Спартак Калачев — один из талантливейших самобытных художников-графиков, иллюстраторов детских книг ХХ века.
Родился он 28 ноября 1930 года во Владивостоке. С 1947-го по 1953 год учился в Новосибирском инженерно-строительном институте имени В. В. Куйбышева (ныне Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет). После этого недолгое время работал архитектором в проектных институтах Перми и Нижнего Новгорода, после чего вернулся в Новосибирск. Параллельно делал то, что было ему больше по душе — работал в жанре книжной графики.
Первая оформленная им еще в студенческие времена книга — стихи для детей Елизаветы Стюарт «Летом» (Новосибирск, 1953). А дальше — пошло-поехало: Елизавета Стюарт «С добрым утром!» (1953), Михаил Михеев «Московский состав» (1954), Елизавета Стюарт «Мы растем» (1955) и другие книги новосибирских писателей.
По воспоминаниям первой супруги художника Ольги Константиновны, энергии Спартака хватало на все. В период с 1951-го по 1958 год он сотрудничал с газетой «Советская Сибирь», часто разъезжал по области, рисовал передовиков производства, доярок, коров и прочее. Там и научился рисовать людей и животных с натуры, как говорится, «набил руку».
«Со Спартаком Калачевым я познакомился летом 1958 года, — вспоминает житель Новосибирска Анатолий Ваганов. — Тогда же впервые побывал в его мастерской. Она располагалась на втором этаже выставочного зала Союза художников, здесь же находились мастерские Грицюка, Гороховского, Аврутиса и других. Спартак в тот раз показал мне уже вышедшие, созданные в содружестве с новосибирской поэтессой Елизаветой Стюарт книжки. С рисунков, поражая детской непосредственностью, глядели курносые конопатые герои с доверчиво распахнутыми глазами и улыбками до «ушей». На обложке, словно этим же «конопатым» почерком первоклассника, стояло: «Рисовал Спартак Калачев». Но и без подписи его иллюстрации были легко узнаваемы, потому что так рисовал только он. Стараясь не отрывать ручку от бумаги, почти единым движением руки он создавал очередного «мальчиша».
Потом я стал бывать в этой мастерской. Однажды Спартак усадил меня и набросал мой портрет. Одними линиями. В его работах чувствовалось влияние французского художника Анри Матисса, да Калачев и сам не скрывал своего увлечения им.
Как-то за разбором эскизов Спартак спросил меня, интересуюсь ли я рисованием. Я замялся, но сказал, что немного рисую. Тогда он подсказал: чтобы рука была уверенней, попробуй простые упражнения, черти отдельно горизонтальные и вертикальные линии. И показал, как это делать. Работал он перовой авторучкой с черными чернилами. Ручку держал щепотью, нестандартно, подпирая ее безымянным пальцем. Движения были быстрые и отрывистые, линии выходили тонкие и параллельные. Я тоже попробовал — и получил одобрение Спартака.
Калачев умел понимать детей — будущих героев его иллюстраций. Да он и сам был большой ребенок, с неуемной энергией, эмоциональностью и щедростью. С его искренностью и легкой контактностью он всегда был душой компаний, в которых мне довелось бывать. Его ошеломляюще красивые карие глаза, большие, по-женски обрамленные бархатными ресницами, заворожили не одно женское сердце…»
В 1964 году Калачева приняли в Союз художников СССР. К слову, этот год был самым продуктивным для художника — вышли из печати четырнадцать (!) оформленных им книг.
Калачев сотрудничал параллельно с московскими и региональными издательствами. Сибиряки, конечно же, помнят книги Западно-Сибирского книжного издательства, к которым он приложил свою руку: «Первые петухи» Владимира Сапожникова (1964), «Три толстяка» Юрия Олеши (1968), «Типтик» Юрия Магалифа (1968), «Золотой ключик, или Приключения Буратино» Алексея Толстого (1980) и многие-многие другие.
