Мишка собирался порыбачить после школы. Половить широк на удочку да проверить морду, спущенную вчера. А что ещё делать в начале ноября? Картошку выкопали, капусту срезали, а «мятные», помороженные первыми студеными ночами ранетки остались только на макушке на радость птицам. Да и рыбалка эта – не просто развлечение, а польза – ежели рыбка крупная – можно и на сковородку её, а мелочь – так подкопить, да мама потом через мясорубку её, сала кусочек туда ж, хлебушка, яичко, если есть, конечно, – и всё, котлеты от магазинских не отличишь! А уж столовские и рядом не валялись!
Нет, конечно, можно было закинуть домой пакет с тетрадками да учебниками, и айда с ребятами грязь месить по посёлку. Но чего толку-то? В казаки играть, Витька опять начнет сигаретами трясти, батю свово изображать, сплёвывать и материться. Сашка скажет, пойдём на Тракторную, а там драка опять будет, чё туда ходить-то? Там Амирадна живёт, наркотой торгует…
Уж лучше к речке, тем более, что протекает она узенько как раз за огородом: вместо забора – обрыв с торчащими сухими бадылями, отживающей резной крапивой, пахучей осыпающейся полынью. Речка – Олхатка – неширокая, однако ж и не перепрыгнешь, спускалась с гор, извивалась в долине и в омутах давала кров широколобкам. Вот летом, когда компанией, кто взрослей в самый омут – рыб пугать, остальные их гонят, а потом рыбки и сами в сети плывут, заранее расставленные по течению…
Но то летом…
До рыбалки надо перекусить, и Мишка отрезает два куска хлеба от купленной по дороге булки, остальное любовно заворачивает в полиэтиленовый пакет и кладёт в центр обеденного, покрытого грязной клеёнкой, стола. В морозилке за куриным супнабором притаился бумажный свёрток с… ммм… маргарином. Мишка положил на хлеб ярко-желтые тонко нарезанные пластики, посыпал их сахаром. Такой пир он не каждый день себе устраивал. Вот поест, порыбачит – и картошку пора будет чистить на семейный ужин. Но это потом, а пока, откусывая кусочек за кусочком, Мишка громко швыркал горячим трижды заваренным чаем…
Вдруг залаяла Найда. Кто-то пришёл.
Мишка вышел во двор. В приоткрытую перекошенную воротину заглядывали женщины. Одну он узнал: та уже несколько раз приходила к матери, ругалась, грозилась, допрашивала Мишку так, будто мамы рядом и не стояло:
– Был в школе сегодня? Что сегодня ел? Почему на коленке ссадина? Где сестрёнка, где братик? Тебя на Тракторной видели, с кем дружишь оттудова? – и так далее.
А Мишка всегда честно и серьёзно отвечал:
– В школе был! Ел макароны! На физре играли в футбол, вот и упал. Галька и Борька у тети Маши гостят в городе, это мамина сестра, она врачиха, а в детсаду ремонт – потолок упал, вы не слышали?
И привирал иногда:
– А на Тракторной не был!..
Сегодня знакомая женщина была в полицейской форме: пиджачок, юбочка, – нарядная, одним слово. Мишка аж залюбовался.
– Собаку закрой! – донеслось хором из-за ворот.
Мишка в пару прыжков подскочил к Найде, обнял её, погладил по спине. Лохматая псина замолчала, но волны гнева продолжали перекатываться по загривку. Он с усилием развернул её, прикрикнул и запихнул головой в конуру, вставил полусгрыженную доску во вбитые металлические скрепы.
– А щенок где?! – громко спросила знакомая.
Мишка только пожал плечами. Мол, знать не знаю, бегает где-то по улице, поди.
Озираясь по сторонам во двор вошла комиссия: знакомая полицейская, три незнакомки в деловых костюмах, в таких ходят тётеньки в телевизоре, и один мужик в робе и с дрелью в руках. Подойдя к крыльцу гости вдруг обнаружили хозяйские замашки.
– Так, капусту убрали, а чего листья валяются на огороде?
– Почему забор не почините?
