ТЕНЬ ВИШНЁВОГО САДА

                                      Режиссёрское исследование, анализ, экспликация пьесы А.П.Чехова «Вишнёвый сад»

«О моё детство! Чистота моя. В этой комнате я спала, когда была маленькой. Глядела оттуда на сад, и счастье просыпалось вместе со мною каждое утро».

                                                                                                                                                                   А.П. Чехов "Вишнёвый сад"

Недаром здесь вспомнилось слово «тень». Пьеса наводит на мысль о тенях. Интересно заметить, что Вишнёвый сад – тоже тень, это тень прошлого, его духа и души – замечательный утончённый художественный образ уходящей жизни, которая тенью лежит на настоящем. И многие, кто населял или ещё населяет эту почти уже исчезнувшую жизнь, сами превратились в призрачные тени, скользящие по поверхности иного времени; они и ещё наплывающие воспоминания о былой радости, печали – несут в себе лирико-драматическую линию. Так перед Раневской встают образы её родителей, её прежней семьи, ещё богатого имения, цветущего Вишнёвого сада. К сожалению, их мир, с их чувствами и пониманием, новому поколению кажется нелепым, нерациональным и смешным.

Название «Тень Вишнёвого сада» имеет двойственное начало. С одной стороны, тень метафорично выражает призрачность, уход от реальности; с другой стороны, тень говорит о жизни, поскольку по поверью, тень отбрасывают только живые существа (и предметы материального мира), у призраков нет тени. Эта двойственность точно раскрывает суть чеховского образа. Сад существует, он живёт! Но этот древний сад уже облёкся в миф, он превратился в нескончаемое воспоминание о прошлом. Он магический, завораживающий, он призрачный. Он полон вековой энергии окружающего мира, материального и метафизического пространства. В его тени может укрыться время и стать незримым свет.

Персонажи этой пьесы словно делятся на современных и несовременных, на яркие пятна настоящего и поблёкшие – прошедшего, подобно светотени. 

Старый слабый Фирс живёт лишь воспоминаниями, всё делает по старинке. Варя ходит, как монашка, и её рисующийся тёмный силуэт даже внешне должен напоминать тень. В конце пьесы Варя похудела, побледнела и ещё больше сроднилась с тенью. Считается, что Лопахин её жених. Но у них разная природа, он тяготеет к свету, к новому времени, она принадлежит теням прошлого, – он никогда не решился бы сделать ей предложение о замужестве, даже если и хотел. Они чужеродны, как свет и тень, как источник света и его отсутствие.

В своих мыслях постоянно обращается к прошлому Гаев.

Просит найти ей «место» в этой жизни бывшая циркачка и фокусница Шарлотта. Яркие воспоминания детства – единственная для неё отрада. Хотя Раневская бежит от призраков прошлого, даже вновь покидает родину, она не найдёт спасения. Она пронизана символами былого, её память испещрена тенями.

Этих персонажей объединяет общая черта. Ни у кого из них нет будущего, и они это понимают. Господа Гаев и Раневская, их старый слуга Фирс, Шарлотта, Варя – всё это неуместные в новом времени, словно вышедшие из моды, люди, с устаревшим мировоззрением, не приспособленные мыслить «прогрессивно», как требует новый экономический этап.

Находясь в своём теневом кругу, некоторые из них особо ощущают драматичность этого  пространственно-временного ограничения. Они плачут, но тут же успокаиваются. Кажется, что у них нет сил даже на слёзы. Плачут дворяне Раневская и Гаев, плачет приёмная дочь Любовь Андреевны Варя. Плачут, но слёзы быстро просыхают у них, точно высыхают на свету от солнечных лучей.

Плакала и родная дочь Раневской Аня, пока не изменила свою внутреннюю теневую природу и мышление. Аня единственный персонаж пьесы, который покинул тень и вышел к свету современности.

Свет и тень – своеобразный монохром этой чеховской пьесы и её образов: сильный жизнеутверждающий свою волю Лопахин и слабая против него, как тень, Любовь Раневская. Имя героини её суть. Кажется, что она любит всё и вся;  любит всех, с кем находится рядом. Но это только кажется. Любовь её слаба и беззащитна, она не приносит радости – это тень любви.

Любовь Андреевна:

«Минут через десять давайте уже в экипажи садиться… (Окидывает взглядом комнату.) Прощай милый дом, старый дедушка. Пройдёт зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены!»

«Уедем – и здесь не останется ни души…»

«Я посижу ещё одну минутку. Точно раньше я никогда не видела, какие в этом доме стены, какие потолки, и теперь я гляжу на них с жадностью, с такой нежной любовью…»

«О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье моё, прощай!.. Прощай!..»

