ПОВЕСТЬ ОБ ОПЕРЕ

Телефонный звонок раздался, когда Николай Николаевич, лёжа на полу, собирал с внучкой Дашенькой замок. Красивый замок из разноцветных пластмассовых кирпичиков Lego, в котором должна была жить принцесса. 

- Николай Николаевич, добрый день! Вас беспокоит корреспондент Якутского телевидения Светлана Томская. Вы могли бы прокомментировать небольшой ролик, который недавно сняли в районе дач? Сейчас там строятся частные дома. Собака одной из хозяек нашла в земле бутылку с запиской. Вы не против, если перешлю снятый нами небольшой сюжет, а потом ещё раз перезвоню?

-Вы из Якутска мне звоните?

-Да.

-Ну, присылайте. Посмотрим.

Телефон отключился, а через несколько секунд звякнул вотсап.  Николай Николаевич открыл видеосообщение. В кадре появились частные дома и несколько высоких сосен. Потом камера показала полную женщину. На её широком симпатичном лице светилась приветливая улыбка.

-Наталья Ивановна, расскажите о своей находке, - раздался голос репортёра.

-Это все наша Ума, - сказала женщина и погладила по голове беспокойную белую лайку. – Когда рабочие копали траншею под газ, Ума вертелась около них. Потом ребята ушли на обед, а наша собачка начала рыть в  канаве. Я подошла и увидела, что Ума откопала бутылку, в которой была какая-то бумага. Я вытащила пробку и обнаружила записку. Прочитала и прослезилась. В ней было написано: «Всех, кто найдёт это послание, просим отослать его по адресу улица Ново-Курашова 59.  Коля Морозов и Галя Сизова. Нам 17 лет. Мы сильно любим друг друга. 1968 год.»

- Наталья Ивановна позвонила к нам на телевидение, - пояснила журналистка, - и рассказала эту историю. Дело в том, что на современной карте такой улицы нет. Пришлось обратиться за помощью в музей города Якутска. Молодой историк, работник музея Дмитрий Руфов установил, что улица Ново-Курашова несколько десятилетий назад была переименована и теперь носит имя лётчика Героя Советского Союза Сергея Асямова.

И вот мы на этой улице. После нескольких попыток достучаться нам открыла калитку добрая женщина, Татьяна Васильевна. Она помнит Николая Морозова, который жил по соседству с родителями на этой же улице. Мало того, с Николаем она училась в одном классе. Помнит, что после школы и армии её одноклассник работал в милиции.  Сейчас проживает в Москве. После этого нам понадобилось немного времени, чтобы узнать координаты Николая Николаевича и позвонить ему.

Ролик закончился и почти сразу раздался звонок. На экранчике смартфона появилась симпатичная девушка и спросила:

-Николай Николаевич, вы можете пояснить для наших зрителей этот сюжет?

Он задумался и с улыбкой сказал:

-Спасибо вам, люди добрые, что не оставили без внимания этот клочок бумаги.  Вспомнилась юность. Да, мы с Галей любили друг друга, но потом расстались. В жизни так бывает. Через год меня призвали, я служил на Тихоокеанском флоте. Вернулся, начинал милиционером по охране банка, поступил заочно в Высшую школу милиции. Позже стал работать в городском уголовном розыске, а через несколько лет меня пригласили в ОУР Министерства внутренних дел республики. Много лет спустя довелось продолжить службу в Москве в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью МВД России. Дослужился до полковника милиции. Сейчас живу в Москве. У меня прекрасная семья, взрослые дети, подрастают внуки. В жизни всё сложилось нормально, грех жаловаться. Спасибо, что так по-человечески отнеслись к истории двух подростков.  Сейчас я на пенсии. Много времени провожу с внуками. Якутск - родной город,  и я часто вспоминаю годы жизни и работы в нём. Это самые дорогие воспоминания.

Журналистка поблагодарила Николая Николаевича и отключилась.

-Деда, давай строить замок, - требовательно сказала малышка и подергала его за указательный палец.

Ночью он долго не мог заснуть, а на следующий день извлёк из книжного шкафа один из семейных фотоальбомов. Налил большую кружку чая и уселся в гостиной. В этом альбоме хранились его милицейские фото. Некоторые уже пожелтели от времени.  

На маленькой фотографии Николай в бескозырке и морской форме. Без пяти минут дембель. Вернувшись с флота, он устроился милиционером в подразделение по охране банка. Потянулись однообразные дни и ночи службы.

 Как-то Николай шёл со службы и вдруг увидел очень красивую женщину. По возрасту она годилась ему если не в матери, то в старшие сёстры точно. У неё было правильное лицо, чёрные волосы и яркие зелёные глаза. Она с трудом несла тяжёлую сумку, изредка перекладывая её из руки в руку. Николай подошёл и сказал:

-Давайте я вам помогу.

Женщина удивленно взглянула на него, потом улыбнулась и отдала сумку со словами:

- Всегда знала, что в милиции работают отзывчивые люди. Ну, держи, боец.

Они шли по деревянному тротуару, коими в те времена была застелена половина Якутска, и не спеша разговаривали. Вернее, Николай рассказывал о себе, а она изредка спрашивала. У самого порога женщина приняла у молодого милиционера ношу и сказала:

-Спасибо, что помог, Николай. Позволь представиться. Анастасия Ивановна Изумрудова, начальник паспортного стола городского отдела внутренних дел, подполковник милиции. Смотрю, нормальный ты парень. Если надоест в банке сидеть, то переходи на работу к нам.

Николая это заинтересовало и к концу недели он явился в кабинет Изумрудовой.

В паспортном отделе он прослужил около года. Со временем вырос до инспектора по выдаче документов. Вскоре Николая узнал весь город, ведь от его расторопности зависело время получения заветной бумаги. Отец отдал ему свой мотоцикл с коляской, на котором он теперь каждое утро гонял на работу. Вскоре в коляске под брезентовой накидкой чудесным образом стали появляться бутылки спиртного, конфеты, а однажды он обнаружил кокетливый тортик. Николай рассказал об этом начальнице, и та, вздохнув, сказала, что это оборотная сторона их работы.

-Благодарность людей не имеет границ, - резюмировала Анастасия Ивановна. - Я попрошу, чтобы тебе разрешили ставить мотоцикл во внутреннем дворе горотдела. Тогда в него точно ничего не положат.

И ещё она сказала, что ему надо учиться. Николай Николаевич до сих пор благодарен Изумрудовой за этот совет.

В школе милиции, куда он поступил на заочное отделение, вместе с ним учились немало приятелей. В тот же год он перевелся из паспортного стола в уголовный розыск одного из городских отделений милиции.

 

                                                      КЛЮЧ

Однако не успел он освоиться на новом месте, как его «для усиления» отправили  младшим инспектором уголовного розыска в деревушку на берегу реки. Руководство Заречного района обратилось в МВД республики с просьбой прислать, хотя бы на время, сотрудника, чтобы перекрыть безнадзорный участок. Предшественник уже полгода как ушёл на пенсию и уехал к взрослым детям.  В деревню послали нового «опытного» сотрудника.

 В ведении Николая находились три населённых пункта. Ему достался крохотный кабинетик в сельсовете и меблированная комнатка, в которой одиноко дожидался пенсии старый сыщик.

 Сейф, письменный стол и подоконник замызганного окна, выходившего на заросший травой пятачок с магазином, были покрыты толстым слоем пыли. Николай задумчиво вывел пальцем на столе «Слава советской милиции» и уселся на стул. Он открыл сейф и увидел жидкую стопочку подшитых материалов. Однако просматривать их не стал. Захлопнул сейф и отправился на поиски ведра и тряпок.

Когда в кабинет зашла Серафима Саввична, глава сельсовета, то, увидев вымытый и посветлевший кабинет, довольно воскликнула:

- Вот это молодец! Здесь никогда так чисто не было. Давай, обживайся, инспектор. Ты теперь наша защита.

Бумаги из сейфа внушали меньше энтузиазма. В основном это были жалобы селян на пропажу мелкой птицы, сельхозинструмента и всякой ерунды, которая в итоге чудесным образом сама собой находилась. Его развеселил отказной материал, состоящий из нескольких листочков. К заявлению гражданки Третьяковой о пропаже пяти гусей были пришпилены протоколы опроса соседки потерпевшей и осмотра места происшествия. Здесь же присутствовало постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, из которого следовало, что, по имеющимся материалам, следы гусей вели к реке, где обрывались. Вывод гласил, что птицы утонули самостоятельно. В возбуждении уголовного дела по факту кражи, в виду суицидального поведения гусей, было отказано.

Николай тоскливо посмотрел в окно и взял следующий материал. Это было заявление годичной давности об исчезновении пятнадцатилетней девушки. Девятиклассница Полина приехала на каникулы к бабушке, с которой, по свидетельству соседки, иногда спорила и даже ругалась. Последний раз Полину видели на берегу реки, там, где начиналась березовая роща. Через десять дней после пропажи девушки завели розыскное дело. Но ничего нового по нему сделано не было. По месту жительства в городе она не появлялась и розыск без вести пропавшей завис.

Место, где гуляла пропавшая, было в километре от посёлка, но люди появлялись там редко. Иногда туда приходили сельские пацаны с удочками. Пару раз видели там одинокого пьянчугу, деревенского бобыля Афоню Голикова.

Как-то утром Николай проснулся и подумал: «А что, если Полину убили? Труп там же закопали, и никто этого даже не подумал проверить». На лекциях по криминалистике им показывали щуп для поиска под землей биологических объектов,  короче, трупов. Что, если попробовать?

Утром в кабинете Николай через стенку услышал, как председатель говорила  кому-то по телефону, что собирается  в райцентр. Он вошёл к ней.

-Серафима Саввична, возьмёте меня с собой?

-Тебе зачем?

-Хочу с начальством переговорить по поводу наглядной агитации по профилактике пьянства.

- Ну, поехали. Если хочешь со мной вернуться обратно, придётся подождать. Я еду на заседание райисполкома, освобожусь только к трём дня.

-Ничего, у меня в райотделе найдутся дела.

Криминалист Кеша Ильин, что-то разглядывавший в лупу за своим столом, удивленно спросил:

-Зачем тебе поисковый щуп?

-Хочу версию одну проверить.

- Он у меня в кладовке где-то лежит. Как прислали из Якутска, так его никто, кроме тебя, не спрашивал. Ладно, я покопаюсь, а ты иди за разрешением к начальнику.

Начальник райотдела  Захаров удивленно посмотрел на молодого опера. Опережая вопрос, Николай выложил на стол заготовленный рапорт. Иннокентий Иннокентьевич прочитал и с интересом посмотрел на Морозова.

-Ты считаешь, что это убийство?

-Надо проверить.

-А вообще-то чем черт не шутит. Бери щуп и, если что, сразу звони.

Он написал на рапорте «Выдать поисковый щуп» и двинул бумажку по столу к Николаю.

Когда к райотделу подкатила председательша, Николай сидел на лавочке под стендом «Их разыскивает милиция». В руках он держал полутораметровый стержень с деревянной перекладиной на конце, напоминавший букву Т.

-Что это у тебя, Николай? – поинтересовалась женщина.

-Щуп, - ответил он.

-А для чего?

-Буду искать тело пропавшей у вас год назад девчонки.

-Полинки, что ли?

-Да, её. Хочу на том месте, где она исчезла, проверить почву на глубине возможного захоронения.

-Захоронения? – Серафима Саввична машинально перекрестилась. - Откуда ты знаешь, что она там?

- Предполагаю. У меня на руках розыскное дело. Закрыть его можно через пятнадцать лет. Так что, Серафима Саввична, времени у меня много. Буду искать.

На следующее утро Николай вышел со щупом из сельсовета и направился к рощице на берегу. Позади он услышал шаги. Обернулся и увидел троих мальчишек.

-Вы куда собрались?

-Дяденька, вы покойницу искать пошли?

-А вы откуда знаете?

-Да все об этом говорят. Можно мы с вами?

Николай увидел, что к ним подходят еще трое взрослых и понял - молва о его намерениях разлетелась по всей деревне. Опер развернулся и пошёл обратно. В кабинете на сейфе он видел забытый кем-то моток шпагата. Морозов положил его в карман и снова вышел на улицу. На пятачке, кроме мальчишек, стояли уже человек пять. Он молча прошёл мимо, люди же двинулись следом. Для деревенских это стало редким развлечением.

Когда Николай подошёл к рощице, то утро разыгралось по-настоящему. Небо очистилось от мелких тучек, и солнышко стало припекать. Он решил сначала обследовать холмистую полоску земли шириною метров пять, которая начиналась от берега реки и тянулась вдоль березок.  Николай обломил несколько веток, воткнул их в землю и натянул между ними шпагат. Потом повернулся к деревенским и строго сказал:

- Ограждение не переступать. Ведутся поисковые мероприятия. Ясно вам?

В толпе промолчали. Но чувствовалось, что любопытство росло.

 План поиска у него был таков. Втыкает щуп в землю, двигаясь слева направо. Потом метров через десять делает полшага назад и прокалывает почву уже в обратном направлении. Николай снял куртку, бросил её на траву, поплевал на ладони и что есть силы вонзил щуп в землю. Тот вошёл сантиметров на двадцать. Пришлось навалиться на перекладину и с усилием надавить. Потом следующий укол, ещё и ещё. Иногда попадались камни и раздавался глухой скрежет. Наклоняясь, Николай пытался уловить какой-нибудь запах из отверстий в земле, но ничего особенного не чувствовал.

Через час он снял мокрую рубашку. Зрителям же надоело стоять и некоторые уселись на траву.

- Да не-е, тут ловить нечего, - через полчаса заявил мужик в кедах, встал, отряхнул штаны и пошёл в деревню. За ним потянулись остальные.

Огородив второй квадрат поисков, опер продолжил работу. К обеду он удалился от реки метров на двадцать и решил на сегодня закончить.

 На второй день  за ним никто не пошёл. 

Утром третьего дня Николаю позвонил начальник уголовного розыска райотдела Афанасьев и спросил, как дела. Узнав, что результатов пока нет, хмыкнул и тоже велел держать его в курсе.

Морозова никто не подгонял, не стоял над душой, ничего не советовал и не требовал. Наверное, потому, что здесь никто и никуда не торопился. Николаю это нравилось.

 Только он вышел на улицу, как к нему подошёл один из мальчишек, сопровождавший позавчера,

-А можно я с вами пойду?

-Зачем?

-Посмотреть.

Николай подумал, пусть идёт. Во всяком случае будет не так скучно. По дороге они познакомились. Пацана звали Ваня и жил он неподалёку от сельсовета с матерью, которая на ферме работала дояркой. Про отца Николай спрашивать не стал. Будь он у него, Ванька бы похвастался.

