Корни

Рассказ
Пригородный автобус, переваливаясь, как утка, медленно тащился по разбитой колее. Моросил мелкий дождик. Антон Иванович сидел у окна и думал, что дачу, скорее всего, придётся продать. Сын, как то не увлёкся загородной жизнью, а ему уже тяжело содержать покосившийся домик, да посаженные растения. Вот сейчас приберётся последний раз, а по весне надо будет объявление давать.
Пройдя за ограду,  Антон Иванович сразу же увидел полуоткрытое окно, а под ним чурбак, на котором он рубил хворост. Открыв замок, он прошёл в комнату. На кровати, завернувшись в ватное стеганое одеяло, спал парнишка лет десяти-двенадцати. Скрипнула половица. Мальчишка открыл глаза и вскочил.
- Я ничего не брал. Только яблоки в саду и хлеба немного из пакета. 
- Вот, так гость! Не брал и ладно. Я сейчас поставлю чайник, а ты сходи к бочке во дворе, умойся и будем пить чай с пряниками. Пряники любишь?                                         
 Увидев, как парнишка уплетает за столом один пряник за другим, Антон Иванович всплеснул руками.
-  Да, ты голодный! А я-то старый дурак со своими пряниками. На, вот, курицу и хлеба, хлеба бери. Ну, рассказывай. Я знаю, осенью на дачах кошек, собак оставляют, но чтоб ребёнка…. Или ты потерялся?
 - Нет, я сам убежал. 
- Что, родители обидели? 
- Нет у меня родителей. Я из интерната. Там, на Горького.
Наевшись, мальчик стал медленно потягивать чай из кружки.
- А, чего бегаешь?
- Если честно, мне там не очень нравится. Те ребята, к кому родители приходят, задаются. Нас подкидышами дразнят. Телефонами сотовыми хвастают.
- А  звать тебя как?
- Паша…Павел Николаевич Зотов двенадцать лет, не судим пока.
- Почему пока?
 - Так, у нас одна дорога. У половины ребят отец сидит, а то и мать. А у Кольки Котова и дед сидел. Он говорит: «Я потомственный». И мы такие будем. Яблоко от яблони…
 - Чушь!
 - А, что, может, усыновите?
- Стар я для усыновления, Пашенька.
- Вот то-то.
- Знаешь, что я придумал. Мне надо дачу к зиме обустроить. Работы много, а у меня нога чего-то разболелась. Будешь мне помогать, за два дня управимся. Харчей нам обоим хватит. А в воскресенье я  отведу тебя в интернат и подарю тебе сотовый телефон, не новый, конечно. Будешь мне звонить, когда в следующий раз бежать надумаешь. Идёт?
   Пашка оказался умелым и старательным помощников. К вечеру, устав, они, поужинали и легли спать.
- Дед, не спишь? – помолчав, спросил Паша.
 - Нет. Я в последнее время с трудом засыпаю.
- Там в шкафу висит фуражка военная. Ты воевал?
 - Фуражка сына. А в войну я таким же, как ты пацаном был. Но повоевать пришлось. Час или два.
- Эх, была  бы война! Я бы туда сбёг. А то одни конфликты….
 - Спи, аника-воин. Завтра дел много.
   Домой Антон Иванович вернулся вечером. Квартира гулко встретила его одиночеством. Поужинав, он набрал номер сына.
- Я дома. На даче всё сделал. Ты мне нужен. Завтра буду.
******
Где-то за рощей глухо разносились взрывы снарядов. Фронт подходил вплотную.  На взгорке за селом разворачивалась батарея сорокапяток. Схватив краюху хлеба, Антоха выбежал на улицу.
- Куда ты, пострел, а ну, вертайся домой! - крикнула мать.
- Я нашим помочь. Может, что о бате узнаю.
 Мать ещё что-то кричала ему в след, но Антон уже не слышал. На батарее солдаты копали окопы, расставляли ящики со снарядами. В кустах дымилась полевая кухня. Антон дважды обошёл позиции в поисках, кому бы помочь.
- Эй, малец, а ну, подойди сюда. Ты чего тут крутишься? - окликнул его молоденький сержант.
- Я помогать пришёл.
 Подошедшие солдаты засмеялись.
- Молоко ещё на губах не обсохло.
- А сам-то давно за партой сидел?
  Сержант засмеялся.
- Я, брат, с прошлого месяца папаша. Сын у меня родился. Костя. Константин Павлович Зотов. Так, что прошу, малец, обращаться ко мне на вы. А чем помогать собрался?    
- Снаряды подносить могу, как мальчиш-кибальчиш.
Эти слова вызвали новый взрыв смеха.
 - Да ты знаешь, сколько снаряд весит? У тебя пупок развяжется. Иди-ка лучше домой и залезай в погреб. Скоро начнётся. 
