Верхоянье – мистическая точка планеты. Именно здесь, в местах, хорошо знакомых писателю, сходятся пути всех героев романа Владимира Федорова «Сезон зверя», фокусируется личность автора и проявляется грандиозная картина мира, в горизонтальном измерении уходящая к вселенским просторам, а по вертикали – от ледяных мертвенных недр до солнца. В центре пересечения – человек. Вся красота мира и мрак потустороннего, неосязаемого сошлись здесь. Якутская девственная тайга, обнажения скальных пород, разломы, наслоение горизонтов – здесь человек как будто слышит гудение тектонических плит. Мчатся горные реки, низвергаются водопады, поймав в сеть водной пыли радугу. Здесь в полнолуние в голубом призрачном мареве реальность теряет свои очертания. То ли сны, то ли воспоминания томят душу. Мертвые приходят к живым, живые ищут встреч с призраками.
Камертоном человечности романа становятся переживания медведя от самого детства – нежного, согретого лаской матери-медведицы – до страшной кончины в одинокой материнской берлоге от человеческой ловушки.
Медведь прошел и сиротство, и голод, и гонения, и любовь, и поражение в битве за любимую. Он был очарован тайной сладких камушков, слизанных с теплой ладони, и испытал холод подступающей смерти от рук человека. Сны Звереныша, наслаждение вкусом трепещущих белых бабочек, заботы пестуна в приемной семье, изгнание, боль в лапе, искалеченной людьми, разорившими берлогу, сформировали характер медведя. Свойственные ему любопытство и коварство, нежность и ярость, страх и торжество – все близко и понятно нам как свое, кровное.
Тяжелое детство Звереныша, с которого начинается роман, смыкается с историей другого героя – Стеньки, чье судьба леденит кровь открытием звериного в человеке. Впавший в гордыню крестьянин, вопреки всем советам, пустил на еду мясо медведя-людоеда и накормил им своего сына. Этот случай из жизни превращается в романе в притчу о страстях человеческих, глубоко спрятанных под спудом небылиц о поедателях живых и мертвых людей. Не знал он, что из этого выйдет, только смеялся над предрассудками односельчан, но вышло ужасное – человек превратился в оборотня. Обернувшись в полнолуние диким зверем, он добывал живую кровь: будь то собака, курица или заплутавший путник. Не удержали его ни уговоры жены, ни замки подвала, под которые он добровольно садился. Пришел его час, и он исчез. Видели только, как дикий зверь в шкуре с голубоватым отблеском скрылся в лесной чаще.
А вот с сыном Стенькой все пошло по-другому: детдомовское сиротство после смерти родителей, постепенное пробуждение в нем зверя и уединение в сторожевой будке склада, где он работал охранником; служба в концлагере, где специфический интерес для него представляли беззащитные узники и их трупы… Догадки окружающих о его ночных походах к свежим захоронениям отбросили оборотня от людей. Только в глухой тайге с геологами, где дали ему прозвище Тамерлан за хромоту и невероятную силищу, упырь чувствовал себя более или менее спокойно.
Можно было бы отнестись к этой истории как к модной «байке про вурдалаков», если бы не были так пугающе близки читателю переживания Стеньки-Тамерлана, если бы не впечатляющая реалистичность повествования и искусная композиция романа, в контексте которого ясно прочитывается модель «оборотничества» в нашей реальной жизни. Метафора погони человека за свежей кровью дана в контрасте с «человечностью» Звереныша.
Есть в романе и еще один медведь, Гир – житель утопической или антиутопической планеты Лемар. Идеальное общество на ней вытравливает из обитателей все звериное, при этом успешно избавляя от агрессивных реакций, заодно убивая человеческие чувства. Гир, не сдержавшись, позволил себе резко поговорить с женщиной и выдворить ее из своей комнаты, за что ему инкриминировали преступную агрессивность. По системе наказания на Лемаре подобное проявление, определяемое как криминальное поведение, наказывается превращением в дикого зверя с пребыванием в течение года с существами низшего уровня.
Так Гир попадает на планету Земля в образе медведя. Выбор безлюдного дикого места выпал на Верхоянские горы. И тут-то в шкуре медведя герой чувствует пробуждение человечности. Обстоятельства его существования в тайге сложились так, что, улетая в космическом корабле, который отправлен за ним раньше срока, он в бессознательном состоянии, едва живой, собранный по кусочкам лучшими врачами Вселенной, бредит о Земле.
Фатальным образом встретились герои – люди и медведи в тайге Верхоянья. Похоже, что не только люди, но и медведи лично знакомы автору. В экспедициях и во времена своего таежного детства он имел счастье наблюдать этих удивительных животных достаточно близко, довольно долго и в разных ситуациях. Идею романа об оборотне подал медведь, убивший друга и одноклассника Владимира Федорова. За несколько дней до этого медведь одним ударом лапы снес человеку голову, посадил его в снег и рядом воткнул отлетевшую голову. Загнанный, в конце концов, охотниками, этот зверь вырвал из земли дерево и корнями отогнал всех собак. Он стал звериным прототипом Тамерлана.