Огородив четвёртый квадрат и сбросив рубашку, Николай встал у начала первой «грядки». С силой вогнал щуп. За два дня он обрел навык и теперь стержень входил в землю сразу сантиметров на сорок. Николай почувствовал, что щуп вошёл во что-то мягкое. Он вытащил инструмент и воткнул его ещё раз в десяти сантиметрах правее. Почти сразу почувствовал сладковатый гнилостный запах. Встал на четвереньки и поднёс нос к проколу. Его чуть не стошнило. Кажется, он нашёл то, что искал. Николай натянул рубашку, подхватил щуп и быстрым шагом отправился в деревню. Мальчишка побежал следом, но у сельсовета пропал.

Морозов набрал Афанасьева и доложил, что на предполагаемом месте преступления почувствовал из пробитых в земле отверстий трупный запах. Начальник розыска скомандовал, чтобы Николай возвращался и ждал его на берегу у этих дырок. Но сначала пусть напишет рапорт и обязательно укажет время обнаружения.  

Когда Николай вернулся к своему квадрату, там уже толпилась почти вся деревня. Селяне опасливо поглядывали в сторону дырок в земле и тихо переговаривались. Ванька стоял у веревки и важно показывал пальцем на место обнаружения запаха. Николай ещё раз подумал, что не зря огородил место своего поиска.

Примерно через час подъехали два уазика. Из того, что был раскрашен под ПМГ, вышел сержант водитель и открыл «кондей» в задней части машины. Оттуда медленно вылезли два помятых мужика с лопатами и пошли к ограждению. Афанасьев поздоровался с Николаем и спросил:

-Ты, что ли, сообразил сделать ограждение?

-Да.

-Правильно сделал. Я тебе мелких хулиганов с лопатами привёз. Пусть отрабатывают свободу.

Николай знал, что в милиции к транспортировке трупов нередко привлекались содержащиеся в изоляторе хулиганы, пьяницы и дебоширы. Осужденные судом  на срок от пяти до пятнадцати суток, они с энтузиазмом брались за эту работу. Участие в такой операции поощрялось сокращением срока. Правда, это было не совсем законно, но начальники милиции шли на небольшое самоуправство. Найти в сельской местности санитаров морга или добровольных помощников в таких делах было практически невозможно.  И вот сейчас выкопать и отвезти в морг разложившийся труп потянуло бы на полную «амнистию».

На глубине сорока сантиметров появилось что-то напоминавшее телогрейку. Под ней были обнаружены скелетированные человеческие останки. На телогрейке были обнаружены тёмные пятна, похожие на кровь, а в кармане большой ржавый ключ от навесного замка.

Районный судмедэксперт сказал, что труп принадлежал молодой девушке. У неё были сломаны шейные позвонки.  Об изнасиловании говорить нельзя, так как все биологические материалы, принадлежащие возможному преступнику, давно разложились. Бабка Полины в обрывках найденной ткани узнала платье внучки.

Нераскрытых убийств в районе не было давно. Поэтому вызвали оперов из уголовного розыска министерства. Поскольку труп был старый, то командировочных можно было ждать не раньше конца недели.

Николай сидел в кабинете начальника и вспоминал, что он здесь уже в третий раз. Первый, когда его принимали на работу, второй, когда выпрашивал поисковый щуп, и вот сейчас. Напротив, дымя сигаретой, расположился майор Афанасьев.

-Никаких предметов в захоронении, кроме телогрейки с ключом в кармане, обнаружено не было, - сказал он. – Телогрейка мужская, старая, будто с помойки. Судмедэксперт сказал, что группу крови и другие биологические данные установить не может.  Будем ждать помощь из города.

-Разрешите мне взять на время ключ, - подал голос Николай.

-Зачем? -  спросил начальник.

- Попробую под него замок поискать.

- Вряд ли это получится. Замков сотни, а тот, что без ключа, наверняка выкинули, - заметил Афанасьев.

- А что? Поищи, сынок. Вдруг что и выйдет, - сказал начальник. – Ты везучий, - усмехнувшись, добавил он.

Разговоры в деревне о найденном теле не утихали. И если раньше Николая вроде не замечали, что теперь с ним при встрече первыми здоровались не только дети, но и взрослые.

Ходить по деревне и примерять ключ ко всем замкам дело муторное. Он решил посоветоваться с Серафимой Саввичной.

-Здравствуй, Николай Николаевич, - уважительно сказала она, когда он вошёл в её кабинет. – Ну, ты меня удивил, настоящий сыщик. Целый год о девчонке ни слуха, ни духа, а он сразу нашёл. Понять не могу, чем наши милиционеры до тебя занимались?  Да и мы хороши. Поверили россказням, что она уехала. Успокоились и никому дела нет. Равнодушные стали. Молодец, Николай! Хорошо, что тебя к нам прислали.

- Молодец буду, когда найду, кто это сделал. Мне бы с вами посоветоваться.

- Давай, дорогой.

Николай вынул из кармана ключ и спросил:

- Вы не знаете, у кого мог быть от него замок?

-Да такой в каждом доме.

Потом подумала и сказала:

-Ты сходи к Ваське, кузнецу. Он у нас всякие железяки чинит. Что железяки! От утюга электрического до телевизора - всё может наладить. Мне вон в прошлом году даже холодильник починил.

- Где же его найти?

- Ты от нашего пятачка прямо по улице до конца иди, вот и увидишь зелёный дом с красной крышей. Там и живёт наш умелец. Василий Васильевич Сивцев его зовут.

То, что хозяин находится в сарае за домом, Николай понял сразу. Оттуда раздавался стук молота о наковальню. Когда Морозов вошёл в мастерскую, стук прекратился.  Коренастый мужик держал в щипцах раскалённую докрасна косу. Взглянув на Николая, он сунул косу в бочку с водой.

-Добрый день!

-Добрый.

- Я из милиции. Хочу с вами поговорить.

- Это хорошо, парень, что ты пришёл. Перерыв мне устроил. Пора чайку попить. Компанию составишь?   

Мужик улыбнулся с спросил:

- Это про тебя вся деревня говорит?

-Вы Василий Васильевич?

- Да ладно. Васька я. Ловко ты девчушку эту бедную нашёл. Пошли чай пить.

Они вышли из сарая и поднялись по ступенькам в зелёный дом. На кухне хлопотала девушка, которая во все глаза уставилась на Николая. Он смутился.

-Это дочка моя, Аня, - сказал Василий, уселся за круглый стол и жестом показал Николаю на стул рядом.

На столе появилась миска  деревенской сметаны и тарелка с горкой горячих лепёшек. Аня поставила перед каждым поллитровую кружку чая с молоком. Николай впервые со дня приезда был в гостях.  Девушка села напротив и стала рассматривать парня. Ему вдруг страшно захотелось есть. Он взял лепешку, обмакнул её в сметану и с наслаждением проглотил. Потом отправил в рот вторую, третью, четвёртую.  Судя по всему, его аппетит доставлял девчонке удовольствие. Она схватила тарелку, метнулась к плите и вскоре новая горка лепёшек красовалась перед Николаем.

Ему стало неудобно и он, наконец, вытащил ключ.

- Василий Васильевич, от чего может быть этот ключ?

- От замка, конечно. Примерно от такого, - сказал он и снял висевший на гвозде у двери большой навесной замок.

-Это ваш замок?

-Да нет. Сосед давно принёс. Я его на гвоздь с тех пор и повесил. Он где-то потерял ключ и попросил меня, когда я в райцентр поеду, купить в хозяйственном магазине такой же. Ну, я ему купил, а старый он брать не захотел. Я замок оставил, чего добру пропадать. Хотя кому он без ключа нужен?

Николай вставил ключ и с трудом провернул. Замок открылся.

- А сосед ваш кто такой?

- Холостяк один, Афонька Голиков.

Почему-то Николай на всю жизнь запомнил эти минуты за столом с деревенскими лепёшками. Он почувствовал радостное возбуждение. Неужели его усилия оправдались?  Ведь в душе он не был уверен в себе. Всё происходило как бы понарошку.

Николай отхлебнул чай и спросил:

-Василий Васильевич, вы меня проводите к Голикову?

-Чего не проводить, пошли. Вон он, через дом живёт.

В довольно запущенной комнате на диване спал одетый человек.  Николай потряс его за плечо, и тот недовольно что-то промычал.

-Готов, - заключил кузнец. - С утра выпил и свободен до вечера.

В комнате пахло перегаром и какой-то кислятиной. Человек на диване заворочался и открыл глаза. Он уставился на Николая и несколько раз моргнул.

-Чего надо?

-Вставайте, нам нужно поговорить.

Голиков тяжело приподнялся и сел на диване. Опустил голову, долго думал, потом взял со стола ковшик с водой, отхлебнул и сказал:

-За мной пришли?

- Да.

В своём кабинетике Николай посадил Голикова на стул в углу и тот, откинувшись, снова задремал. Морозов дозвонился до начальника розыска и кратко ему всё рассказал. Услышав про замок, тот коротко бросил:

-Жди, скоро будем.

Вместе с группой прибыл следователь районной прокуратуры. Всё это время Афоня  сидел на стуле в углу и не произнёс ни слова. Следователь изъял замок, допросил кузнеца и произвёл обыск в доме Голикова. Там было найдено серебряное колечко, которое сразу опознала бабуля убиенной.

Уже через день, переночевав в изоляторе райотдела и окончательно протрезвев, Афонька заговорил. Несколько лет назад из-за его пьянства ушла жена и уехала к родителям в соседний район. Между запоями работал скотником на ферме. С людьми почти не общался. Да, было у него любимое место, за деревней на берегу у рощи. Не рыбачил, а просто сидел там, когда был выпивши. Девушку не видел.

 Однако, когда следователь выложил на стол замок, ключ, колечко и его телогрейку, признался в убийстве. Рассказал, как повалил её и изнасиловал. А потом долго душил. Из-за этого у него из носа пошла кровь и испачкала телогрейку. Он спрятал труп в кустах, а вечером вернулся с лопатой. Выкопал неглубокую яму, бросил туда труп, а сверху закапанную кровью телогрейку. Колечко он снял с пальца убитой. Когда вернулся домой, вспомнил, что в кармане телогрейки остался ключ. Но возвращаться за ним не стал.

Через месяц попросил кузнеца купить ему новый замок.

После раскрытия этого преступления начальник выписал Николаю первую в его жизни денежную премию и сказал:

-Ты не только везучий, но ещё и настырный.

Закончилось короткое якутское лето. В конце августа на траве уже лежали пожелтевшие берёзовые листья. Николаю казалось, что жизнь в деревне окончательно замерла.  Телефонный звонок из Якутска прозвучал неожиданно.

- Привет!  Майор Горев. Это ты Морозов?

-Да, товарищ майор.

-Не хочешь обратно?

-Я?

-Ты, конечно. У тебя, кажется, родители в городе живут. В жилье не нуждаешься, это положительный, ха-ха, факт в биографии. Ловко ты старое убийство раскрыл. В общем, хватит тебе там отдыхать. Возвращайся.

 

                                                   ПРИДУРКИ

Николай Николаевич взял чёрно-белую фотографию. На фоне старенького газика он стоит вместе с худощавым улыбающимся парнем с серьезными глазами. Это Сагид. Во время работы в третьем отделении сидели в одном кабинете. Как давно это было. Сагид был сыщиком от рождения. Кроме службы его, казалось, не интересовало ничего. Он мог целыми днями мотаться по «бичарням», проверять неблагополучные квартиры и вылавливать там подозреваемых. А потом до поздней ночи, уже у себя в кабинете, допрашивать этих типов.  На следующий день с утра Сагид уже летел на встречу с информатором. И так круглые сутки. Впрочем, и сам Николай работал в таком же режиме. Он с улыбкой вспоминал кабинетик в деревне с видом на пыльный пятачок, где провёл целое лето. В Якутске скучать не приходилось.

В то раннее утро Сагид на отцовском газике заехал за Николаем в пять часов. Они планировали проверить притон, где могла обитать парочка воришек, находящихся в розыске. Только выехали на улицу Чернышевского, как Николай обратил внимание на мужчину, нетвёрдой походкой бредущего по обочине. Он был в растоптанных башмаках и измятых грязных брюках. Однако на плечи у него был накинут новенький тёмный пиджак с биркой, висящей на спине.

Сагид притормозил рядом со щёголем и сказал:

-Эй, любезный, подойди-ка сюда.

Мужчина остановился и посмотрел в их сторону. Помятое лицо, заросшее рыжей щетиной, было давно немытое. Жизненный опыт научил его определять милиционеров, даже если они были в гражданском. Он пьяненько улыбнулся:

-Слушаю вас, гражданин начальник.

-Откуда у тебя такой крутой пиджак?

- Нашёл. В подъезде.

- Сейчас поедем в отделение и там выясним, где у нас в городе такие хлебосольные подъезды.

-Не надо ехать. Я честно скажу. Мне это Федька Бритва дал. Они с корешом в котельной за бутылку одежду раздают. Мне пиджак достался. Вам он нравится, граждане милиционеры?

-Нравится. Садись, поехали, покажешь.

Когда они вошли в старую котельную, прилепившуюся к панельной пятиэтажке, то услышали пьяные голоса, выводившие «ой, цветёт калина в поле у ручья…». Два замызганных мужика сидели на длинных, чем-то набитых пузатых матрасовках, и пели. Перед ними прямо на бетонном полу стояли несколько бутылок вина.

-Здорово, ребята! Откуда вермут с утра?

-На шмотки поменяли, - сказал мужик с одутловатым желтым лицом.

- Что за шмотки? Может, и мы примерим?

-Конечно, берите всё, что нравится.

-Жалко, зеркала у вас нет. Хватайте свои матрасы и поехали в примерочную.

Только опера со своими «гостями» переступили порог отделения, как к ним бросился дежурный: - Вы где пропадаете? Я с утра у вас дома все телефоны оборвал. Жены говорят, что вы с утра уехали. Начальник ищет, аж визжит. Центральный универмаг обнесли. Там сейчас всё руководство горотдела.

Подъехав к универмагу на площади Ленина, друзья увидели припаркованные милицейские автомашины. Горев стоял на ступеньках, и его высокая фигура виднелась издалека. Только они вышли из газика, как он бросился навстречу:

-Вы где были, мать вашу! У нас кража в универмаге, все на ушах стоят. Отдел мужской одежды обокрали, а вы с утра где-то шляетесь! Сам Гост здесь.  Щас он вам покажет.

В это время из дверей универмага вышел полковник милиции, начальник Якутского городского отдела внутренних дел Владимир Григорьевич Гостхоржевич, по прозвищу Гост.

