***
Двадцать лет мать не видела сына,
Непутевый пошёл по кривой.
Безотрадная вдовья судьбина,
Вечерять ей до смерти одной.
О слезах позабыли ресницы,
Затянули туманы глаза.
Но едва ей сыночек приснится,
Набежит и застынет слеза.
– Жив ли ты, мой последыш пригожий?
Не грызёт ли тебя злой недуг?
Хоть бы с весточкой путник прохожий,
Заглянул на минуточку вдруг.
…Манят юношей фарт и безделье,
Но обманчива лёгкая «жисть»!
После праздника горше похмелье.
Завязал с прежней жизнью – держись!
Ты, калина-красна – кровь на белом.
Муку тяжкую дай искупить!
Хорошо, что душа уцелела,
Чтобы тела грехи замолить!
***
Молодой морозец смелый, дерзкий
К детям приставал, щипал носы.
Мужикам под вечерок крещенский
Украшал сосульками усы.
А его дружок непостоянный,
Суматошной вьюги ученик –
Ветерок, охальник окаянный
Девкам под исподнее проник.
Март пришел, меняет ветер друга,
Чтоб с теплом отправиться гулять!
Хоть мила ему весна-подруга,
Девкам будет юбки задирать!
Летом ветер прыти поубавит,
Еле волочится в знойный день,
С пылью придорожной поиграет,
И затихнет – шелохнуться лень!
От осенней хляби заскучает
От досады выйдет из себя!
Облака, безумствуя, швыряет,
Девок хлещет струями дождя.
***
Переулок Угольный
Не ищите в Гугле,
Юзайте, не юзайте
Не найдете вдруг.
Ни тебе топонима,
Ни тебе синонима,
Ничего не ведает
Город Оренбург.
Домики барачные,
Низкие, невзрачные.
Зелень опоясала
Сонный мир вокруг.
Памятен мне горкою
С ледяною коркою,
Санками накатанный,
Первый виадук.
Вспышки семафорные,
Сцепщики проворные,
Грустный мат диспетчеров,
Стоны поездов,
Рельсы бесконечные,
Шпалы поперечные,
Музыкой протяжною
Скрежет тормозов.
Мальчик синеокий
Здесь не знал тревоги,
Суетности жизни
Не осознавал,
Между рельс опасных,
Семафоров красных,
Словно по тропинкам
Юности шнырял.
Исповедь вагонная,
Быль бесцеремонная,
Креозотный запах
По дворам ползет.
Машинист суровый
Движет маневровый,
Тянет за собою
Прошлое вперед.
***
В леденящем январе
Минус тридцать на дворе.
На собаках мерзнут блохи,
Воробьи в полёте плохи.
И синички ни гугу.
С горкой семечек в снегу,
Сиротливая кормушка -
Позабытая подружка.
Прошлый год на Рождество,
В ней тусило обществО.
Щебетало, шелушило,
Про людишек чепушило.
Были драки! Были стычки!
Обнаглевшие синички
Прогоняли воробья -
Грубияна и враля.
Тосковали по траве,
По застенчивой листве,
По весенней сырости,
Как по Божьей милости!
Загорланят петухи!
Из-под зимней шелухи,
Под кормушкой потемневшей,
Вылезут ростки неспешно.
И подсолнухи гурьбой
Урожай предъявят свой,
Чтоб синичкам, воробьям,
Было что зимой ням-ням!
***
Уходит май, забрав мечту,
И вместе с нею кипень белую.
Весна-невеста, сняв фату,
Вернется вишенкою спелою.
Но даже сладкий райский плод
Не облегчит души томление,
Дум беспокоящих разброд
И о прошедшем сожаление.
Я помню отблески ручья,
Синиц, что с веток шустро брызнули.
Девчонки, глядя на меня,
Задорно и с восторгом взвизгнули!
Ах, школьный фартук – белый цвет,
А ты - беспечная и юная.
Нам нет четырнадцати лет -
И в жилах кровь бурлит безумная!
Весна – моя девчонка ранняя
И май в свои права вступил.
Взмахнут крылом воспоминания.
Жаль, твой портфель не я носил!
Уходит май, забрав весну,
На землю бросив яблонь цвет.
И лишь во снах, как наяву,
Нам снова по тринадцать лет!
***
Жил карниз обыкновенный на четвертом этаже.
Ни изысков, ни излишеств на погонном метраже.
Прост своею прямотою и ровней, чем горизонт,
Генералом перед боем строил воробьев во фронт!
В ночь, когда мороз трескучий по-особенному лют,
Под карнизом, в тесных щелях размещался птичий люд.
Под защитой от угрозы воробьихам и птенцам,
Недоступны были гнезда ни сорокам, ни котам.
Дуб протягивал ладони, иней бережно смахнуть,
И готовил по карнизу для котов любовный путь.
А соседка истерично на котов во тьму кричала,
Что ей снится начинают вопли дикие в Ла Скала!
Кот в безумии любовном ободрал карнизу краску!
Краска – дело наживное, только кошки любят ласку!
Но карнизу было лестно, что на нем поют коты,
Так пронзительно-чудесно, с наступленьем темноты!
Дуб старел, карниз ветшал, новостройки застят свет,
Вместо дуба паркинг встал и того карниза нет!
Места в новеньких районах не хватило старикам,
На высотку не подняться озабоченным котам!
***
Я до Победы не дожил,
Дом не возвёл, не видел сына.
Так вышло, что не получил
Медаль «За взятие Берлина».
Как будто дождь шёл от земли,
Струясь свинцом над головами.
Вокруг черёмухи цвели,
Мир, засыпая лепестками.
От неожиданной беды,
От смертоносного металла,
Гранат, кромсающих сады,
Ничком черёмуха упала.
Подсумок для патронов пуст,
Винтовка вдребезги разбита.
Родной черёмуховый куст –
Моя последняя защита.
Рванул чеку, замкнулся круг,
Превозмогая боль упрямо,
Я на мгновенье вспомнил вдруг
Пирог с черёмухой у мамы.
Я не оставил высоты,
Держался мыслями о маме.
Отныне с вечностью «на ты»,
Застыл над этими холмами.
Прощального цветенья грусть,
Земле, спасенной, дарит радость.
Распробуют другие пусть
Черёмух трепетную сладость.