Сегодня мы хотим вспомнить замечательного советского поэта, прозаика, участника Великой Отечественной войны Александра Яшина, уроженца богатой на таланты и впоследствии (Василий Белов, Николай Рубцов) Вологодчины. Яшин родился в крестьянском семье, учился в школе-семилетке родной деревни Блудново, потом поступил в педагогический техникум районного городка Никольск. Первые публикации Яшина появились на страницах районной газеты «Никольский коммунар» ещё в 1928 году. Потом были публикации в газете «Советская мысль» (Великий Устюг), а уже потом в центральных журналах и газетах. В годы студенчества Александр участвовал в Первом губернском съезде писателей, проходившем Великом Устюге. После техникума работал учителем деревенской школы, очень много читал, писал стихи, отсылал свои работы в вологодские и архангельские газеты.
В годы советской власти Александр Яшин оказался первым из вологодского края, кому удалось громко заявить о себе в большой литературе. До революции титульными писателями Вологодской земли, известными всей стране, были Батюшков и Гиляровский, вот какой именитый ряд продолжил Яшин после революции! По мнению многих земляков, Яшин был самым вологодским среди всех вологодских. И дело даже не в том, что после переезда в столицу СССР, он «окал», а потому что остался таким же доброжелательным, непосредственным и совестливым, каким может быть только житель русской северной глубинки.
…Творческая биография Александра Яшина стартовала в 1934-м, когда он выпустил свой дебютный сборник стихов под названием «Песни Северу». В 1935-м Александр стал одним из участников Первого Всесоюзного съезда писателей, и решился на переезд в Москву. В том же году он стал студентом Литературного института им. Горького. Диплом об окончании вуза Яшину вручили в 1941 году. В Великую Отечественную войну воевал добровольцем, стал военным корреспондентом, политработником. Оборонял Ленинград, Сталинград, участвовал в освободительных боях за Крым. С 1942-го по 1943-й годы издал два сборника своих поэзий – «На Балтике было» и «Город гнева».
После Победы Яшин продолжал плодотворно трудиться, часто ездил в творческие командировки по стране. У него выходили книги - сборник «Земляки», поэма «Алёна Фомина», сборник «Советский человек» и так далее. В 1950-м он был награжден Сталинской премией II-й степени
Александр Яшин известен тем, что активно помогал молодым на тот момент талантливым писателям-землякам, чьё творчество сегодня составляет золотой фонд отечественной словесности – Василию Белову, Николаю Рубцову… Сам поэт поздно понял, что владеет ещё одним талантом – прозаическим. Он говорил, что дебютным в плане написания прозы считает 1956 год, когда вышел его первый рассказ под названием «Рычаги». В 1965 году Яшин представил повесть «Вологодская свадьба», в 1965-м – произведение «Угощаю рябиной». Эти и многие другие произведения автора стали определенным этапом для русской прозы, их характеризует гражданская смелость и высокий художественный уровень… Память об Александре Яшине, поэте, прозаике, фронтовике, гражданине - живёт в названии улиц в городах Вологда и Никольск. В родной деревне Яшина открыт мемориальный комплекс, состоящий из дома 1962-го года постройки и могилы литератора с памятником надгробием, которому присвоен статус памятника регионального значения. Давайте вспомним стихи этого замечательного поэта, которые, как мы можем убедиться, ничуть не утратили своей свежести и актуальности, как не могут устареть доверительная исповедальность, любовь к родной земле и творческий порыв человека, поющего о ней. И конечно, мы благодарны дочери поэта Наталье Александровне за предоставленные стихотворения!
ТОЛЬКО НА РОДИНЕ
Да, только здесь, на Севере моём,
Такие дали и такие зори,
Дрейфующие льдины в Белом море,
Игра сполохов на небе ночном.
Нехожеными кажутся леса,
Бездонными – озёрные затоны,
Неслыханными – птичьи голоса,
Невиданными – каменные склоны.
Здесь, словно в сказке, каждая тропа
Вас к роднику выводит непременно.
Здесь каждая деревня так люба,
Как будто в ней красоты всей вселенной.
И уж, конечно, нет нигде людей
Такой души, и прямоты, и силы,
И девушек таких вот, строгих, милых,
Как здесь в лесах,
На родине моей.
Но если б вырос я в другом краю,
То всё неповторимое,
Как чудо,
Переместилось, верно бы, отсюда
В тот край, другой –
На родину мою.
***
И я обманывал,
И мне, бывало,
Достоинство мужское изменяло,
Себя обкрадывал утехи ради
И часто с совестью своей не ладил.
Быть может, те, которых я обидел,
Теперь ни в ком святой любви не видят.
Легко ли для обманутого сердца
Решиться вновь доверчиво согреться?
Что бесконечно каяться?
Ведь снова
Жизнь не начать, не изменить былого,
Не замолить вины своей...
Я ныне
Пекусь уже не о себе – о сыне.
Пусть он грехов отца не повторяет,
Большой любви ни в чём не изменяет,
Ни в чьих глазах не будет лжив и мелок
И с совестью не заключает сделок.
***
Матерь Божья, не обессудь,
По церквам я Тебя не славлю,
И теперь, взмолившись,
Ничуть
Не юродствую, не лукавлю.
Просто сил моих больше нет,
Всех потерь и бед не измерить,
Если меркнет на сердце свет,
Хоть во что-нибудь надо верить.
Ни покоя давно, ни сна,
Как в дыму живу, как в тумане...
Умирает моя жена,
Да и сам я на той же грани.
Разве больше других грешу?
Почему же за горем горе?
