ПОСВЯЩЕНИЯ
САМАЯ РОДНЯ
Александру Нестругину
Лунища!...
Круглая, – в полнеба!
А звёзды, частые настоль,
Как будто кто горбушку хлеба
Солил, да и просыпал соль.
Мой путь тревожен, долог, снежен.
Но слава Богу, что порой
Среди равнины мировой
Стоит изба, дымя прилежно.
Нет, не мираж! На самом деле
Стоит себе – трубой дымит!
А ветерок январский еле…
Дымок ладошкой шевелит.
Не зря про хлеб да соль в пути
Подумал.
Отряхнусь от снега.
– Хозяин! Примешь ли?
– Входи…
Пошто морозить человека…
На вид угрюм и нелюдим.
В рубахе векового ситца.
– А как мне звать Вас?
– Никодим!
Ответит, скрипнув половицей.
Согреет чай.
Курить предложит.
Тулуп накинет на меня.
– Вы Филе родственник, быть может?
Ответит:
– Самая родня...
… сидим…
Довольные судьбой,
Да самосадный дым ворочаем.
Слова округлые, как обручи,
Катаем редко меж собой.
– Индийской… со слонами чай…
Чуть погодя:
– Промежду прочим!..
Того…
Однако…
Не серчай, чего не так...
– Вы…
Добрый очень!
– Спокойной ночи Вам желаю!
Скажу, проваливаясь в сон.
– Спокойной…
Скажет,
Задувая
Свой керосиновый огонь.
Чего он там ещё ответил,
Склонившись к древнему огню,
Не помню…
Помню, что приветил
Меня – как самую родню!
ВОРОБЕЙ
Анатолию Наумову
«Со Спиридона считается –
На воробьиный скок день прибавляется,
Да мороз кусается!»
Народная примета
Земля космический полёт
Вершит, внутри сгорая.
А он, хоть мёрзнет, но поёт
У ветхого сарая.
Земля летит.
Метель метёт.
И мёрзнут даже люди.
А он, всего шажок шагнёт,
И радоваться будет
Тому, что – знает он, дружок,
Мироустройство, знает! –
На этот самый вот шажок
Денёк-то прибывает!
И ничего, что вьюга злей,
Мороз сильнее студит.
О главном знает воробей –
Обрадуются люди!
Среди космических полей,
В пространства без предела
Земля летит…
Но воробей,
Чирикнув дерзко,
Вдруг смелей
Ещё шажочек сделал!
За всё то, дерзкого, люблю.
И даже не за это,
Что по нему, по воробью
Сверяет ход планета –
За то, что мёрзнет, а поёт!
Что другом нам остался!
И что, в величии своём,
Ни капли не зазнался!
ПРО ЕЖА
Кире
Я шёл за грибами. Попался
Мне ёжик в чащобе лесной
Бедняга! Он так испугался
Нечаянной встречи со мной.
Всё тельце испуганно сжато.
Иголки топорщит: «Не трожь!»
И я улыбнулся: «К ежатам
Наверно, торопится, ёж»…
Но сердце тревожно стучало,
Ведь, с каждой зверушкой дружа,
Я думал, вздыхая: «Немало
Врагов-то в лесу у ежа!»
И это почуяв, похоже,
Колючий, осилив испуг,
Подумал: «Гляди-ка, не ёжик,
Но ёжикам, видимо, друг!»
И сразу синица на ветке
Запела. А всё от того,
Что ёж, а во мне человеке,
Он друга признал своего!
К нему потихонечку смелость
Вернулась. И ёжик решил:
«Пора!» И, мне думать хотелось, –
С улыбкой домой поспешил!
***
М.Н. Кошелевой
Ох, послушайте!
Недаром,
На бору светло и тихо –
Соснам бросилась пожаром
В ноги спелая брусника!
Старый, малый, знать извольте,
От Николы до Ужги –
Клюква тоже на болоте –
Сапоги не обожги!
В кепках набок вышли грузди
Прямо к тропке – не зевай!
Никого-то не отпустит
Без гостинцев Север-край.
Всё-то, в радость!
Разве… долгое,
Птицы в небе прокричат…
Над Николою, над Вологдой,
Журавли летят, летят…
ДЕДУШКА
Варваре Заборцевой
И ночи июньские белые,
И море – нарочно ли – Белое,
И набело хочется жить...
Ты за брусникой?
Можно с тобой?
Руки мозолисты,…
Варвара Заборцева
На небо северное, белое
Нет-нет, да глянет, мол – «Пора…»
Да внучка Варя, вот –
«Поспела
Брусника!
Дедушка, ура!»
Кричит.
К чему и разговор
Про небеса!? –
Оно, ить, надобно
Покуда вёдро до сих пор,
Свести Варяшу-то по ягоду.
Прикидывает:
«Тот-то свет
И гожий…
Только в нём и выжить ли?
По слухам, там и клюквы нет…
Чего уж говорить о рыжиках!»
И будто, с кем заводит спор:
«Не просто, по делам зажился! –
Со младшеньким внучком вечор
Рыбалить снова сговорился.
Да дома,
Если рассудить,
Нужней любому делу руки.
А там?
Ни лодку просмолить,
Ни огород вскопать старухе»
И, в целом,
Деда понимая,
А борода – белым бела! –
Тот, кто с небес и устрояет
Земные, дедовы дела,
Вздохнув привычно –
«Непоседа!» –
Расклады, отложив свои,
С улыбкой перекрестит деда:
«Ну,
Коли рыжики…
Живи!»
О ЦВЕТАХ
Памяти Никола Рубцова
По утрам умываясь росой,
Как цвели они! Как красовались!
Николай Рубцов
Кто сказал, что мужчинам цветы
Не подходят?
Придумают тоже!
Среди морока и суеты,
Они многого сердцу дороже!
Ты посмотришь на них
И душе,
Что, казалось, темна и тревожна,
Просветленье сойдёт.
И уже,
Ни сомненья, ни грусть не возможны!
Скажем,
Взять незабудки –
Близки
И подругам, и девушкам милым.
Ну, а лютики и васильки,
Даже именем, ближе мужчинам!
А сегодня мне искренний друг
К поздравлению скромное фото
Прилагает: «Дарю тебе луг!»
Разве сердцу запеть не охота?
И, к тому же,
Сквозь множество лет,
Их цветеньем недолгим печалясь,
Всё-то слышу – вздыхает поэт –
«Как цвели они! Как красовались!»
СТАРИК И ЦВЕТОК
Игумену Афанасию (Тихонову)
За квадратом окна
Зима,
Если лёд продышать,
Видна.
За окном-то – мороз,
Бело,
А в избе-то цветку
Тепло.
И уютно цветку
Вполне
В тихой горенке
На окне.
С ним в избе коротает
Век
Одинокий такой
Человек.
Человек не хозяин –
Друг,
Чтоб цветок-то не сгинул
Вдруг,
Человек этот топит
Печь,
Чтобы друга в мороз
Беречь.
Человек подойдёт
К окну,
Продых сделает
И ему –
И ему, и цветку
Видна
Разгулявшаяся
Зима.
Ну, а им-то, ништо –
Живут!
И вдвоём-то беды не ждут.
В ИЗБУШКЕ
Игумену Афанасию (Тихонову)
На стекле мороз цветёт
Завивает стружки.
На окне цветок живёт,
Радует старушку.
Та присядет чай попить,
Поправить занавески,
Да с цветком поговорить
Больше-то и не с кем…
Им бы кошечку в избе
Самой рыжей масти,
Чтобы стало в их судьбе
Чуть поболе счастья…