НАТАЛИ
В столетье, канувшем вдали,
Свеча восторженно горела,
Шептали губы: "Натали..."
Перо гусиное скрипело.
И строчки птицей в два крыла
В ночи парили вдохновенно,
А за окном немая мгла
В плаще дождя брела смиренно.
Ещё невеста — не жена,
Чиста и ликом, и душою.
Как воплощённая весна
Пленяла мир своей красою.
И верилось: наступят дни,
Повенчанные их любовью,
И Музы лёгкие ступни
Направят след свой к Лукоморью.
За что награда от Творца?
Быть может, за добро и муки?
За боль тернового венца,
За память сердца и разлуки?
За верность дружбе дорогой?
За милосердие к больному?
Вопросы суетной толпой
Склонились будто к изголовью...
В столетье, канувшем вдали,
Жила пресветлая мадонна:
Наташа, Таша, Натали...
Для Пушкина — не для салона.
Всего шесть лет! А мы века
Равняем с памятью поэта
И падаем за ним в снега
Под страшный выстрел пистолета…
МАМУШКА
За окном метелица и вьюга.
Замело дороги, замело!
Не примчатся сани даже друга.
Благо — печка! В комнате тепло...
На сто вёрст раскинулись печали:
Молодому коротать в глуши.
Прогорели свечи и опали —
Только мамушки дыхание в тиши.
Притомилась: хлопотала много
Не за злато, не за серебро,
А за Сашу, поминая Бога,
Расточая тёплое добро.
Вечерами вяжет у окошка,
Утешая сказами — в печи
Догорает молча головёшка,
Тает вечер в пламени свечи.
Слушает её поэт опальный,
И теплеет скорбная душа,
Разбивая оземь "гроб хрустальный",
Поднимаясь к свету неспеша.
...Печка поостыла. Тихо в доме.
Плат узорный на плечах зари.
Курочка снесла яйцо в соломе,
Засверкали солнца янтари.
По полу листы, как снеговые.
Спит поэт: работал до утра.
Мамушка ворчит: "Вот молодые!
Уж обед — подняться бы пора."
Он проснётся. В шубу, да и в сани!
Ей к печи: всё хлопоты стряпни.
Будет ждать, молясь под образами:
"Господи, спаси и сохрани!"
ВСЁ БЫЛО ПО-ДРУГОМУ
Всё было по-другому!
Смеркалось. Пять часов.
Спешили сани к дому —
В них Пушкин жив-здоров.
Поэт поднялся лихо
По лестнице домой,
А в доме дети тихо
Играли меж собой.
Дуэль не состоялась!
Дантес сбежал, как лис, —
"Мадонна" улыбалась,
Слегка глаза скосив.
II
Всё было по-другому!
Смеркалось. Пять часов.
Спешили сани к дому —
В них Пушкин жив - здоров.
Поднялся сильный ветер,
Случилась вдруг метель —
Застрял Дантес в карете,
Как лодка, сел на "мель".
Дуэль не состоялась:
Дороги замело!
В огне свечи осталось
Проклятое письмо.
III
Всё было по-другому!
Смеркалось. Пять часов.
Спешили сани к дому —
В них Пушкин жив- здоров.
Вдруг заболел Григорий —
Послали за врачом,
Важнее это горе,
Чем встреча с подлецом.
Дуэль не состоялась!
О ней узнал весь свет —
С курьером вмиг примчалась
Депеша на запрет.
Всё было по-другому!
Состарился поэт.
Спешили сани к дому
На праздничный обед.
ЗИМНИЙ СОН
Замело все дороги — сижу взаперти,
Дверь пиратом метельным захвачена.
Вдруг нечаянный стук: "Разрешите войти?"
Померещится ж всякая всячина!..
Снова стук! Открываю — о Боже, спаси!
Вот так гость! Весь в снегу запорошенный!
Приглашаю в светлицу с поклоном войти —
Кот на печке слегка огорошенный.
Снег посыпался с гостя, как с ели в лесу,
Засмущался: "Пришёл к вам непрошено..."
Ну, а я от волненья терзала косу —
Угощенье на стол, как положено...
...Через час мы сидели — слова не слова!
Чай устало дымился по чашечкам,
И, конечно, немного для баловства
Опрокинута гостем рюмашечка.
Всё стихи мне читал, вдохновенно звучал
Его голос, столетья не слышанный,
И уже прогорела вторая свеча,
И луна засветилась над крышами.
А потом расспросил про врагов и друзей,
Чем печалится Родина милая...
Утешал, говорил: "Не впервой! Не робей!
Сгинет туча, как язва постылая."
...Просыпаюсь. В окошке гуляет заря,
Зимний сон в тишине тает льдинкою —
Александр Сергеевич вернулся не зря:
Он с Россией. Он с каждой снежинкою!
АВТОГРАФЫ ПОБЕДЫ
В облаках у ворот Браденбургских,
Над рейхстагом растаял рассвет.
В тяжких думах вражина прусский:
Вместо купола чёрный скелет.
Тёмно-серые стены, колонны
Как страницы Победной весны
Все в автографах! Братцы, законно!
Столько лет были в пасти войны!
И углём, и извёсткой, и мелом
Слева, справа, вдогонку и ввысь
Нажимали рукою усталой
И писали, писали... Всмотрись!
"Рядовой Иванов. Из Рязани"
"Мы из Ржева ."Знай наших! Петлин"
"Из Якутии". "С Волги достали!"
"С Ленинграда пришли мы в Берлин".
И "Спасибо за валенки, Батя.
Мы панфиловцы". Столько имён!
Всей страной, точно сёстры и братья,
Вознесли красный трепет знамён.
А ещё была надпись такая:
"Мы пришли сюда, чтоб никогда
Ваша стая на нас не шагала,
А вернётесь? Пеняйте тогда..."
Май шумел! Впереди возвращенье!
Неужели повергли? Смогли?
Христианское наше терпенье,
Точно крест, на плечах пронесли.
И казалось, нет большего счастья:
Всё, закончен со свастикой бой.
Треугольник из дальней санчасти
Уж летит: "Дорогие, живой!"
В облаках у ворот Браденбургских
Над рейхстагом поднялся рассвет.
Позабыли автографы русских?
Ну, а мы не забыли их. Нет!
Проросли семена снова вражьи
На полях жёлто-синей страны —
В бой шагнули автографы наши
С той заветной Победной стены.
ДРОВА
Лежат дрова берёзы
В поленнице рядком
И вспоминают грозы
Весёлым летним днём.
Тогда они стволами
Тянулись в небо, ввысь,
И тёплыми ветрами
Их косы заплелись.
Кукушка куковала:
И раз, и два, ... и пять...
Кому она считала?
Теперь уж не узнать.
...Пришёл мужик с пилою,
И ну, давай пилить!..
Под белою корою
Им так хотелось жить!
Щепа летела споро
На чистый белый снег,
И лес смотрел с укором,
Что делал человек.
И вот теперь в сарае,
Среди дощатых стен,
Лежат они, не зная,
Надолго ль этот плен?
Не видно солнца, неба,
Печален этот "зал"—
Лишь в щели много снега
Им ветер наметал.
Потом они прознали:
Без них замёрзнет дом.
И весело трещали
В печи живым огнём.