«В последний раз взглянуть на стены, на окна… По этой комнате любила ходить покойная мать…»

 

Дом детства! Для многих людей он очень много значит. Героини повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой» даже предпочли погибнуть вместе со своими домами, в которых прожили всю жизнь.

Если говорить о сценическом воплощении, то как выразитель идеи «свет и тень» для пьесы «Вишнёвый сад» подошла бы монохромная декорация, подобно изображению старых чёрно-белых фотографий или фильмов. Соотнося монохромный стиль с образами пьесы, можно  ненавязчиво выделять и подчёркивать её светотеневой строй, при необходимости внося в ключевые моменты действия в монохромную палитру дополнительный оттенок. Например, вишнёвый или фиолетовый (цвет второй комнаты Раневской). В противоположность белому цвету – символу детства и чистоты, фиолетовый может нести смысл: судьба, грех, порочная любовь.

Монохромное цветовое решение способствует глубокому восприятию внешних контрастов. Кажущийся аскетизм в комбинации оттенков белого, чёрного, серого сосредоточивает и обостряет внимание и открывает взгляду художественную глубину зрительных образов, ставит в них важные смысловые акценты и ясно отражает суть происходящих событий; находя также различные эмоциональные краски для изображения в пьесе России и Франции.

Монохромные композиции Искана словно созданы для данной концепции пьесы «Вишнёвый сад», близки ей по духу и смыслово, жанрово и стилистически. Символическое содержание картин, гармонический цветовой ряд создают особую выразительность заложенных в них образов с точки зрения художественного прочтения пьесы Чехова и её трактовки.

В сопоставлении этих композиций видится образное декорационное решение пьесы. В их сопряжении содержится глубокий конфликт.

В красной, как капли крови, вишне видится прообраз живого Вишнёвого сада, России, Родины. «Вся Россия наш сад». В то время как Франция, чужая страна, предстаёт двумя половинками луны, напоминающей обескровленные половинки вишнёвой ягоды, раздвоенной, разделённой.

Написанная во Франции, на Лазурном берегу, Композиция Искана хранит подлинную энергетику и органику тех мест, что так же сближает её с образами пьесы. Картина может быть посвящена воспоминаниям Раневской о её жизни за границей, в мире, расколотом для неё под давлением внешних обстоятельств, где она потеряла покой и сон.

После того, как шесть лет назад умер муж Раневской и утонул сын, она покинула родину. Пять лет своей жизни Любовь Андреевна прожила во Франции, три года из которых она провела на даче, купленной возле Ментоны (города на Лазурном Берегу).

Но и там она страдала, ухаживая за больным любовником. И в пьесе есть сцены, отражающие её печальным воспоминаниям об этом периоде.

Искан вспоминает историю картины с «французским происхождением» и условно называет её «ПОЛУЛУНЫ КНЯЖЕСКОГО МОРЯ»:

О моих полулунах я писал дочери. Она подумывала эту картину у себя повесить. Между туннелем и Экзотическим Садом – это где головокружительные виды из машины с высоты на море по основной дороге в Монако из Ниццы и Канн, когда спустишься с автобана А8, который проложен в горах, он транспортный хребет Лазурки. Тогда луна висела не над французской, а над княжеской частью моря, так что луна эта КНЯЖЕСКАЯ, но я не стал обращать внимания дочери на этот момент, потому что она внутри княжества  – "внутри ситуации" и некняжеской луны не видит.

ПИСЬМО К ДОЧЕРИ

Картина БЕЗ рамы. Но это классическая геометрическая абстракция, такие не рамят, торцы закрашены – изображение продолжено сбоку. Даже в РФ такое перестали багетить.

Это рендеринг половинной луны и её отражения в море, когда ночью едешь между туннелем к А8 и Jardin Exotique. Писал в спальне в Каннах на Бруссай по ночам при слепом свете, мучился, на плёнке на кровати внука холст лежал плашмя, потому что на треноге копеечном мольберте холст не помещался, зима была. В результате вещь заряжена. Живая.

Серый цвет с коричневыми оттенками выразительный.

Арт-критик сказал бы, что это скорее музейная, чем интерьерная вещь, и если интерьерная, то для общественных помещений: холлов отелей или холлов и залов переговорных в крупных офисах для придания им строгой стильности.

ISKANARTIST

О Композиции Искана № 53 уже упоминалось ранее в других статьях в свете того, что она вызывает ассоциации с Вишнёвым садом.

