Июль выдался жаркий. Поезд прибыл на опустевший вокзал поздним вечером. В безветренном привокзальном пространстве звонкая мелодия и громкий женский голос, объявлявший прибытие поезда, эхом разносились по округе и были слышны сквозь толстое стекло вагона. Солнце село за горизонт. Павел Васильевич от нечего делать, наблюдал из окна его закат. Сбавляя ход, вагоны тащились вдоль перрона и никак не могли остановиться. Наконец состав дернуло и он замер. Павел Васильевич Егоров шагнул из вагона на перрон, поставил чемодан и огляделся. Зноя не чувствовалось в воздухе, но духота не ушла.
Денег на такси не было и Павлу Васильевичу пришлось ехать домой на рейсовом автобусе, в котором на задних сиденьях громко смеялись ребята с девчонками.
В квартире дурно пахло. Окна не открывались и комнаты не проветривались в течение десяти дней. Он стал искать источник неприятного запаха. Влажная нестиранная футболка, оставленная в стиральной машине испортилась и источала удушливое зловоние. Павел Васильевич выбросил футболку в мусоропровод и отворил настежь окна. Послышались звуки улицы, но свежести в комнатах не прибавилось. Не шевелилась за окном ни одна ветка на высоких тополях и казалось, что тёплый воздух заходит с улицы и становится ещё жарче.
Павел Васильевич принялся разбирать чемодан и чехол с верхней одеждой. Два дорогих костюма от «Скобаль» - серый и темно-синий в едва заметную голубую полоску. На отвороте последнего было вышито вручную английскими буквами Pavel Egorov. Имя владельца дорогого костюма, сшитого на заказ в Германии. Они на деревянных фирменных плечиках вместе с брюками пошли в платяной шкаф.
- Через год увидимся, - с каким-то вожделенным удовольствием, проговорил хозяин дорогого гардероба, прикрывая дверцу.
Белоснежные, но уже не свежие итальянские рубашки (их было четыре штуки), пошли в корзину крошечной ванной, совмещённой с туалетом. Они требовали ручной стирки. Всякая мелочь из Отеля начиная от разового мыла, шампуней, гелей, английской соли, соли для принятия ванн, до зубных щёток, лосьонов и паст, которые подавали в Отеле каждый новый день, отправились в шкафчики под раковиной. Они в течение года будут напоминать Павлу Васильевичу об очередном невероятном приключении из сладостной жизни настоящего богача. Английские галстуки, бабочки, кожаные ремни, испанские туфли и сам чемодан отправились в тесную кладовку с антресолями, забитыми старыми вещами в отдельную коробку в самый угол. Однокомнатная студия, со вкусом отремонтированная по европейским стандартам и обставленная довольно скромной, но изысканной мебелью – жилище холостяка, - встречала своего хозяина унылым кислым взглядом, теснотой, бедностью и безнадёжной пугающей тишиной. Его бывшая жена, повзрослевшие дочери, живущие в Москве, никогда не бывали у него. Казалось, кроме отца, их ничего не связывало с маленьким провинциальным городком их детства. Но родителя они забыли и не думали о его существовании, как не думал о них бросивший их отец. Но он и не нуждался в них. Он любил животных, отдавая предпочтение кошкам. Ежегодные поездки пока не позволяли ему иметь в квартире живое существо, которое украсило бы его одинокое существование и предоставило бы ему возможность заботиться о ком-то другом, чтобы не потерять в себе человека. Он откладывал это до времени старости, когда ничего уже не будет отвлекать его от заботы о живом, тёплом и ласковом котёнке, мурчащем на его груди.
