* * *
Впервые жаль, что я не Пушкин:
О, как воспел бы я красу,
Что сотворили конопушки
На этом тоненьком носу!
И щечки, что атласа глаже,
Глаза, что солнышка ясней, -
Я все воспел бы, шляпку даже!
И даже ленточку на ней!
О, если был бы я речистым,
Поведать миру бы спешил,
Что этот облик, нежный, чистый,
Весь - отражение души,
Что эта праведная доблесть
Не зря украсила черты...
И на меня упал бы отблеск
Невинной этой красоты.
СОЛНЫШКО
Диптих
1.
Нынче ночь и скучна и темна:
Ни звезды в небесах, ни планеты.
То ль пропил их вчера сатана,
То ли все раздарили поэты.
Ах, поэты! Лукавый народ:
Своего - ничего за душою,
Но не знают границы щедрот,
Если что-нибудь дарят чужое.
Завтра сам притворюсь простачком:
Чуть заря постучится в оконце -
Я полезу на крышу с сачком,
Чтоб поймать полусонное солнце.
Будет солнце в твоем сундуке
Полыхать ярче бабкиной броши.
Потому обо мне, чудаке,
Вспомнишь вдруг, как о чем-то хорошем.
2.
Вот поймаю солнышко – отщипну кусочек!
Радуйся и грейся! Грейся и сияй!
Станешь веселее и красивей прочих,
По лицу и душеньке загуляет май!
И пойдёшь по улице горделивой павой,
Я, такой счастливый, стану у плетня.
Чёрт бы с ней, с моею солнечною славой, -
Лишь бы оглянулась разик на меня!
Полюбуюсь издали на глаза искристые,
На походку лёгкую и такую стать!
Сердце заколотится яростно, неистово…
Только бы мне утречком солнышко поймать!
ЖУРАВУШКА
Зачем и где меня носило,
Когда рукой подать – весна,
Обворожительно красива,
Очаровательно грустна.
Чего искал, пройдя безбрежность,
В краю далеком и чужом?
Она вот здесь, живая нежность,
Стройней березы под окном.
Чего хотел? Тепла и света?
И тихой неги заодно?
Иль вдохновения поэта?
Глупец! Все это – вот оно!
В краю родном остаться мне бы,
Когда такая благодать
Летит журавушкой по небу...
Летит, да только как поймать?
* * *
Положила мне руки на плечи,
Приласкала крылом налету,
Подарила мне юность на вечер,
Подарила огня чистоту.
Хоть на миг я опять окрыленный -
Воплотились забытые сны.
Хоть на миг я опять опаленный
Золотым отголоском весны.
Мне ль не знать - быстротечны мгновенья,
Мне ль не знать, что растает мираж!
Тем дороже шальной и весенний,
Ах, какой несерьезный кураж!
Завтра мудрое утро прикажет
Разорвать золоченую нить,
Только память о крыльях лебяжьих
Будет мягко на плечи давить.
ПРЯДКА
С тобой, с судьбой играя в прятки,
Я думал, жизнь моя легка,
Но у тебя седая прядка
Вдруг засветилась у виска.
Как будто тонкой-тонкой кистью
Покрашен каждый волосок,
Как будто выпал иней чистый,
Красив, но холодно-жесток.
Кто это сотворил с тобою,
Прибавив сразу горечь лет,
Кто многоопытной рукою
Вписал предзимье в твой портрет?
Кто так безжалостно, ну кто же
Украсил так лица овал?
Прости, не я ли тот художник,
Что эту прядь нарисовал!
***
Людмиле
Неизъяснимая нежность моя,
Как я сегодня тебя понимаю!
Жил, глубоко свои чувства тая,
Может, не знал, до чего ты родная.
Или привык, притерпелся, приспал,
Думал – навеки, куда же ей деться?!
Я и цены тебе даже не знал
И не спешил, дуралей, наглядеться.
