***
Я научусь находить для созерцания час,
Я научусь созерцать блики речной воды.
И наблюдать, как день совсем незаметно погас,
Как незаметно мысль коснулась Полярной звезды.
И перестану спешить. Искать суете слова.
И буду смотреть, как мысль, становится вдруг светла,
Как незаметно жизнь плывет по реке, как листва,
Не думая, что проходит. Или уже прошла.
***
Всё повторяется – с ними и с нами:
Дышит душа, умирает листва,
Смотрит во время бездонное память
И разбирает черты и слова.
Всё еще просто: душа еще дышит,
Не исчезает в осеннем году.
Видимо, грусть предназначена свыше –
Может, написано нам на роду.
Может погода, как время, бездонна,
Смотрит душа в неё, грустью жива,
Грустью светла,
Хоть тревожится, словно
Поздняя осень, ночная листва.
***
Солнце споткнется о времени край, как об порог.
Март остается зимою. Сон не найдет покой.
Вижу во сне, как падает птица, вянет цветок.
Вижу ночное небо и звезды над головой.
И мать умерла. И умер отец. И умер сын.
Ляжет на память снег и на улицы путь кривой,
Чтобы понять, никого нет рядом – и я один.
Только ночное небо и звезды над головой.
Время споткнётся о солнце – снова придёт весна.
Встанут отец и мать. И сын возвратится живой.
В это поверить сможет лишь память вечного сна.
Только ночное небо и звезды над головой.
***
И земля, и все дела сгорят,
Всё пойдёт в огонь – усилит пламя.
Почему мы верим – говорят
Души неизбежными словами?
Почему, невольникам греха,
Кажется, что мы коснулись сути
Неустанным зрением стиха
О прошедшей навсегда минуте?
***
Ты книгу уронишь – вздохнет кровать,
И зашелестят страницы.
Решишь, что пора тебе умирать,
Захочешь со мной проститься.
Попросишь сказать, что выходит срок,
Что все слова отшумели,
Что ты лежишь и глядишь в потолок,
Что ждешь меня две недели,
Что будешь глядеть в потолок и впредь,
Пока вдруг ангел не встретит.
И я поспешу, чтоб к тебе успеть –
На этом увидеть свете.
А если вдруг не успею – в пути
Задержит беда седьмая,
Увидимся в будущем. Ты прости.
И я тебе всё прощаю.
***
Жажда подступит – ты ищешь воды живой,
Влаги небесной. Но только вокруг пески.
Сухость на сердце, словно она часовой,
Видит, что приближается ветер тоски.
Ветер тоски, порывистый и штормовой.
Небо темнеет. Дороги к воде узки.
Что за погода?! В сердце и над головой.
Жажда и небо сжимают тебе виски.
День завершается – ляжет на самом дне
Памяти и непогоды. Совсем темно.
Это тоска по правде. Тоска по стране.
Жажда, насытить которую не дано.
Но почему её имя опять – тоска?!
Как с нею сладить на узкой тропе песка?
***
Хватит спать. Вновь душа смущена,
Что никак не очнётся от сна.
И откуда такая усталость?!
Что за нравы, что за времена!
Началась на рассвете война.
Только кажется, что не кончалась.
Под глазами сомненья круги.
Что-то рано проснулись враги –
Канонада войны зазвучала.
Хватит музыки всем и свинца.
Зря ты верил в начало конца.
Нет конца. Снова будет начало.
Надо встать. И принять времена.
Снова небо, не знавшее сна,
В назидание знаки нам чертит –
На рассвете мосты сожжены,
Мир не может прожить без войны,
Как нельзя жить, не помня о смерти.
***
Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как
творог, сгустил меня
Иов. 10, 10
Ты, как молоко, меня вылил,
Сгустил меня, как творог,
Чтоб вырос я в творческой силе
И мысли Твоей помог.
И как бы меня ни любили,
В Тобой предрешённый срок
Останусь лишь прахом пыли
По краю Твоих дорог.
Смотрел на меня с иконок,
Хранил от сует и бед.
И верю Тебе, как ребёнок –
Зазорного в этом нет,
Что свет мой, как лезвие, тонок
По краю Твоих планет.
***
Немыслимую веры глубину
Разглядывать со стороны не надо,
Дна не увидим, а пойдем ко дну,
Не терпит вера любопытных взглядов.
Там в глубине – забвения вода,
И потому в потоке серебристом
Ума и сердца только простота
Помогут выбраться на Божью пристань.
И, может быть, Всемилостивый Спас
Простит нам непосредственную юность.
И глубина тогда коснётся нас,
Как вера к нам однажды прикоснулась.
***
Денек не задался! Дождь то идёт, то хлещет.
Смотри себе в окно, а можно в никуда,
Раскладывай пасьянс коротких лет прошедших.
Как молоды слова, как голова седа!
И не на что смотреть! Какие там пейзажи!
Двор. Редкая трава. И на душе темно.
И ангел, что промок, купаясь в лужах, скажет:
- Пока не выходи. Смотри себе в окно.
И чувствуешь, что нет ни выхода, ни входа,
Что на дверях судьбы томленья часовой.
Не сходится пасьянс. Ненастная погода.
И ей слегка кивнешь седою головой.
***
В мрачном сне и в молитвенном храме,
В громкой славе, в тоске неудач
Собирай в себе смертную память,
Как несметные деньги богач.
Чтобы ты с суетою не свыкся,
Собирай, хоть через «не могу»,
А не то, только выйдешь из Стикса
И заблудишься на берегу.
Где вокзал здесь? А где крематорий?
Нет ни сторожа в странной глуши.
Но впадает не в Мёртвое море
Жизни Стикс, а в теченье души.
Ты привык уходить от раздумий,
Что течет через вечность река.
И теперь непонятно, ты умер
Или что-то припомнил пока.
Иль устав от тревожного гула
Навалившихся споров и дел,
Память смертная тихо вздохнула,
Что сберечь ты ее не успел.
***
Соседи мои – обычные добрые люди.
Мертвых не воскрешают. Не изгоняют бесов.
Не заливают водой.
Лишний раз не осудят.
Но никакого нет у них ко мне интереса.
А меня как-то назвали известным поэтом –
И теперь я известен даже для википедий.
Узнал не без грусти. Какая же правда в этом,
Если со мною не здороваются соседи?!
Знать совсем не хотят. И мимо проходят просто.
Глядят сквозь меня, не видят, как вновь вопрошаю –
Узнаете? Сосед ваш! Как вы, среднего роста.
Не заливаю водой. Мертвых не воскрешаю.
ОКРЕСТНОСТЬ
Не растет под окнами лотос,
Не колеблет ветер бамбук.
И дорога идет на Котлас,
Если будешь смотреть на юг.
Никакой изысканной флоры,
И на севере взгляд привык
Видеть узкий путь до Печоры,
Небо низкое, борщевик.
Красоту тайги в непогоду
Снег скрывает часто и дождь.
Про тюрьму опять и свободу
По дороге домой вздохнёшь.
***
Опять учебная сирена
Завоет утром. Будь готов,
Грядут война, зима, измена,
И подвиг воинов-юнцов.
Опять трагичные минуты
Пропахших смертью русских лет –
Потом победа и салюты,
И песни смерти и побед.
Всё начинается с тревоги –
Как воет утром! Будь готов,
По русской двигаться дороге
И не предать своих стихов.