– Да мужика у Таньки нет.
– Ага, нет, кажду неделю с новым бухает, знаем мы, а дети все зачуханные! Чё, за бутылку никого нанять не может забор подпереть?
– Ждёт, пока старшенький подрастёт?
Смеются. А Мишка только глазами хлопает: как же! Забор новый справить – так это ж доски нужны, а не бутылка, а где их взять-то?
– Так, дрова купили? Ага, вижу… Свинья у вас ещё вроде была? Ага, слышу…
И, не спрашиваясь, пошли в дом. А Мишке стыдно вдруг стало: пол не подметён ведь, со стола-то не убрано, а тетрадки на стуле валяются.
– Обедаешь, значит? Чего тут? Ага, ниче не сварено. Сковородка немытая. Мать где?
– На работе…
– Знаем мы её работу. Младшие где?
– Так ещё в детском садике. День же, где им быть-то?
– А ты? Со школы только пришёл?
– На автобусе приехал… со школы. На школьном автобусе я, – ему вдруг показалось очень важным, что он не пришёл пешком, а именно приехал на автобусе.
– В каком классе учишься? – спросила одна из тех, кто в костюмах.
– В шестом, – тихо и растерянно ответил Мишка
– Так, с продуктами у вас получше стало, – сказала знакомая, когда проверила холодильник и буфет, и обратилась к остальным. – Видите, летом крыша протекала, в полах – щели, под потолком – тенёты. В грязи живут, а я тут ходи их проверяй. Короче, до первого загула, а там детей отбирать будем.
– Крепить будем здесь, в спальне! – вдруг невпопад сказал мужчина в робе.
– Смотри! – сказала знакомая. – Мишка, ты взрослый уже. Это ради безопасности ваших младшеньких… В городе мы провели благотворительный концерт, на средства, собранные от него, мы купили вот эти замечательные пожароизвещатели для таких семей, как ваша! Если вдруг начнётся пожар, он как заорёт! Спать будете – так все проснётесь! Зато никто не задохнётся, не сгорит…
Мужчина привинтил плоскую коробочку к потолку. На ней замигала красная неонка.
– Запомни! – мужчина обратился к Мишке. – Она может среагировать на дым, сырость и пыль. Так что печку топите аккуратнее, крышу залатайте, чаще убирайтесь, да пылюку не поднимайте!.. В случае пожара немедленно выводи всех из дома! Если пожара нет, звук сам прекратится через пару минут. Смотри! – и поднёс зажигалку к прибору, чиркнул…
Что тут началось! Мерзкий, тонкий, отдающий звоном в ушах, но главное – невыносимо громкий – сигнал выкурил из дома абсолютно всех, и в первых рядах – тех, в костюмах.
– Вот видишь! Не пропадёте…
Мишка отошёл на середину двора, зажимая ладошками уши. Голова кружилась, сердце готово было выпрыгнуть из груди, а в голове звучал этот душераздирающий, не предназначенный для человечьего слуха, писк.
– И не дай Бог открутите! – пригрозила знакомая.
Когда звук прекратился, с чувством выполненного долга благодетели покинули двор.
Мишка выпустил Найду, обнял её за шею и молча посмотрел в огород. Рыбалка отменялась. Когда утих звон в ушах, Мишка чмокнул собаку в щёку, потрепал по голове и пошёл домой.
Пульсирующая красная бусинка под потолком притягивала взгляд. Как заворожённый он смотрел на неё и смущался её присутствия, словно вошёл не в свой дом. Огонёк мерцал, будто предупреждая: я здесь хозяин… И было что-то ещё в этом мигании-подмигивании: нехорошее озорство, злобное веселье, обещание хлопот.
«А как младшие услышат? – подумал Мишка. – Я кое-как очухался. А уж им-то…»
«Обязательно услышат, – подмигнула бусинка. – Вот печку вечером топить станете и услышите. Все.»
«А если ночью дождь пойдёт?»
«Дождь будет обязательно. Вот увидишь», – подмигивал огонёк.
И Миша пошёл за отвёрткой.