Он мечтал о такой жизни, которая была у него сейчас и не хотел никаких перемен. Двадцать лет назад, будучи женатым с двумя девочками семи и девяти лет отроду, они с супругой скопили деньги на поездку за границу, о которой долго мечтали. Это было время, когда все русские люди бросились за рубеж. Молодая семья и не думала отставать от всех. Деньги собирать пришлось несколько лет, после того, как жена вышла с декретного отпуска на работу. Откладывали с бедной зарплаты Павла Васильевича, а деньги жены тратили на текущие нужды. И, наконец, счастливый момент наступил - оформили поездку через туристическое агентство на остров Кипр в четырёх звёздочный отель Атлантика Бей. Они потратили все деньги на эту долгожданную поездку, которая совершенно потрясла Павла Васильевича. Он увидел и постиг другую жизнь, не похожую на его унылое существование полное лишений и забот. В отеле за стойкой администратора, на Ресепшене к нему обращались: «господин Егоров». Каждый день, когда после завтрака они семьёй наслаждались солнцем и купанием в бассейне с морской водой, их номер в отеле убирали горничные, перестилая постели, меняя полотенца и туалетные принадлежности. Но самое сильное впечатление их ожидало вечером. Они входили в роскошный ресторан и им предлагался Шведский стол. Они хотели попробовать всю еду, которая открывалась их взору. Стол с десертами особенно был впечатляющим. Каких только тортов, пирожных, муссов, различного шоколада не было на этом столе! Можно было есть что угодно и сколько угодно. В последний, девятый день пребывания в отеле, Павел Васильевич сделался грустным. Ему не хотелось расставаться с этим праздником жизни. И он принялся думать. Вероятно, повторить такой отдых с семьёй больше не удастся, по крайней мере, предстоящие пятнадцать лет. Девочки будут подрастать, учиться, их нужно будет одевать и кормить, тратить деньги на репетиторов и различные кружки и секции. Павел Васильевич не мог принять предстоящую жизнь такой обыкновенной, какой она представлялась ему в будущем. Лучшие годы своей жизни он будет проводить уныло среди серых рабочих будней, зная, что есть лучшая жизнь, которой он достоин. Фантазии так разыгрались в его голове, что им овладела паника. Он никогда не испытывал подобного чувства. Прогуливаясь утром по отливающему блеском мраморному полу в холле отеля, он выходил к бассейну, направлялся в ресторан, оглядывая столы и выпивая бокал утреннего шампанского, смотрел в лазурное море, залитое серебром солнца, – он повторял себе, что это и есть рай, про который говорят люди. Расставание ему представлялось почти невозможным. Тоска охватило его душу, тело заныло от какого-то странного внутреннего зуда. Воображение подсказывало ему, что то, что он видит перед собой и чувствует внутри себя, и есть полнота жизни. Он испытывал какое-то сладострастие сердца, которое размякло от фантазий и пустилось в беспрепятственное распутство. Ему виделись в воздухе призраки веселящихся людей вокруг, громкий женский смех и запах Пина колады. Он подумал о том, что если бы он жил один, он мог бы каждый год прилетать в этот рай и наслаждаться вожделенным состоянием полноты существования. Ему пришлось бы тратить сумму в четыре раза меньшую, чем он потратил на всю свою семью. Собрать такие деньги не составит труда за один год экономии и усердной напряжённой работы. Эта мысль пронзила его и осталась утешительной надеждой во всём его страдающем существе. Это было похоже на ясновидение, спиритический сеанс, глоток прохладительного напитка в тени огромного зонтика, раскрытого под палящим солнцем. Через год фантазии стали реальностью. Он ушёл из семьи.
Павел Васильевич заглянул в холодильник. Десяток яиц в упаковке, консервы из рыбы и мяса, суповая курица в морозильной камере – это всё, что он оставил после отъезда в северную столицу. Он сел к столу, открыл бумажник и достал оставшиеся деньги. Их было триста сорок рублей. Карточка имела допустимую задолженность - четыреста пятьдесят семь рублей. Он подвинул стул к кухонным навесным ящикам, взобрался на него и извлёк из-под декоративной вазы, стоявшей наверху, десять тысяч рублей двумя красными бумажками.
- Сегодня тринадцатое июля, - задумчиво произнёс Павел Васильевич, - до конца месяца чуть больше двух недель.
Он привык к воздержанию. Но сейчас был момент сладостной, мучительной истомы сердца, требующей медленного выхода к бесконечным запретам во всём – в еде, одежде, любой другой безделице, чтобы откладывать, откладывать деньги на очередную поездку. О, она будет самой великолепной и запоминающейся!
- Ни о чём не жалею! – в очередной раз, как заклинание, как кредо своей теперешней жизни, весело произнес Павел Васильевич и приказал себе - Не помышляй о психологии бедняка! Бал окончен, но жизнь продолжается. Вперёд к новым уровням бытия.
Сегодня отпуск подошёл к концу. Завтра утром на работу. Он приготовил яичницу, открыл продуктовый бизнес-ланч захваченный с собой из самолёта, разложил его на столе, сел на один из высоких барных стульев и поужинав, лег спать.