Книги для детей в московских издательствах выходили огромными тиражами в сто, двести, триста тысяч экземпляров и распространялись по всему Советскому Союзу. Впрочем, Западно-Сибирское книжное издательство старалось сильно не отставать от московских коллег. И сто, и двести, и триста тысяч экземпляров оно осваивало. А книжка «Чем пахнут ремесла? Какого цвета ремесла?» Джанни Родари с иллюстрациями Спартака Калачева вообще в этом плане рекордсмен — 400000 экземпляров. Современным писателям такие запредельные тиражи и не снились.
В документальном фильме «Рисует Спартак Калачев» (режиссер Юрий Малашин, Новосибирская студия кинохроники, 1980), выступая перед школьниками десяти-одиннадцати лет, художник рассказывает:
«Я родился во Владивостоке, на краю нашей страны. Рядом океан. Корабли приходят из разных стран. Я любил смотреть на корабли, слушать рассказы моряков и рисовать. В вашем возрасте я участвовал в школьных выставках, конкурсах. Дома много рисовал — нравилось это дело. После школы поступил в строительный институт в Новосибирске, окончил его и стал работать архитектором. Но рисовать продолжал. Рисовал порою даже тогда, когда надо было чертить. И в конце концов стал иллюстрировать детские книги. И тут началось самое интересное: сказки, необычные, самые невероятные приключения мальчишек и девчонок — таких, как вы. Рисовать такое — просто одно удовольствие.
Обычно мне в издательстве дают рукопись, и я ее читаю — один раз, второй, и думаю, как же мне все это изобразить, чтобы было интересно. Дело в том, что художнику приходится иллюстрировать книги самых разных писателей, как современных — Драгунского, Баруздина, Михалкова, Маршака, Кассиля, так и давно ушедших — Андерсена, Дюма, Гюго, Марка Твена. Нужно знать время, в котором происходит действие книги — архитектуру, костюмы, оружие. Там и дома другие, и одежда. А вот мальчишки те же самые — озорные, веселые, боевые, в общем, очень забавные.
Тем, кто работает для детей, очень важно почаще вспоминать свое детство. Один мой приятель до такой степени не мог забыть детство, что стал детским писателем. И я, когда работаю, стараюсь припомнить свое детство, именно вспомнить, а не притворяться ребенком, потому что тогда все, что ты делаешь, будет звучать фальшиво, и ребята это мгновенно поймут.
Иногда бывает трудно, не можешь представить, как персонаж что-то делает, и тогда сам превращаешься в этого мальчишку. Стоишь перед зеркалом — и начинаешь: и на руки становишься, и ногами болтаешь. Работаешь, как актер, и чувствуешь, понимаешь, как нарисовать героя произведения, в каком положении, какое у него выражение лица. На память полагаться нельзя. Нарисуешь как будто все верно, а потом оказывается, что ошибся. Даже самая маленькая ошибка вызывает недоверие ко всей иллюстрации.
Сейчас я работаю над новыми книгами. И чтобы хорошо изобразить героев, понять их характер, мне снова и снова приходится рисовать сотни мальчишек и девчонок, их носы, уши, глаза, вихры. Я постоянно рисую. На улице, в трамвае, на стадионе. И зверей в зоопарке приходится рисовать. Ведь вы чаще видите тигра в зоопарке, чем корову, а с лошадью знакомы лишь по книжным картинкам. И я должен так изобразить эту лошадь, чтобы вы, ребята, узнали ее повадки, характер, почувствовали ее настроение, полюбили ее.
Когда берешь чистый лист бумаги, начинается самое трудное. Я много книг проиллюстрировал, но каждый раз, когда берусь за новую работу, такое ощущение, как будто я никогда до этого ничего не рисовал…»
Многие специалисты отмечают, что у Спартака Калачева узнаваемый почерк. Его рисунки при кажущейся легкости и простоте невероятно выразительные и тонкие, светлые, как лучики солнца, что согревают самые дальние уголки души. Его линии изысканны, рисунки похожи на быстрые наброски. Даже без глубокой проработки деталей ему удается создать образ буквально росчерком пера, карандаша. И эти образы в цене. К примеру, Вадим Левин, автор сборника стихов «Глупая лошадь», называл иллюстратора Спартака Калачева своим соавтором.
