Не помню уже, от кого я услышал, что есть такая река Синяя, в Лену впадает – красоты необычайной. Мысль запала. Начал искать пути подхода к реке, как туда, как обратно. Познакомился с диспетчером якутского аэропорта Валерой. Он рыбак, охотник, уйма знакомых. Сказал, что в селе Бердигестях знакомые вертолетчики работают в аренде у лесных пожарников – можно с ними договориться. Так и получилось. Поделился этой идеей с Володей Колодезниковым, механиком аэропорта и Леной Носовой, нашей туристкой из проектного института. О Люсе своей жене и не говорю – сразу радостно согласилась.
Довольно быстро, за две недели собрались. Байдарки, продукты, палатки, накомарники, снасти рыболовные, даже спасжилеты взяли. Карту у летунов скопировали на бумагу.
Середина июля, чудная погода. Летим на рейсовом АН-2 до Бердигестяха. Идем с письмом от Валеры к летунам, познакомились. Они предложили переночевать у них, а утром пораньше уйти с ними на облет леса, там и высадят.
Утром пораньше завтрак, попрощались с совой, жившей в комнате летунов, и тихонько, с тыльной стороны площадки - к вертолету МИ-2. Пилот, летчик-наблюдатель и мы вчетвером со своим снаряжением. Через 30 минут лёта разворот над Синей – узкая, в зарослях травы по берегам речка. От винтов по высокой траве красивые волны бегут. Вертолётчики ткнули точку на нашей карте – вы здесь. Быстрая выгрузка, взмах руки и… они косо и вверх ушли смотреть леса.
Всё, тишина ошеломляет. Стали на карте мерить – где-то 220 км до устья, до реки Лена. Нетерпение подстегивает. Вместе собираем байдарки, спускаем по крутому откосу берега на воду, делим и загружаем вещи. Люся со мной, Лена с Володей. Он как авиатор кричит ей: «Штурман, запали бортовые огни, взлетаем». Так и стали каждое утро отчаливать. Речка узкая, метров 20, и спокойная. Не сразу приноровились к посадке, друг другу, веслам и загрузке. Но через час гребли уже вполне сносно.
Через пару часов на песчаной косе первый обед. Здесь просторней и комарье сдувает. Дров сухих много в лесу, костер быстрый и жаркий, супик змеиный (концентрат из пакетиков) очень вкусный. Пошли дальше. Иногда река разливается шире, и не поймешь сразу, в какую протоку идти. Очень много уток с утятами пересекают путь. Но когда сидишь в байдарке низко над водой, то спешащий к маме утенок и его след на воде, кажутся большим зверем.
Запах трав дурманит голову. На берегах растет дикая гвоздика, мята, иван-чай. К вечеру искали открытую песчаную косу. Нашли чудное место перед перекатом. Шли сегодня осторожно, по дну речки не елозили, байдарки целы. Ставим палатку и марлевый полог, девчонки ловят рыбку – ельцов, которые с полной голодухи клюют на комочек теста. Очень быстро наловили на ушицу. А потом Володя ещё и пару окуней на спиннинг поймал.
Ночь была теплая, даже под пологом с легким одеялом не замерзли. Но комары очень зло гудели всю ночь, и рвались к нам вовнутрь. В туалет сходить из-за комаров, большая проблема – не знаешь, чем заняться – отмахиваться или прямым делом. Утром видели следы сохатого на берегу.
Отдохнули прекрасно и по веслам уже соскучились. Может быть, и не по ним. А по чудной панораме, которая все время разворачивается перед нами с каждым новым поворотом. Берега низкие, только далеко на Западе видны плавные лесистые горы. Речка то узкая до 15 м, то разливается до 50-60 м. Начались несложные перекаты. Пару раз цепляли дном камушки, но воды в байдарке нет. Идем то рядом, то разъезжаемся на 50-100 м. Фотографируем берега и себя. Перед вечером, на стоянке, пошли к хорошему перекату и поймали щуку, несколько окуней, а уж ельцов и считать не стали. Посолили их в тузлуке и повесили на шнурке подсыхать.
Так и шли два дня в радости, то среди зарослей травы, то под ветками тальника проходили, то вылезали из байдарки на перекатах, чтобы не пробить обшивку. В одном месте увидели заросли красной смородины вдоль берега. Пошли по зарослям, набрали ведерко и кружку. Крупная, ярко красная, на солнце просвечивает. А кусты - как в фонариках красных. А потом увидели и земляничку. Меньше ее гораздо, но тоже есть с чем чай попить.
Вечером уже пришлось заниматься ремонтом байдарки. Был клей момент и рулон японского скотча. Получилось лучше, чем фирменными заплатками. Скотч тонкий, нет высоких краев, как у заплатки, и его можно прямо на сырой клей сажать, все вместе присохнет.
Под веслами идем по 8-10 часов в день. Остановка только на обед, или на фото красивое. Знатный рыбак Люся придумала новшество. Привязала к ноге леску, и скинула на ходу байдарки в воду блесну с грузилом. И все было мило, пока приличная щука не схватила блесну. Чудом не прорезала кожу, но синяк был. Щука поймалась, и вечером все ей отомстили.
Один раз днем увидели табун диких (или полудиких) якутских лошадей. Крепкие, покрытые длиной плотной шерстью. Вожак бежево-палевый, с длиной светлой гривой и хвостом до земли, так топнул, что камни полетели, заржал, угнал табун в лес, а сам к берегу, и бьет копытами. Аж страшно стало. Ну-ка бросится в воду. Но мы тихо прошли мимо, только фотки снимали. Красив удивительно.