Утром Павел Васильевич шёл на работу в бухгалтерию русско-немецкого сельско-хозяйственного агропромышленного предприятия «Агрокомплекс плюс». Был он одет в короткие узкие брюки, светлую рубашку, в пиджак с заплатами на локтях, в разношенные старенькие туфли. Он походил на среднестатистического жителя небольшого провинциального городка с семидесятитысячным населением. Было ему сорок девять лет. Рост имел средний. Телосложение худощавое. Лицо с едва заметной щетиной на щеках, скулах и подбородке. Взгляд имел острый, сметливый и проницательный. Огоньки в его глазах поминутно бегали и светились каким-то ему одному известным знанием, которое давало владельцу этого знания таинственную привлекательность. Будто он принадлежал к особенному классу избранных людей, всегда чувствующих превосходство над другими себе подобными. В городке все знали друг друга. Но на Павла Васильевича смотрели с особенным интересом. Его одиночество, отсутствие друзей, непонятные исчезновения из города в неизвестном направлении – всё это волновало провинциальных жителей. Всем хотелось побольше узнать о нём. Но информации было столь мало, что это обстоятельство создавало ещё большую тайну о жизни Павла Васильевича. Правда, был один источник информации – вторая жена его, Варвара Всеволодовна Кипелова. Была она вдова, старая, некрасивая женщина, но отец её владел агрокомплексом и Павел Васильевич без какого-либо чувства женился на ней всё с той же целью – у неё и её отца водились деньжонки и он мог рассчитывать на продвижение по службе. Отец отплатил ему за то, что пристроил свою тоскующую дочь, отдав её в руки скромного, тихого человека – он взял его в международную компанию с хорошим заработком и не пожалел ни одного дня – Павел Васильевич стал незаменимым работником на предприятии. Варвара Всеволодовна скоро поняла своего мужа. Известно, что чем более появляется денег у человека, тем он становится скупее, потому что ему кажется, что это самый верный способ для того, чтобы их стало ещё больше. Он складывал деньги в банк до копейки. Варвара Всеволодовна тоже получала от отца хорошие деньги, Павел Васильевич даже не знал размер её доходов, но она их тратила только на себя. Любила дорогие брендовые вещи, посещала клинику коррекции лица и фигуры, два раза в неделю уходила в салон красоты и два раза в неделю с подругами обедала в кафе. Однажды у Павла Васильевича не обнаружилось в кармане ни гроша. Снимать с карточки средства Павел Васильевич не планировал. Эти деньги были неприкосновенным запасом. Он обратился к Варваре Всеволодовне и попросил денег на поход в магазин за продуктами. Она очень удивилась просьбе муже. И состоялся разговор, который давно планировал Павел Васильевич. Ему не нравилось положение дел в семье, которые ставили его в тупик и разрушали будущие планы.
- Ты считаешь, что деньги, которые я зарабатываю мы должны тратить на семейные нужды, а деньги, которые тебе даёт отец ты тратишь только на свои прихоти? Ты это считаешь правильным? – спрашивал жену Павел Васильевич.
- Да, - невозмутимо ответила Варвара Всеволодовна, - это совершенно правильно. В нашей семье Кипеловых так было заведено. Мужчина обеспечивает семью, содержит жену и детей.
Варвара Всеволодовна погрустнела и добавила скривив полноватые губы.
- Общих детей у нас нет и они, как я поняла, не планируются. Тебе то завтра рано вставать, то ты слишком устал на работе, то плохо себя чувствуешь. Себя я обеспечиваю сама, а семья… - Варвара Всеволодовна ухмыльнулась и долго смотрела в окно. Через год она ушла к отцу. А отец купил ей квартиру в Москве и отправил с глаз долой.
Войдя в кабинет и сдержано поздоровавшись с работниками бухгалтерии, Павел Васильевич сел за свой стол и включил компьютер.
- С выходом, Павел Васильевич! - с подчёркнутой радостью выкрикнула Ниночка, специалист по кадрам, вошедшая следом за ним. – Все с нетерпением ждали Вас – через пару недель отчёты, а без вашей светлой головы царствует хаос. Хорошо отдохнули?
- Лучше не бывает, - скромно ответил Павел Васильевич. Он держал в секрете все обстоятельства своих поездок. А там, где он бывал, встретить знакомого человека из провинциального городка не представлялось возможным.
За спиной Павла Васильевича было несколько незабываемых путешествий. Они ласкали его изнеженную душу приятными впечатлениями. Их бережно хранила память, как хранит альбом любимые фотографии своего владельца. В минуты уединения и отдыха вспоминая, Павел Васильевич предавался сладостным мечтам о новых более дорогих и значительных путешествиях. Его уже привлекал не отдых как таковой. Нет. Цель его поездок состояла в том, чтобы перейти на совершенно новый уровень жизни. Быть рядом с теми людьми, кто понимает жизнь, ценит её красоту, целесообразность и удобства. Кто наслаждается лучшими вещами, дорогими напитками и изысканными блюдами французской кухни – пряности, травы, вкуснейшие сыры и вино – заставляли сердце Павла Васильевича биться чаще. Конечно, всегда быть рядом с людьми, живущими среди роскоши, стоило больших расходов. Но он трудился много и напряженно, отказывая себе во всём, чтобы один раз в году, неделю пожить и насладиться счастливой жизнью богатых. Павел Васильевич с недавнего времени совершенствовал английский язык с репетитором и просматривал программы с классической музыкой. Он выделил для себя несколько исполнителей фортепианной музыки, чтобы посещать их концерты за границей. Он сидел на сайтах продажи билетов по вечерам и однажды ему по случаю выпало счастье купить билет на Live in Roma, на знаменитого пианиста Григория Соколова, который исполнял музыку Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шопена и других известных композиторов. О, это было незабываемое впечатление, которое вселило в него особенную гордость! Нет, не от музыки он внутренне ликовал - в музыке Павел Васильевич не очень ещё разбирался, нет – он пришёл в восторг от людей, пришедших на знаменитый концерт в Риме. Как они были приветливы, дружелюбны, сдержаны, просто и великолепно одеты. Он не мог наглядеться на этих благовоспитанных европейцев. Ему вспомнились слова одного господина, которые он подслушал в холле Мариинского театра, говорившего красивой женщине о каком-то своём знакомом: «Что вы, он европейски образованный человек». Теперь Павел Васильевич понимал, какие это люди – носители Великой Европейской культуры.