При данном вертикальном положении картины в пространстве в символическом изображении можно разглядеть образ срубленного дерева, на котором, как кровь, алеет вишня. Родовая память некогда богатой дворянской семьи уходит в небытие…

 

Итак, свет и тени окружают историю Вишнёвого сада и его персонажей и принадлежащий этой истории одушевлённый и неодушевлённый материальный мир. Примечательно, что и сам Вишнёвый сад у Чехова показан большей частью пребывающим в полутьме, в окружении теней и призраков.

(Рассвет, скоро взойдёт солнце. Уже май, цветут вишнёвые деревья…)

Любовь Андреевна:

«Посмотрите, покойная мама идёт по саду… в белом платье! Это она. …Никого нет, мне показалось».

«Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо…»

Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишнёвого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом…Ведь мой сын утонул здесь…»

Гаев:

«Сад весь белый. Вот эта длинная аллея идёт прямо, точно протянутый ремень, она блестит в лунные ночи».

(Скоро сядет солнце. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишнёвый сад.)

Трофимов:

«Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…»

(Восходит луна. Где-то около тополей Варя ищет Аню…)

Аня:

«Вишнёвый сад продан, его уже нет…»

Лопахин:

«Вишнёвый сад теперь мой! Мой! …Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется… Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности…»

«Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишнёвому саду, как упадут на землю деревья!»

(Слышно, как вдали стучат топором по дереву.)

(Среди тишины раздаётся глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно.)

 

Работа над сценической постановкой произведения иногда заставляет проделывать большую «розыскную» работу, чтобы исследовать все факты и обстоятельства пьесы, которые нужно знать и учитывать. Например, актёрам необходимо иметь понятие о биографиях своих героев. Их жизнь надо представлять не в общих чертах, а конкретно.

В пьесе «Вишнёвый сад» меня как режиссёра очень занимал один вопрос: «Где географически происходит действие пьесы?» Где находится родовое поместье Раневской?

 

Место действия

В самой пьесе об этом прямо не говорится, в ремарках лишь даются скудные указания о том, как поделена собственность между владельцами: имение Л.А. Раневской, усадьба Гаева. Но опосредованно, при внимательном прочтении текста произведения, можно собрать довольно обширные сведения, чтобы сделать вывод о том, где территориально могли разворачиваться события пьесы. А пьеса была написана в 1903 году.

Полученные данные при сопоставлении с данными энциклопедических справочников того времени (к примеру, с Энциклопедическим словарём Брокгауза и Ефрона 1898 года «Россiя») о расположении населённых пунктов и других объектов, о прохождении железных дорог, о природных ископаемых и так далее рисуют более или менее определённую картину.

По ходу действия персонажи сообщают подробности о географии, климате и промышленности этого населённого пункта. Кроме того, какие-то факты и детали можно почерпнуть из авторских ремарок.

Больше всего сведений мы узнаём от Лопахина, очевидно, что это связано с деятельностью Ермолая Алексеевича Лопахина, его образом делового человека, предпринимателя, купца.

Лопахин:

«Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишнёвый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое 25 тысяч в год дохода».

«Господа, имейте в виду, до поезда осталось всего сорок шесть минут! Значит, через двадцать минут на станцию ехать».

«Я весной посеял маку тысячу десятин и теперь заработал сорок тысяч чистого. А когда мой мак цвёл, что это была за картина!»

«А мне в Харьков надо. В Харькове проживу всю зиму. Я всё болтался с вами, замучился без дела».

Лопахин. Вы куда же теперь, Варвара Михайловна?

Варя. Я? К Рагулиным… Договорилась к ним смотреть за хозяйством… в экономки, что ли.

Лопахин. Это в Яшнево? Вёрст семьдесят будет».

(Вдруг раздаётся отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный.)

Любовь Андреевна. Что это?

Лопахин. Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень  далеко.

Любовь Андреевна. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишнёвый сад.

Лопахин. Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает.

Гаев. И в «Энциклопедическом словаре» упоминается про этот сад.

Фирс. В прежнее время вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало, сушёную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было!

(Далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую ясную погоду.)

Гаев:

«Мне предлагают место в банке. Шесть тысяч в год… Я банковский служака, теперь я финансист».

 «Только вот о деле. В четверг я был в окружном суде…»

«Петрушка Косой от меня ушёл и теперь в городе у пристава живёт».

Любовь Андреевна:

«Сегодня в ресторане ты говорил опять много и всё некстати».

«Я уезжаю в Париж, буду жить там на те деньги, которые прислала твоя ярославская бабушка на покупку имения».

Аня. Мама, Фирса уже отправили в больницу.

Симеонов-Пищик. Приехали ко мне англичане и нашли в земле какую-то белую глину. Сдал им участок с глиной на двадцать четыре года…

Шарлотта. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие.  А я прыгала salto-mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить.