- Так, Леонид Иванович, это и есть твои хваленые опера?

Отличительной чертой Госта было то, что он постоянно ходил в начищенных до блеска хромовых сапогах. Когда же начинал говорить, то не умолкал очень долго. Иногда казалось, что, слушая себя, он получает от каждого своего слова удовольствие.

- Для меня не удивительно, майор, что у вас такой разболтанный личный состав. Их даже с утра не могут найти!  Вот вы, - он ткнул пальцем в Николая, - где вы были с утра? Признайтесь, подговорили домашних, чтобы они отвечали, что вас нет дома!  Откуда такая разболтанность, граничащая с безнаказанностью? Откуда уверенность, что вам всё сойдет с рук? Мне уже по этой краже звонили из обкома…

- Товарищ полковник, преступление раскрыто, - вставил Николай.

Гостхоржевич застыл с открытым ртом. Перебивать, когда он токует, было верхом наглости.

-Как раскрыто?

- Похищенная одежда изъята и находится в нашем отделении милиции. Предполагаемые преступники задержаны и помещены в камеру.

Начальник горотдела повернулся к Гореву и вопросительно посмотрел на него. Тот недоумённо развёл руками и на всякий случай сказал:

-Работаем, товарищ полковник.

Через несколько минут кавалькада машин с чёрной «Волгой» Гостхоржевича  во главе ехала в третье отделение милиции по пустынным в этот час улицам Якутска.

Кабинетик оперов был завален вытряхнутыми из матрасовок мужскими костюмами, брюками, сорочками и галстуками. В «обезьяннике» сидели трое бедолаг. Причем на одном из них до сих пор был пиджак с магазинной биркой.

В конце месяца Николай и Сагид получили премии в размере двадцати пяти рублей каждый. Впрочем, тогда на эту сумму можно было целый месяц заправлять бензином прожорливый газик.

Понимание обслуживаемой территории пришло не сразу. В центре происходит постоянный круговорот людей. Кого тут только не было. Это и приезжие из районов, и жители окраин, и местные – «центральные». Впрочем, постоянный контингент не менялся. Бомжи, городские пьяницы, мелкие воришки, только «откинувшиеся от хозяина» зэки  обитали в технических этажах домов, в заброшенных подсобных помещениях предприятий, в многочисленных деревянных халупах по всему городу. Места их проживания и маршруты были известны сотрудникам уголовного розыска. Поэтому рейды по замызганным пивным и прочим забегаловкам, визиты в заброшенный жилой фонд для сыщиков были ежедневным и привычным делом. Немало такого сброда крутилось и у городских рынков.

Со временем Николай понял, что основное количество преступлений совершается бедолагами - маргиналами спонтанно. Их пропитое сознание не контролировало примитивные инстинкты, которыми они жили. Как у скотника Афоньки из заречной деревни. Вот и сейчас около рынка в Рабочем городке навстречу их машине попался невзрачный мужичок. Одна деталь в его внешности заставила остановиться. Кисти рук были ярко-красного цвета. Когда опера поинтересовались, где он испачкал руки, тот начал рассказывать, что нечаянно залез в краску для волос жены. Видно было, что врал.  Следы родамина из химической ловушки говорили о другом. Мужичка посадили на заднее сиденье и поехали к нему домой. Дверь открыла женщина с ярко-красными волосами, лицом и руками. Видно было, что она пыталась отмыть краску, однако при соприкосновении с водой та становилась ярче и захватывала у несчастной новые участки тела.

Муженька с женой, закутанной в платок, привезли в отделение.  Когда Николай спросил у дежурного о новостях, тот сообщил, что на набережной ночью вскрыли пивной бар и утащили выручку. Опергруппа уже там. Николай с Сагидом посмотрели друг на друга и рассмеялись. История с универмагом повторялась.

Витёк, так назвался мужик, раскололся, будто ждал, когда его начнут спрашивать. Ночью захотелось выпить, и он пошёл в бар. Тот, естественно, был закрыт. Он выставил стекло, залез в помещение и отомкнул металлический ящик, который громко назывался сейфом. Там оказались вечерняя выручка в четыреста рублей и старый женский кошелёк. Витёк открыл его и обнаружил  какой-то порошок. Когда уже дома стал мыть руки, то увидел, что они стали ярко-красными.  Утром он похвастался любимой жене, что принёс ей ядрёную краску для волос. Отдал кошелёк и помчался к открытию винного магазина.  Доверчивая тётя решила покраситься и вмиг стала похожей на перезревший помидор.  

- У нас в этом месяце ещё одна кража раскрыта по горячим следам, -  удовлетворенно констатировал Горев на планёрке.

 В криминальной статистике раскрываемость по горячим следам ценится на вес золота. Особенно, если это касается краж.

 Здесь рыба сама приплыла в руки, а перед глазами опера ещё долго стояла огненная голова подруги незадачливого жулика.

Есть под Якутском село Владимировка. Однажды утром поступило сообщение, что в здании сельского совета была совершена попытка кражи сейфа из бухгалтерии. Куш был покрупнее. В сейфе лежала месячная зарплата бригады строителей. Николай прибыл с оперативной группой через час. 

Преступник попытался вынести из сельсовета сейф, но это ему не удалось. В здание он проник без проблем. Сигнализации на дверях не было. Это, конечно, минус.  Но другие меры безопасности были организованы по инструкции. Задняя стенка сейфа, как полагается, была густо смазана солидолом. В итоге тяжёлый металлический ящик выскользнул из рук преступника и упал ему на ногу. На полу лежал мужской ботинок со следами крови.

Пока криминалист фиксировал следы на месте происшествия, Николай решил сделать обход. Он стал опрашивать обитателей соседних домов, но никто ночью ничего не видел и не слышал. Звуков от машины тоже не было. На соседней улице, в паре десятков метров от сельсовета, начинали строить деревянный дом. Два венца уже были положены на фундамент. Перед стройкой возвышалась здоровенная куча строительной пакли. «Хоть бы накрыли её от дождя», - только подумал Николай, как услышал, что в куче кто-то чихнул. Он подошёл и громко сказал:

 -Ребята, дайте-ка мне вилы. Я эту паклю до земли сейчас проколю!

- Не надо! – раздался голос.

Пакля зашевелилась и оттуда выполз мужчина в строительной робе. Он сел на землю и, придерживая  распухшую  ступню, жалобно промолвил:

-Помогите! Я раненый.

- Так это же Семененко!

 Николай обернулся и увидел бухгалтершу, с которой беседовал несколько минут назад.

- Вы его знаете?

- Ну да. Он из шабашников. Со своей бригадой этот дом строит.

- Это не я, это не я, - заканючил мужчина.

- Чего не ты?

-Ничего не я.

- А почему ты в одном ботинке? Где-то я второй такой же видел. Ну, конечно, рядом с сейфом на полу в сельсовете. Покажи-ка теперь руки. 

  Семененко, морщась от боли, протянул ладони, измазанные солидолом.

- Говори, придурок, ты хотел сейф утащить?

- Ну да.

Семененко отвезли в травмпункт под присмотром милиционера, а Николай поехал обратно в отделение, представляя ликование шефа по поводу очередного раскрытия «по горячим следам».

 Не часто, но иногда операм везёт.

 

                                                 МИЛЫЙ ДРУГ

Спустя много лет он смотрит на фотографии друзей оперов и не перестаёт удивляться, как изменились они за это время.  Да, постарели ребята. Но только внешне.  При встречах они все те же весёлые и бесшабашные, и, когда надо, понимающие с полуслова.

Николай только вернулся с семьёй из отпуска и теперь знакомился с накопившимися делами. Теперь он работал в отделе уголовного розыска Министерства внутренних дел республики. Несколько нераскрытых убийств и разбоев очень сильно портили милицейскую статистику и висели дамокловым мечом над итогами полугодия. Поэтому звонок Андрея, старого школьного приятеля, его озадачил. Андрей, естественно, звонил по делу.  Его квартиру обворовали. Унесли добра где-то на десять тысяч рублей. По тем временам очень приличная сумма. Андрей трудился в авиации и зарабатывал неплохо. Среди похищенных вещей были шуба жены, две дубленки, японский музыкальный центр, дорогое охотничье ружьё и ювелирные украшения. Это случилось несколько дней назад. На место происшествия выезжали ребята из городского отделения милиции, которые и провели первоначальные розыскные действия. Однако жена Валентина упросила мужа сходить и попросить помощи у одноклассника.

-Понимаешь, Коля, мне все уши прожужжали, что надо подключить Морозова. То есть тебя.

-Андрюха, пойми, во-первых, твоим делом занимаются городские, а во-вторых, кражи - не моя линия. У меня, в основном, убийства и тому подобное. Я только из отпуска вернулся, своих дел подвалило выше крыши.

Валентину Николай помнил ещё со школьных лет. Она всегда была очень привлекательная, а с годами в замужестве расцвела окончательно. По всему было видно, что дома последний голос был за ней.  Андрей неохотно поднялся со стула, и Николай понял, что тому очень не хотелось возвращаться домой.

- Погоди. Ничего не обещаю, но, как идёт розыск, постараюсь выяснить.

-Спасибо, Коля, - промолвил школьный приятель и уныло побрёл к двери.

Опер из отделения милиции, где раньше трудился Николай, Максим Фёдоров шлёпнул на стол первичные материалы и сказал:

- По-моему, квартирку эту «выставили» по наводке. Посмотри опись пропавшего, вещички как на подбор. Замок на двери стандартный. Заходи и собирай урожай.

 - Что жена потерпевшего говорит?

- Ничего особенного. Кража была днём, когда её не было дома. Пришла где-то к пяти часам, а дверь открыта. Замок попросту отжали.

Николай вернулся на работу. Сел за стол и посмотрел на телефон. Немного подумав, он придвинул аппарат.

-Валя, привет. Это Коля Морозов. Слушай, я познакомился с вашим делом. Мне надо с тобой переговорить. Не могла бы подойти сюда, в министерство? Я тебя через полчаса встречу у проходной.

Когда Николай шёл с ней по коридору, многие останавливались и с нескрываемым интересом оглядывали его спутницу. Как женщина, которая привыкла к мужскому вниманию, она с легкой улыбкой следовала за Морозовым, не удостаивая никого взглядом.

Они беседовали уже двадцать минут. Николай чувствовал, что Валентина ему что-то недоговаривает. Странно, что она не могла  вспомнить, как провела вечер за день до кражи.  Неуверенно что-то говорила о подруге, с которой ходила на новый фильм в кинотеатр «Центральный». Потом, когда Николай попросил дать  телефон этой подружки,  смущённо спросила, почему Николая это интересует и причём здесь кража?  Морозов со скучающим видом рисовал чёртиков в блокноте. Потом ему это надоело и, подняв голову, он сказал:

-Валь, мы с тобой сколько лет знакомы? Со школы. Вот уж проблем с памятью я у тебя никогда не замечал. Кончай голову морочить, я тебе чужой человек, что ли? Вообще-то вашим делом я заниматься не обязан. Сама знаешь.

Молодая женщина опустила голову, потом подняла свои прекрасные  глаза и сказала:

-Коля, ты своей дотошностью меня погубишь.

-Ладно, Валя, говори, где ты была накануне кражи. До сих пор ни злодеи, ни потерпевшие не могли обвинить меня в болтливости. Что ты себя ведёшь, как мадам Бовари?

-Ну, я с Валерой ходила в кино. Потом мы у нас дома пили чай.

-Каким Валерой?

-Дедушкиным.

- Это не с барменом ли из ресторана?

-Да.

-Ты  его откуда знаешь?

-Так, на улице познакомились.

-Когда?

-В этот же день.

Дедушкина Николай знал. Этот красавец когда-то работал таксистом, потом пошёл в бармены. Пару раз поступала оперативная информация, что Дедушкин перепродаёт краденые вещи. В другой раз сообщили, что по наводке Валеры в подъезде ограбили одного его приятеля. Мужчину сильно избили, но преступников не нашли и причастность Дедушкина не доказали.

 Дедушкин обладал притягательной внешностью. Блондин напоминал одновременно многих популярных артистов: высокий, с правильными мужественными чертами лица и низким бархатным голосом. Неизвестно, была ли у него семья, но без женского внимания он не оставался. Проживал то с одной, то с другой подругой, преподнося себя как подарок. Этот тридцатипятилетний казанова и встретился на улице с Валентиной. Красивых женщин он мимо не пропускал. Вежливо поздоровался и, не отводя от неё глаз, сказал, что никогда ещё не встречал таких симпатичных девушек. Для неё это признание стало очень приятным. Поскольку они встретились у кинотеатра, то Дедушкин пригласил женщину в кино. Валентина смутно помнила, о чём был фильм. Она, замужняя, со сладостным волнением ощущала на своей руке руку незнакомца и желала, чтобы сеанс не заканчивался.  Поскольку Андрей был в очередной командировке, она согласилась пригласить к себе нового знакомого на чай.

Николай не стал вникать в подробности их встречи и только спросил:

- Ты видела с тех пор этого мужика?

- Нет.

В это время в кабинет зашёл комиссар. Так в министерстве называли начальника отдела уголовного розыска Виталия Константиновича. Среднего роста крепкий мужчина, он, казалось, всё время хитровато улыбался. Такое прозвище комиссар, вероятно, получил за то, что не пил и не курил. И ещё, как казалось операм, видел их насквозь. Именно комиссар в своё время пригласил Морозова в отдел, а до этого долгое время наблюдал за ним «на земле».

Николай попрощался с Валентиной и проводил её до двери.

-Симпатичная, - прокомментировал начальник, когда за Валентиной закрылась дверь.

- Жена одноклассника. У них обокрали квартиру. Вот я и решил помочь, чем могу.

-Правильно, Коля. Только ты, братец, другими делами сейчас займешься.  Сегодня утром в центре обнаружили машину такси. В салоне всё залито кровью и мозговым веществом. Водитель Савинов пропал без вести. Ключ был вставлен в замок зажигания. Бери с собой кого-нибудь и лети туда. Вечером соберёмся у меня, может, поступит новая информация.

Машину такси обнаружили на улице Орджоникидзе напротив детской молочной кухни. Это объект Николай знал хорошо. Когда у них со Светланой родилась дочка, то каждое утро к десяти он заворачивал сюда за бутылочками с детским кефиром и выстаивал длинную очередь.

 «Волгу» уже тщательно осмотрели. На руле и торпеде нашли отпечатки пальцев. Николаю бросились в глаза обрезанные проводки, которые вели к зелёной лампочке в  углу лобового стекла. «Зеленоглазое такси, притормози, притормози…», - вспомнилась песенка Боярского.

 – Кто же тебя притормозил? - подумал Николай.