Он отвёл взгляд от компьютера вверх (казалось он благодарил Бога за пережитые эмоции и понимание таких вещей, которые обывателю были не доступны), закрыл глаза и память унесла его в ещё очень свежие и яркие, только что испытанные впечатления. Ах, какая сладость понимать, что самая длинная минута, это минута воспоминаний – в неё умещаются годы…
Пятизвёздочный отель в Петербурге назывался Trezzini Palas и был расположен на Университетской набережной Васильевского острова, в пятнадцати минутах от Исаакиевского собора и старой биржи. Но архитектурные достопримечательности Северной столицы не были целью его поездки. Ходить по улицам и рассматривать старинные камни по существу не русского города, уподобляясь толпам туристов, которые как овцы по соломе снуют туда-сюда, движимые праздным любопытством, не привлекало Павла Васильевича. При покупке билета он заказал дополнительную услугу - черный фирменный автомобиль «Чайка» – особая гордость отеля - с яркой надписью на боку крупными золотыми буквами TREZZINI PALAS Saint Petersburg, который ожидал его у Московского вокзала Санкт Петербурга с водителем в белых перчатках, встречавшим его на перроне с табличкой «Господин Егоров». Из роскошного автомобиля Павел Васильевич любовался прямыми, широкими проспектами знаменитого города и страстно жаждал увидеть внутреннее убранство впечатлившего его отеля. Сердце его трепетало от волнения. Двухместный номер с одной кроватью люкс премьер, с террасой ожидал своего нового хозяина, в котором он проведёт предстоящую неделю. Залы отеля были отделаны мрамором, ценными породами дерева, инкрустацией, дорогими огромными люстрами, широкими лестницами, светящимися витринами для истинных ценителей красоты и любителей богатой, изысканной жизни. Вся обстановка льстила дорогому гостю. Отношение персонала отеля на ресепшн подчёркивало его важность, значительность и почти непреходящую ценность. Существование его получило такую полноту и независимость, что, казалось, ему уже нечего желать. В такие моменты, Павел Васильевич доходил почти до опьянения. Весь мир был у его ног. Он как-то даже распрямился, приподнял голову и заговорил несвойственным ему неторопливым, вкрадчивым, тихим голосом, чтобы они насторожились в его присутствии и внимательно прислушивались к нему:
- Какое у Вас есть самое дорогое вино? – спросил Павел Васильевич.
- Одну минуту, - сняв трубку, ответила молодая красивая девушка, в белой, накрахмаленной блузке - я приглашу Сомелье, он поможет подобрать Вам нужное вино. – И тихонько, почти шопотом произнесла в трубку, - Подойдите к стойке администрации. Молодой господин приглашает Вас для консультации. Ещё будут какие-нибудь пожелания? – обратилась она к гостю приятным голосом.
- Да. Завтрашний вечер я бы хотел провести в Мариинском театре с маэстро Гергиевым, - Павел Васильевич довольный улыбнулся своей удачной шутке.
- Конечно, - улыбнулась в ответ милая девушка, - для гостей нашего Отеля мы оставляем билеты в лучшие концертные залы и театры Петербурга.
- Пришлите ко времени машину и позвоните мне.
- Конечно, конечно, - радостно и участливо ответила девушка, - всё сделаем в лучшем виде. Какой желаете автомобиль? Тот, который привёз Вас к Отелю?
- Нет, пришлите BMW.
- Хорошо.
В этот момент из ресторана «Мария Карлотта» вышел человек в чёрных брюках, черной жилетке и белой рубашке с длинными рукавами. Он был темноволос, кудряв и румян. Здоровье так и пышело из него на Павла Васильевича.
- Чем могу служить, - сказал он, обращаясь к господину Егорову.
- Я затрудняюсь выбрать вино на вечер в свой номер.
- Что Вы будете есть? Какому меню Вы отдадите предпочтение? Это важно при выборе вина. И какая ценовая политика устроит Вас?
- Ценовая политика меня не интересует, - небрежно отреагировал Павел Васильевич, - меня волнует качество, вкус вина и соответствующей ему еды. Подскажите мне что-нибудь?
- О, конечно, с огромной радостью.
