Размышления на полях романа-трилогии Анатолия Салуцкого «Немой набат»
В любой ситуации, особенно если она непроста и даже конфликтна, едва ли не главное значение имеет,ракурс обзора. Навскидку в применении к непростому времени, в котором все мы, вне зависимости от нашего к нему отношения, живём-перемогаемсяпоследние несколько десятилетий, проведу такую параллель. Если китайцы говорят: «Не дай бог жить в эпоху перемен», то в России скорее актуален гениальный девиз: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…». Ведь да, именно эти «минуты роковые», которые другими народами воспринимаются как века и как беда, для нас они, становясь неким вызовом, созидают наш многонациональный этнос так, как не могут его создать и выковывать спокойные времена. Но пока не об этом, пока лишь о разных ракурсах видения мира.
Эта мысль или ещё немало других возникает по ходу чтения эпического романа-трилогии «Немой набат» Анатолия Салуцкого. И перво-наперво хочется поблагодарить автора романа за ту полифонию ракурсов, что дана в романе, за широкий спектр «правд» самых различных социальных слоёв, персонифицрованных героями романа. Давай эти правды в столкновениях-диалогах, автор словно и нас вызывает на диалог, требуя вовсе не согласия с собой, а именно – диалога.Ведь правда у каждого своя, а истины мы никогда не дознаемся, ибо истина – божья ипостась. Все мы вместе и каждый из нас в отдельности, выражаясь словами Анатолия Салуцкого, «правдюки», и порой за своей правдой не видим правды другой. Но когда наши, такие разные правды, сходятся и переплетаются на страницах одной книги, то возникает поначалу то, что сегодня зовут когнитивный диссонансом, но потом, по мере чтения и раздумий, вдруг, словно из каких то раздёрганных чьей-то чёрной волейпазлов, начинает складываться картина мира. Трагически противоречивая с одной стороны. И такая логичная с другой. С одной стороны – простая до формата уголовного дела правда о предательстве национальных интересов. С другого ракурса – ситуация непонятная, как же так вышло, что банальная обывательщина сожрала огромную советскую империю, ведь кучка партийных перерожденцев, не надо их переоценивать (недооценивать, впрочем, тоже не стоит!) сумела угробить многомиллионную страну. Но это лишь один из вопросов, который – нет, не задаёт нам автор! – Анатолий Салуцкий вместе с нами задаётся этим вопросом, позволяя нам по ходу романа вместе с ним искать ответы на вопросы сколь непростые, столь же жизненно важные. Самое время вспомнить Пастернака: «История не в том, что мы носили, а в том, как нас пускали нагишом».
Эти слова Пастернаком словно про лихие-девяностые годы сказаны, те самые лихие-девяностые, что, как страшная сказка, периодически с неизбежностью всплывают по ходу повествования о нашем времени. Словно именно в лихих-девяностых, как в кащеевом ларце, запрятана некая тайна, не зная которую, сложно надеяться на гармонизацию нынешней жизни.
Да и о какой гармонизации, о каких раздумьях можно тосковать, если, говоря словами автора «Немого набата», нас «…топят в текучке, не позволяя задуматься о новых смыслах, о главных вопросахразвития…»? В юркой многословной суете мы, возможно, и потеряли нашу советскую страну, причём, потеряли задолго до того, как она официально прекратила своё существование. Потеряли и не заметили. Сейчас, пост-фактум, если не все, то большинство из нас доросли до понимания, что были в той стране счастливее, чем сегодня, хотя порой не задумывались об этом. Впрочем, как сразу жестко и честно предупреждает устами одного из своих героев Анатолий Салуцкий, готовя нас к чтению непростому: «Задача сделать человека счастливымне входит в план сотворения мира…». И это в самом начале романа. Прочитав,эти слова, хочется воскликнуть: «Что? А как же классическое «люди созданы для счастья, как птицы для полёта?». Но дело сделано, слово сказано, читатель предупреждён, на хэппи-энд надеяться не стоит, чтение предстоит душе-затратное и надо быть мужественным… Забегая вперед, замечу, что роман-трилогия «Немой набат» у меня ещё в процессе чтения. А это - лишь заметки на полях… сражения героев романа с суровой и частенько подлой новой реальностью. По мере погружения в роман, проникаясь симпатией и состраданием ко многим персонажам, все более начинаешь жалеть о том, что счастливый финал им (да нам, нам!) вряд ли суждён в ближайшем будущем. Впрочем, где они, русские романы со счастливым концом?
