***
Бежали гурьбою, не ждали беды,
И были порою безмерно горды.
Безликая масса, ни то и ни сё,
Искавшая сразу ответы на всё.
Но требует мужества каждый ответ.
«Позвольте мне, юноша, дать вам совет.
Подумайте, юноша, с чем сопряжён
Весь путь наш, и нужно ли лезть на рожон?
Не лучше ль, мой друг, просчитать все ходы?»
…И вот уж вокруг поредели ряды.
Всё меньше ребят, тех, что прут на рожон.
Всё больше храпят возле любящих жён.
Всё меньше безумных, оставящих след,
И есть кому юным дать мудрый совет.
***
Шагал я в группе с детским садом
И был на ангела похож.
Лишь воспитательница рядом
Твердила: «Что ж ты отстаёшь?»
И в юности я часто слышал:
«А ну-ка, парень, не зевай!
Держи-ка голову повыше
И от других не отставай».
Боялся в жизни этой пуще
Всех страхов — что-то упустить
И в «чёрный» список отстающих
И не успевших угодить.
Да и теперь уже на склоне,
Как это ни прискорбно, лет,
Возьмёт вдруг кто-то да напомнит:
«Опять не догоняешь, дед».
По доброй воле, из-под палки,
Передохнув едва, опять
Играю с жизнью в «догонялки»,
Лишь в «жмурки» не хочу играть.
***
На старой летней танцплощадке
Смятение и полумрак.
Следит дружинник за порядком
Для профилактики от драк.
У женщин на щеках румянец,
Они волнуются и ждут,
Когда объявят белый танец
Всего на несколько минут.
Стоят, оценивая взглядом
Потенциальных визави.
Им в принципе немного надо:
Покоя, счастья и любви.
Как раз того, что во Вселенной
Пусть и на несколько минут
Всем вместе и одновременно
Им даже в танце не дадут.
***
В пылу средь общей суеты
Мы каждый Божий день
С тобою слышим гул толпы,
Гудки и вой сирен.
И несмотря на нашу лень
И косность, мы с тобой
Почти что каждый Божий день
Сливаемся с толпой.
Направив бренные стопы
Вслед чьим-либо стопам,
И все волнения толпы
Передаются нам.
Вельможа, кесарь или князь
И прочие столпы,
Над миром гордо вознесясь,
Не слышат гул толпы.
Не вняв ему. И каждый раз
Вельможа, кесарь, князь,
Не уловив народный глас,
Решают всё за нас.
Презрев гудение толпы
И не беря в расчёт,
Забыв, что только до поры
Безмолвствует народ.
***
Похож на жалкого пигмея,
Пытаясь выдать на-гора
Хоть что-то, мученик идеи,
Ретивый труженик пера.
На одинокого страдальца,
В стакане бурю породив,
Проблему высосав из пальца
И ею всех ошеломив.
И с одержимостью своею,
Не доводящей до добра,
С никчёмной, в сущности, идеей
Носясь аж с самого утра.
Несокрушимым грозным танком,
Бульдозером пройдя по всем,
Чтоб возвести её до ранга
Почти что мировых проблем.
Одну и ту же воду в ступе
Всю жизнь без устали не прочь
Пигмеи с карликами вкупе
С утра до вечера толочь.
На пресловутую потребу
Свою и нашу день за днём,
Пока «Атланты держат небо»
И Прометеев ждут с огнём.
***
Не беспокойся Бога ради
О славе, почестях, деньгах.
Поэт обязан быть в накладе,
В дерьме и по уши в долгах.
Лесть для поэта, что отрава.
Свобода хуже кабалы.
Безвестность лучше громкой славы.
Хула важнее похвалы.
Поэт лишь пасынок отчизны.
И, полагаю, не солгу,
Сказав, что памятник при жизни
Сродни позорному столбу.
Скорей он сдохнет, околеет,
Чем рубль одолжит из казны.
Награды, лавры, юбилеи
Поэту даром не нужны.
А нужен только бедолаге
Всего-то — внутренний толчок,
Перо да чистый лист бумаги,
А то и попросту клочок.
***
У закоснелых маразматиков
Подход заведомо простой.
А чтоб сказали наши классики?
Державин, Пушкин и Толстой.
Дай волю этим господам,
Они б и ныне, как когда-то,
Развесили по всем углам
Их афоризмы и цитаты.
И жизнь текла бы каждый час
Всё по тому же трафарету,
И классики давили б нас
Своим былым авторитетом.
Над миром, также как вчера,
Витали б прежние устои.
А, может быть, пришла пора
Оставить классиков в покое?
Взгляд сыновей и взгляд отцов
Имеют право отличаться.
И классики в конце концов
Могли когда-то ошибаться.
Но продолжает много лет,
Как бы порою не хотелось
Чего-то нового, довлеть
Извечная закостенелость.
И на вопрос весьма простой
Державин лишь разводит плечи.
А Пушкин, как и Лев Толстой
Самим себе противоречат.
Но рано рвать нам с ними нить,
И как никто другой здесь кстати,
Готовый перезагрузить
Их закоснелый маразматик.
***
Дед виноватый без вины.
Бессменный часовой на вышке.
Историю своей страны
Обязан знать не понаслышке.
Чрезвычайный комитет.
Или иная консистория.
Кто знает, через сколько лет
Ещё напишут всю историю?
Ну а пока в глухой норе
Сидишь, задвинув занавески,
И смотришь «Ленин в Октябре»,
«Чапаев», «Александр Невский».
Стесняешься в калашный ряд
Своё свиное сунуть рыло,
И веришь много лет подряд:
Кино не врёт, всё так и было.
Дел заведённых стеллажи,
Надежды, что пошли все прахом.