Сомелье раскрыл перед Павлом Васильевичем Винную карту, которую захватил с собой и указывая пальчиком на бутылку с дорогим вином, проговорил:
- Рекомендую Вам Вино Ribtra del Duero DO Valbuena красное. Сухое. Виноград Мерло Темпранильо, импортировано из Испании. 2015 год, бутылка 0,75 литра. Цена 31 680 рублей. Я думаю, если Вы к нему закажете твёрдые сыры французские или швейцарские, мясные закуски, сырокопчёные колбасы, тонкие ломтики вяленого окорока или хорошую ветчину – всё это поможет Вам раскрыть букет этого великолепного напитка.
- Я принимаю Ваше предложение, - вяло сказал Павел Васильевич, - подайте в номер к семи часам вечера.
- Прекрасный выбор, - заключил довольный собой Сомелье, - в 19:00 часов всё будет доставлено в номер. На какое количество персон подать приборы?
- На одну персону.
- Хорошо, - как-то странно произнёс человек в чёрной жилетке и едва заметно улыбнулся.
- Господин Егоров, возьмите Ваш ключ, - девушка протянула Павлу Васильевичу электронную карточку, - Ваш багаж донесут и Вас проводят. Пройдите к панорамному лифту.
Она указала дорогому гостю своей тонкой длинной ладошкой направление движения.
Довольно грузный портье в ливрее катил чемодан Павла Васильевича до номера и приложив свою карточку, распахнул перед ним дверь. Павел Васильевич протянул ему тысячную купюру со словами:
- Благодарю Вас, дальше я в помощи не нуждаюсь.
Портье учтиво поклонился гостю и бесшумно удалился по мягкому коридору.
Затворив за собой деревянную дверь в номер, Павел Васильевич не разуваясь вошёл в гостиную, затем в спальню и упал спиной на кровать под высоким балдахином. Несколько минут он наслаждался настоящей свободой и возможностью использовать её так, как он хотел, чтобы получать от жизни полное удовольствие. «Может быть, жизнь человеку дана лишь для одного какого-то удивительного события, которое сделает его по-настоящему счастливым - думал Павел Васильевич, - У меня впереди шесть счастливых дней, которых хватило бы на шесть человеческих жизней». Вполне довольный собой, Павел Васильевич приподнялся и огляделся: над ним возвышался пурпурный балдахин с золотыми кистями, огромных размеров кровать застеленная атласным покрывалом в изголовье с четырьмя огромными белоснежными подушками. Он приподнялся, вошёл в ванную комнату и обнаружил на длинном белом столе из мрамора высокую вазу с букетом одиннадцати белых роз. Они отражались в огромном зеркале. Он наклонился к цветам и был поражён – свежие с великолепным приятным запахом. Умывшись и вытираясь мягким полотенцем он вышел из ванной комнаты, увидел у кровати небольшой диванчик с подушечками и инкрустированный деревянный столик перед ним. У стены стояли барочные кресла, посредине располагался деревянный резной комод, а над ним светилась лаком телевизионная плазма. Гостиная была обставлена в том же барочном стиле – просторный диван, кресла, комод, витрина, бар, огромный телевизор и хрустальная большая люстра. На полу сверху мягкого покрытия лежали приятные персидские ковры. Павел Васильевич принял душ, надел халат, перепоясался и взглянул на часы. Они показывали восемнадцать тридцать вечера. Он, утомлённый, прилёг на диван, включил телевизор и, почувствовав усталость, расслабленность во всё теле, несколько задремал. Он увидел себя мальчишкой лет шести у родного деревенского дома, лежащим на траве в солнечный день у завалинки, белёной извёсткой, по которой бежали один за другим «пожарники». Он преграждал им путь маленькой чумазой ладошкой. Они огибали её и следовали одной им известной дорогой. Вдруг он услышал упавшее ведро в сенцах и голос ещё живой матери: «Павлушка, загони цыплят! Дождик собирается!». Павел Васильевич очнулся и отчётливо разобрал осторожный стук в дверь. Он подскочил и бросился открывать. На пороге, в полутёмном гостиничном коридоре, стоял молодой официант и указывая на столик с колёсиками, произнёс:
- Ваш заказ, пожалуйста.
Павел Васильевич пропустил его в номер. Тот аккуратно подкатил столик к дивану и, уходя спросил:
- Может быть, Вам откупорить бутылку с вином?
- Я сам это сделаю, не лишайте меня истинного мужского удовольствия.
Официант улыбнулся.
- Только скажите, во сколько Вам завтра утром доставить завтрак? Если Вас не затруднит, взгляните на меню, оно лежит на письменном столе. По телефону сообщите, что будете заказывать на завтрак. Контакт внизу меню.
- Хорошо, благодарю. Завтрак в девять утра.