Только когда потемнели глаза,
Остановились в полёте ресницы,
Только когда загремела гроза,
Начал усердно и спешно креститься:
Может, услышат и, может, поймут
Честную боль и тоску покаянья
И до обрыва за пару минут,
Может, отсрочат нам час расставанья.
Кто-то высокий услышал меня –
Затрепетали, вспорхнули ресницы…
Неизъяснимая нежность моя,
Только сегодня смогла проясниться.
***
Не жажду я славы Мессии,
Но в жизни извечном бою
Ответствен за судьбы России
И, прежде всего, - за твою.
Пускай это сказано хлестко,
Но я не наигранно лих:
Ответствен за каждую блестку
В дрожащих ресницах твоих.
За легкие нотки грустинки,
Что вдруг появились в речах,
За синие-синие льдинки
В небесных когда-то очах.
За хрупкость невзрослую милых
Уже утомившихся плеч,
За все, от чего был не в силах
Или не хотел уберечь.
За голод, за взрывы снарядов,
За грохот обрушенных стен,
За то, что страна стала адом
В годину лихих перемен.
Не жажду я славы Мессии,
Но я до скончания дней
В ответе за судьбы России,
Что так неразрывны с твоей.
СЛОВА
«Я жить без тебя не могу!» –
Тебе говорил я когда-то.
И даже не думал, что походя лгу, –
Беспечная юность, все ты виновата.
Для красного слова такие слова:
Их сердце на ветер бросало.
Нисколько шальная моя голова
В значение их не вникала.
Теперь не сказать мне такие слова:
От тяжести их я немею.
Но ты уже знаешь, наверно, сама,
Что жить без тебя не сумею.
ПАРОМЫ
Приходят паромы, уходят паромы –
Вскипит не надолго бурунистый след.
И чувство такое, что я уже дома,
Что я уже дома, а ты – еще нет.
Скрипит утомленно шарнир аппарели,
Течет на причал разноцветье толпы.
Мы оба давно все глаза проглядели:
Я – здесь на причале, на палубе – ты.
На разных причалах, на разных паромах
Мы встречными курсами вечно идем.
И чувство такое, что ты уже дома,
Что ты уже дома… А где же мой дом?!
О чем-то бормочет донская водица,
Утихшую память опять бередит.
Опять за кормою – родная станица,
Беспамятный город опять впереди.
Закончится лето – застынут паромы,
Утихшие реки покроются льдом.
Появится чувство, что мы уже дома,
Да только у каждого – собственный дом.
Забудутся тихо былые надежды,
Увянет реки беспокойная синь,
Никто не промолвит:
"Ну, где ж ты, Ну, где ж ты?!"
Ах, Волга родная, подольше не стынь!
П А М Я Т Ь
Все проходит, тускнеет, стирается,
Даже эта роскошная ночь:
Удержать ее память старается,
Только время нельзя превозмочь.
В лодке памяти доски неплотные,
Ценный груз растворило водой -
Позабыл я тебя, мимолетную,
Только рыжих кудряшек прибой...
Впечатления хлынули новые,
Сколько их и внутри, и окрест!
Позабыл я тебя, непутевую,
Только пальчика сказочный жест...
Все тусклее твой образ, невнятнее,
На нюансы все более скуп.
Позабыл я тебя, непонятную,
Но прохлада упругая губ...
И когда мне мой час обозначится,
И Господь уберет за грехи,
Буду знать, что забыл тебя начисто,
Только легкие эти штрихи...
***
Я не помню, в каком году,
Только врезалось в душу:
Мы купались в ночном пруду
Среди звезд и лягушек.
Вдоль притихшего камыша
Ты на зависть купавам
Проплывала и не спеша
Выходила на травы.
И ложилась на них, вольна,
И светилась, нага и боса.
И сушила тебе луна
Расплетенные косы.
И живую ту благодать
На серебряном ложе
Даже ветер не смел обнять –
Я осмелился все же…
Нет, не помню, в каком году,
Только врезалось в душу:
Мы купались в ночном пруду
Среди звезд и лягушек.