Интеллигенция дрожит,
Как и положено, от страха
И вновь открыть боится рот.
И пусть кругом всё дорожает,
Кино по-прежнему не врёт,
И невиновных не сажают.
***
Вновь страда, но техники негусто.
«Перекур!» — решили мужики.
Бабы убирали лишь капусту
На Каширской пойме у Оки.
Что у них, сознательности в кубе?
Или же мужик совсем ослаб?
Полюбуйтесь, как капусту рубят
Два десятка крепких русских баб!
Как идут, сгибая дружно спину
И не разгибают по полдня.
Вот бы где, друзья, снимать картину,
Нет на поле Пырьева, а зря.
Посмотри, в каком идут порядке!
Как блестят на солнышке ножи!
«Поделись своим искусством, бабка!
Все свои секреты покажи.
Расскажи, откуда что берётся,
Преподай наглядный мне урок».
Только бабка хитрая смеётся,
Скалится: «Куда тебе, сынок!»
Уверяет чудо-мастерица,
Чтоб вот так шагать и так рубить,
Это ж надо было здесь родиться
И на пойме жизнь свою прожить.
«Так что не расстраивайся, парень,
Сердце понапрасну не тревожь.
Хочешь, оставайся вместе с нами,
Вон, бери в ведре для рубки нож».
И решил, чтоб не было мне пусто
На душе, послушаться подруг.
Целый день рубили мы капусту,
Я отстал от них почти на круг.
Всё болело. Тело. Ныли руки.
И не разгибалась час спина.
Похвалили все меня старухи,
Бабы, и особенно одна.
И сегодня, подводя расчёты,
Вспоминаю прошлое и рад,
Что и я, хоть день, да поработал
В жизни сорок лет тому назад.
***
Несём посильную нам ношу.
Идём, сворачиваем вспять.
И кто плохой, а кто хороший
Из нас, порой не разобрать.
Всю жизнь греша и тут же каясь,
Угрюмо смотрит из-под век,
Под мир подстроиться пытаясь,
Плохой, хороший человек.
А рядом слабый, без харизмы,
Бредёт понурый и бухой,
Неприспособившийся к жизни
Хороший с виду, но плохой.
Но утверждать пока, кто плоше,
Кто лучше, всё ж повременим.
Я не завидую хорошим
И не сочувствую плохим.
Быть лучше, чем я есть, не стражду,
Как, впрочем, и наоборот,
Хотя бы потому, что в каждом
Из нас сидит и тот, и тот.
***
Не шлют товар поставщики.
Мрут старики. Рыдают дети.
И жадные ростовщики
Народ заманивают в сети.
А на другом краю большой
Вселенной всё уже готово
К рождению очередной,
Так называемой, сверхновой.
И как конечный результат,
К рождению внутри Вселенной,
Как миллиарды лет назад,
Подобной Солнечной, системы.
Когда в сплошной круговорот
Космический затянет разом
Всё, что сгодится и пойдёт
Для дела: пыль, осколки, газы.
И воцарится через пару
Каких-то миллиардов лет
Второе Солнце с пылу, с жару
Над целой группою планет.
И на одной, весьма похожей
На нашу, после катаклизм
И бурь космических, быть может
Возьмёт и зародится жизнь.
И занятый привычным делом,
Чтоб выжить, вдоль озёр и рек
Поселится сперва умелый,
Потом разумный человек.
И вскоре вновь себе подобных
Начнут дурить поставщики.
И снова ссуды под огромный
Процент ссужать ростовщики.
СКАЗКА О ДОБРЕ И ЗЛЕ
1.
Забудь про бабушкины сказки
И чьи-то россказни о том,
Как, с подлецов срывая маски,
Добро сражается со злом.
С момента летоисчисленья,
Шагая к цели напролом,
Зло бьётся до изнеможенья
Лишь исключительно со злом.
И ход истории нас с вами
Всех убеждает лишь в одном,
Что зло сражается веками
С таким же непомерным злом.
И, право, глупо, даже дико
Надеяться на перелом
В полномасштабной, многоликой
Извечной битве зла со злом.
Хотя всегда найдутся те, кто
Всё видят под другим углом,
И в меру сил и интеллекта
Ей отдаются всем нутром.
2.
Пока добро с его ростками
Лишь пробивалось здесь и там,
Сражалось зло со злом веками,
И смерть ходила по пятам.
Сражались яростно, открыто,
Нисколько не щадя людей,
За земли и за рынки сбыта,
За торжество своих идей.
И после каждой мощной встряски
Велась мудрёная игра,
Зло вдруг напяливало маски
И примеряло роль добра.
Разыгрывая драму в лицах,
И кто-то был при этом рад
И даже счастлив приобщиться,
Включившись в данный маскарад.
Побольше напустив дурмана,
Наполнив пафосом уста,
Хотя всё поздно или рано
Вставало на свои места.
И в нашей замкнутой системе
И без различных НЛО
Вновь заправляло всем и всеми
Лишь нескончаемое зло.
3.
Забыть давно уже пора
Все сказки о борьбе добра
Со злом, хотя бы потому,
Что сказки учат одному,
В реальности, увы, кругом
Зло борется всю жизнь со злом.
Да и к тому же в каждой сказке
Благополучная развязка,
Всегда присутствовать должно
Рациональное зерно
И свой сюжетный поворот,
А в жизни всё наоборот.
И вновь читают сказки дяди
И тёти детям на ночь глядя.
Рассказывают перед сном,
А сами думают о том,
Что дети через пять минут
Заснув, с годами всё поймут.
Поймут ребята, что покуда
Зло борется со злом повсюду,
Нет смысла голову ломать,
Какую сторону принять,
А все превратности судьбы
От безысходности борьбы.