Кивнув, официант ушёл, а Павел Васильевич, совершенно забывший про моментальный сон, вспыхнувший как видение в его голове, приподнял белые салфетки со столика на колёсах и погрузился в изучение доставленных яств.
На круглой деревянной доске, прикрытой сферической стеклянной крышкой, лежало разнообразие из твёрдых сыров – Пармезана, Золото Швейцарии, Горного сыра и сыра Грюйер. Сыры Комамбер и Бри располагались на отдельной сырной тарелочке и тоже прикрытой. Сладкие соусы к сырам - из груши, сливы и винограда находились в специальных розетках. На синей фирменной тарелке с золотым орнаментом по краям и надписью посередине Trezzini Palas, подавались мясные закуски, сырокопчёные колбасы, тонкие ломтики вяленого окорока и ветчины. Бокалы, приборы и бутылка вина со штопором стояли внизу тележки в защищённом от падения месте. Сглатывая слюну, Павел Васильевич извлёк бутылку с вином и принялся откупоривать её. С громким характерным звуком пробка выскочила из темного горлышка, обнажив сверкнувший ободок его и пурпурная жидкость полилась в большой сияющий радостью бокал. Павел Васильевич расположился на диване. Он почувствовал легкое головокружение от разносящегося аромата Мерло Темпранильо, терпких сыров, колбас Сальчичон и вяленого окорока. Он взял в правую руку бокал с вином, в левую руку кусочек сыра, поднёс бокал к самому носу и, закрыв глаза, едва слышно вдохнул…
Слёзы наполнили его глаза. Он походил на ребёнка, который получил давно желанный подарок и счастье охватило его всего - и душу, и сердце, и весь состав физического тела.
- Павел Васильевич, нас требуют к шефу, - услышал он над собой голос экономиста предприятия Саввы Марковича.
Павел Васильевич очнулся и, как ни в чём не бывало, отправился в Приемную к начальству вслед Саввы Марковича.
Разговор состоялся короткий, из которого следовало требование интенсивности в работе и увеличение ответственности за предстоящий полугодовой отчёт.
Вернувшись за свой стол, Павел Васильевич вновь погрузился в воспоминания. Но они уже были не столь сладостны, в результате возникшего в душе напряжения после разговора с шефом. Но он вспомнил, как отправился в Мариинский театр на Торжественную мессу Людвига ван Бетховна. Выступали солисты, хор и Симфонический оркестр театра. Дирижировал маэстро Валерий Гергиев. Павел Васильевич заранее вышел в холл отеля, уселся в удобные кресла, чтобы посмотреть, кто из гостей отеля будет отправляться в знаменитый на весь мир театр. Работники на Ресепшене заприметили господина Егорова. Он не ошибся в своих ожиданиях. Вот швейцар встречает знаменитого французского актёра Жерара Депардье, который шумно спускается с лестницы и мило со всеми раскланивается. Он направляется вслед за швейцаром к шикарному автомобилю. Через пять минут в холле отеля появляется седовласый пожилой человек, но удивительно изящный, лёгкий и очень богато, с лоском одетый. Его под руку держит молодая женщина, лет тридцати пяти. Вероятно, его жена. Все, кто находится в холе в эту минуту, с любопытством рассматривают эту счастливую пару. Их провожает к выходу чопорный и излишне заботливый швейцар. Следующим был приглашён к автомобилю господин Егоров. Павел Васильевич встал и медленной походкой последовал за швейцаром, который открыл дверь BMW и, дождавшись когда господин уселся на заднее сиденье, прикрыл её.
- В Мариинку? – услышал басовитый голос водителя Павел Васильевич и кратко бросил утвердительно:
- Да, Мариинку.
«Как много на свете довольных, счастливых людей, - думал Павел Васильевич, сидя на заднем сиденье шикарного большого автомобиля. - Как их много и какая это растущая сила! Они создали и создают великое искусство, прекрасные города, автомобили, неподдающуюся пониманию электронику, мостовые и тротуары, одежду, изысканную еду! Они научились быть учтивыми и благовоспитанными. Они способны понять и ценить великое, красивое, целесообразное, они могут наслаждаться плодами своего творческого труда! Они не способны на разрушение, как невежественные варвары! Взгляните на эту жизнь без тупой оглушённости и гипноза от воздействия телевидения на сознание обывателя и вы увидите наглость, праздность сытых и сильных! Это воры и разбойники, нагло вошедшие не заслуженно в не принадлежащую им жизнь. Они передвигаются на дорогих автомобилях, владеют богатой недвижимостью, оставаясь невежественными! Посмотрите ещё на скотоподобие слабых. Кругом бедность и нищета, скудость мысли, теснота, пьянство, вырождение, лицемерие и тотальное враньё о будущем благополучии, которого никогда не будет. В семидесяти тысячном городе, в котором на улицах царит тишина, не найдётся ни одного человека, который бы возмутился и крикнул во всеуслышание – «Доколе»!
