ХРАМ
Высокие рухнули своды,
И пылью взошёл к небесам
Воздвигнутый в древние годы,
Стоявший столетьями храм.
Растворов ли связи крутые,
Иль камень твердел от молитв –
Но тьме разномастных батыев
Не дался на щит монолит!
Вся Русь и в огне, и в порухе,
Но, подвигов ратных оплот,
Твердыней нетленного духа
Сей храм в честь Победы встаёт!
Встаёт, чтобы славу и муки
Забвенью предать не смогли,
Чтоб чтили и ведали внуки
Святыни родимой земли…
Кто скажет, что храм уничтожен? –
Старинная кладка цела,
Фундамент глубок и надёжен,
Чтоб вновь вознеслись купола!
И словом, подвластным пока мне,
Я кличу товарищей рать:
Не время оплакивать камни –
Пора их опять собирать.
КОЛОКОЛЬЧИКА ВЯТСКОГО ЭХО
Помню детство - луга на полсвета,
Золотого июля зенит.
Сплю я в сене, и чудится - где-то
Голубой колокольчик звенит.
Сон-трава колоколилась пышно,
Иль в полях голубеющий лён?
Или ангелы пели чуть слышно
Из-за облачных белых пелён?
Помню – юность с курчавою прядкой
На прощальный ступает перрон.
И вдогонку доносится с Вятки
Сиротливый немолкнущий звон.
В нём расслышать душа была рада,
Что отрадней всего было ей:
Не бубенчики дальнего стада –
Колокольчик калитки твоей!..
Где б я ни был, куда б ни уехал,
Но, призывно и нежно звеня,
Колокольчика вятского эхо
Настигало повсюду меня.
Голос родины с мягким укором,
Колокольчик, волнующий кровь,
Я вернусь, я нагряну, - и скоро! -
И любовью воздам за любовь!
***
Жёлтый блеск молодого жнивья
Посреди августовского поля.
Русь, Россия,
Отрада моя,
Небывалая песня и доля!
Только ветер твой мерил простор,
Где сливается с небом дорога.
И в груди не проходит восторг,
Не стихают любовь и тревога.
Это, видно, осталось в крови
От славянских задебренных былей –
Чтоб мы помнили земли свои,
Берегли,
устрояли,
любили.
Чтоб на самой последней меже,
Перед взглядом родного простора,
Совестливой сыновней душе
Не услышать глухого укора.
***
Поют полозья беспечально.
И, с детства в памяти жива,
меня баюкает, качает,
как будто зыбка, кошева.
В лесу серебряная навись.
На славу зимник проторён.
Опять я с тракта добираюсь
домой с Игнатом-почтарём.
«Как, говоришь, у нас дела-то?
Да как везде, ядрёна вошь:
и жись пошла потароватей,
а в город валит молодёжь.
Да ты к нам в отпуск аль навовсе?
В деревню тянет? То-то, брат!
И что, скажи, их черти носят-
все по чужбине норовят…»
Потом, дыхнув морозным паром,
добавит, запахнув тулуп:
«Тянуть до смерти будет, парень, -
чай, у тебя здесь резан пуп…»
А я усну под эти речи,
усну, как в зыбке, до села,
где мать блины на столик мечет,
где пышет жаром из чела.
***
И под каким я ни пребуду небом –
мне б только знать,
тревогу утоля,
что не скудеет песнями и хлебом
отеческая милая земля.
Мне б только знать,
мне б только сердцем вызнать,
что об ушедших больше слёз не льют,
что ставятся там солнечные избы,
и соловьи с наличников поют.
Что после стольких бед
в родном раздолье
настала золотая благодать…
А свет в окне родительского дома
мне отовсюду
и всегда видать.
***
А в том, что уход мой исчислен,
Природа бессмертно права –
И небо, и солнце, и листья,
Озёрная синь и трава,
Которая в это мгновенье
У ног моих, передо мной,
Не ведая слова «забвенье»,
Вскипает волна за волной!
Я здесь вырастал на просторе,
И в горе, и в счастье врастал.
Влюблялся до сладкого стона,
И, вроде бы, жить не устал.
Но вместо могильного камня –
Молю, если грянет мой миг,
Дай Бог заплутать навсегда мне,
Как в детстве, в лугах заливных!
Я лягу, луга обнимая,
Я стану цветущей травой…
Но если б окликнула мама,
Я обнял бы маму: живой.
