МОСКОВСКИЙ ВЕЧЕР
Плечи обвиты московской прохладой,
Мартовский воздух глотаю неспешно.
Вдоль небоскребов, как сквозь анфиладу,
Двигаюсь в сумерках томных и вешних.
Звёздные капли стекают в прорехи
Туч, обнимающих небо столицы.
Чей-то взволнованный голос со смехом…
Под фонарём бело-чёрные лица…
В сквере — берёз белоствольных соборы
Словно наполнены таинством мудрым
И защищают от горечи споров,
От суеты и потерь безрассудных.
Я обнимаю душой этот вечер,
Вдруг окаймлённый церквей перезвоном.
И затаила дыхание вечность
В небе, закатом слегка обожжённом.
ИЗМАЙЛОВО
На двадцать втором этаже
Измайлово ‒ как на ладони,
И ветер над крышами стонет,
И вечер весенний свежей,
И луны ночных фонарей,
Рассыпанных в призрачных далях,
Блестят, и мигают, и тают.
И ночь, опускаясь быстрей,
Упала на лес, на дома,
На плечи продрогших прохожих,
Их всех превратив в темнокожих,
Безликих таких, как сама.
А в комнате жёлтый торшер,
Сражаясь с густым полумраком,
Уютным мне кажется благом,
Где всё ещё полный фужер,
В котором искрится мускат
Со вкусом родным Коктебеля,
И я звёздной ночью апреля
Вдыхаю Москвы аромат.
МОСКВА И КРЫМ
Да! В сердце у меня истока два заветных
cлились: Москва и Крым ― что может быть родней?!
И в мыслях, и в душе навеки паритетны
два символа страны ― нет ничего важней!
И в берега́ реки размашистой столицы
надежный Крымский мост ногами крепко врос,
в ночи прекрасен он с луною желтолицей
и в солнечный разгар ― как пламенный колосс.
Иду за утром вслед проспектом Балаклавским
не спешная совсем в московской суете ―
крымчанкой коренной, москвичкою заправской
я чувствую себя в сердечной высоте!
ЛЕТНИЙ САД
А. Пушкину
Литьё ажурное ворот ―
и в Летний сад Поэт неспешно
с надеждой шел, чтоб ветер здешний
дал ощутить души полёт.
Бродил среди скульптур живых,
что лишь на миг остолбенели
от птичьей голосистой трели
и острых запахов травы.
Шагал под кроной тополей
и, ожидая рифм от музы,
соединял гипотенузой
беседки парковых аллей.
В пруду тонула ивы прядь,
и, выгнув шею, лебедь белый
крылом отчаянно и смело
разбил воды зеркальной гладь.
И зрели новые стихи:
в них наполнялись чувством строчки,
и многоточия, и точки, —
так своенравны, так легки!
***
Балаклава, Балаклава,
Круто — слева, круто — справа.
Шалый август — нараспашку,
Море в пене, как в тельняшке.
Пристань старая и лодки.
Чуть вразвалочку походки.
Обнимают бухту горы,
И притягивают взоры,
Несмотря на пыл сражений
И веков ушедших тени,
Башни древние Чемба́ло.
А внизу волна устало
Что-то тихое бормочет,
Может быть, для новых строчек…
КРАСКИ ГУРЗУФА
Этим южным колоритом
В свете дня и ярких звёзд
Каждый камешек пропитан,
Каждый дворик и утёс!
То подъём крутой, то спуски,
Кипарисов строгий вид,
И янтарным жарким сгустком
Солнце движется в зенит.
В узких улочках курорта
Жизнь своя вовсю кипит.
Маловато пусть комфорта,
Но опять же: колорит!
Аю-Даг послушно тычет
Нос медвежий в синь стихий,
И без точек и кавычек
Здесь рождаются стихи.
ФОРОССКИЕ МОТИВЫ
1.
Форос рождается из грёз,
Из кряжистых нависших скал,
Чью мощь никто не обуздал,
И лепестков капризных роз,
Из первозданной новизны
И кипарисовых свечей,
Из ожерелий жарких дней
И кружев пенистой волны.
Из грёз рождается Форос,
Из силы древних берегов,
Рождённых волею богов,
И ярких бус далёких звёзд.
2.
Воспарился храм в Форосе
Словно к самым небесам —
Всепрощений высших нам
Там, поближе к Богу, просит.
Мрамор, инкерманский камень,
Витражи и купола…
Золотых крестов крыла
Обращают сердце в пламень.
Источают выси снова
Миро солнечных лучей,
И парящей силой всей
Над Форосом — Божье Слово.