«Немой набат» насыщен самыми узнаваемыми реалиями современности – тут и нагло самоуверенные в безнаказанности индивиды, которые при Сталине в лучшем случае валили бы лес в Сибири. Тут и пандемийно-ковидные вопросы, которых куда как больше, нежели ответов на них. Тут и социальные боли и судороги, практически каждому из нас знакомые не теоретически даже в самом бытовом, не бытийном, формате. Взять, к примеру, ситуацию, когда «ставка больше, чем жизнь», если речь идёт о махинациях чиновной номенклатуры со ставками бюджетников, когда вместо озвучиваемых для федерального центра 27 тысяч рублей, а в реальностисреднестатистический учитель провинциальной школы, работая на четверть ставки, получает реальных 7 тысяч рублей. Тут и навязываемые нам почтовым ведомством России дорогостоящие ненужные услуги, как шрапнелью бьющие по карману людей, и без того дырявому... Это роман о нас, живущих в приватизированном государстве, где та же почта, испокон веков от сотворения российского мира всегда бывшая государственной, превращена в филиалчастного супермаркета, где продается всё – от сигарет-косметики-чая-кофе-сладостей до постельного белья. Но часто на почте днём с огнём не найдёшь почтовые коробки, конверты и марки... Читая диалоги героев романа, мы узнаем наши кухонные разговоры между собой, разговоры, которые всё более обретают политический окрас и выходят за пределы кухонь. В конечном счётеэти разговоры сводятся к претензиям к власти, и конечно-конечно, к одному человеку, который для нас, по нашему русскому неизбывному убеждению, и есть - власть.
Как не согласиться с автором романа: «Когда Путинначинал в двухтысячном, у него была команда, которую окрестилипитерцами. А сегодня команды нет — есть окружение». Как говорится, ощутите разницу, ведь отношение к окружениюво многом зависит от того, с какой целью вас окружили. А окруженцы президента России вовсе не всегда окружили его для пользы возглавляемого им государства!
Мы, читатели романа «Немой набат», в большинстве своём не принадлежим к тем социальным категориям, которые можно назвать «профессионалы недовольства». Мы скорее возмущенцы! Ибо,как верно подмечено Анатолием Салуцким, «профессионалы недовольства,в подавляющем большинстве своём, имеют неодолимую тягу к европейским ценностям. Но вот что странно: профессиональные «правдюки» ссылаются на «передовой опыт» заграницы, но никак не Китая, ни разу не Индии, весьма динамично развивающихся стран. Ссылки идут исключительно на опытстарушки-Европы и её прыткой доченьки Америки. Столь неизбывное восхищение Западом поневоле заставляет подозревать небескорыстную природу восхищения и, как следствие возмущения. И есть ещё одна тенденция, которая никак не противоречит такому подозрению: большинство «профессиональных возмущенцев» рано или поздно становятся попаданцами в высший свет нынешней так называемой элиты России. О нет, о нынешней элите России я тут говорить не буду, ибо моя принадлежность к прекрасному полу заставляет меня ограничиваться цензурными выражениями! Приведу лишь выдержку из романа, с которой ну никак нельзя не согласиться!
«…все эти либеральные тусовочки, прилежно отрабатывающие деньги западных фондов, щедро уснащающие свою якобы русскую речь иностранными словечками показаны изнутри – причём, с указанием фамилий и безо всякого эзоповой конспирации и тактичности…».
Один из самых интересных и доселе открытых вопросов поднят в романе - почему после тоталитарноготеррора 1937 года люди шли в атаку на фашистов с именем «жестокого» Сталина?И почему много позже, десятилетия спустя, под кнутом свободы и демократии опытные «дрессированные цекистские аппаратчики, хлопая ладонями и ушами, понуро брели» в то «никуда», куда их старательно сливали вместе со страной «партийные восьмидерасты».
Впрочем, брели не все. Роман «Немой набат» (повторюсь!) многоракурсный. В нём с очевидным сочувствием выведены герои-одиночки партийного сопротивления, которые составляли, в основном, тягловый состав ЦК, отодвинутый от принятия решений. Один из таковых – партиец-коммунист Богодухов, работавший в те вроде бы благополучные внешне, но вызревающие в трагедию, времена позднего СССР, когда «дисциплина зижделась не на идее, а на страхе, инструкторы были некими крепостными», и их сопротивление наступающей эпохе безвременья было сопротивлением одиночек, изначально обреченным на поражение.