«Мы познакомились со Спартаком в 1964 году, — рассказывает писатель Альберт Иванов, — когда он приезжал из своего Новосибирска в Воронеж по приглашению Центрально-Черноземного книжного издательства.
В то время Спартак, еще до его переезда в Москву, был уже довольно известным книжным художником. Помнится, мы с моим соавтором Юрием Воищевым написали третью книгу — «Потрясающие открытия Лешки Скворешникова». Две другие у нас были изданы в московском издательстве «Советская Россия». А третью вдруг приняли в Воронежском издательстве, наконец-то заметили нас после успеха в Москве. Мы сразу же попросили, чтобы нас проиллюстрировал Спартак. Знали уже его примечательную творческую манеру по рисункам к повестям Юрия Третьякова. Хочу уточнить, что в местном издательстве работали и другие приглашенные художники, но иллюстрации Спартака были наиболее выразительными.
Он не обманул наших ожиданий. И хотя его рисунки были черно-белые, но в них светились вкрапления ярко-желтого цвета. Эта скупая манера, найденная художником из-за недостатка издательских средств, нас буквально поразила. Представьте себе на рисунке бездомного мальчишку, бредущего по ночному переулку, а над ним — желтую запятую месяца (один из рассказов — о сбежавшем школьнике).
Он нередко приезжал ко мне в гости в Дом творчества писателей в Переделкине, где можно было, взяв путевку, спокойно работать над своей «нетленкой». Мы бродили по аллеям парка и по окрестностям поселка. И зачастую встречали писателей, которые дружелюбно с нами здоровались. Вернее, со Спартаком.
«Я их всех рисовал», — скромно поведал он.
Мои книги, повести «Король дзюдо» и «Обычные приключения Михаила Енохина», Спартак иллюстрировал уже в новой для него технике, отдаленно напоминающей манеру Фернана Леже. Это своего рода «графика» с цветными фонами, подчас разноцветными полосами над-под выразительными, экспрессивными рисунками. И что особенно радовало: у него везде присутствовали юмор, ирония, особый настрой веселого изумления. Он правильно, если так можно сказать, прочитывал произведение, да еще привносил в него свое видение, свою фантазию, становился как бы соавтором, неравнодушным к происходящему…»
Спартак Калачев — художник, чьи рисунки в книгах для детей дышат самим детством. Ощущение легкости достигается уверенными, точными, стремительными линиями. Он создавал некоторые свои рисунки быстро, но за этим мастерством стоял большой предварительный труд. Немногим удается одним движением карандаша создать сюжет, образ, композицию, да еще и вложить в это настроение праздника, счастья.
По мнению литературоведа Лолы Звонаревой, Спартак Калачев к каждой новой рукописи находил оригинальный композиционный ход, становившийся основой, стержнем графического решения всей книги. Он умел оживить своих героев благодаря неожиданным ракурсам: они словно озорно выпрыгивают со страниц навстречу читателям.
«Это был солнечный, веселый человек, — рассказывает вдова художника, его вторая супруга Ольга Михайловна, — душа компании с искрометным юмором. Поэтому он и стал иллюстратором книг для детей, несмотря на архитектурное образование. Все его работы искрятся радостью и яркими красками, веселыми рожицами. Детям это очень нравится. Он за свою жизнь успел проиллюстрировать много изданий, которые создали образ художника, помогающего тексту писателя быть в приоритете. Потому что книгу с плохими иллюстрациями можно и пропустить, не читать, а с такими рисунками, как у Спартака, пропустить невозможно. И до сих пор, прошло уже 30 лет со дня его смерти, его книги переиздаются и раскупаются. Мои друзья, знакомые признаются: да, я помню эту книжку, у меня такая была! И это очень приятно. Человек оставил о себе такую память!
Многие спрашивают: в чем актуальность его работ? Почему его рисунки, сделанные десятилетия назад, до сих пор популярны? Мне кажется, он для своего времени был прогрессивным художником, выработал свой стиль. У него не было классической академической школы (может быть, и к лучшему), он сразу заявил о себе как личность, рисовал так, как хотел, ни под кого не подстраиваясь.
