завершается смертью главного героя этой книги. Ведь жизнь продолжается, река времени течет дальше. Реалистическая живопись конца XIX и начала XX века – явление чрезвычайно яркое. Для нее характерны многообразие тем, творческих манер. И в очередной раз перед читателем возникает галерея из множества ярких образов
От повествования об искусстве вновь автор обращается к размышлениям о судьбах России:"Василий Иванович не дожил года до великих катастроф ХХ столетия. Всем своим творчеством, своей гражданской позицией, своей тонкой и чувствительной душой он пытался достучаться до своих соотечественников, но, увы, не был услышан не только широкими народными массами, но и художественной критикой. Ни Сурикову, ни воспевшему былинную мощь древних русичей Васнецову, ни Нестерову, напомнившим своим современникам забытые ими образы Святой Руси, не удалось пробудить дремлющее национальное самосознание. «Прогрессивная общественность» не слышала их предостережения и, не чувствуя надвигающуюся катастрофу, смело пошла на штурм ненавистного ей Самодержавия. В итоге Россия рухнула в погибельную пропасть 1917 года, увлекая туда всю духовную, военную, хозяйственную и творческую элиту"
Этот воистину грандиозный труд - исторический и искусствоведческий завершает Рost scriptum:
"Силой русского живописного искусства, словно ярким факелом, высветил Суриков озаряющую сокровенным божественным светом духовную составляющую мрачных, но судьбоносных уголков русской истории. Его талант вспыхнул яркой звездой перед закатом русского, да и мирового, реалистического искусства, чтобы предвосхитить его будущее незримое возрождение в зримом тогда умирании. Но свет его живописных произведений оказался столь ослепителен, что разглядеть всю глубину его образного прозрения и предвидения оказалось возможным лишь сегодня."
И как же отрадно, что у нас теперь есть возможность прикоснуться к этому Искусству. полному света. которого так не хватает в нынешние времена.