Полифония-многоракурсность «Немого набата» помогает нам увидеть нынешнюю ситуацию в России не прямолинейно. И вспомнить пушкинское, которое всегда будет применимо к России: «Гений – парадоксов друг». А парадокс сегодняшней ситуации, описанной в романе, особенно после 2014 года, Анатолий Салуцкий видит так:
«…Когда нас, как попавших в чрево кита под рассуждения о рынке, переварит запад, который нас не переваривает ващето. Санкции, как рвотный рефлекс у кита, что хочет срыгнуть Россию. Важно, переваренная она или нет!..»
Описанная ситуации лишь усугубилась проведением спецоперации в Украине. Нет, романе не о спецоперации, которая началась позже написания романа. Но активировавшаяся после присоединения Крыма парадоксальность российской истории лишь усилилась и заострилась после начала военных действий по денацификации Украины. Ведь парадокс в том, что есть спасительные беды.
Поясню цитатой из романа: «…на кой чёрт Запад ввёл санкции? К чему они привели? Вроде упадок России усилился, зато она по разрешению самого Запада начала вырываться из объятий глобализма. Его мёртвая хватка ослабла, Путин воспользовался — возьми аграрный сектор! России только дай чуть вздохнуть, отпусти вожжи, она и воспрянет, самородные начала жизни проклюнутся. Вот что дурацкие санкции наделали… Ни Запад, ни оппозиция об этом не думают. Надо было только финансы зажать, инвестиции, и всё… Путина глобалисты спеленали, после падения нефтянки ему каюк засветил. А тут Запад санкциями даёт свободу манёвра. Зачем? Политики недодумали, а оппозиции нашей такой расклад и вовсе невдомёк, она узник собственных концепций...».
Большинство героев романа, так или иначе, каждый со своей, символично говоря, колокольни бьются о два вечных русских вопроса. Да-да, о те самые вечные вопросы, про которые вы сейчас подумали! Впрочем, вопрос «Кто виноват?» уже начинает задвигаться на обочину всё более актуализирующимся «Что делать?», и это вселяет ну очень осторожные надежды на выздоровление России. Ведь если больной хочет жить, он ищет пути выздоровления («Что делать?»), а не виноватых.
Собственно, мы лишь тогда перестаём быть узниками собственных умозаключений, когда дозреваем до желания услышать другого человека. Вот тогда жизнь как бы случайно посылает нам таких людей. К примеру, главного героя Виктора Донцова, человека сколь занятого делами бизнеса, столь же погружённого в проблему «уцеления России», реальность, порой похожая на крутой детектив, вовсе не случайно сталкивает с самыми разными людьми. Хотя встречи эти вроде бы случайны. Вот девушкас таким русским именем Вера, дочь покончившегося с собой партработника Богодухова, упоминавшегося выше, ставшего добычей аферистов в лихие-девяностые годы. Или встреча Виктора Донцова с профессором в доме отдыха, у которого (профессора) своя выстраданная правда о России, не сразу доверенная Донцову. Встреча и беседа с генералом-особистом в отставке, работавшим под дипломатическим прикрытием, а ныне подвизающимся пасечником для отдохновения души… Даже встреча-знакомство-противоборство за Веру с «фрилансером» Аркадием Подлевским, очень даже оправдывающим свою «говорящую» фамилию, дана Донцову во благо, в качестве доказательства от противного… Когда человек ищет ответ на свои вопросы, вселенная идет ему навстречу, посылая людей-уроки, людей-прозрения, людей-награды (Вера Богодухова)…
Донцов, один из главных героев романа, представитель реального сектора экономики, который у нынешних управленцев, обслуживающих банкирское-спекулятивное сословие, задвинут на задворки…Про происхождение Донцова можно сказать – сделан на закате СССР. Донцов лишь один из главных героев, потому что разные линии романа, переплетающиеся меж собой в сюжетных, а порой и остросюжетных, перепетиях, имеют своих главных героев…
«Немой набат» вмещает в себя не только множество ракурсов видения, но и множество «жанров». Тут и любовная линия отношений мужчины и женщины. Тут и криминально-детективная линия «сравнительно честной» попытки отъёма элитной квартиры у вдовы и дочери бывшего партийного работника. Тут и социальная тема столкновения интересов промышленников и населения. Тут и тема насыщения нынешнего чиновно-управленческого состава России агентами влияния под видом чиновников, представленная очень увлекательной историей Валентина Суховея. Эту, сколь больную в жизни, столь же увлекательную в литературе, тему поднимает Анатолий Салуцкий, когда вроде бы и не структурированные в нечто единое-неделимое, такие теневые чиновники, продвиженцы западных структур, всегда готовы выполнять предписания своегонеофициального «центра», о коем часто имеют лишь обрывочные сведения. Однако фрагментарность знаний о тех, кто ими рулит и управляет из-за рубежа, вовсе не мешает им, не понимая общего замысла, продвигать по карьерной лестнице друг друга и тихой сапой саботировать исполнение властных решений тех структур, к которым они официально приписаны согласно чиновной табели о рангах. В итоге такие людине в меру администрируют, воистину творчески волокитят людей по принципу «наказание невиновных, награждение непричастных», чтовызывает вполне закономерный ропот народный… Признайтесь, читатель, а вы ведь сами с такими чинушами знакомы!