- Здесь есть представитель таксопарка? – спросил он, повернувшись к ребятам из городского розыска.

-Ну я, - подал голос тучный мужчина в клетчатой рубашке, стоявший рядом.

– Алексеев Алексей Алексеевич, начальник смены таксопарка, -представился он.

-А почему обрезаны проводки у этого зеленого фонарика?

Алексеев заглянул в салон и брезгливо отвёл глаза от кровавых пятен на  сиденье: – Хотели, наверное, чтобы лампочка погасла. Она гаснет, когда таксист включает счётчик или вырубает тумблер. Возможно, счетчик включать было не для кого, а тумблер в темноте не нашли.

- Как бы нам узнать, какие заказы вчера были у этого бедолаги? - спросил  Николай.

- А это мы сейчас узнаем, пойдёмте,- позвал Алексей Алексеевич и направился к жёлтой «Волге». За рулём таксист  покуривал сигарету. 

- Мишаня, ну-ка быстренько соедини меня с диспетчером,- приказал Алексеев.

-Погодите, - перебил его Николай. - Вы что, хотите в открытом эфире все эти разговоры вести?

-А что?

- Поехали в МВД, конспиратор.

В  кабинете Николай по телефону узнал у девушки диспетчера, что вчера Савинов в восемнадцать часов от улицы Каландаришвили повез пассажирку Романову в аэропорт. С тех пор на связь не выходил. Узнав домашний телефон Романовой, Николай позвонил. Трубку поднял её муж. Договорившись о встрече, Николай отпустил толстяка, сел в уазик и поехал на улицу Каландаришвили.  Дверь открыл мужчина в тренировочном костюме. На вопрос, где сейчас находится его жена, ответил, что она в Иркутске в командировке.

-Хотите, я наберу её телефон в гостинице?

-Было бы очень хорошо.

-Алло, Ира, это я. С тобой хочет поговорить милиционер.  У него к тебе вопросы.

Николай взял трубку:

 -Добрый день. Это Ирина Романова? Вас беспокоит капитан милиции, оперуполномоченный уголовного розыска Морозов Николай. Скажите, вы помните водителя такси, который вёз вас  в аэропорт?

- Да, хорошо помню. Хотя я с ним почти не разговаривала.

-Скажите, а по дороге он никого не подсаживал?

-Когда мы проезжали мимо хлебозавода, на обочине какой-то мужчина поднял руку и остановил машину.  Водитель сказал, что это его приятель и, если я не против, он его подвезёт. Мне-то какое дело, лишь бы к самолёту успел. Они разговаривали о каких-то своих знакомых. Да, вспомнила, водитель называл его Валерой.

-А вы бы смогли узнать этого Валеру?

-Наверное. Я возвращаюсь завтра. У меня командировка всего-то на три дня.

-Я оставлю свой номер телефона вашему мужу. Пожалуйста, как появитесь дома, перезвоните мне.

-Хорошо.

Ближе к концу рабочего дня в кабинете у комиссара собралось всё  убойное отделение. Не считая отпускников, их было всего трое. Виталий Константинович посмотрел на сотрудников и сообщил, что час назад на Вилюйской свалке бомж нашёл труп девушки, завёрнутый в одеяло. Личность её не установлена. Туда выезжала опергруппа из горотдела. Рядом с телом обнаружили следы протектора легковой автомашины. У погибшей на шее синяки, возможно, следы пальцев. Одеяло испачкано машинным маслом.

-Денек сегодня урожайный, - сказал Саша Звонаренко по прозвищу Грузин. Ребята его так называли потому, что он родился и вырос в Тбилиси.

- Коля, - обратился комиссар, - ты набросал план мероприятий по таксисту.

-Да, Виталий Константинович. Я по нему уже с обеда работаю. Скоро должна прилететь из Иркутска свидетельница, которая ехала с Савиновым в аэропорт. Она запомнила мужчину, подсевшего к ним по пути. Я с ней по телефону уже переговорил. Говорит, что рожу этого типа запомнила. Я тут подумал…

-Ну?

-Может, мы сверим отпечаток протектора на свалке с колёсиками нашего такси?

-А почему бы нет? Звони экспертам. Пусть они сравнят слепок от колеса на свалке с резиной этого такси. Кто знает, может, эти два дела придётся объединять. Сегодня же всем провести внеочередные встречи с агентурой. Городские тоже пусть этим займутся. Давайте, впереди длинный вечер. Завтра должны быть первые результаты.

Домой Николай пришёл к одиннадцати ночи. Светлана ещё не спала. Он прошёл в спальню и посмотрел на малышку. Она лежала в кроватке на боку и сжимала пальчиками погремушку.

На кухне жена поставила перед ним тарелку с разогретым жарким и уселась напротив.

- У нас, судя по всему, два криминальных трупа, - сказал Николай. - Второй, правда, ещё не нашли.

-Устал?

-Да. Весь день на ногах. Как доченька?

- Тебя ждала.

-Так и сказала? - засмеялся Николай, орудуя вилкой. - Разговорчивая для своих пяти месяцев.

-Это да, – вздохнула жена опера.

На следующий день Николай с утра поехал в  морг. Патологоанатом Наталья встретила его словами:

-Заключение будет позже, но её реально задушили. Причём даже сломали один шейный позвонок.

-А под ногтями?

-Ничего нет.

На работе его ждала ещё одна новость. Слепок со следа шины, обнаруженного на свалке рядом с трупом девушки, совпадал с задним правым колесом «Волги» Савинова.  А ещё часа через полтора из дежурки сообщили, что в районе Белого озера найден труп мужчины. Прибыв туда, Николай встретился с Максимом из горотдела. Тот протянул паспорт с бумажником. Это были вещи убитого таксиста. Труп лежал у дороги, ведущей к озеру. Стреляли в него примерно с полуметра. Возможно, из двух стволов ружья одновременно, потому как голова практически отсутствовала.

Вернулся Николай в  министерство к обеду. За столом напротив обитал Грузин.

-Коля, тут две девчушки приходили. Их из дежурной части горотдела сюда отправили. Одна сестра некой Марии Голубевой, другая подруга. Меня в это время комиссар по делам отправил, поэтому я с ними не разговаривал. Вот их координаты. Сказал, чтобы были дома у телефона и ждали твоего звонка.

Саша протянул Николаю клочок бумаги с синими каракулями.

- Я в аэропорт, встречать твою Ирину Романову из Иркутска, - в дверях бросил он.

Когда Морозов позвонил, трубку подняли сразу. Дрожащий девичий голосок почему-то переспросил: «Вы меня слышите?»  Это была сестрёнка пропавшей Марии Голубевой. Минут через двадцать они уже сидели напротив Николая. Александра, так звали подружку пропавшей девушки, рассказала, что три дня назад они у неё дома гуляли с одним парнем. Потом, когда уже прилично выпили, Маша шепнула хозяйке, что хочет остаться с приятелем. У Александры родни полгорода, поэтому идти было куда и вскоре она ушла. С тех пор Машу Голубеву не видела. Когда вернулась на следующий день часам к двенадцати, то дома никого не застала. Сходила к подружке, но там была только её сестрёнка. Они зашли к нескольким знакомым, но никто Голубеву не видел. После этого решили обратиться в милицию.

- А что это за парень, с которым вы гуляли?

-Да он и не парень уже. Взрослый мужик. Валера его зовут, Дедушкин, в ресторане барменом работает. Машка с ним уже месяц встречается.

Ещё через полчаса в кабинете появились Звонаренко с Романовой. Когда ей показала бланк с фотографией из паспортного стола, она опознала на ней Дедушкина.

 Николай почему-то вспомнил, как в деревне у кузнеца нашёл замок, к которому подошёл ключ из телогрейки. Такое же ощущение выигрыша пришло и сейчас.  

Его разыскали через восемь часов в доме у одного из приятелей. Позвонил информатор и сообщил, что Валерка вторые сутки бухает «на хате» по улице Лермонтова.

Когда Николай вошёл в прокуренную комнату, Валерий Дедушкин сидел на диване и смотрел телевизор.  Увидев Морозова, он, несмотря на то, что был пьян, сразу всё понял. Николая тогда удивило, что белая рубашка убийцы  на глазах стала мокрой. При обыске в притоне нашли вещи из квартиры одноклассника Андрея, включая обрез, который Дедушкин успел сделать из охотничьего ружья. Не хватало только ювелирных изделий, которые он уже продал.  Впрочем, одно колечко, которое позже узнала Валентина, сохранилось на пальчике задушенной Марии Лебедевой.

 Почему он её задушил, бармен объяснить не смог. Утром, осознав, что он сделал, решил раздобыть транспорт. Надо было вывезти труп. Вышел на трассу в аэропорт и стал голосовать. За рулём такси оказался его знакомый Савинов, который вёз пассажирку. На площади в аэропорту Дедушкин попросил знакомого отвезти его к брату в посёлок Жатай. Тот  сначала ехать не хотел, но согласился, когда Валера предложил ему пятьдесят рублей. На обратном пути из Жатая они с братом завернули на Белое озеро.

- Девчонку ты задушил. Со злости или в порыве страсти, следователь разберётся. А зачем таксиста пристрелил? - спросил Николай.

- Нужно было труп девки из хаты вывезти. Я поэтому брата на подмогу взял. А как эту придушенную при таксисте грузить? Вот я его…

- Слушай, Ален Делон, а чего тебя вообще понесло людей убивать? Ты вроде раньше только за кражу был судим.

-Не знаю. После того, как я квартиру у этой тёлки замужней взял, всё остальное легким показалось.

-Дальше рассказывай.

-Мы с братом вернулись на квартиру, деваху в одеяло закатали и в багажнике вывезли на Вилюйскую помойку. Потом я его домой в Жатай отвез, а машину  в центре бросил.

Дедушкин за два убийства был приговорён к высшей мере наказания.

Валентина при встрече почему-то виновато улыбалась.

 

 

                                                 

                                              ЗОЛОТЫЕ ДОРОГИ

Он взял ещё одну фотографию. Подержал в руке, потом поднёс ближе  к глазам. Вместе с Володей Сметанниковым и Толей Швырко они стоят на  грунтовой дороге, а за спиной поднимаются поросшие жёлтыми сосёнками сопки. Сентябрь. Дорога на границе Магаданской области.

 Задержавшийся из-за тумана в якутском аэропорту АН-24 доставил их в Усть-Неру поздно вечером. Встречал старший оперуполномоченный уголовного розыска Толя Швырко.  Здоровенный, весёлый, с огромными, как лопаты, ладонями, он с шуточками-прибауточками подвёз их к шоферской столовке на выезде из посёлка. После плотного ужина устроились рядом, в гостинице для водителей. С Николаем прилетели следователь прокуратуры Макаров и судмедэксперт Иванцов.

 В гостинице были свои правила. Утром постояльцы должны были собирать свои постели и возвращать их дежурной. Она была одна, поэтому десятки водителей дальнобойщиков занимались самообслуживанием. Привычные, они не роптали. Как только командированные сдали бельё и  попили чаю, подъехали два уазика. Из одного вышли Швырко и начальник местной милиции Владимир Ильич Сметанников. Во втором сидели гражданские. Рядом с водителем восседал мужчина в очках, куртке-энцефалитке и бесформенной шляпе. На заднем сидении устроились парень с девушкой. Молодой человек был в галстуке. На груди у каждого были приколоты комсомольские значки. Николай с любопытством посмотрел на ребят.

- Это наши понятые, - представил их Сметанников, - инструкторы райкома комсомола Таня и Ваня. Самые солидные люди, которых мы нашли с утра.

 «Молодец, что с понятыми постарался», – подумал Николай.

Их сорвали в командировку сутки назад. Из Усть-Неры пришло сообщение, что около магаданской трассы геологи обнаружили скелетированные останки двух человек. Кости были старыми, а на черепах присутствовали следы огнестрельных ранений.

Уазики тронулись. Минут через двадцать Николай почувствовал смутную тревогу. Сунул руку под куртку и понял - пистолета нет. На ночь он положил его под подушку, а утром всё машинально свернул и отнёс в бельевую гостиницы.

-Я пистолет забыл, - сказал он, уныло глядя в окно.

Кортеж развернулся и поехал обратно. Оружие нашлось в куче грязных простыней.

-Ты, Коля, везучий человек, - сказал Швырко. – А ведь мог бы только завтра вспомнить.

Накануне прошёл дождь, который прибил пыль на трассе. Поэтому глотать её почти не пришлось. Часа через полтора остановились на дорожном пикете попить чаю. Николай любил такие забегаловки. Там обычно неприхотливо, но сытно кормили. А что ещё бедным шоферюгам надо? Для них после дорожной сухомятки любое горячее блюдо праздник. В этот раз  чернобровый кавказец жарил на мангале свиные рёбрышки. Их аппетитный запах разносился по всему ущелью.  Швырко выскочил из машины и набрал в газетный кулёк два десятка шкворчащих мясных косточек. Ехать стало веселее.

Километров через сорок передняя машина замигала поворотником. Геолог спустился с обочины и махнул, чтобы шли за ним. Примерно через километр набрели на лесную поляну, заваленную обгоревшими деревьями.  Рядом с упавшей сосной он остановился. Николай подошёл ближе и увидел человеческие останки. Беспорядочно разбросанные кости лежали в яме от корневища.

-Это их росомахи растащили. Медвежьего следа рядом не вижу, - сказал геолог.

Эксперт склонился над жуткой находкой, поставил свой чемодан на землю и стал надевать перчатки.

- Ребята, а чего вы там уселись, - раздался бодрый голос Сметанникова, - давайте быстренько сюда. Вы должны лично присутствовать при обнаружении останков.

Ваня и Таня тихонько сидели рядышком метрах в десяти  на стволе поваленной берёзы. Они нехотя поднялись и подошли к яме. Почерневшие рёбра человеческой грудной клетки лежали теперь рядом. Неожиданно начальник милиции протянул к рёбрам руку, потом что-то отправил в рот и смачно захрустел. По краешку  рта потекла прозрачная струйка жира.

-Мама, - закричала инструктор районного комитета комсомола Танечка, вскочила и бросилась бежать. Вслед за ней подпрыгнул Ваня и понёсся следом. Через мгновение они скрылись за ветвями стланика.

Николай оторопел и только вымолвил:

-Володя, ты что?

За спиной раздалось по-настоящему лошадиное ржание. Толя Швырко, согнувшись вполовину своего роста, смеялся, вытирая слёзы.

-Ну Ильич, ты фокусник, - наконец проговорил он.

-Здорово со свиным рёбрышком получилось? От самой машины я его в рукаве  прятал, - весело сказал начальник районного отдела милиции, майор Владимир Ильич Сметанников. – Ладно,  Швырко,  иди за ребятишками, а то они мою шутку, кажется, неправильно поняли.