Не о ссуде Тебя прошу,
Не путёвки жду в санаторий.
Дай мне выбиться из тупика.
Из распутья, из бездорожья...
Раз никто не помог пока,
Помоги хоть Ты, Матерь Божья.
НА БОБРИШНОМ УГОРЕ[1]
Завихряется стружка,
Пахнет ягодным бором.
Вырастает избушка
Над Бобришным Угором.
В получасе шаганья
От деревни Блудно́ва
Жизнь моя, как сказанье,
Начинается снова.
Нет, не в пу́стынь,
Не в пристань,
Лежебокам на зависть, –
В Чистый бор, как на приступ,
Рядовым отправляюсь.
Чуть труба закурчавит
Дымовой каруселью,[2]
И поэзия справит
Здесь своё новоселье.
Есть мечта:
В удаленье
От сумятицы буден
Обрести птичье зренье,
Недоступное людям.
Буду схож с Змееедом[3]:
Так отверзнутся уши,
Что душе станет ведом
Говор трав и лягушек...
Заходите, соседи
Из окрестных селений,
Не окажется снеди –
Угощу сочиненьем.
На Бобришном Угоре
Воздух свеж, будто в море,
Родниковые зори,
И ни с кем я не в ссоре.
Ни запоров не надо,
Ни замков,
Ни ограды.
Добрым людям избушка
Круглый год будет рада.
А объявится рядом
Кто с недобрым поглядом –
К тем она повернётся
Не передом,
Задом.
***
Я обречён на подвиг,
И некого винить,
Что свой удел
свободно
Не в силах изменить,
Что этот трудный жребий
Приняв как благодать,
Я о дешёвом хлебе
Не вправе помышлять.
Щадить себя не вправе,
И бестолковый спор
О доблестях, о славе
Не завожу с тех пор.
Что ждёт меня, не знаю,
Живу не как хочу
И ношу поднимаю
Себе не по плечу.
У бедного провидца
Так мал в душе просвет,
Что даже погордиться
Собой охоты нет.
А други смотрят просто,
Какое дело им,
Крещусь я троепёрстно
Или крестом иным.
Как рыцарь старомодный,
Я в их глазах смешон.
Да нужен ли мой подвиг?
Ко времени ли он?
Земли не чуя сдуру,
Восторженно визжа,
Ползу на амбразуру,
Клинок в зубах держа.
ОТХОДНАЯ
О как мне будет трудно умирать,
На полном вдохе оборвать дыханье!
Не уходить жалею –
Покидать,
Боюсь не встреч возможных –
Расставанья.
Несжатым клином жизнь лежит у ног.
Мне никогда земля не будет пухом:
Ничьей любви до срока не сберёг
И на страданья отзывался глухо.
Не завершил ни одного пути.
Как незаметно наступила осень!
Летит листва.
Куда уж там летит –
Её по свету шалый ветер носит.
Потери сердца людям не видны,
А радости стучатся в дверь всё реже.
Ни от своей,
Ни от чужой вины
Не отрекаюсь,
Но долги всё те же.
Сбылось ли что?
Куда себя девать
От желчи сожалений и упрёков?
О как мне будет трудно умирать!
И никаких
нельзя
извлечь уроков...
СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРЫЕ ДЕЛА
Мне с отчимом невесело жилось,
Всё ж он меня растил –
И оттого
Порой жалею, что не довелось
Хоть чем-нибудь порадовать его.
Когда он слёг и тихо умирал, –
Рассказывает мать, –
День ото дня
Всё чаще вспоминал меня и ждал:
«Вот Шурку бы... Уж он бы спас меня!»
Бездомной бабушке в селе родном
Я говорил: мол, так её люблю,
Что подрасту и сам срублю ей дом,
Дров наготовлю,
Хлеба воз куплю.
Мечтал о многом,
Много обещал...
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века.
Теперь прошёл я тысячи дорог –
Купить воз хлеба, дом срубить бы мог...
Нет отчима,
И бабка умерла...
Спешите делать добрые дела!
ЗАПАСАЕМСЯ СВЕТОМ
Фёдору Абрамову
В край добра и чудес
С прежним рвусь интересом.
Я из тех самых мест,
Где семь вёрст до небес
И всё лесом
Да лесом;
Где в затонах озёр
Лебединые крепи,
Тундры снежный простор –
Вроде южные степи;
Где ветров ералаш
Да сумёты по пояс
И, как пригород наш,
За Архангельском –
Полюс.
У полярных широт
Быт порою неласков,
Не всегда мёд течёт
По усам
Даже в сказках.
Грех на море пенять –
Рыбы вдоволь,
А всё же
Золотую поймать
Не случалось,
Не можем.
Не всегда на обед
Апельсины
И дыни.
Неразменных монет
Тоже нет и в помине.
Рукавицы в мороз
Прикипают к ладоням.
С храпом тянут свой воз
И олени,
И кони.
Слава наша хрупка,
Вечны только мерзлоты...
Но моим землякам
Любы эти широты.
Ночи долги невмочь,
Но зато мы уж летом
На всю зимнюю ночь
Запасаемся светом.
[1] Бобришный Угор – редкой красоты место в лесу, высоко над Юг-рекой, где поэт построил домик, чтобы там жить и работать и где завещал похоронить себя. Книга «Босиком по земле» посвящена Бобриш–у Угору.
[2] Эти две строфы Яшин написал поверх прежних в авторском экземпляре книги «Босиком по земле».
[3] В вологодских лесах, на родине поэта ёжик ест змей. Здесь Змееед упоминается как сказочное существо, наделённое необыкновенными способностями.