***
Душа не ведает остуды
К тому, чем издавна жива:
Из-под сознанья, из-под спуда
Всплывают матери слова.
Слетают с детского крылечка –
И снова, будто наяву,
Я слышу бабушки наречье,
Её былинную молву.
Века седые с тихим гулом -
Бессонной памяти приют -
До Святогора и Микулы
Так осязаемо встают!
Былую боль приносит Слово,
Как по натянутой струне.
И снова жизнь живая, снова
Вся до озноба внятна мне!
РАССКАЗ О ДЯДЕ НИКОЛАЕ
Изба живая – хоть и не жилая -
Есть где на праздник встретиться родне.
Портрет военный дяди Николая
С простенка смотрит прямо в душу мне.
И я душою с ним переглянулся,
Входя в его солдатскую судьбу:
В июне сорок первого вернулся
Он всех счастливей в отчую избу.
Ещё бы! Он, как есть, солдатской службы –
Действительной – три года оттрубил.
И ничего теперь ему не нужно,
Кроме того, что с детства он любил.
В луга, в луга! – где разгулялась юность!
В луга, в луга – где перезвоны кос.
Где, как всегда, с двадцатого июня
Бушует, словно праздник, сенокос.
Забудь, боец, армейские уставы
И вспоминай, как трактор ты водил –
«Гремя огнём, сверкая блеском стали!..» -
И лучший маршал - Федька-бригадир!..
Эх, грянул гром за дальним перелеском –
Прощайте, сенокосные луга!
И с первой военкомовской повесткой
Отправился мой дядя бить врага.
Но вскорости – меж бедами другими –
С бедой попробуй свыкнуться такой:
Пришла бумага: «Без вести загинул…» -
Вот и гадай – убит или живой.
После войны уж, выйдя из тюряги,
Его однополчанин - разумей! -
Поведал нам за кружкой крепкой браги
О дядиной судьбе и о своей.
Рассказ о дяде был с полынью смешан:
В том сорок первом проклятом году
Он трижды убегал и был повешен
В концлагере у прочих на виду.
Давным-давно уж сёстры под крестами,
Но об одном их слёзоньки лились:
- Эх, жалко роду Коля не оставил,
Жаль, детки от него не завелись…
***
Неужели он, как прежде,
Предстаёт передо мной
В луговом крутобережье
Левый берег мой родной?
Я, как раньше, к Пижме-речке
Сходу выйду на моё
Заповедное местечко,
Где клевало окуньё!
Вьёт воронки омутище
Под покровом дубняка.
Зря, товарищ, здесь мы ищем
Удалого паренька.
Погляди-ка, он, рисковый,
Напрямик летит домой
С удилищем вересковым,
С полной рыбою сумой.
Как хозяин, не иначе,
Ступит он через порог:
- Мам, смотри, я нарыбачил
На уху и на пирог…
Об отце моём, солдате,
Мать опять всплакнёт тайком…
Слава Богу, был когда-то,
Был таким я пареньком!
***
И снова Родина светла
На переломе невеликом.
Уже малина отошла,
Уже поспела ежевика.
Ещё не выкошена рожь,
Но вдруг душа прослышит
Осень
В неясном шуме сникших сплошь
Тяжёлых, впрозолоть, колосьев.
Ещё чиста за речкой даль,
И журавли не откричали.
Ещё покамест не печаль,
А лишь предчувствие печали.
ЭТОТ СВЕТ НЕСГОРЕВШЕЙ ЛЮБВИ
Я сегодня поверю вполне
На последней тропе листопада,
Что молитвы твои обо мне
Долетают туда, куда надо.
Золотую печаль вороша,
Я почувствовал: больше не ропщет,
Постепенно светлеет душа,
Как под ветром октябрьская роща.
Этот свет несгоревшей любви
Погасить октябрю не по силам,
И тебе за молитвы твои
Благодарно шепчу я «спасибо».
***
День родился. И радостный, и чистый,
Один из золотых последних дней.
Когда летят, летят по ветру листья
Восьмидесятой осени моей.
Восьмидесятой осени.
О, Боже, о том ли надо мне сейчас тужить?
Спасибо, Боже, что я столько прожил,
Хотя ещё хотелось бы пожить.
Перекрещусь у дедовской божницы,
Легко сбегу с родимого крыльца.
В осенний мир, где жёлтый лист кружится,
Где нет и ни начала, ни конца.