КЛЕСТ
Под ногами мороз скрипел, -
Я сквозь чащу лесную лез…
Вдруг на дереве клест запел,
И тогда пробудился лес.
Ель вздохнула. И, как алмаз,
Иней искры метнул вразброс.
Или сказка здесь родилась? –
Так теплом задышал мороз.
Распрямилась ель, ожила, -
Снег посыпался мне в глаза.
Вдоль ствола потекла смола,
Словно радостная слеза.
Гул могучий прошел вокруг,
Будто это пришла весна.
И негромко запела вдруг
В лед закованная волна.
О, великое диво - див!
Сердце птицы, под стать огню,
Зиму ранило, растопив
Ледяную ее броню…
Ты с каких прилетел к нам звезд?
Что ты прячешься меж ветвей?
Или ты застеснялся, клест,
Песни вырвавшейся своей?
Скромный клест, ты, как есть, герой.
Пусть кого-то бросает в дрожь, -
Ты и зимней крутой порой
Людям песни свои поешь…
С кем не сравнивался поэт?
Даже с жаворонком иногда…
Тот изнежен, боится бед
И на юг бежит в холода.
Я сравненьем таким не рад
И мечтаю, друзья, о том:
Если с кем-то меня сравнят,
Пусть не с жаворонком – с клестом!
Перевод Н. Старшинова
ГОЛОС ЕЗДОВЫХ СОБАК
Мы – терпеливые собаки.
Наш вид неласков и суров.
Глаза мерцают – как во мраке
Мерцают ответы снегов.
В глазах дворняжек гордый вызов,
Высокомерья скрытый яд.
А мы от жалких блюдолизов
С презрением отводим взгляд.
Мы не прельщаемся покоем –
Тепло и ясный свет любя.
И долгим, злобным волчьим воем
Не унижаем мы себя.
От лени праздной, как от срама,
Бежим к становьям, деревням,
Спешим… Смотрите, люди, прямо
В глаза доверчивые нам.
Кто вас бескрайними полями
Везет по снежному песку?
Кто ежедневно делит с вами
Усталость, холод и тоску?
Пока мы сами не застынем,
Не превратимся в камень, снег,
Мы не оставим, не покинем
Тебя в пустыне, человек.
Чтобы тебя не мучил холод,
Готовы мы дохою стать.
Чтобы тебя не мучил голод,
Готовы мы едою стать.
Хвостом угодливо виляя,
Кусков не просим дармовых.
Без нас мертва земля немая.
Промерзший мир – пустынно тих.
Без нас, немых, без нас, готовых
Идти на все без лишних слов,
Добрался б ты до двух суровых,
До двух великих полюсов?..
О нашей славе повсеместной
Чванливо речи не ведем.
Лишь заработанную честно
Рыбешку мерзлую грызем.
Перевод В. Казанцева
ИЗ ЦИКЛА СОНЕТОВ «ЗЕМНОЙ ПОКЛОН»
В переводе Нелли Закусиной
***
Легенда есть о богатырь-траве,
Ее приносит черная желна.
Перед восходом солнца, в синеве
В дупло свое торопится она.
Я слабым рос мальчишкой и узнал
Про ту траву и отыскать решил.
Но заблудившись, выбился из сил,
Под деревом дуплистым задремал.
В отчаянье искала мать меня,
Ходила долго, плакала, звала
И чуть живого, наконец, нашла.
Прижала к сердцу на закате дня.
Пусть не нашел я богатырь-травы.
Я силу в материнской взял любви.
***
Рассказ твой, мама, поразил меня
Про дивного, крылатого коня,
Который будто полною луной
Пасется средь голубизны лесной.
С тех пор как будто я лишился сна.
Лишь только выйдет полная луна,
Я вижу явно, словно в свете дня,
Чудесного крылатого коня.
И я бегу, и я несусь за ним!
Всю жизнь за ним гоняюсь я.
Но конь крылатый тот неуловим,
Он как тревога вечная моя.
За то, что вечным поиском горю,
Я только свою мать благодарю.
***
Человека унизить – запятнать свою совесть, -
Научила меня этой истине мама.
Если искру унизишь, то сможешь и солнце,
Если каплю, то долго ли до океана.
Те людишки, что так горячи в своем буйстве,
Унижая других – непомерно мельчают.
Унижение друга – подлее убийства,
Унижение слабого мир не прощает.
А иные, взобравшись на кочку иль крышу,
Позабыв, что для всех и земля и природа,
Презирая, глядят на другие народы
Так, как будто бы сами действительно выше.
Для меня нет народа крупней или мельче.
На планете велик светлый род человечий.
***
Я сыном был, наверно, неплохим,
Любил тебя и, как умел, берег.
Но все же, может быть, нечаянно лихим
Словечком я тебя обидеть мог.
О, как хочу я искупить теперь
Свою, пусть не великую вину!
Но поздно… мне не отворить ту дверь
И словом не нарушить тишину.
Когда б вторая жизнь была дана,
Такую клятву я бы произнес:
«Пусть жизнь вторая, только мать – одна.
Оберегайте матерей от слез».
О, небо! Научи нас быть мудрей –
беречь от всех печалей матерей.
***
Секрет открою я тебе, родная, -
Я до сих пор твой верный ученик.
И новую работу, начиная,
Я вглядываюсь в твой прекрасный лик.
«Благослови, родная, - повторяю, -
Терпенья, силы, вдохновенья дай!»