Мы видим тех, которые идут на рынок за едой и бедной одеждой, днём едят, по вечерам хохочут у телевизора, по ночам спят, несут свою чепуху, женятся, старятся, благодушно везут своих покойников сначала в церковь, не разбирая ни единого слова в устах священника, потом тащат на кладбище и с умилённым выражением лица бросают горсть земли на крышку наспех сбитого гроба под красной материей… Никак я не могу согласиться с такой жизнью, - шептал Павел Васильевич, - никак не могу!». Его даже передёрнуло от внезапно нахлынувших на него не весть откуда взявшихся мыслей…
Время шло. Осенью началась пандемия. Над Павлом Васильевичем нависло несколько угроз – потеря работы, страх заболеть смертельным вирусом и невозможностью выехать за границу. Павел Васильевич крепко задумался. Что ожидает его впереди?
Первая угроза отпала сама собой. Отец Варвары Всеволодовны, господин Кипелов предложили работать online и Павел Васильевич согласился. Также, он педантично и ответственно следил за своим здоровьем. Ежегодно, каждую осень он приходил в городскую поликлинику и просил привить его от сезонного гриппа. Когда появились маски, ПЦР тесты и прививки, Павел Васильевич не спешил. Ему важно было сделать европейскую прививку против Коронавируса и он искал возможность достать её. Наконец, в ограниченном количестве, стали поступать вакцины, которые одобрило Европейское агентство по лекарственным средствам ЕМА и он достал для себя вакцину Pfizer и немедленно привился ею. Решились все проблемы сразу – работа, возможность выехать за границу и абсолютная защищённость от смертельного вируса. И он с нетерпением ждал ревакцинации
Поездка, которую вынашивал Павел Васильевич, требовала особенных сбережений. Он чертил план и готовился к ней основательно. Жил он скупо: недоедал, недопивал, одевался Бог знает как, словно нищий и всё копил и клал в банк. Страшно жадничал. Он решил два года не лететь за границу, но компенсировать эту невозможность поездкой в Северную столицу на концерт пианиста Григория Соколова, который, как правило, в апреле, в месяц своего рождения, исключительно в Большом зале филармонии даёт единственный концерт в России. За несколько месяцев Павел Васильевич охотился на сайте филармонии за билетом и ему посчастливилось его приобрести. Он будет среди лучших ценителей фортепианной музыки в России на концерте лучшего пианиста современности. Эта мысль приближала его к заветной мечте принадлежать к особому классу людей способных понимать и ценит настоящее в быстротекущей жизни.
Но планировал он совершенно другое. Павел Васильевич, словно уже побывал в этом вожделенном месте. Исходил узкие дороги по булыжной мостовой старого города, прошёлся по знаменитым красным дорожкам к Дворцу фестивалей, по узким улицам городка, которые были наполнены торговцами всякой всячины, наблюдал, сидя на камнях, там, внизу, такой обжитый и уже родной лазурный залив с множеством яхт, которые кому-то из счастливчиков принадлежали. Он наблюдал за движением дорогих автомобилей, за которыми двигались в машинах не столь дорогих телохранители и обслуга. Стоило остановиться красной, сверкающей лаком на солнце Ламборджини, как сейчас же из машины прислуги, выбегал человек в чёрном, чтобы открыть дверь хозяину денег, выпустить его, а машину сопроводить в безопасное место под охрану. Как колотилось сердце Павла Васильевича Егорова. Хотя бы на один день арендовать яхту, не Eclipse, конечно, попроще, и уплыть на ней в Средиземное море с командой, обслугой и роскошным обедом с устрицами…
В такие часы мечтаний, Павел Васильевич открывал платяной шкаф, снимал с вешалок рубашки, костюмы и тщательно одевался. На шею, под воротничок пристёгивал черную бабочку, которая особенно подчёркивала его элегантность. Из кладовки извлекал испанские туфли «Пеколинос» и медленно, театрально переставляя ноги подходил к большому зеркалу в коридоре. Приятная волна накрывала его с головы до ног и физически ощущалась всем телом, которое испытывало приятную дрожь. Он становился лицом к зеркалу, приподняв фалды пиджака и запуская руки в карманы брюк. Поворачивался боком, выставляя ногу вперёд, затем спиной, и свернув шею, любовался собой сзади, разглядывая себя словно чужими глазами. Насладившись, Павел Васильевич шёл к столу, эффектно откупоривал бутылку с минеральной водой, наполнял бокал и, отведя мизинец в сторону, цедил безвкусную жидкость. Но воображение Павла Васильевича так меняло весь физический состав его, что рецепторы во рту чувствовали дорогой напиток - вино Мерло Темпранильо. Фантазируя таким образом, он незаметно доходил до опьянения, земля ускользала из-под ног его. Глаза покрывались блеском, синюшные губы тряслись, лицо становилось бледным и принимало совершенно не свойственное для Павла Васильевича выражение. Оно делалось угрожающим. И по мере того, как развивалась фантазия, весь воздух вокруг наполнялся видимыми призраками, с которыми он вступал в сладостную, воображаемую борьбу. Казалось, что создаётся некая мнимая действительность, которая по мере болезненного развития, принимала различные формы и они облекались во всё новые и новые мотивы, которые бесконечно варьировались с неожиданными, невероятными ходами. При этом тело выделывало хаотичные движения, а губы бормотали невразумительные слова, которые, казалось, не разбирал и сам Павел Васильевич. Это всё напоминало экстаз, род эзотерического сеанса, ясновидение, когда воображаемое приобретает почти осязательную форму. Это была не вера, которая обличает вещи невидимые, а сладострастие сердца, умственное распутство. В такие моменты, видимо, люди перестают быть людьми, они, словно, обесчеловечиваются.