И тут Антона осенило. Со всех ног он бросился к другу Мишке. У него во дворе валялась маленькая тележка. В ней они на верёвочке возили друг друга по селу, изображая танк. Тётя Аня не только тележку дала, но и вынесла бидон молока для солдат.
- Кому молока? - едва добежав до позиции, закричал Антоха.
 Пока солдаты передавали по кругу бидон, он деловито подошёл к снарядному ящику, положил в тележку снаряд и покатил к орудию.
- А малец-то толковый. Отец где, воюет?
- Воюет.
- А где?
- Не знаю, не писал ещё.
 Выпив молоко, артиллеристы закурили.
- Вот, подобью танк. - прищурил правый глаз от дыма Паша Зотов. – За танк сразу медаль «За отвагу» дают. Привезу я эту медаль сыну. Пусть играется вместо игрушек. Пусть с пелёнок знает, где был его батя, когда он родился.
 Внизу от рощи послышался звук моторов.
- Танки. Михалыч за снарядом, Петро – замок. Пацан – в окоп и ни гу-гу!
 С третьего выстрела орудие Зотова подбило танк. Но тут рядом разорвался снаряд. Михалыч охнул и отполз в сторону. В порыве какого-то азарта, раздирая рот в крике, Антон выскочил из окопа, кинул снаряд в тележку и покатил к орудию.
- Ты откуда? А, ладно, давай, давай. Они скоро попятятся.
 Антон раз пять сбегал за снарядами. Глянул вдаль. Внизу горело четыре танка. Два танка пятились к роще.
- Ну, малец, - закуривая, сказал Зотов, - медаль на двоих делить будем? Ты, как, не против? Как, там, Михалыч? Живой? Ну и ладненько. Петро, перевяжи его. Думаю, сегодня они больше не сунутся. Главное, чтоб «Юнкерсы» не налетели.
Самолёты прилетели через полчаса. Сидя в окопе, Антон чувствовал, как ухает и подпрыгивает земля. И этот страшный, противный вой. В короткой паузе между разрывами он увидал свою тележку. «Разобьют». Выскочив из окопа, он рванул к ней. 
- Куда, дурак!
 Он не добежал, не успел. Его догнали, повалили, подмяли под себя. А, потом свист, толчок и тишина, только сверху на щеку что-то закапало. Антон осторожно вылез из-под тела. Паша Зотов лежал с открытыми глазами, и из виска у него тонкой струйкой текла вниз кровь. И Антон заплакал. Размазывая слёзы и Пашину кровь по лицу Антон, бездумно ходил вокруг тела и даже не сразу заметил, что многие дома в селе горят. Горел и его дом.
***
Антон Иванович очнулся. Утро. Спал ли он?
На рынке, как всегда, было шумно и грязно. Найдя лавку, где продавали старые значки и монеты, он стал перебирать товар.
- Медали, ордена есть?
- Что, папаша, своих не заработал, решил прикупить?
- Нужна медаль «За отвагу», плачу сразу.
 Продавец, усатый мужичок неопределённого возраста забегал глазами по сторонам. 
- Двадцать штук.
- Идёт.
- Погуляй часок по рынку.
Секретарь военкома Машенька Юдина лихо била по клавишам компьютера.
- Здравствуйте Антон Иванович, Игорь Антонович один, проходите.
Через пять минут она услышала крики из кабинета.
- Ты представляешь, что ты предлагаешь?! Отец, ты с ума сошёл. У тебя маразм. Ты же меня на преступление толкаешь!
 Глуховатый басок отвечал спокойно и уверенно.
   В два часа в интернате объявили торжественную линейку. Воспитанников построили по группам в актовом зале. Рядом с директором стоял хмурый полковник и Антон Иванович. Дождавшись тишины, он вышел вперёд.
- Ребята, сегодня у меня замечательный день и я хочу, чтобы вы это знали. В годы войны я был таким же мальчишкой. Когда фронт подошёл к нашему селу, я подружился с одним сержантом, командиром орудия. Его орудие подбило два танка, а он погиб, закрыв меня своим телом. Я долго искал его родственников. Узнал, что он посмертно награждён медалью. И я нашёл. Его сын, Константин, прожил достойную жизнь. Его внук, Николай, погиб при выполнении особого задания Родины. А его правнук находится среди вас. Вперёд вышел полковник.
- За мужество и героизм, проявленный в боях с немецко-фашистскими захватчиками медалью «За отвагу» награждается сержант Павел Иванович Зотов. Посмертно. Медаль вручается правнуку Павла Ивановича. Паша подойди сюда.
Когда Пашка дрожащими руками взял красную коробочку с медалью, Антон Иванович положил свою руку на плечо мальчика.
- Вот и отыскались твои корни, Паша.  И расти ты от этого корня дальше стройно и крепко».
***
«Алло, дед, это я, Пашка.  Мне воспитатель сказал, что, если я четверть отучусь без троек, то меня в суворовское училище направят. Ты, как, дед, одобряешь?»