Гаев. Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас.

Лопахин. Какую я вчера пьесу смотрел в театре.

(В действующих лицах указаны: начальник станции, почтовый чиновник.

В зале танцуют grand-rond. Выходят в гостиную… в третьей паре – Аня с почтовым чиновником, в четвёртой – Аня с начальником станции.)

 

Можно проследить и некоторые климатические параметры.

Приезд Раневской:

(Уже май, цветут вишнёвые деревья, но в саду холодно, утренник.)

Лопахин. Который час?

Дуняша. Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло.

Епиходов. Сейчас утренник, мороз в три градуса, а вишня вся в цвету. Не могу одобрить нашего климата. (Вздыхает.) Не могу.

Дуняша. Вы уехали в великом посту, тогда был снег, был мороз…

Аня. Выехала я на страстной неделе, тогда было холодно.

Отъезд Раневской:

Лопахин.

«На дворе октябрь, а солнечно и тихо, как летом. Строиться хорошо».

«В прошлом году об эту пору уже снег шёл, если припомните, а теперь тихо, солнечно. Только что вот холодно… Градуса три мороза».

 

Исходя из имеющихся данных, можно начать поиск и предположить, что место действия пьесы – Новороссия, а точнее Екатеринославская губерния. Именно там в конце XIX - начале XX века добывали и каменный уголь, и белую глину (каолин). О шахтах говорит Лопахин, о белой глине – Симеонов-Пищик. Залежи этих ископаемых в то время были известны также и на Урале. Но судя по тому, что вишню возами возили в Харьков и в Москву, да и купец Лопахин часто ездит по делам в Харьков, место действия пьесы необходимо искать, следуя этому маршруту, и речь идёт о Новороссии.  

Ясно, что А.П. Чехов даёт нам привязки: «ориентиры на местности».

Итак, это должен быть промышленный регион, в котором: имеются угольные шахты – угольные месторождения и добывается белая глина. Работают иностранные консульства и торговые компании (из пьесы известно об англичанах, арендующих землю). Если добываются природные ископаемые, значит, для их вывоза должны быть развиты и транспортные пути (железнодорожные или водные) и т.п. А возможно, и предприятия по их переработке.

Из пьесы узнаём о наличии железной дороги, о том, что имение Раневской находится в 20 верстах от крупного города и недалеко, примерно в верстах 3-4, от железнодорожной станции, так как на дорогу, чтобы не опоздать к поезду, уходит 26 минут: минут 6 на посадку и 20 минут езды на лошадях.

А рядом с имением протекает глубокая река, по которой и был расположен сад. Исходя из сметы, которую составил Лопахин, предлагая брать с дачников в год по 25 рублей за десятину и в итоге получить 25 000 рублей, выходит, что сад занимал 1000 десятин, примерно 10 квадратных километров.

Вишнёвый сад даёт представление о том, что в этом регионе могло быть развито и садоводство. Если отрешиться на мгновение от художественного образа сада и посмотреть на него с хозяйственной точки зрения, то огромные площади, которые он занимал, упоминание о нём в Энциклопедическом словаре как о достопримечательности целой губернии, существующие различные методы обработки и приготовления вишни для продажи напоминает целую хозяйственную отрасль. 

Также в пьесе говорится и о посевных полях (например, 1000 десятин, которые пошли под мак), засеянные Лопахиным.

И вновь справочники подтверждают, что регион, где бы в конце XIX - начале XX века одновременно добывали уголь и белую фарфоровую глину, где бы выращивали сельскохозяйственные культуры, растили вишню, – это Екатеринославская губерния. На этой территории есть и плодородные почвы, расположенные вдоль рек, пригодные для садоводства, есть и степи, где можно было бы посеять мак.

Этот край начинает вырисовываться ещё отчётливее по ряду и других косвенных примет, собранных в пьесе.

К примеру, если рассмотреть образ гувернантки, циркачки и фокусницы Шарлотты Ивановны, то сразу бросается в глаза её необычное имя-отчество: сочетающее русское Иван и иностранное Шарлотта (оно имеет древнегерманское происхождение). Но это легко объяснить тем, что имя ей дала немецкая госпожа, у которой она воспитывалась, оставшись сиротой. В Екатеринославской губернии были большие поселения немцев. А также евреев. Но, главное, там проходила черта оседлости. Этим обстоятельством объясняется и существование в пьесе А.П. Чехова знаменитого еврейского оркестра.

Что касается сословий, то населяли губернию и дворяне, и чиновники, и купцы, и мещане, и крестьяне, и казаки, и так далее. Были и иностранные подданные. Екатеринославская губерния больше всего удовлетворяет всем вышеперечисленным в пьесе условиям.