Минут через пятнадцать Анатолий вернулся и развёл своими большими руками:

-А их нет нигде.

-Куда же они делись? -спросил Сметанников и поскрёб щетину.

Понятых искали до позднего вечера. Наконец, их нашли в двух километрах от места происшествия. Они сиротливо сидели на брёвнышке, прижавшись друг к другу. Когда со всеми подошёл Сметанников, ребята затравленно посмотрели на него.

-Мы вас замучились искать, - сказал Николай.

- А чего он трупы грызёт? – дрожащим голосом ответил Ваня.

-Это же шутка была!

-У нас даже в райкоме так не шутят.

По возвращении в Усть-Неру было принято решение ехать в посёлок Сусуман Магаданской области. Потому как в Оймяконском районе Якутии о без вести пропавших в последние годы никто не заявлял. Значит, поинтересоваться судьбой этих бедолаг нужно в соседнем регионе. Николай и подумать не мог, что с этого дня жизнь его почти на два года будет связана с Сусуманом.

 В посёлке золотодобытчиков, что в четырёхстах километрах от Усть-Неры, время и нравы остановились на десятилетия. Кто только не обитал в бараках, соседствовавших с хрущёвскими пятиэтажками. Бомжи, бичи, вчерашние зэки неофициально считались здесь социальной прослойкой.  Жизнь их в Сусумане делилась на два периода. Первый - хищническая промывка золотоносной породы на ручьях в глухой тайге, и второй - беспробудное пьянство в притонах северного посёлка. 

 Сусуманский горно-обогатительный комбинат объединял сотни рабочих и ИТР,  добывающих драгоценный металл на отдаленных вскрышах и промприборах. Это не мешало маргиналам «таскать» из тайги десятки килограммов золотого песка и подпольно продавать их представителям ингушской мафии.

 Покупатели золота были неуязвимы. Ещё с послевоенных времён представители диаспоры освоили эти края. Они жили кланами. Имели   связи с властями и милицией. Разветвленная сеть по скупке и транспортировке золота работала бесперебойно. Помимо основных перевозчиков металла существовали «мулы». Этих людей с парой килограммов золотого песка отправляли на большую землю. Они «обязательно» попадались в аэропорту или на автомобильной трассе. После этого в средствах массовой информации гремели победные реляции об ещё одном «золотом» курьере, задержанном доблестными работниками БХСС. Но далее цепочка прерывалась. Курьер обычно ссылался на какого-то незнакомого человека, попросившего передать невинную посылочку на материк. Народный суд отправлял на зону незадачливого перевозчика, а тот, в свою очередь, был уверен, что его семья получит «компенсацию» в виде солидной денежной помощи.  Да и на зоне «мулу» жилось неплохо, его «подогрев» был проплачен.

Останки, найденные в тайге, наверняка принадлежали незаконным промывальщикам золотого песка. В Сусумане таких бродяг обычно никто не искал. В местную милицию иногда приходили запросы  о людях, пропавших без вести.  Как правило, их организовывали родственники, пытавшиеся найти близких, ставших бомжами. Надо было проверить людей, входивших в круг разыскиваемых.   

 Вместе с Толей Швырко Николай неделями общался с бомжами, бывал в местах их обитания, и, чего греха таить, иногда выпивал с ними. Качество напитков и чистота посуды угрожали здоровью, но делать нечего.  Вступать в тесный контакт с местным контингентом было необходимо.

Пришлось пообщаться и с представителями кавказской республики. Чувствовали эти ребята себя здесь уверенно и держались независимо. Как-то якутские сыщики с операми «валютчиками» из местной милиции участвовали в обыске у одного из скупщиков, которого звали Али. По имеющейся информации, он готовился отправить партию золотого песка. Обыск ничего не дал. Из-под кровати извлекли лишь аптекарские весы. На вопрос, для чего они, Али, ухмыляясь, ответил, что на них он взвешивает порошок от расстройства желудка. А когда спросили, зачем ему стопка писчей бумаги,  он, не моргнув глазом, ответил, что каждый день пишет  письмо любимой жене. Когда после обыска спускались с крыльца, местный опер Никита сказал:

-Ага, жене он пишет.  Так и поверили. Во время каждого взвешивания листок бумаги кладётся на весы, а на него золотой песок. Взвесил, расплатился, листок в печку. Поэтому на чашках весах следов от золота никогда не найдёшь.

Немало нового  увидел и услышал Николай в той долгой командировке. За эти месяцы он окунулся в  настоящий мир «золотой лихорадки». В то же время, общаясь с десятками людей, он чувствовал, что атмосфера вокруг оперативной группы сгущается. Незаконная скупка золота любит тишину и не переносит лишних ушей. А какая здесь тишина, когда после стакана вина маргиналы заводили хвастливые байки о том, кому и за сколько «толкали» золотишко.  

Почти год они жили в этом поселке. Изредка возвращались на побывку в Якутск, а потом обратно на перекладных добирались  до Сусумана.

Николай  познакомился с интересными людьми. Ему запомнилась баба Вера, живущая здесь с сороковых годов.  Пожилая женщина со следами былой красоты на лице жила в ветхом бараке и почему-то расположилась к Николаю. Как-то, потягивая чифир, она рассказала ему о своей жизни.  В восемнадцать лет была осуждена за расхищение социалистической собственности. Отправляя девушку под суд, никто из энкавэдэшников не удосужился разобраться, действительно ли была она виновата.  Отец Веры перед войной работал одним из руководителей приморского города. Перед оккупацией он целыми днями пропадал в порту. Срочно нужно было избавляться от судов, чтобы они не достались немцам. Веру отец всюду возил с собой, так как боялся оставлять её в тревожное время одну дома. Девочка стала свидетелем затопления нескольких барж с грузом.  После войны Вера вернулась из эвакуации в родной город. Случайно рассказала о том, что помнит, мужикам во дворе. Среди них оказались бывшие военные водолазы. Бравые фронтовики достали где-то подводное снаряжение и нашли баржу, которая покоилась на пятиметровой глубине. Многочисленные погружения принесли результаты. В трюме они обнаружили тюки с ценной шерстяной тканью. Водолазы подняли её на поверхность, высушили бостон и стали продавать его на чёрном рынке. Вскоре водолазов задержали. Во время следствия они назвали человека, который показал им место затонувшего плавсредства. Восемнадцатилетнюю Веру судили и на десять лет отправили скитаться по колымским лагерям. В последнем из них она влюбилась в заместителя начальника исправительной колонии по воспитательной работе. Чувство было взаимным. Однако на них донесли, и поведение замполита стало предметом разбирательства в комитете офицерских жён. За связь с заключенной руководство ГУЛАГа затребовало на ковёр бедного капитана. На следующий день он выехал с ещё одним офицером в Магадан. В то время на колымских дорогах шалили банды беглых зэков. Увидев в машине офицеров, они подумали, что те везут золото. На машину напали, офицеров убили и ничего не нашли.

Когда Вера узнала о гибели любимого человека, она была безутешна. А вскоре молодая женщина поняла, что ещё и беременна. Дочку родила в лагерном медпункте. Когда малышке исполнилось два годика, пришлось отдать её в магаданский дом ребёнка. После освобождения Вера осталась в Сусумане и долгие годы работала съемщицей драгоценного металла на промприборах.  Лидочку забрала из детского дома.  В тяжелейших условиях вырастила и выучила девочку.  Сейчас дочка замужем, работает в Магаданском горисполкоме, подарила Вере двоих внуков.

Среди золотоискателей ходили байки, что Вера знает, где на старых вскрышах есть остатки «не поднятого» золота. К ней порою наведывались гости с отмытыми накануне рожами, тортиками и бутылочками сладкого вина. Она охотно разделяла с ними трапезу, но, опьянев, выставляла за порог. Причём со ступенек кричала на весь посёлок, что не позволит всякой сволочи грабить богатства родины. У многих это вызывало недоумение, потому как все знали, что она от родины получила взамен.

Наконец, были установлены имена пропавших без вести двоих мужчин и женщины. Они, по свидетельству очевидцев, года два назад собирались мыть золото около ручья Незаметный, что протекал недалеко от места обнаружения костей.

Николай, Толя Швырко, следователь и криминалист лютой зимой вернулись туда, где весёлый начальник оймяконской милиции так напугал комсомольских активистов.  Имея уже более точную информацию, они, наконец, нашли сожжённую избушку убиенных.

 Когда работники милиции в промывочный сезон на вертолёте проводили рейды над тайгой, то всегда обращали внимание на появлявшуюся вниз по течению речек муть.  Это был признак того, что здесь со своими лотками орудуют старатели. Ручей Незаметный отличался от других. Его течение ныряло под скалу и пропадало. Метров через двести он появлялся из-под земли чистый и незамутненный. Подземный фильтр работал безотказно. На этом-то Незаметном мыли породу Гришка Семкин со своей подругой Софьей Затыкиной и корешком Лёшкой Кочубеем. Там они жили в охотничьем зимовье. Оттуда не вернулись в Сусуман.

От хищнической добычи золота каждый норовил ухватить свой куш. В Берелёхской автобазе почти все водилы, несмотря на строгий запрет, колымили на трассе.  В Сусумане они забирали на борт своих грузовиков пассажиров с продуктами, палатками, тёплыми вещами и инструментами. Забрасывали за сотни километров от посёлка, получали деньги и, не задавая лишних вопросов, ехали дальше. Расценки были приличные, за рейс брали до тысячи рублей. Шофера  автобазы имели кличку, ставшую нарицательной – «Лёха с Берелёха». Как ни удивительно, но сыщики установили такого «Лёху», забросившего погибших к ручью Незаметный.

По ходу розыска всё больше выплывало эпизодов скупки золота ингушами. Якутские милиционеры стали доставлять хлопоты, и Николаю передали, что с ним хочет поговорить Али. Разговор за изысканно накрытым чайным столиком состоялся интересный.

- Я живу здесь уже тридцать лет, - сказал Али. – Чего вы уцепились за эти скелеты в тайге? Ты знаешь, сколько бичей десятилетиями спокойненько лежат в мерзлоте? А сколько по тайге человеческих костей разбросано? И никто их не ищет и не беспокоится. Они тебе что, родственники? Смотрю я, как вы уже больше года у нас землю роете, и удивляюсь. Это за одну ментовскую зарплату, что ли?

Он отпил из хрустального стакана глоток чая и продолжил.

-Несерьёзно это, Николай Николаевич, и глупо. Хочешь пятьдесят тысяч заработать? Сразу сможешь пять «Волг» купить. Я знаю, у тебя детки подрастают, их хорошо кормить, одевать и обувать надо. Отвези на машине до Хандыги сумочку и передай её на теплоход хорошему человеку. Вот и всё. Тебя на сто процентов никто досматривать не будет. Подумай.

- Хорошо, Али, подумаю. Это всё?

- Конечно. Мой дом всегда для тебя открыт.

- А про то, кто мужиков и бабу в тайге завалил, ты, конечно, не знаешь?

- Не знаю. Зачем нам у этих бедолаг силой золото отбирать? Они его сами приносят.

Если бы такой разговор состоялся в Якутске, Николай этого Али за шкирку притащил к себе в кабинет. И там бы уж вывернул его наизнанку. Но это был Сусуман, где скупщики чувствовали себя безнаказанно. Разговор с ингушом Николай записал на диктофон. Может, в будущем пригодится.

Дорога от Хандыги по реке до Якутска и далее на автомобиле до Иркутска шла в обход рамок металлоискателей и досмотров в аэропортах. Этот маршрут, к сожалению, перекрыть наглухо было невозможно.

Постепенно начал вырисовываться круг подозреваемых. Многочисленные показания свидетелей и косвенные улики указывали на четырёх человек, тоже нелегальных старателей. Именно они выехали в сторону Незаметного вслед за Сёмкиным и его товарищами. А через несколько дней неожиданно вернулись в посёлок.

Останки Соньки, подруги Семкина, нашли в нескольких километрах от сгоревшей избушки.

Убийцы поверили в россказни о том, что Сёмкин напал на богатую россыпь.  Они выследили и застрелили старателей. Сожгли зимовье и просеяли пепел в надежде найти тайник с металлом. Однако ни у своих жертв, ни в пепле золота не нашли. Очередной сусуманский слух оказался пустышкой.

 Первым заговорил сусуманский бомж Мишка Гапоненко. По пьяни он рассказал своей сожительнице о том, что ходил с дружками к ручью Незаметному, где они порешили кое-кого. Информация эта в конце концов достигла ушей якутских сыщиков. Было установлено, что двое его подельников уже осуждены за разбой и отбывают срок здесь же, в Магаданской области. Четвёртый уехал к матери в Краснодарский край. Многочисленные допросы, очные ставки и экспертизы заставили их  в итоге признать свою вину.

Николай иногда размышлял, чем убийцы отличались от  воришек, как он их называл - придурков, укравших малую толику и осужденных за это на годы. И приходил к выводу, что, по существу, ничем. Разве что полным пренебрежением к человеческой жизни. Ну, и ещё тем, что за жалкие рубли, отобранные у своих жертв, получали высшую меру наказания.

  

                                                БЕГЛЕЦ

В шесть утра дежурный по Министерству внутренних дел сообщил, что нужно срочно прибыть с тревожным чемоданчиком. Одеться необходимо  для передвижения в  тайге.

На улице давно было светло, даром что в июле ночи в Якутске белые. В комнатах уголовного розыска горел свет. Начальник, Виталий Константинович, сидел за приставным столиком, а на его месте расположился заместитель министра внутренних дел, полковник внутренней службы Фёдор Васильевич Донской. Вскоре комната заполнилась операми.

- Товарищи, - начал Донской, - вчера поздно вечером в Алдане погиб инспектор БХСС, капитан милиции Иван Беленький. Погиб от рук вооружённого преступника, которому удалось скрыться. Через час мы вылетаем. Руководителем группы назначен я. От уголовного розыска МВД, - он взял листок бумаги с напечатанным текстом, - со мной летят Морозов, Рюмин, Матюшин и Иванов. На месте к нам присоединятся сотрудники Алданского райотдела милиции и солдаты из воинской части.  Возражения и самоотводы есть? Нет. Получите в дежурной части автоматическое оружие и бронежилеты. Автобус у крыльца.

После двух часов тряски в МИ-8 уши заложило основательно. Вертолёт сел на небольшом аласе неподалёку от посёлка. До города Алдана по прямой было около десяти километров.  Начальник райотдела милиции кратко обрисовал ситуацию. Накануне неизвестный с ружьём совершил вооружённый грабёж поселкового магазина. Забрал у продавщицы крупную сумму денег, которую с утра она должна была отправить с водителем в город. В местном отделении милиции дежурил инспектор БХСС Беленький. Он с несколькими дружинниками бросился преследовать грабителя.  Услышав погоню, тот засел в кустарнике на берегу. Капитан бежал первым.  У самых кустов он получил в грудь заряд картечи.  Умер мгновенно. Отлетевший в сторону автомат нашли позже.

