***
«Роняет лес багряный свой убор…»
Здесь нет ночей, лишь сумерки и дни,
И вой зловещий разрезает небо,
Но в краткий миг осенней тишины,
Как будто бы подёрнут серым крепом,
Лес клонится к поляне, прячет лица
Солдат, собравших сцену из ветвей.
Концерт на фронте – долго ли он длится?
Но он не меньше хлеба им нужней.
Всё по - особому звучит и покоряет:
И музыка, и песенный задор,
Но почему так сердце замирает,
Когда поэт или артист читает:
«Роняет лес багряный свой убор…»?
Рождаются слова ему в ответ
Из детства общего, по школьной ли привычке:
«Чей глас умолк на братской перекличке,
Кто не пришёл? Кого меж вами нет?»
Светлее лица и роднее каждый -
Из общего далёко шлёт привет
Кудрявый отрок и певец отважный,
Он был и есть и будет сотни лет.
И не было войны. Над головами
Качались кроны и склонялся бор,
Бессмертие касалось всех словами:
«Роняет лес багряный свой убор…»
ЗВЕРЬ
Он такой: приласкаешь – плачет.
Да не зверь даже - так, зверёк.
Это только вначале сдачей
Отвечал, а потом - стерёг.
Не мальчонка, а клок сухожилий,
Бьёт, добыче своей не рад.
Безотцовщина, без фамилии,
Волчья доля и волчий взгляд.
Я случайно сказала: «Милый,
Помоги донести, сынок…»
Бессловесная тёмная сила
Изнутри его сбила с ног
И беззвучно тряслась от рыданья,
Головою уткнувшись в рукав,
А над ней в темноте мирозданья
Плыл Отец, звёздный свет расплескав...
МАМЕ
Смотреть на небо – потерять опору:
Всё отметает бесконечность звёзд.
Как в юности притягивали взоры,
Как верилось в причастность к ним всерьёз…
И вот склонясь над маминым дыханьем,
Когда в руках - лишь горсточка секунд,
Я так боюсь ночного мирозданья,
И звёзд в окне, горящих, как корунд.
Уходят к ним навек поодиночке,
И самое заветное родство
Отбросит дальний свет: к небесной точке
Откроет путь он лишь для одного.
Я дни и ночи вздох твой сторожила,
Но мне себя до смерти не простить:
Как я могла, когда ты уходила,
Последнюю секунду упустить...
РОССИЯ
Далеко на Оке пароход загудит,
Долгой моросью небо затянет,
Вдоль реки поплывут вереницы ракит,
Позовут, опечалят, заманят;
А потом и звезда загорится во мгле,
Освещая великие тени.
Я живу вслед за ними на этой земле,
Пусть в далёком, другом поколенье.
Зашумит, закачается лес за холмом -
Растревожена зовом Мещёры,
Я забуду на время и город, и дом,
И родное село, и кавказские горы.
И не будет мне в том никакой укоризны,
Потому что Россия с рожденья во мне:
И Рубцов на холмах задремавшей Отчизны,
Паустовский в Мещёрской своей стороне.
И поручик в дороге к предгорьям Кавказа,
И сон его вещий, и мой Дагестан –
Россия, Россия… И дух мой, и разум
Навеки с великой культурой славян.
ЖАВОРОНОК
Повис на нитке серебра
В миг тишины над полем боя.
- Не торопи меня, сестра,
Дай отдохнуть от пуль и воя.
От крови липкая земля
В воронки зыбкие сползает.
Но ветер, кроны, тополя...
И трель! - звучит, не исчезает.
Повис на нитке серебра -
Какие жаворонки нынче…
- Нет, подожди ещё, сестра,-
Смотри - выводит, словно кличет.
Кто жив, кто мёртв - молчат бойцы,
Весной все птицы – виртуозы.
Какие всё ж они юнцы...
В его глазах, как в детстве, слёзы.
Рулады, россыпь переливов,
А у него из-под ребра
Стекают капли торопливо.
-Молчи, прошу тебя, сестра…
…Молчала смерть у изголовья,
И птицы пели о весне,
И с небом звонко – васильковым
Была война наедине.
НОЧНОЕ
Переждали птицы канонаду
И запели снова в темноте,
Торопясь, пока молчат снаряды,
О своей, о птичьей правоте.
Сыпались по листьям серенады,
Щелкали, свистели голоса.
В небе меркли тихие лампады,
Молчаливо слушали леса.
И когда последнее коленце
В тишине посыпалось в траву,
Громко-громко застучало сердце,
Будто бы кричало: «Я живу!»
МИГЕЛЬ ЭРНАНДЕС
Не тяжко ли дыхание земли?
Пастух-поэт шершавыми словами
Считает дни, стада идут в пыли,
А он – за посохом, и синь – над головами.
Лицо в рубцах распаханных морщин,
Иссечены подошвы ног камнями.
Смотри, среди сиреневых лощин
В Леванте рощи плачут соловьями!
Что соловьи, когда от козьих стад
Вечерний свет вдоль склонов гор таится?
Склоняясь к чреву коз, он слышать рад,
Как молоко под выменем струится.
Ни царства, ни полцарства от богов,
Лишь стадо коз в окрестностях Вселенной,
И небо над созвездием рогов,
И храм корней, и вздох земли смиренной
Пусть ночь наговорится
Открой окно – пусть ночь наговорится,
Наивная, продрогшая насквозь.
У листьев – лик: смотри, как серебрится
Под лунным светом облако берёз.
Пусть, разбирая дождик на крупицы,
Апрель туманит город за стеклом -
Открой окно. Пусть ночь наговорится,
Когда мы с ней наедине вдвоём.