И этими словами отворяю
Как будто дверь сияющую даль.
Я чувствую, ты в этот миг со мною.
И вырастают крылья за спиною.
И мне любое дело по плечу,
Навстречу солнцу смело я лечу.
И с высоты на землю я смотрю.
«Благослови, родная!» - говорю.
***
У меня есть страстное желанье.
Люди мира! Обращаюсь к вам,
Повторяйте словно заклинанье
Ранним утром и по вечерам:
«Матери! Я счастья вам желаю!»
Потому что на земле людей
Лишь тогда счастливым будет, знаю,
От рассвета до заката день.
Если же несчастье их коснется,
У меня сомненья нет, тогда
Почернеют и земля, и солнце
И несчастны будут навсегда.
Люди мира! Обращаюсь к вам,
Пожелайте счастья матерям!
КОСЫ
Посвящено супруге поэта М.А.Чертковой
При лунном свете волосы твои
Седыми кажутся – луна перестаралась,
Осыпав серебром виски твои,
Чтоб ты еще божественней казалась.
Но виновата в этом не луна,
А жизнь и я: причастны мы на равных,
Что серебрится в косах седина
От бед и ссор, и заморозков ранних.
Целую грустно волосы твои –
Как бы к святыне, к ним я припадаю,
Вблизи увижу добрые твои
Глаза – и жизнь с тобою вспоминаю.
Сквозь жизнь мою с тобою пролегли,
Как две косы, две лунных светлых жилы –
Знак: сколько бед и зол превозмогли
И столько счастья вместе пережили.
Перевод А. Преловского
ЗАПАС
Пусть недруг злится, клеветник клевещет –
Тебе, любовь, видна вся их игра.
Коль пламя над костром любви трепещет,
То, значит, спичка не была сыра.
Все, что имел, пораздарил я людям.
Все, что имею, это только лишь
Запас любви – его мы тратить будем
Вдвоем с тобой, как всю земную жизнь.
Удачливее есть и есть умнее,
Но если кто счастливей! – мне дала
Ты все, что я, бессребреник, имею:
Приверженность к добру и неприятье зла.
И я храню твою любовь, как воин
Свою заговоренную стрелу –
Последнюю в колчане: коль достоин
С любовью жить, с любовью и умру.
Перевод А.Преловского
ИЗ ЦИКЛА СОНЕТОВ «ПОДСНЕЖНИКИ»
Природа – мой кумир, мой бог земной, -
Я говорю, хоть это и не ново.
Ни в лютый холод, ни в жестокий зной
Я не сказал о ней худого слова.
Я друг цветку и бабочке ночной,
Я – камня брат и дерева лесного:
Не зря, видать, когда-то предок мой
Молился им наивно и сурово.
Бывает так, что не поймет родня,
Приятели покинут в час невзгоды,
Но вы не отвернетесь от меня,
Мои цветы, леса мои и воды!
Не надо мне иной воды живой,
Помимо этой – вечной, ключевой…
***
Подобно счастье дереву живому:
Есть корни, ствол и ветки у него,
Вершина – завершение всего,
Вознесшаяся к небу голубому.
И ясно в наши дни почти любому:
Не вырастет оно из ничего!
Ты сам садовник счастья своего,
Склонись в заботе к зернышку простому.
Кому какое счастье суждено?
Стандартом здесь не обойтись единым:
Больным и слабым выдастся одно,
Другое станет гордым исполином.
А ты – при нем, всю жизнь тебе о нем
Заботиться бессонно, день и ночь.
***
Я – стон глубокий. Я -
земная песня.
Я – пламя жаркое. Я –
синяя волна.
И каждый день, переплетаясь
тесно,
Во мне живут гроза
и тишина.
Пронзает сердце сизый дым
столетий.
Грядущих лет и прошлых
перезвон.
Там – ясный взгляд весны,
там – полдень летний,
Ночь лунная исчезнувших
времен.
И та стрела разит меня
сегодня,
Что в лиственницу древнюю
впилась.
Ведь жизнь моя включает
жизней сотни –
Идя к бессмертью, гибну
каждый раз.
Я – это вы. Я – это мы. Крепка
Земная колыбель моя – века.
***
Люди! Суровый рассвет наступает,
Колокол солнца гудит – не смолкает.
Люди! Упала вечерняя мгла,
Росы звенят точно колокола.
Звезды звенят – не смолкают в зените,
Не засыпайте, а бодрствуйте, бдите,
Люди! Возмездия ночь настает
Колокол, колокол, колокол бьет…
Страшно, что могут звенящие эти
Колокола расколоться. Планете
Страшно, как колокол треснуть – моей
Старой Земле, но гораздо страшней,
Если звенеть перестанут и сами
Люди звенящими колоколами.
***
Когда бы предложили мне: «Поэт!»
Не знай ни слез, ни горя, ни сомнений.
И доживешь почти до сотни лет».
Я посчитал бы это оскорбленьем.
Готов страдать, тоскуя, вновь и вновь,
Во мгле ночной стихи шептать созвездьям.
Лишь в тех садах, где властвует любовь,
Порою расцветает и поэзия.
Как, мой мудрец, душою не криви,
А все же позавидуй страстотерпцу:
Ведь если сердце стынет без любви,
Оно не смеет называться сердцем.
Я ревновать, я мучиться готов,
Лишь б только чувствовать тебя, любовь!