ИЮЛЬ
Жёлтой краской безжалостный зной
Обливает прибрежные камни.
Открывает июль в панораме
Лета жгучего пламенный рой
Жарких дней, раскалённых ночей,
Воспалённых ветров. И награда —
Лёгкий след от вечерней прохлады
Со скалистых высоких плечей.
В разомлевший горячий июль
Даже тёплое море в поклоне,
Всё шипит и тихонечко стонет
От ужаливших солнечных пуль.
Огнедышащий крымский июль…
***
Мерный стук, мелькают вёрсты:
Захолустье деревень,
И слезой сияют звёзды,
Серпик лунный, светотень,
Почерневшие избёнки
От усердия дождей,
И почти у каждой ― тонкий
Ствол берёзки и пырей.
Торжествуют только дали —
В них глазами утонуть,
Позабыв про все печали,
Погружаясь в долгий путь.
Поезд мчит, врезаясь глубже
В плоть окраин, где на слух
Шум столичный дальше, глуше,
И крепчает русский дух
Необъятностью просторов:
Раззудись, давай, плечо!
Здесь душе — вольготность впору,
Смелым мыслям — горячо!
И восходят там, за рамой,
Тайны русской глубины —
Поезд мчит, врезаясь прямо
В сердце самое страны.
РУССКАЯ РЯБИНА
Чувства светлые нахлынут,
сердце тронут: на юру
кисти жаркие рябина
остужает на ветру.
Зори или звёзд соцветье
путь России осенят,
а в поверьях алой веткой
дом рябинушки хранят,
где лампадки освещают
Божий лик, и на стене
фотографии мерцают
деда с раной на войне.
Испокон веков просили:
«Боже правый, освяти
и даруй России силы
в непроторенном пути».
А на нём – любви глубинной
жаркий символ, от невзгод
душу русскую рябина
отогреет и спасёт.
ОСЕНЬ ПЕРЕМЕН
Тревожит осень перемен,
мою волнует душу,
принять все правила замен
я неизменно трушу,
ведь лето яркое, сверкнув,
в дождях, увы, растает,
и с неизбежностью махну
вдогонку быстрой стае.
И ветер в клочья изорвёт
сатин пока зелёный ‒
и листья вновь наперечёт
на ветках оголённых.
И хмарь торопится опять
навек зашторить небо,
умножив дней холодных рать
нещадно, люто, слепо.
И если осени хандра
уже неотвратима,
давай стихами вечера
отогревать, любимый.
***
С опалёнными крыльями сны
Больше нас не посмеют тревожить.
Из листвы, ярко рдеющей, сложит
День октябрьский узор тишины.
В небе белая рябь облаков,
А в саду пламенеющем осень
Дарит яблок янтарную россыпь
Из последних своих закромов.
***
Млечное таинство звёздное,
Спело желтеет луна,
Осень неспешная, поздняя
Дремлет в объятиях сна…
В небе с рассветными взмахами
В точно в назначенный срок,
Словно усыпанный маками,
Вспыхнул букетом восток.
Каждой отдельною малостью,
Каждой травинкою впрок
Греется в маковой алости
Зябкий осенний денёк.
***
На себя сегодня непохожа
Эта ярко-рыжая луна.
Что-то и печалит, и тревожит —
Может, ворожит слегка она?
Рыжая колдунья подмигнула
И решилась вмиг на мой укор
Вдруг в окно, как будто через дуло,
Полнолуньем выстрелить в упор.
Под её прицелами, возможно,
Не дождаться даже капли сна…
На себя сегодня непохожа
Эта меднокожая луна.
***
Твоя любовь, как тихий храм,
в котором я свечу зажгу.
Здесь ― вне обид, и ран, и драм,
и оба сердца не солгут.
Свеча горит, и храмный свет
вновь освещает изнутри
и чувства нежного ответ,
и просьбу: милый, говори,
вещай о том, что небо в срок
пошлёт нам милости не раз.
И, как живительный глоток,
твое объятие сейчас.
***
Храмы пахнут небесами
и щемящим откровеньем,
по которому над нами ―
божья воля, провиденье.
Стены здесь смиреньем дышат,
и прозрачная прохлада
с куполов слетает высших,
словно листья листопада.
И глаза святые ликов
смотрят в сердце — духом зва́ны.
Грешных душ не слышно криков,
не сочатся кровью раны ―
лишь покой крыла расправил,
время в вечность превратилось,
суету подложных правил
беспощадно обмелило.
Я смотрю, как безмятежно
мотыльком порхает пламя,
возвращая мне надежду
с золотистыми крылами.