***
Вечер. Капелла. Погудин. Романсы.
Свечи. Театры. Ахматова. Стансы.
Чёрные омуты вечной Невы.
Сфинксы. Грифоны. Фонтаны и львы.
Дождь. Шостакович. В Казанском тропарь.
Мойка. Фонтанка. Аптека. Фонарь.
Летний. Решётка. Открытый рояль.
Время на Невском застыло, как встарь.
Город теряет дневные черты,
В полночь и позже разводят мосты.
Ночь – для поэтов, певцов и актёров,
Что заполняют собой этот город.
Питер – сегодня, вчера – Ленинград,
Где коммунальный находится ад.
Город, как Янус – двуликий по сути.
Выросли в нём Сумароков и Путин.
Я отдыхаю душой только здесь,
Словно летаю по краю небес.
Вечер. Капелла. И снова Погудин.
Счастливы вместе мы музыкой будем!
***
Мы видим чужие просчёты,
Мы помним чужие грехи.
И сводим с соперником счёты,
А лучше б писали стихи.
Нам трудно бывает поверить,
Что искренность рядом живёт.
И вот открываются двери,
Чтоб двигалась серость вперёд.
Ей проще пробиться сквозь лаву
Вулкана интриг и страстей.
Но тот, кто из высшего сплава,
Со временем справится с ней!
РАЗОЧАРОВАНИЕ
На сцене знаменитый пианист,
И публика волнуется, не дышит.
Порыв – полёт, октавы – сверху вниз
И все мелизмы на пиано слышит.
Внезапно стихло всё. И в тишине
В секунду паузы – ни шорохи, ни звуки
Не долетают к зрителям извне,
Застыли в воздухе, как две голубки, руки.
Но миг прошёл. Взлетели пальцы вверх.
И – резко вниз – на клавиши живые.
А гром аккордов зрителей поверг
В поток бурлящей, бешеной стихии.
Как резко стихло эхо через миг,
Когда отдёрнув ногу от педали,
Застыл артист, как будто он постиг
Рожденье мира прямо в этом зале.
А зал едва успел передохнуть,
Как будто он срывается с обрыва.
И кажется, достаточно чуть-чуть –
Не избежать сердечного надрыва.
Катарсис? Апогей? Апофеоз!
Чего ещё нам ждать от пианиста?
Восторгов, криков, благодарных слёз
И помыслов – хотя б на вечер! – чистых.
Но это всё, конечно, идеал.
Как мне хотелось, чтобы он случился!
Чтоб в этот вечер пианист играл
Так, чтобы в звуках зритель растворился.
Да, зал услышал форму, мастерство,
Возможно, опыт или пыль традиций.
Но для души не вынес ничего,
Один лишь лоск и крутизна амбиций.
Возможно, есть вдали от всех столиц
Какой-то новый, неизвестный гений.
Но нет его средь знаменитых лиц,
Есть только техника и быстрота движений.
БОГОМАТЕРЬ ТИХВИНСКАЯ
Блаженная Матерь Христова,
К тебе мы возносим мольбу.
И каждое новое слово –
Про трудную чью-то судьбу.
О том, что кому-то не хватит
Квартирный оформить кредит.
Что трудно какой-нибудь Кате,
И пьёт целый день Ипполит.
Кого-то не ценит зазноба,
Он думает: «В мести я прав!»
Забыл, как стояла у гроба
Пречистая, всё потеряв.
Облегчить страданья хотела,
Но Сын не позволил тогда.
И вот бездыханное тело
Покинул Христос навсегда.
Отпив из кувшина водицы,
Смиряясь по воле Его,
Она продолжала молиться
И не прокляла никого.
Так станем смиренны и кротки,
Как Дева Мария была.
Ведь только Всевышний решает,
Равны ли молитве дела.
***
Я в зале бледном и стерильно чистом,
Где стеллажи и множество столов.
Стакан воды, эспрессо… И бариста
Мне приготовить кофе в миг готов.
Смотрю вокруг: волна толпы нахлынет,
Сметёт напитки, словно ураган.
Пойдёт блуждать по городу-пустыне,
Что наполняет каждому стакан.
А я встаю и ухожу неспешно
Туда, где свет, картины и рояль.
Но этот зал – без музыки, конечно,
Мне в глубине души немного жаль.
***
Ах, нет покоя в этом мире,
Везде – духовная война.
И всё тревожней вместо лиры
Звенит призывная струна.
Она зовёт не к созиданью,
А к очищению сердец.
Уже земного мирозданья
Печальный грезится конец.
Но есть надежда – там, высоко,
Куда молитвой вознесусь…
Отодвигают суд до срока,
Пока жива Святая Русь!
ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА НА УРАЛ
Опустились сумерки над степью,
Где-то щур встревоженно кричит.
По дороге мы неспешно едем,
Огонёк вдали едва горит.
На крутых холмистых поворотах
Меж грядами старых сизых гор
Вверх машина едет неохотно,
Надрываясь, трудится мотор.
Пассажиры дремлют всю дорогу,
Только я с тревогою в груди
Возношу молитву тихо к Богу
И пытаю: что же впереди?
Мой сосед спросил не без улыбки:
«Что, впервые видите Урал?
Здесь играет ветерок на скрипке,
Ну, конечно, не девятый вал,
Но опасность нас подстерегает,
Если вдруг метели и пурга.
Это каждый местный житель знает.
В Оренбуржье мощные снега».
Вот сказал и улыбнулся снова.
Я смотрю чуть пристальней в окно.
Для меня в поездке все здесь ново,
А дорога – старое сукно.
И вокруг, как на холсте без рамы,
Видно только небо да простор.
И блестят величественным храмом
Купола седых Уральских гор.