Ситуация осложнялась тем, что преступник спустился к реке и розыскная собака потеряла след.  По прибрежной гальке, скрытой водой, он ушёл вниз по течению. Личность убийцы вскоре установили с помощью случайного свидетеля:  это был шабашник из Молдавии Васька Монтяну. 

После обеда Донской разбил сотрудников на группы, и сыщики вместе с солдатами стали прочёсывать берег.  Николай брёл по краешку воды вместе с полковником.  Они прошли около двух километров, как в огромной куче плавника послышалась какая-то возня. Николай рванулся вперед, но полковник ухватил его за рукав и сказал:

- Не лезь, молодой, дай-ка я сам пройду вдоль зарослей.

-Федор Васильевич, причём здесь молодой или старый?

Посмотрев друг на друга, оба кивнули и одновременно выпустили из автоматов очереди в сторону раздававшихся звуков. Верхушки трав срезало как серпом. Послышались голоса бежавших к ним людей. Минут через пятнадцать поднялись на завалы плавника и увидели лежку. Там валялись сумка с похищенными деньгами, двустволка и пара раздавленных окурков. Монтяну, вероятно, был напуган до такой степени, что, бросив оружие и добычу, сбежал.

Вечерело. Николай вспомнил, что с утра у него во рту не было ни крошки. Решили вернуться к месту, где их высадил вертолёт, и на сегодня поиски прекратить. Когда они подошли к стоянке, там уже аппетитно побулькивал котёл с походным супом.

На следующий день отправили в эвенкийское село за проводником. Вскоре пришёл невысокий сухонький старик эвенк с малокалиберной винтовкой на плече. От предложения попить чаю он отказался и сказал, что у него много дел, поэтому пора идти.

Николай, с молчаливого согласия Донского, кивнул солдатику-кинологу,  и они пошли за эвенком вниз по течению. Минут через двадцать показались несколько лиственниц, и дед вдруг поднял руку. Все замерли. Он быстро вскинул тозовку и выстрелил.

- Убил! – вскрикнул солдатик, который до этого сказал, что его зовут Санька.

Дед, не глядя на него, пошёл к деревьям.  Поднял какой-то комок и вернулся, что-то теребя на ходу.

-Надо дичь сразу ощипывать, пока тёплая, - сказал он, - перья сами отлетают.

Николай удивился, как легко этот старик на ходу разглядел в ветвях рябчика и добыл его. И ещё он подумал, что участие в поисках убийцы не мешает эвенку заниматься своими делами. Будто беглец или рябчик это одно и то же. Прошли ещё около двух километров. Солдатик с собакой отстал. Он с трудом поспевал за ними через завалы  обломков деревьев. Вдруг дед показал на воду и сказал:

- След от сапога.

Николай наклонился, но ничего разглядеть не смог. Старик поднял голыш, и опер увидел на иле, покрывавшем камешек, заметный отпечаток.  Николай с удивлением посмотрел на эвенка, взял камень, повертел и положил  на место. След пропал. Он снова вынул камень из воды и еле видный отпечаток подошвы появился. Чудеса!

-Вон ещё рябчик сидит, а рядом с ним мы только что оленя спугнули. Он лизал солёный камень, - бросил через плечо эвенк.

Николаю показалось, что старик видит какой-то параллельный мир, недоступный для него. Они перешли ручей, впадавший в реку, взобрались на высокий берег, и проводник сказал:

- Тебе прямо. Дальше я не пойду. Этот, который убегает, местности не знает, поэтому пойдет по реке. Больше ему некуда…

- А как мы без вас?

Дед махнул рукой и пошёл обратно в сторону деревни. Николай хотел позвать его, но тот уже исчез за зарослями тальника. В это время розыскная собака дёрнула поводок и побежала вперёд. Метров через сто они почувствовали запах дыма. Вскоре вышли к вывороченному корневищу упавшей сосны. Под корягой тлели остатки брошенного костра. На примятой траве Санька нашёл  пару сигаретных окурков. Сомнений не было, беглец здесь грелся и отдыхал. Вспомнилось, что свидетели видели Монтяну с несколькими стволами. Значит, у него осталось оружие.

Николай велел солдатику с автоматом и собакой вернуться в лагерь. Ближе к ночи пришли пятеро солдат, которые заменили Морозова. Перед уходом он проинструктировал военных, чтобы те при обнаружении дыма сразу сообщили на базу.

Утром прибежал запыхавшийся сержант и сказал, что видели дым, стелющийся над водой. Отряд снялся со стоянки и направился к вывороченной сосне. К Николаю кто-то подошёл сзади и сказал:

-А можно, я опять с вами пойду?

Он повернулся к Саньке и спросил:

-Пёс-то твой отдохнул?

-Да. Я ему с утра банку тушёнки с кашей скормил.

- Ну, тогда вперед, солдат.

От кострища Николай с кинологом пошли на разведку дальше, в сторону появившегося утром дыма.

Берег был усыпан ягодами. Николай помнил, что чаще всего встречалась голубика. Его штаны из зелёной защитной ткани вскоре стали  до колен сиреневыми от раздавленных перезревших ягод. Теперь приходилось почти бежать, потому что собака уверенно взяла след.

 Километра через полтора они увидели его.

Беглец, услышав лай собаки, остановился и повернулся. Его небритое и осунувшееся лицо не выражало ничего. Третьи сутки он ничего не ел и спал на земле у костра. На плече у него висело ружьё, в левой руке был нож. Санька придержал собаку и вдруг мальчишеским голосом, дрожащим от страха, заорал:

-Зачем мента убил!

Беглец вскинул ружьё. В ответ короткими очередями ударили два автомата. Николая и солдата. Мужчина упал.

Николай повернулся к Саньке и сказал:

-Беги к нашим, зови сюда!

Потом подошёл к беглецу. Тот лежал на спине и долго, как игрушечная кукла, моргал глазами. Вскоре перестал и замер.

Николай сел на траву. Очень хотелось пить. Он стал бросать в рот голубику и жевать её, не ощущая вкуса. Минут через двадцать прибежал Игорь Рюмин:

-Коля, ты как? – спросил он.

-Вон он, - кивнул в сторону тела Николай и подумал, что этот день он запомнит на всю жизнь.

 

                                               ПРАВИЛЬНЫЙ МЕНТ

Николай Николаевич продолжал перелистывать толстый фотоальбом. Десятки фотографий, к которым он не прикасался годами, вернули к молодости, к тому времени, когда казалось, что оно никогда не кончится. Почему оно так быстро пробежало? Дети стали взрослыми, внуки уже большие, а ему порой кажется, что, зазвони тёмным утром телефон, всё вернётся. И придётся опять, на ходу накидывая куртку, выбегать на пустынную улицу, где кроме дежурной машины его никто не ждёт. Самое интересное, что  морально и физически он хоть сейчас был готов мчаться спасать мир. Но теперь этим давно занимались другие люди. Ребята, которые даже ещё не родились, когда он начинал милицейскую службу. А что ему? Ему остаётся только вспоминать.

Многое произошло за эти годы.  Уходили одни сослуживцы, на их месте появлялись другие. Каждый со своим характером и понятием о чести, порядочности, подлости и предательстве. Но главное, что, вспоминая былое, в душе не было чувства мести и обиды. Ему это было даже удивительно.

   На этом фото он стоит у бетонной стелы с буквами НЕРЮНГРИ. Город угольщиков вырос в неосвоенном районе Южной Якутии. В регионе, не имеющем базы строительной индустрии, транспортной инфраструктуры и электроснабжения, как по мановению волшебной палочки возник колоссальный угольный комплекс. Мощный трудовой импульс великой страны превосходил любое чудо. Заработали крупнейшая в мире обогатительная фабрика, гидроэлектростанция, появилась железная дорога, связывающая с Байкало-Амурской магистралью. И всё потому, что в Нерюнгри было найдено 60 миллиардов тонн запасов коксующихся и энергетических углей.

Как во всех молодых городах с градообразующим производством, в Нерюнгри закипал человеческий котёл. Сюда прибывали трудиться и зарабатывать хорошие деньги представители многих уголков Советского Союза. Естественно, появлялись и типы  с криминальным прошлым. Рабочие руки в Нерюнгри были на вес золота. Если в центральных районах Союза с ранее судимыми порою предпочитали не связываться, здесь на такие мелочи не обращали внимания. Бывшие зэки, имевшие подходящую специальность, без труда находили своё место на производстве.

Нерюнгринской городской милиции забот хватало. К местным уркам прибавлялся криминалитет из других регионов страны. Наряду с высоким уровнем преступности стояла и проблема дефицита милицейских кадров. Иногда на службу попадали проходимцы и предатели, которым в других регионах вместо позорного увольнения позволили по-тихому убыть на Север.  Текучка ощущалась во всех подразделениях и, к сожалению, в самом важном – уголовном розыске.

Когда Морозову предложили служить в Нерюнгри, он, честно говоря, не удивился. Накануне Виталий Константинович сказал, что на него в руководстве Министерства внутренних дел положили глаз. Считают, что по своему опыту он давно созрел как руководитель.

В Нерюнгри требовалось перестроить работу уголовного розыска.  Гастролёры в погонах изрядно надоели. В отделе уголовного розыска царил развал, а раскрываемость преступлений была одной из самых низких в республике.  Оперативные позиции в преступной среде  оставляли желать лучшего. Появившиеся криминальные авторитеты начали брать в городе под контроль торговлю наркотиками, спиртным, «крышевать» появившихся проституток. Одно из кафе превратилось в бандитский штаб. Росло количество квартирных краж, совершенных по наводке с квалифицированным использованием дверных отмычек: явный признак того, что совершались они конкретной преступной группой. Многие информаторы были «пустышками» и не имели агентурных подходов к организаторам преступных сообществ, «понаехавших» в город.

Периодически из Якутска прилетали бригады сыщиков и «перетрясали» местное уголовное сообщество. Раскрывались многие преступления. Арестовывались десятки преступников и отправлялись с конвоем в якутский следственный изолятор. Но ребята не могли вечно сидеть в Нерюнгри, и с их отъездом всё возвращалось на круги своя.

Морозова, как одного из самых опытных оперов МВД Якутии, назначили начальником отдела уголовного розыска Нерюнгринского ГУВД. Требовался руководитель, который не только знал сыщицкую работу с самых азов, но и, как говорится, стоял на родной земле обеими ногами.

 Он вспоминал давнюю командировку в Магаданскую область, когда окунулся в атмосферу дикого запада времён Джека Лондона. В Нерюнгри происходило примерно то же самое.  За плечами у Николая были уже почти два десятка лет в розыске. Многие вещи он видел и понимал реально, поэтому перспектива быть руководителем ОУР его не особенно  пугала.

Так началась нерюнгринская полоса в  жизни. Верный альбом хранил фотографии и оттуда.

Семья на первых порах оставалась в Якутске, ничто не отвлекало от службы. Поэтому времени окунуться в работу с головой у него было достаточно. Начальником городского управления милиции назначили опытного руководителя Вячеслава Иосифовича Берштейна.  Николая он знал многие годы, поэтому отношения у них сложились доверительные.  Увидев, что Морозов целыми днями на службе и раскрываемость преступлений растёт, он особо не вмешивался в дела  ОУРа.

Одни сотрудники в  коллективе  не имели опыта оперативной работы, другие вели себя как   временщики. Николай был уверен, что надо не только контролировать людей, но и учить их. Здесь пригодился принцип – делай как я. В своём кабинете он особенно не засиживался. Принимал участие в раскрытии преступлений, лично встречался с негласными помощниками, скрупулёзно следил за ведением оперативных дел. Он чувствовал, что надо объединять коллектив.  И ещё дать мужикам уверенность в том, что криминальный мир города должен не только с ними считаться и опасаться их, но и уважать.

Увидев, что на планёрке отсутствует Игорь Хлопонин, он спросил у начальника его отделения, где сотрудник. Пряча глаза, тот ответил, что Игорь вроде простудился. После совещания Николай поехал к оперуполномоченному домой. Позвонил в дверь. Ему открыл Игорь с заплывшим глазом и разбитой губой.

-Кто это тебя? - спросил Морозов с порога.

Тот молча уставился на коврик в прихожей.

- Ты на больничном?

Игорь покрутил головой. Видно было, что ему не по себе. Парень сильно покраснел.

-Поехали, по дороге расскажешь.

В кабинете Николай собрал весь состав уголовного розыска. Он был краток:

- Товарищи офицеры, вчера в ресторане уголовник Рваный, он же Рвачёв, избил нашего коллегу лейтенанта Игоря Хлопонина, отдыхавшего там во внеслужебное время. Нанёс ему несколько ударов по голове, когда они вышли на улицу. Причиной стала девушка Игоря, которая отказалась идти танцевать с Рваным.

-Игорь, чего же ты раньше нам не сказал? – воскликнул один из оперов.

-А что толку? – заметил Николай. – Вы и сами знали об этом. Только вид делали, что не в курсе. Итак, шпана в Нерюнгри при всём честном народе избивает сотрудника уголовного розыска, а мы смотрим на это сквозь пальцы. Если так пойдёт дальше, то отдел можно будет закрывать. Чего примолкли? Едем!

Рваный жил на окраине в небольшом частном домике у сорокалетней работницы ГОКа. Он сидел с двумя корешами и водкой за столом, как в комнату вошёл парень, которого он видел в милиции.

-Рваный, выйди на минутку, - позвал он.

-Зачем это?

-Боишься, что ли?

 Если бы он был один, то стерпел. Но в присутствии дружков, таких же   судимых, отказаться не мог.

В заснеженном дворе стояли парни из уголовного розыска. С ними был крепкий, выше среднего роста, улыбчивый мужчина лет сорока.  Рваный узнал нового начальника уголовного розыска Морозова.

-Что? Решили всей шоблой ментовской расправиться за своего недомерка? - Уголовник с утра уже выпил, поэтому сразу перешёл на истерический крик.

-Давай один на один, козёл опущенный, - сказал Николай.

При людях Рваному в лицо такое ещё никто не говорил. Тем более это было несправедливое, нарочито оскорбительное обращение. Он потемнел лицом и сделал шаг к Николаю. Тот неожиданно головой ударил Рваного в нос, а после влепил звонкую оплеуху.  Это было что-то новенькое, при народе менты  обычно так не делали. Рваный упал на колени.