Он мне всегда говорил: есть художники, а есть ремесленники. Первые рисуют, как хотят, а вторые зарабатывают деньги, подстраиваясь под своих заказчиков. Спартаку удалось совместить свою работоспособность с собственным мировоззрением. Причем его иллюстрации часто не нравились худсоветам в издательствах, его обвиняли в формализме и требовали, чтобы он раскрашивал свои рисунки. А у него была такая манера — используя фон, сделанный яркими пастельными красками, наносить на них сделанный одними линиями рисунок. И получался шедевр.
Своих мальчишек, девчонок он рисовал на таких фонах, и там иногда синее, скажем, пятно, могло слегка залезть на лицо персонажа, на его руку. Ему говорили: почему у вас на рисунке нос синий? Хотя надо было смотреть в целом на рисунок, а не разбирать его по составным частям. Сейчас такая манера очень приветствуется, получается, что он опередил свое время. Тогда его задвигали, а сейчас он востребован.
Мы прожили со Спартаком пятнадцать лет. Он рисовал с натуры всегда — в метро, в фойе кинотеатров в ожидании сеанса, в любую свободную минутку. Рисовал людей в разных ракурсах, их руки, мимику и так далее. У меня осталась огромная коробка его блокнотов с этими набросками. Отсюда его легкость рисунка и умение рисовать точно, не отрывая пера от листа бумаги, одним росчерком.
Когда я познакомилась со Спартаком, я уже знала его книги. В Новосибирске он был очень известным. Его книжка «Три толстяка» Юрия Олеши была, пожалуй, самой популярной. Мне было лет двенадцать, когда я ее читала. При этом, помню, я копировала оттуда рисунки при помощи кальки. Такое не забывается. Это была моя самая любимая книга. А еще — «Глупая лошадь», потому что там совершенно забавные иллюстрации и очень смешные стихотворения…»
Детские яркие впечатления — самые долговечные в нашей памяти. И встреча со старой книжкой в зрелом возрасте подчас бывает, как возвращение в детство. А это дорогого стоит.
«Спартак Калачев из новосибирских иллюстраторов был, пожалуй, самым талантливым, — считает писатель Михаил Щукин. — Взять, к примеру, книгу «Димка и Журавлев» Василия Коньякова. Иллюстрации там, казалось бы, черно-белые, но с каким мастерством художник одними штрихами изображает и мальчишку Димку, и лошадиную морду! У нее же, у лошади, глаза живые, они смотрят прямо на тебя!»
В Москву Спартак Калачев переехал жить в 1971 году, при этом продолжал сотрудничать с региональными издательствами: в том же Новосибирске еще в течение двух десятилетий выходили книги с его иллюстрациями. В числе наград художника — пятнадцать дипломов всероссийских выставок и медаль ВДНХ СССР.
Он был энергичным и трудоспособным. Брался за все предложения. Однажды Спартак Калачев попробовал себя в роли художника-постановщика (совместно с Константином Карповым) рисованного мультипликационного фильма «Необычный друг» по сценарию Юрия Яковлева (студия «Союзмультфильм, 1975 год).
В Городском центре истории новосибирской книги имени Н. П. Литвинова хранятся 75 изданий, оформленных Спартаком Калачевым. Ко многим из них есть оригиналы рисунков. Имеется здесь и первая книжка с рисунками художника. Это пока еще не «фирменный» Спартак Калачев, не узнаваемый. Примерно в такой же манере тогда создавали свои картинки многие иллюстраторы.