С персонажами романа автор знаком лично, хотя в некоторых из них объединены характеры нескольких людей, с которыми геолог Владимир Федоров работал в разное время в разных экспедициях и собрал их в романе в одной полевой партии в хорошо знакомом ему месте, где провел один из полевых сезонов.
Начальник партии и отряда Игорь Ильич Белявский, пострадавший от репрессий.
Полковник, «знаменитый маэстро лотка и кайла, он же в миру Карпыч».
Вадим Митител, получивший прозвище по оговорке одной из студенток «Диметил», – выпускник Ленинградского горного института. Светлая голова, трагикомическая история которого реальна, как и все, описанные в романе.
Зденек – иностранец, биолог, охотник за уникальными бабочками, большой знаток реальных историй про вурдалаков, один из делегации чешских друзей Владимира Федорова, которых он пригласил в Якутию в конце восьмидесятых годов и привез в Верхоянские горы, где они действительно поймали редкую бабочку – парусник Аммосова, или парусник Арктический.
«Каждый со своим зверем внутри»
Он в генах, как у каюра и у Верки. Если Верка – это собирательный образ, составленный из черт нескольких практиканток, то каюр почти реальный внук сильной шаманки, могила которой расположена недалеко от лагеря геологов. Его истории писатель только коснулся, оставив ее для другого произведения, к которому Владимир Федоров готовится давно и с научной, и с мистической, и с моральной стороны.
Ласковое отношение каюра к Верке началось с ее рассказа о своей бабушке, посылавшей двух волков к внучке, чтобы ночью она спала спокойно и злые духи не мешали ей. Этот сон Верки произвел неожиданно сильное впечатление на каюра и связал их душевно до самой кончины внука большой шаманки.
Верка особенная, ей не случайно пригрезились кадры из «Золота Маккены»: «Обрывистую стенку каньона рассекало несколько мощных жил ослепительно-желтого цвета, а у подножия валялись огромные куски горящего на солнце металла». Кто бы знал, как близко это видение к вещему сну! Вертикальные стены обрывистых скалистых гор. Купание под радужным душем водопада на восходе солнца. Встреча с медведем – Гиром, обладавшим неземными способностями понимать, где залегают золотоносные жилы. Ужас и любовь.
Валерка – задумчивый практикант-геолог, отличный охотник и спортсмен-перворазрядник по стрельбе, точным выстрелом уложивший разъяренную медведицу, перед своей страшной смертью видит во сне свою первую любовь – в юности ушедшая из жизни она является к нему во снах с предупреждением об опасности.
Валерка создан автором из двух характеров и судеб – из своих собственных и из событий жизни своего друга Вальки, с детства направленного не просто на охоту, а на противостояние с тайгой. Ему претило девчоночье имя, и он требовал называть его Валеркой. Именно его постигла страшная смерть от лап медведя. Он, изобретатель хитроумных пуль и зарядов, допускает роковую ошибку – повесив винтовку за спину перед встречей со зверем.
Как и эта ситуация, все описанные встречи героев с медведями взяты из жизни. Они происходили с близкими и знакомыми писателю людьми, а спасительный выстрел в разьяренную медведицу сделал когда-то Владимир. Потому и погружается читатель с наслаждением в стихию романа, что она не просто сконструирована, а пережита и изучена на всех уровнях – от бытовых до мистических – самим писателем.
О научной достоверности романа говорит тот факт, что один ученый биолог, преподаватель университета, изучающий медведей в естественной среде, читал роман по главам своим студентам в качестве учебного пособия прямо на практике в тайге. А один из лучших в мире фотографов, снимающих медведей в живой природе, охотовед по профессии, прочитал роман за одну ночь, выразил автору свое восхищение и не нашел ни одной, по его словам, существенной ошибки.
Сколько людей довелось повидать Владимиру Федорову – от родного Тас-Тумуса, Якутска, Дальнего Востока, Западной Сибири до стран ближнего и самого что ни на есть дальнего зарубежья! Каких только ландшафтов не повидал он, проницательным глазом геолога улавливая их тайну! Опыт геолога-поисковика, журналиста-фотографа, путешественника-исследователя – с одной стороны, и с другой – сказки бабушки Марьи, рассказы старых каюров-оленеводов, якутских ойунов создали ткань романа из лунного света, сгустившейся темноты вокруг костра, с ореола вокруг могилы старой шаманки – бабушки каюра, из тайны шкуры медведицы-женщины.
Ослепительная луна на черном небе гипнотизирует все живое. Сны, видения и предвидения растворяются в реальности. Гигантский горный распадок, управляемый неведомой силой, превращаясь в космический вихрь, соединяет все со всем и уносит в бездну Вселенной в неизменном ритме сезон за сезоном.
Полную версию романа, к сожалению, читатель не видел, все предыдущие издания подвергались сокращениям по тем или иным причинам. Теперь, когда автор пишет продолжение романа, было бы замечательно познакомиться с полным текстом первой части «Сезона зверя». Книги Владимира Федорова не залеживаются на полках, и новое издание было бы хорошим подарком читателям.