-Наш товарищ, которого ты избил, в два раза ниже и легче тебя. А ты, мразь, поднял руку на опера, да ещё при его девушке.

Рваный рывком вскочил и сразу же получил жесточайший удар в солнечное сплетение. Он снова упал и теперь, задыхаясь, не мог произнести ни слова. Из домика подружки никто не высовывался.

- Запомни, козёл, никто в этом городе не может ударить сотрудника уголовного розыска, - сказал Николай.

 – Игорь, - позвал он, – подойди!

Побледневший Хлопонин встал напротив лежащего Рваного.

-Извиниться надо, - произнёс Николай.

Рваный попытался встать, но, когда уже был на коленях, Николай опустил ему на плечо руку.

- Так хватит.

И в домике, и на улице все видели, как Рваный, стоя перед щупленьким пареньком на коленях, что-то сказал. Те, кто были рядом, расслышали: «Извини…»

- Убирайся к вечеру из города. Честно скажу, на тебя у нас пока ещё ничего  нет. Но знай, на твоём лбу я крест уже поставил.

Николай задавал себе вопрос, правильно ли он поступил тогда, в первые месяцы работы?  И при любом раскладе приходил к выводу, что иначе не мог. В криминальной среде признавали только силу. И на зоне, и на воле.  Потерянный авторитет восстановить нельзя ничем. Если кто-то поднимал руку на сотрудника милиции, братва с интересом ожидала продолжения. За волком, перепрыгнувшим через красные флажки, последуют другие. Реакция в таких случаях должна быть мгновенной. Морозов  это знал, что бы ни говорили. Для него сей принцип оставался  незыблемым, как закон Архимеда.

 Его называли  «правильный мент».  За годы службы он понял, что в криминальной среде, как ни странно, ценится справедливость. Да, он видел в преступнике злодея, заблудшую овцу. В глубине души испытывал к некоторым презрение и отвращение. Но даже самый законченный персонаж, сидя в камере, надеялся на человеческое к себе отношение. Это Николаю за много лет внушил комиссар. Легче «повесить» на человека серию несовершённых краж, чем скрупулёзно разбираться в его  конкретной вине. Иногда перед допросом он звонил жене задержанного и приглашал её в кабинет с продуктами и сигаретами. Пятиминутное свидание преображало человека, делало его благодарным и откровенным. Не говоря уже о том, что именно в таких ситуациях закладывалась основа для будущего долговременного сотрудничества. И таких уголовников, уважающих Морозова,  было немало.

Он помнил одного непутёвого мужичка, приехавшего в Якутск из района. Вырвавшись в город, тот встретил земляка и загулял. Закончилось тем, что его задержали недалеко от дома своего дружка, найденного в собственной квартире мёртвым  со следами побоев.  Соседи видели, как они вместе заходили к погибшему. Через полчаса подозреваемый вышел и захлопнул за собой дверь.  На лице его были следы драки.   Придя в себя и немного протрезвев, деревенский, уже в милиции, поведал, что в районе дамбы их избила группа молодых людей. Верить в эти пьяные сказки никто не собирался, однако Морозов решил проверить эти показания. Вскоре и в самом деле нашлись свидетели драки, а позже и настоящие хулиганы.  После избиения деревенский довёл дружка домой, где тот скончался от кровоизлияния.

Иногда Николаю приходили письма из колонии от тех, кого он отправил на зону. Как ни странно, это были письма благодарности за человеческое и честное отношение к ним. Однажды Морозов приехал в командировку в челябинскую тюрьму, где нужно было допросить фигуранта по делу об убийстве. Молва в уголовной среде распространяется со скоростью лесного пожара. В изоляторе прошёл слух, что к ним из Якутии едет «правильный» мент. В результате по приезду заместитель начальника тюрьмы подал ему пачку заявлений от заключённых, которые просили Морозова разобраться в их проблемах.

К концу года раскрываемость тяжких преступлений в Нерюнгри значительно улучшилась. Люди работали с интересом, и руку уголовного розыска почувствовали на своём загривке многие.  Николай за это время уже привык к суровому рабочему городу.

С началом перестройки люди перестали удивляться самым неожиданным новостям. Первого секретаря городского районного комитета партии Виктора Балуева вдруг назначили министром внутренних дел республики. На «горбачёвской» волне перемен такие кадровые кульбиты стали модными. Новоиспеченный министр в кругу друзей за рюмкой шутил: «Хорошо, что хоть в космонавты не определили.»  Балуев к милиции раньше не имел никакого отношения, но человек он был умный и проницательный. Сталинский лозунг «кадры решают всё» бывший первый секретарь взял на вооружение с первых дней. Ещё руководя районом,  он был наслышан о новом начальнике уголовного розыска, изменившем криминогенную обстановку в городе. Наступали лихие девяностые. Страну начала сотрясать новая напасть - организованная преступность. В милицейских подразделениях спешно создавались специальные отделы по борьбе с этим злом. Бороться с бандами они, в силу своей малочисленности, были не в состоянии, но мониторингом и сбором материалов о преступных группировках занимались. Позже, на основе так называемых шестых отделов, возникли региональные управления по борьбе с организованной преступностью - РУБОПы.  Балуев решил назначить начальником такого отдела в Министерстве Николая Николаевича Морозова.

Три года в Нерюнгри промелькнули быстро. Перед возвращением в Якутск Николай по традиции «накрыл поляну». На огонёк зашёл  начальник горотдела Бернштейн. Морозову это было особенно приятно. Начальника он уважал не только как опытного оперативника, но и как, по его мнению, порядочного человека. Николай подумать не мог, что ему вскоре   придется опять побывать в Нерюнгри, и наступит время переоценок.

                                  

                                              ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

19 августа 1990 года 15 заключенных изолятора временного содержания из Нерюнгри перевозили в город Якутск рейсом SU-4076 авиакомпании «Аэрофлот».

Самолёт  с 7 членами экипажа и 85 пассажирами вылетел  в 6:25, но через 15 минут  в диспетчерскую аэропорта   поступил сигнал «Опасно». Угонщикам удалось пронести на борт самолёта обрез, который передал им охранник, получивший в виде взятки спортивный костюм. За бомбу же они выдавали муляж.

Оказалось, что на 15 заключенных были всего три пары наручников. Заключенные захватили в заложники пассажиров и троих милиционеров-конвоиров.

В 8:10 ТУ-154 приземлился в Чульмане – поселке недалеко от Нерюнгри.  Преступники потребовали автоматы, рации и парашюты, а также выдачи им из изолятора временного содержания ещё двоих заключенных. Эти требования были выполнены. Угонщики в свою очередь освободили трёх конвоиров, женщин и детей. Из 15 бандитов шесть также покинули самолёт и сдались властям…

Раздался телефонный звонок. Света взглянула на мужа и вздохнула. Она уже привыкла, что ничего хорошего эти утренние звонки не сулят. Николай поднял трубку…

В ЯК-40 вместе с ним летели ещё несколько человек - сотрудники КГБ.  Через два часа «ЯК» с трудом приземлился на старой ВПП чульманского аэропорта. Это была разбитая бетонка, находившаяся в нерабочем состоянии. На основной полосе, прямо посередине, стоял захваченный ТУ-154.

 Когда Николай посмотрел список угонщиков, то увидел  знакомые фамилии. Среди них был неоднократно судимый Андрей Исаков. Этого типа он знал давно.  В последний раз, когда Морозов уже уехал в Якутск, Андрей попался на грабеже. С Исаковым он в своё время имел оперативный контакт, иногда беседовал по душам  и даже надеялся, что тот изменит свою жизнь. Таких Николай называл заблудшими. 

В диспетчерской собрались руководители операции. В основном это были сотрудники Комитета государственной безопасности. С угонщиками  уже несколько часов велись переговоры, когда московский полковник повернулся к Морозову и сказал:

-Надо в  последний раз убедить их выпустить  людей. Сейчас они хотят лететь в  Пакистан. Мне сказали, что ты знаешь некоторых из них.

Николай кивнул головой:

- Я знаю практически всех. Но с Исаковым знаком ближе других. Могу попытаться переговорить с ним.

 Полковник  сказал: - Я как раз с ним на связи.

Морозов взял микрофон:

- Андрей, привет! Это Николай Морозов. Узнаёшь?

-Морозов? Начальник, что ли?

-Ну да. Мы может переговорить один на один?

В эфире  наступила тишина.

-О чём говорить-то?

-Как всегда, за жизнь перетрём.  Ну что?

-Ладно. Только иди один и без оружия.

Николай подъехал к самолёту на уазике. За рулём сидел  сотрудник комитета. Чувствовалось, что он сильно волнуется и не верит ни Николаю, ни Исакову.

Исаков стоял на трапе, а в проёме самолета за его спиной сгрудились два или три его подельника.

-Андрей, ты что делаешь? С ума сошёл. Подумай, пока не поздно, о себе, о родителях.

- А мне назад уже нельзя, - тусклым голосом ответил Исаков. Глаза у него блестели, и голос слегка подрагивал. Николаю показалось, что тот под наркотиками или, на худой конец, выпил стакан водки. На плече у парня висел автомат, в правой руке он держал пистолет. «Наверное, один из тех, что отобрали у конвоиров», - подумал Морозов.

-Слушай, - сказал он, - предлагаю два варианта. Ты мне бросаешь автомат, и я валю из него твоих подельников, что на трапе. Вариант второй: вы отдаёте мне пассажиров, а сами летите куда хотите. Но имей в виду, вы когда-нибудь об этом сильно пожалеете. Я тебя никогда не обманывал.

Он внимательно наблюдал за глазами Андрея и ему показалось, что в них блеснула неуверенность.

В это время терпение начальников на вышке  закончилось. Комитетчик, сидевший за рулём, что-то ответил по рации, потом переключил тангенту и рявкнул в микрофон: «Ещё раз предлагаем вам передать оставшихся пассажиров».

Исаков дёрнулся как от удара кнутом, глаза его мгновенно стали пустыми и ненавидящими.

- Чего орёте? Никаких переговоров. Мы и так вам толпу народа отдали.

Он выстрелил из пистолета в бетон. Николай повернулся и пошёл к машине. Позади раздались ещё два выстрела, и пули с воем отрикошетили  от взлетной полосы. Сев в машину, он сказал:

-Ты на хера рот раскрыл? Ведь он уже колебался.

-Приказ был завязывать эту вашу мерихлюндию.

Морозов понял, что больше он сделать ничего не сможет.

В 13 часов захваченный борт взлетел и взял курс на Красноярск. Историю эту в российских СМИ описывали не раз. После Красноярска была посадка в Ташкенте, а потом в аэропорту города Карачи Пакистана. На следующий день  самолёт с пассажирами вылетел домой.

 Угонщиков задержали, Верховным судом Пакистана они были приговорены к смертной казни. Двое в пакистанской тюрьме совершили самоубийство, а третий умер от теплового удара. В 1991 году оставшимся смертную казнь заменили на пожизненное заключение. В 1998-м году в честь 50-летия независимости Пакистана они были амнистированы и переданы российской стороне. Суд в Якутии вынес им максимально строгий приговор – 15 лет лишения свободы, но в итоге им зачли отбытый в Пакистане срок, и они вскоре вышли на свободу.

 Злополучный ТУ-154Б-2  с бортовым номером СССР-85323 ещё трудился в российском небе почти четверть века, а в январе 2013 года был списан и разрезан на металлолом.

В 1990 году было совершено 33 угона советских пассажирских самолётов. Этот был восемнадцатым. 

 

                                                 ГОРЬКИЙ ОПЫТ

После того как во всесоюзных новостях появился репортаж об угоне самолёта в Якутии и счастливом завершении этого происшествия, на Николая стали охотиться представители средств массовой информации. Милиционер, смело вступивший в переговоры с вооруженными преступниками и чуть не склонивший их сдаться, вызывал неподдельный интерес. Морозов  избегал этих интервью, даже если получал приказ уделить внимание журналистам. Он почему-то ощущал вину перед этими идиотами-угонщиками, хлебнувшими сполна в пакистанской тюрьме. Вину в том, что не сумел их убедить.  Ведь у некоторых из них сроки заключения не превышали трёх лет, а они вместо этого в восточном застенке испытали настоящий ад. Конечно, ему помешали, но чувство досады  не проходило.

После происшествия начался разбор полётов. Одна комиссия за другой приезжали в Нерюнгринский ГУВД, и каждая находила веские причины, способствовавшие  угону самолёта. Многие ждали от этих проверок самого худшего и поэтому заранее готовились. Предательство милиционера, который за спортивный костюм пошёл на преступление, и плохая организация работы конвойного подразделения - это одно. А вот низкая осведомлённость о том, что замышляется в камерах изолятора, совсем другое. Это профессиональный прокол.

 Морозов уже несколько месяцев работал в министерстве, поэтому свалить на него такой «косяк» было невозможно. В своё время он досконально знал обо всём, что творится в среде арестованных. Постоянно следил за тем, чтобы источники оперативной информации имелись не только на воле. Поэтому неожиданностей быть не могло.

 Майор Обедов, которого назначили исполняющим обязанности начальника уголовного розыска городского отдела милиции, разработку лиц, содержащихся в изоляторе, считал третьестепенным вопросом. Приехав в Нерюнгри из Москвы, майор основной задачей поставил свою карьеру.  На «большой земле» он возглавлял уголовный розыск в одном из районов столицы. Оттуда за какие-то «подвиги» с треском вылетел. На новом месте Обедов готовился взять у судьбы реванш.   Опера это видели, поэтому их отчуждение с «варягом» росло. Случившееся ЧП рушило планы москвича. Под вопросом были не только служебный рост, но и сама вероятность остаться в органах внутренних дел.

В милицейском коллективе шила в мешке не утаишь. Вскоре Николаю позвонили и сообщили, что в последние дни Обедов не вылезает из кабинета Бернштейна. А вчера начальник подписал подготовленную майором шифротелеграмму, которую отправили в Москву. Не стало секретом и её содержание. Бернштейн обвинял его, подполковника милиции Морозова, в утаивании информации об угоне самолёта.

Через неделю в Нерюнгри инкогнито появились четверо гражданских. Они пробыли в городе угольщиков почти неделю, после чего вылетели в Якутск. Балуев вызвал Николая и поручил в аэропорту встретить группу проверяющих из Комитета госбезопасности СССР.

- Виктор Владимирович, - недоуменно сказал Морозов, - эти ребята прилетели по мою душу.  Вы думаете, что я не знаю?  Как это будет выглядеть? Меня кончать собираются, а я их с цветами встречать буду?

- С цветами встречать никто не заставляет. Отставить разговоры. Встречай, размещай в гостинице, а там по обстановке.

В аэропорту четверо мужчин с нерюнгринского рейса сразу направились к Николаю.