Но, перебирая оригиналы рисунков мастера, я поразился: до чего же разным может быть вообще Спартак Калачев! При одинаковой технике исполнения (перо, тушь) насколько непохожие рисунки выходили из-под его руки! Романтичные, чуть загадочные, притягательные — линии и штриховка сеточкой («Трое из Тайги» Геннадия Прашкевича, 1983 год); изысканно-классические, поэтичные, а-ля пушкинское перо («Первая любовь» Ивана Тургенева, 1983); минимальные, а-ля Анри Матисс, абрисы («Я верю в тебя, Женька!» Нины Макаровой, 1964); юморные, скупые, нарочито небрежные («Толя, Коля, Оля и Володя были здесь» Николая Самохина, 1975); тщательные, с точной проработкой, умопомрачительно красивые, в манере, пожалуй, Роберта Авотина («Песня про царя Ивана Васильевича…» Михаила Лермонтова, 1975). Если расположить их рядом, кажется, что здесь потрудились совершенно разные рисовальщики.
А все, на мой взгляд, потому, что Калачев, каждый раз принимаясь за новую рукопись, проникался ее содержанием и творил в нужном ключе, в духе автора. Вот и получалось: рукописи разные — и рисунки разные. К примеру, иллюстрации к повести «Детство Темы» Николая Гарина-Михайловского (Новосибирск, 1985) выполнены одним только графитовым карандашом с растушевкой. От этого они воспринимаются словно бы сквозь дымку воспоминаний автора и органично вписываются в текст. Другое дело — иллюстрации к книжке «Пепе» Максима Горького (Новосибирск, 1980). Они яркие, жаркие, эмоциональные, словно бы пропитанные летом, солнцем и морем. А как же иначе? Ведь место действия — солнечная Италия. Здесь и авторская палитра богатая — акварель по мокрой бумаге, перо, тушь, пастель, белила и даже аппликация. А вот и узнаваемая «калачевская» манера — рисунки тушью по цветовому фону. Это иллюстрации к книжке «Небесный колобок» Георгия Семенова (Новосибирск, 1985).
Сколько всего книг проиллюстрировал Спартак Калачев?
По моим подсчетам, при жизни художника из печати вышло 228 книг с его иллюстрациями, из них в центральных изданиях — 43, в Новосибирске — 120. Остальные — в Воронеже, Перми, Свердловске, Горьком, Красноярске, Кемерове, Рыбинске и Харькове.
Переиздания после его смерти я не считал.
«В начале девяностых, — рассказывает Ольга Михайловна, — многие издательства просто разваливались. Был период, когда началась приватизация, в том числе и в книжном мире. Заказов на иллюстрации становилось все меньше, но Спартак и здесь не растерялся — он начал рисовать отдельные картины в своем «калачевском» стиле, и это у него получалось все лучше и лучше. Ведь он никогда не рисовал как живописец! К сожалению, из-за его внезапной болезни и безвременного ухода, он не успел сделать много, но два десятка его станковых работ у меня осталось».
Перед смертью Калачев создал пространную, изящную и озорную «Эротическую серию» (более 120 листов).
Последней его работой для Новосибирского книжного издательства стал «Цирк Принтипрам» Даниила Хармса (1995 год). Рукопись сдали в набор 20 октября 1994 года.
Умер художник 22 декабря 1994 года.
К сожалению, в наше время профессия иллюстратора детских книг уходит в прошлое. Раньше, в советские времена, все издательства в стране были государственными, при них в обязательном порядке работали художники, которые получали оплату за свой труд. Сейчас, наоборот, все издательства частные, затраты на подготовку книг к изданию в них сведены до минимума, чтобы снизить расходы. Не то что от иллюстраторов — даже от редакторов и корректоров многие частники отказались. Вот и получается на выходе блеклый безграмотный продукт. Под кое-как сделанной цветной обложкой — голый текст.
Оттого-то читатели с опытом и ностальгируют по прежней книжной продукции. Частники охотно переиздают детские издания советского периода с чудесными иллюстрациями художников-профессионалов. А некоторые ударяются в коллекционирование старых книг. И это не удивительно, ведь издания того времени сродни произведениям искусства. Я знаю любителей, которые собирают раритеты с рисунками Спартака Калачева — золотой фонд книжной иллюстрации. Несмотря на приличные тиражи, на букинистических сайтах они стоят подчас гораздо дороже новых.
Потому что настоящее искусство всегда в цене.