Павел Васильевич с каким-то внутренним порывом садился к планшету, открывал Ютуб и прогуливался по бульвару Круазет. Он бросал взгляд то на берег моря с красивыми пляжами, оборудованными шезлонгами и зонтами от солнца. Флаги трепетали от горячего ветра. Звучала музыка, то отдаляясь, то приближаясь по ходу движения Павла Васильевича. То он смотрел на роскошные отели, через дорогу от набережной, на другой стороне бульвара. Но его путь был заранее определён. Он шёл к отелю Ритц Карлтон. Высокие пальмы вдоль набережной бросали тень. «Как всё продумано, - шептал Павел Васильевич,- Везде стоят лавочки, красивые синие деревянные кресла, столы с шахматами. Можно сесть и пригласить старенького, скучающего жителя Канн и сыграть с ним партию. Они, аборигены, пока ещё их ноги способны двигаться, идут потрясая седыми редкими волосами. Сидят здесь, кажется всегда, изо дня в день и не о чём не думают. Они и не думали ни о чём никогда. Их жизнь есть сплошная грёза о земном счастье, которое всегда маячит у них впереди и, кажется, протяни руку и оно коснётся тебя, закружит и унесёт туда, где живут такие же люди, которые ни о чём не думают. Только старость сковывает их движения в стремлении к счастью. И грёза становится единственной мыслью, единственным сном, заменившим их настоящую жизнь».
Наконец, с левой стороны он видит само великолепие архитектуры - белое царское здание отеля Ритц Карлтон. Даже приближение к нему требует от человека свободы, уверенности и знания, как себя вести, как подать себя в присутствии метрдотеля. В этом отеле многие номера названы именами их знаменитых постояльцев.
Павел Васильевич мечтает поселиться в номере «Элтон Джон». Почему, спросите вы?
Потому что, он помнит лет уже тридцать назад, как знаменитый певец исполняет, то в красном, то в белом смокинге и цилиндре известную песню «I’m Still Standing». Как певец выходит из отеля, напевает слова песни своим металлическим голосом и направляется к пляжу, где поёт и танцует с кордебалетом. Эта картина стоит в памяти Павла Васильевич с давних пор и возбуждает в нём некогда появившееся состояние блеска жизни, легкости бытия, абсолютной свободы и беззаботности…
На сентябрь 2022 года была намечена поездка в Канны. Но события в мировой политике разрушили все грёзы и планы маленького человека господина Егорова. Америка и Европа ввели санкции против России и все связи с этими странами прекратились. Павел Васильевич возненавидел войну, правительство страны и президента. Он увидел, как разделилось общество и тайно поддерживал людей, выступающих за прекращение войны. Он стал называть себя пацифистом и говорил о знаменитостях, которые были для него некогда кумирами, а сейчас поддерживали русский мир, публично выступая по телевидению – «они для меня больше не существуют». Западные компании ушли из России и «Агрокомплекс плюс» Всеволода Кипела перестал существовать. Поговаривали, что отец с дочерью Варварой Всеволодовной эмигрировали в Германию, продав акции и недвижимость в России. Павел Васильевич остался один и без источника доходов. Он стал искать возможность улететь за границу через третьи, дружественные России страны. Но собранные деньги предполагали постоянное пополнение, потому что тотальная трата их на мечту означала погружение себя в настоящую беспросветную бедность. При планировании ближайшего будущего выходило, что господин с бульвара Круазет останется совершенно голый, бедный, одинокий. Иногда ему приходили мысли оставить мечту, а на отложенные деньги уехать в Грузию и начать там новую жизнь, как это сделали многие. Но отказаться от мечты означало для Павла Васильевича умереть. И он решился на осуществление намеченного им путешествия.
После перелёта в Стамбул, в аэропорту Павлу Васильевичу стало плохо. Он потерял сознание. По страховке его забрала карета Скорой помощи и он оказался в стамбульской клинике, где внезапно умер от остановки сердца…