-Морозов Николай Николаевич? Здравствуйте. Мы вас сразу узнали, - сказал один из них, протягивая руку.

В гостинице «Лена», разместив гостей по номерам, Николай стал прощаться.

-А где же, Николай Николаевич, ваше северное гостеприимство? - весело сказал старший.  - Неплохо бы пообщаться за рюмкой чая.

Николай понял, что наступила пора варианта Б. Вместе с гостями он спустился вниз, где, кроме его «Волги», стоял уазик с коллегами из розыска. Машины, развернувшись на площади Орджоникидзе, поехали в сторону дамбы. Это насыпное сооружение в половодье защищало Якутск от наводнения. Примыкавший к дамбе Зелёный луг представлял обширную территорию, состоящую из зарослей тальника и просторных зелёных лужаек. Любимое и безотказное место отдыха якутян.

Гости, блаженно оглядываясь, сбросили на траву пиджаки и галстуки.

- Да, с суровой Южной Якутией не сравнишь. Пейзажи у вас, как в Подмосковье, - сказал Дмитрий Фёдорович, который первым в аэропорту поздоровался с Николаем.

На мангале уже шкворчали шашлыки, когда Дмитрий сказал:

- Мужики, сразу хочу расставить точки над и. Мы целую неделю осуществляли в Нерюнгри проверку серьёзного сообщения. В нём ваш коллега, подполковник милиции Николай Николаевич Морозов, обвинялся в организации нашумевшего угона самолёта. Очень, надо сказать, серьёзная  инсинуация. Не буду разглашать детали проверки, но нам пришлось встречаться как с сотрудниками местной милиции, так и лицами, содержащимися в ИВС. Да и в городе мы общались со многими людьми, от бомжей до серьёзных руководителей. В адрес Морозова никто не высказал ни одного дурного слова. Сотрудник же, который запустил первичную информацию, оказавшуюся клеветой,  в итоге отказался от своих слов. Больше сказать не имею права, но мы удовлетворены не меньше вашего. Предлагаю выпить за таких профессиональных и честных ментов, как ваш товарищ.

Когда поздно вечером Николай проводил Дмитрия до номера, тот сказал:

-Коля, по результатам нашей проверки мы собираемся руководству Главного управления по борьбе с организованной преступностью  рекомендовать  тебя в резерв на выдвижение. Такие сейчас нужны в центре.

С годами он всё чаще стал задумываться  о причинах поступков тех или иных людей. С уголовниками многое было понятно. Там подлость и предательство жестоко карались, без суда и следствия. А как быть в обществе нормальных людей? Тех, с которыми ты пуд соли съел, учился у них и брал пример. Понятно, когда человеку грозит увольнение, на многое можно пойти. Но так подставлять своего подчиненного и товарища? К этому за долгие годы службы он не смог привыкнуть. У какого-то умного дяди, то ли из писателей, то ли из философов, Николай читал: «Будучи преданным, человек получает огромный жизненный опыт».  Да уж, опыт, которого лучше бы не было.

                                                    

                                               А ВЕДЬ ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ…

Через два года Морозова пригласили в Москву. Это была новая работа с многочисленными командировками в разные концы огромной страны, общение с власть имущими, которые вчера числились обыкновенными бандитами. Кто из них враг, а кто нормальный человек? Если раньше в уголовном розыске, выражаясь по-военному, линия соприкосновения с противником была очевидной, то сейчас так он сказать не мог. Он видел и чувствовал, что наверху шла борьба. Многим не нужно было милицейское подразделение, которое лезло в «святая святых» – связь криминала и власти.

В начале нового века в МВД было принято решение упразднить Главное управление по борьбе с организованной преступностью.  Николай облегчённо вздохнул и подал рапорт на пенсию.

Без дела он не остался. В Москве за эти годы его хорошо узнали. В детективных агентствах осели бывшие сослуживцы, которые помнили его и ценили за знания и опыт. Не раз приглашали к себе. Но Морозов был старомоден, он знал, что служить мог только государству. А вот дать дельный совет или поднатаскать молодежь… Почему бы нет?

На незнакомые телефонные звонки Николай Николаевич обычно не отвечал. Кого надо, он найдёт сам. Но сейчас почему-то ответил.

- Николай Николаевич! Здравствуйте. Это Андрей.

- Какой Андрей?

-Исаков. Из Нерюнгри.

-Ничего себе! Вот уж не ожидал тебя ещё раз услышать. Ты в Нерюнгри?

-Я теперь в Москве обитаю. Может, встретимся, попьём чайку-кофейку?  Я вам про себя расскажу.

-Давай.

Они сидели в небольшом кафе у Третьяковской галереи. Исаков изменился. На лице появились морщины, наверное, подаренные пакистанской тюрьмой.

- Я часто вас вспоминал, Николай Николаевич! Все годы помнил, как тогда у самолёта вы мне сказали, что я обо всём пожалею. А ведь вы были правы…

Помолчали, потом Исаков во всех подробностях стал рассказывать о том аду в Пакистане, который он с подельниками пережил. Особенно вспоминал, как мучился от жары и жажды.

- Ты откуда мой телефон узнал?

-Я, как сюда приехал, к солнцевским прибился. Популярным стал. Накормили, напоили, жильё мне сняли и тачку старенькую дали. В общем, жизнь налаживается.

- С бандюками опять связался. Снова куда-нибудь влетишь. Впрочем, мне плевать, что с тобой будет. Видать, не всё ещё в жизни ты, Андрюха, испытал. От меня чего хотел?

- Не поверите, ничего. Просто, Николай Николаевич, вы за эти годы один, кто со мною по-человечески разговаривал.

Позже до Николая дошли слухи, что Исаков все-таки стал бойцом солнцевской преступной группировки.

Майор Никифоров позвонил Морозову и попросил подойти к нему в отдел уголовного розыска на Петровку 38.  Звонку этому Николай Николаевич удивился, но в назначенное время пришёл. Даже с улыбкой подумал, а вдруг молодое поколение захотело пообщаться с ветераном.

 Когда Николай вошёл в прокуренный кабинет, то увидел, что вокруг приставного столика сидели человек пять. Во главе расположился пухлый дядя лет сорока в очках. У дверей стоял одинокий стул, на который ему предложили присесть.

Он поздоровался и вопросительно посмотрел на старшего.

- Ваша фамилия, имя и отчество? – раздался вопрос.

Николай Николаевич помолчал и во всём, что происходило, уловил что-то очень знакомое. «Кажется, - подумал он, - меня пригласили не для воспоминаний о героической молодости».

- Не слышу, - снова подал голос пухлый.

- Молодой человек, а вы почему со мной разговариваете таким тоном? – спросил Морозов. – Вы хотя бы поинтересовались, кто я.

-Ну и кто? -  переспросил старший.

-Полковник милиции, сотрудник действующего резерва МВД  Морозов Николай Николаевич, - сказал он и положил на стол своё удостоверение. Никифоров внимательно его изучил, явно смутился, поправил очки и сказал сотрудникам:

-Все свободны.

Когда они остались одни, встал из-за стола, подошёл к Николаю Николаевичу, протянул ему документ и произнёс:

 - Извините, товарищ полковник.

Он взял со стола потрёпанный блокнот и протянул Морозову.

-В нём среди других были ваша фамилия и телефон. Меня зовут Вадим Олегович. Дима. Блокнотик этот нашли в кармане застреленного вчера уголовника Андрея Исакова.

«Вот и добегался Андрюха», - подумал Морозов.

-Что случилось? - спросил он Вадима.

-Вчера на квартиру к другому уголовнику Алексею Бариновскому пришли Исаков и ещё один по кличке Татарин. У них возник конфликт. Исаков ударил Бариновского ножом. Тот, спасая свою жизнь, выпрыгнул в окно со второго этажа. Позже в комнате были найдены трупы Исакова и жены Бариновского. На полу обнаружили нож в крови и пистолет.  Теперь ищем Татарина.

-А где Бариновский?

- В отделении хирургии филатовской больницы. Заявление об убийстве жены писать отказывается.

-Надо бы с ним пообщаться.

- Так мы это…

-Конечно, едем.

Они поднялись в палату, у которой сидел сержант милиции. В коридоре остановились, и Николай Николаевич сказал:

- Бариновского я знаю, ещё по Нерюнгри. Среди местных урок он был смотрящим. Потом перебрался в Москву и вроде отошёл от дел. Исаков у него тогда в шестёрках бегал.  Лёха этот меня знает, но свидетели ему не нужны. Так что ты за дверью в щёлочку послушай, а я поговорю с ним.

              Морозов сразу понял, что человек на больничной койке узнал его. Шея и грудь его были обмотаны бинтами. Раненый скользнул глазами по лицу вошедшего и снова уставился в потолок.

-Здравствуй, Алексей.

-Здорово, начальник.

-Тебя как угораздило?

-Исак, сука! С Татарином жену мою убили. Я его порежу в лоскуты, - хриплым голосом промолвил Бариновский.

-Погоди, не торопись. Разобраться надо. Исака там мёртвым нашли. Ты успокойся пока, я тебе сока принес и яблок.

-Твари, никто до сих пор не приходил. Только ты и навестил. А ведь Нинку хоронить надо. Дочка малая в доме осталась. Сейчас отлежусь, а утром домой уйду.

- У тебя, говорят, проникающее ранение. Если уйдешь из больнички, загнуться можешь.

- Ничего. На зоне меня и не так резали, - Бариновский закашлял.

- Ладно, я пошёл. Ты мне позвони, с похоронами   помогу.

-Тебе верю, Николаич.

Когда Николай Николаевич вышел из палаты, Никифоров уважительно сказал:

-Как он с вами разговаривал! Будто с отцом родным.

-Дима, в нашей работе нужно с людьми вровень вставать, тогда они к тебе и потянутся. Постараюсь через пару дней найти  Татарина. Жди звонка.

На следующий день он сидел в квартире Бариновского и слушал, как хозяин на кухне, хрипя в телефон, разговаривал с похоронными агентами, потом ещё с кем-то. Положил трубку. Кто-то с лестничной площадки вошёл в открытую дверь, и Николай Николаевич увидел Рустама Гафурова – Татарина.

Бариновский, держась за косяк, вышел из кухни.

-Пришёл, падла, - прошипел он и без сил опустился на стул у стены.

- Лёха, я перед тобой чистый, - промямлил Татарин.

-Давай, рассказывай, - сказал Николай Николаевич.

Татарин помялся и, ещё раз взглянув на раненого, начал:

- Я месяц как освободился. Походил по знакомым корешам, вот меня Исаков приютил. Он плотно на игле сидел, кололся каждое утро. А тут пожаловался, что у него бабки закончились. У меня тоже пусто. Говорит, пошли к Лёхе Бариновскому,  он мне деньги должен. Ну, пошли так пошли. По дороге Исака вообще колотить начало. Пришли на квартиру, а Лёха нас прогонять стал. Никаких долгов, говорит, не знаю, пошли вон. Помню, он закурить хотел, но сигарета выпала, и Лёха наклонился. Я даже не ожидал, Исак выхватил из кармана нож и воткнул тому сверху в спину. Ну, Лёха, чтоб его не добили, к окну бросился и выпрыгнул. В это время из соседней комнаты вошла жена Бариновского Нинка. Так Исак её тоже с ходу ножом ударил. Она осела, даже пикнуть не успела. Из соседней комнаты дочка ихняя закричала, мать звать стала. Исак  туда с ножом пошёл. Мне девчонку жалко стало, и я в Исакова выстрелил. Видать, в сердце сразу попал.

-Врёшь, падла, - закричал Бариновский.

-А чего ему врать? - спросил Николай Николаевич. – Смысла ему твою жену убивать нет никакого. Он, наоборот, тебе дочку спас.  Лучше, Рустам, скажи, откуда взял ствол?

Татарин промолчал и отвёл глаза.

-Ты должен поехать со мной на Петровку.

-Я же только с зоны откинулся. Они меня сразу возьмут, - загнусил Татарин.

-Ты чего, не понял? Пойдёшь с Николаичем. Он правильный мент, ему верить можно, - рявкнул Лёха.

 - Кто же мне-то поверит?

- Слушай внимательно. Скажешь, что пистолет выпал из-за пояса Исака. Он пошёл с ножом на тебя, чтобы избавиться от свидетеля. Ты поднял ствол и непроизвольно выстрелил. Да и девчонку заодно спас от наркомана. Пристрелил ты его в пределах необходимой обороны. Если сбежишь, то всё на сто восемьдесят градусов против тебя развернётся. Понял, что ли?

На проходной их встретил молодой сотрудник Никифорова. Николай Николаевич вошёл в уже знакомый прокуренный кабинет и увидел мужчину в прокурорском кителе. Дмитрий представил Николая.

-Ну, и где же ваш Татарин? – спросил следователь прокуратуры.

-За дверью, - Николай выглянул и позвал, - эй, заходи.

Татарин вошёл в кабинет.

- Я тебя в машине ждать буду, - сказал Николай Николаевич.

-Что значит, в машине ждать будете? Мы его задерживаем, -встрепенулся следователь.

-Вы поговорите сначала с человеком.

Когда  Гафуров вышел, то сразу подошёл к машине, в которой дремал Николай Николаевич.

- Николай Николаевич, я им всё рассказал, как договорились. Отпустили, только взяли подписку о невыезде.

-Ну и молодец, - зевнув, ответил Морозов. Он отвез Татарина к Бариновскому, а сам поехал домой.

Так в его жизни ещё раз напомнил о себе Андрей Исаков.

На последней странице альбома большой цветной снимок.  Сделан был несколько лет назад на встрече милицейского землячества в Москве.   Постаревшие и поседевшие друзья улыбались с фотографии. Он подумал, сколько же всего в его жизни произошло с тех пор, когда они с подружкой закопали бутылку с запиской на Сергеляхе. Якутские телевизионщики всколыхнули воспоминания.

Пошёл дождь. Через открытое окно с соседнего балкона слышно было, как работает телевизор. Николаевич прислушался к знакомой песенке.

«Август повесил лето на гвоздь,

И разбежались дворовые кошки.

Тихо заплакал застенчивый дождь,

Опять барабанит слезами в окошко.

Дверь на замке, на щеколде окно,

Сердце стучит, сдаваться не хочет.

Жизнь моя просто на лето одно

Стала короче…»     

Машинально он вслух повторил последние строки. В комнату заглянула внучка, подошла и по привычке подёргала деда за палец:

-Спокойной ночи, деда. А ты чего поёшь?

-Да вот, подпеваю.

-И ничего у тебя жизнь не стала короче. Ведь мы ещё наш замок не достроили.

                                                                                       Дер. Долгое Лёдово,

                                                                                       Сентябрь 2024 г.