На четвёртый день встретили большую деревянную запруду, с узкими проходами для рыбы, где местные якуты ставят сети. Но никого не было даже близко. Через некоторое время прошли устье речки Матта, левого притока Синей, а через 5 км увидели первые скальные столбы и следы человека – карьер, где добывали камень и возили его на машинах на стройки. Прошли ещё ниже и стали лагерем на красивой песчаной косе, напротив отвесных, 60-метровых каменных столбов. Не отдельные столбы, а целая гряда, которая дугой тянется около километра. Палатка, костер, ужин, рыбалка, ягода, ремонт байдарок – так уже все отработано, что все в радость. Да, еще было и купание днем. Для полного удовольствия голыми - по отдельности, правда. А к вечеру из каждого распадка или расщелины между столбами к речке стекает охлажденный, пряный, крепкий, ароматный воздух. Лучше всех духов на свете.
А потом со столбами началась просто феерия. Река делала плавные зигзаги, иногда поворачивая на 180-200 градусов. Столбы вырастали то по правому берегу, то по левому. С другой стороны - освещенный ярким солнцем высокий песчаный откос. И когда мы, судя по солнцу, прошли на веслах почти полный круг, и еще не увидели другого поворота реки, в мистическо-шутливом ужасе заорали: «Маккена, пропусти нас, мы сейчас уйдем отсюда, укажи дорогу!».
Теперь мы могли свободно выбирать место для лагеря на песке против столбов. Хотим солнце к вечеру или, наоборот, с утра. Тут песок мельче, там крупнее. Тут перекат быстрее, рыбы больше. Поужинав, угомонившись, сидели как завороженные до сумерек, смотрели, как летнее якутское солнце даже уйдя за столбы, давало такой красивый свет, что долго не могли уйти спать.
На следующий день видели на столбах стаи каких-то быстрых небольших птиц, похожих на маленьких ястребов. И свой боевой нрав проявили они, когда ворона, видимо, хотела поживиться птенцами, и они всей стаей погнались за ней, атакуя ее в пике сверху. Но и ворона поразила нас. При приближении птиц, она на лету делала полубочку и, летела вниз спиной, отбиваясь лапами от них. А когда они взмывали вверх, ворона переходила в нормальный полет.
Река становится более полноводной, перекаты быстрее, с четко выделенной струей слива, или очень широко и мелко растекаются маленькими струйками. Приходится останавливаться посреди реки и выбирать струю, по которой можно пройти. Но по полноводной струе мчаться одно удовольствие. Волны упруго бьют в резиновые борта, и они приятно толчками сжимают ноги. Полноводная струя, как правило, проходит под упавшими с подмытого берега елями, и надо сильно пригибаться, чтобы голову не снесло, или на торчащий сук не напороться. А потом снова плес пару километров, а потом новый перекат, и каждый со своим характером.
Однажды днем, на широком плесе увидели стоящие на невысоком берегу дом и сараи, лошадей и гусеничный транспортер ГТ-47. Поняли, что дошли до водопоста «Река Синяя». Жила там одна бабка-эвенка. Пошли, познакомились. Угостила молоком, показала лошадей и хозяйство. Ходила она все время с карабином. Говорила, что медведей много, зарятся на ее живность.
Познакомились с ребятами геодезистами с якутского предприятия, которые проводили в тайге съемку и временно базировались здесь. Тепло попрощались с ними. Они подтвердили, что до поселка Синска (в устье Синей) осталось 40 км. Мы так и рассчитывали, что отсюда с одной ночевкой дойдем. Пошли вниз, и когда скрылись за поворотом, радостно вздохнули – снова наедине с рекой, лесом и солнцем. Отвыкли за восемь дней от людей.
Последняя ночевка «наедине» уже была окрашена некоторой грустью расставания. И костер, и палатки, и ужин, казались совсем прекрасными, вкусными и удобными. Утром фотографировались на широком плесе, одетые в спасательные жилеты, как будто при сложном сплаве. Около 16 часов были в Синске. Спросили, где останавливается «ракета» на Якутск. Оказалось, что подходит к дебаркадеру на острове. На веслах не так далеко, но можно из-за течения промахнуться мимо острова. Попросили мужика на моторке, и он легко согласился нас отбуксировать к острову. В байдарке за моторкой на буксире идти сложно, легко может перевернуть, и я заставил ребят одеть жилеты.
Пришли на остров. Оказалось, «ракета» уже ушла. И еще одну сказочную ночь подарила нам судьба. Напротив, на правом берегу реки виднелись знаменитые Ленские столбы. Они тянулись непрерывной грядой далеко вниз и пропадали в вечерней дымке.
Поставили палатку, хорошо поужинали, собрали байдарки, долго говорили, сидя на берегу. Комарье не так сильно досаждало на ветерке, а закат был и вовсе сказочный.
Утром рано к берегу подошел «путейский» катер. Одни молодые ребята помчались в Синск, за хлебом и в парикмахерскую, другие вынесли на берег чудесного щенка восточно-сибирской лайки, вымытого перед этим шампунем. И мы носились с ним по острову.
А потом пришла «ракета». Знакомый по пароходству экипаж помог загрузить наши тюки, и начался быстро-пенный бег в Якутск. Почти не говорили. Синяя, до рези в глазах, река Синяя проходила перед нашим взором, всплывали слова, треск костра, волшебные виды, запахи трав, шуршание байдарки в ходу, мерный плеск весел и поздний писк птиц, укладывающихся в гнездах.
В Якутске с трудом простились, и разбежались по домам привыкать к новой уже для нас городской жизни.