Многих из нас сегодня, как и героев романа «Немой набат» порой посещает грустное сравнение Россией с кораблём «Титаник», когда на палубе ещё сияет свет, и играет оркестр, когда вовсю танцуют и флиртуют пары, но айсберг всё ближе и ближе…И некоторые, особо проницательные пассажиры, уже тихой сапой примеряются к шлюпкам. Сегодня эта параллель с Титаником, проведённая Анатолием Салуцким задолго до спецоперации на Украине, воплотилась в бега-побеги всевозможных элитариев, не забывающих перед отъездом смачно плюнуть в Россию…
Ну и уж раз мы вспомнили про американский лайнер, проведя параллель с Россией, почему бы не продолжить сравнение Америки и России в плане психотипов поведения русских и американцев. И тут нам снова в помощь неугомонный Виктор Донцов, который постоянно пытается, говоря словами Пастернака, «дойти до самой сути». Оказывается, стадо американских бизонов при появлении опасности убегает вовсе не стремглав, а лишь с той скоростью, которую способны развивать самые слабые члены стада, которые, отстав, становятся добычей хищников, и стадо, избавившись от них, бежит быстрее. Виктор Донцов, увлекающийся охотой сравнивает стадо американских бизонов со стаей российских волков, у которых зимой свой алгоритм движения. Молодые, больные, слабые, а также волчицы с волчатами, оказываются как бы в центре стаи, со всей сторон окружённые защитной стеной из матёрых волков. А вожак стаи замыкает это шествие, чтобы опекать свою стаю и контролировать ситуацию…Вместо американской бизоньей гонки на выживаниес выбыванием слабых у русских негласный закон опеки и защиты слабых…И ведь он и стал в приоритет в начале спецоперации в Украине, когда девизом стало «Своих не бросаем!».
Может, в этом и есть главный ответ на вечный русский вопрос «Что делать?», периодически приобретающий актуальность в России? Предположу, что автор романа «Немой набат» вложил этот ответ в уста Веры Богодуховой. Вера не просто женский персонаж. Это некое олицетворение женской сущности России – поначалу аполитичной, сохранившей свою наивную чистоту. Но по мере сюжета Вера словно прекрасная принцесса от поцелуя своего избранника – просыпается ото колдовского обморочного сна. Скромная красавица, ни разу ни светская львица, ни «макияжница», она прекрасно осознаёт значимость своего выбора, ведь она выбирает не просто между подлецом Подлевским и искателем истины Донцовым. Выбирая суженого, она выбирает судьба, путь, Вера выбирает того, кому она сможет верить! И вот как Вера Богодухова, впоследствии ставшая женой Виктор Донцова и матерью его сына, отвечает на вопрос «Что делать?», заданный Донцовым:
«…Даже в ненастные дни жизни русскому человеку надо оставаться самим собой — этонаша главная сила. Какие мы есть, такими и должны быть. В народеогромная мощь живёт, века учат… суть в том, что и на Русии в России те, кто переставал быть самим собой, так или иначе довольно быстро превращались в пену, которую смывали волны времени…»
Вера видит спасительное укрепление России в вере не как конфессии, но как свете смиренномудрия, выдержки, неприхотливости, нестяжательства, исторического долготерпения… «Что, - поневоле воскликнет читатель, - Да сколько ж можно этого долготерпения?..». А столько же, сколько и цивилизационного земного одиночества России в том высшем поручении, которое, наверное, выразимо в словах: «Россия, БУДЬ!»