Далее внимание привлекает большой город, который постоянно незримо присутствует во время действия пьесы. В коротких фразах персонажей обозначаются его основные черты.

Упоминается о таких городских учреждениях, как банк, суд, полиция, почта и таких заведениях, как больница, театр, ресторан. Наличие в городе банка уже свидетельствует о том, что это не просто относительно крупный город, а город с развитой структурой. В то время банки были не во всех городах. Стоит вспомнить и об англичанах, которые арендовали землю у местного помещика в промышленную разработку. И хотя их присутствие не может служить твёрдым доказательством того, что в городе имелось английское консульство (так как англичане действовали во многих регионах, где не было их консульств), но не может такое допущение и опровергнуть.

Здесь напрашивается одно логическое предположение – что это город Таганрог. А драматическое действие происходит – в окрестностях Таганрога. Объяснение простое. Пьеса «Вишнёвый сад» во многом обращена в прошлое, к детству персонажей, к их родовым истокам. Как известно, Антон Павлович Чехов родился и вырос в Таганроге. Работая над пьесой, он знал, что смертельно болен и время его сочтено. В таком состоянии Чехов так же, как и его персонажи, мог обращаться к прошлому, вспоминать и прощаться… Он мог желать под закрывающийся занавес сказать главное, ещё не сказанное им о жизни, о вечности… о прошлом, о настоящем и будущем… Вишнёвый сад, безусловно, и сад самого Чехова… Это последняя пьеса выдающегося писателя и драматурга.

Портовый Таганрог подходит под описание города в пьесе.

Так Гаев привозит из города купленные к столу анчоусы и керченские сельди. Хотя это не значительный факт, а лишь лёгкий штрих к описанию, он может давать намёк на подобную версию.

По крайней мере, не противоречит версии и относительная близость к Таганрогу Харькова – 456 километров, куда периодически ездит Лопахин; и дальнее расположение Ярославля – 1412 километров, куда вопреки желанию должна была отправиться Аня, чтобы уговорить богатую родственницу выкупить имение.

Вновь вспомним, что вишню возами отправляли в Харьков и в Москву. Обычно на продажу возили в более крупные города, где был спрос. Значит, исходный город должен быть меньше Харькова и Москвы. И расположен так, чтобы можно добраться от него с возами. Как раз по площади и с точки зрения географии Таганрог является таким городом.

Есть ещё одно указывающее на него обстоятельство: в 1860-е годы Таганрог уже пережил  свой расцвет и славу, – и торговля переживала кризис. Со временем пришло в упадок и личное хозяйство Чеховых, дом был отобран за долги. Разве это не сюжет «Вишнёвого сада», когда-то разворачивавшийся на глазах юного Чехова?

Интересны детали из истории Таганрога: одно из важных событий жизни города первой половины XIX века – Никольская ярмарка, на которой выступал специально созданный оркестр. Ярмарки и оркестр – ещё два штриха, засвидетельствованные в описании пьесы.

Также в 1868 году город Таганрог был соединён железной дорогой с Харьковом! А в конце XIX века на его территории стала развиваться промышленность.

 

Климат

Опять же климат: если свериться с климатической картой, в Таганроге может быть (как и задано в пьесе) минусовая температура и в апреле, и в мае, и в октябре. В летописи того времени сказано, что морозы и холодные ветра иногда бывают до мая. Таковы капризы природы. Жители Примиусья однажды пережили землетрясение и даже видели северное сияние. Странные аномальные явления.

Но разве не с такого же странного аномального явления начинается действие пьесы? – Светает около двух часов ночи! Объяснить это сложно. Если только это не первый символ, заложенный Чеховым в произведении. Не стоит отрицать, что пьеса «Вишнёвый сад» пронизана символическими знаками и далека от чистого реализма. Столь кропотливый поиск точного возможного места действия понадобился не для того, чтобы загонять пьесу в бытовые рамки реальности, а для того, чтобы попытаться разобраться в образной сути драматургического полотна, в череде сменяющихся картин, в царящей атмосфере, в природе авторских настроений. Место действия – это обращение к истокам, чтобы отыскать следы, ведущие к цели – к сценической расшифровке произведения.

Возможно, с точки зрения драматургии, аномальный рассвет в два часа ночи – это символический живой отклик самой природы, которая ждёт приезда хозяев, ждёт спасения Вишнёвый сад – «заморозки, а вишня вся в цвету». Блеснул рассвет надежды на небосклоне. Свет жизни прорезался сквозь тьму теней и завесу ночи!

А вскорости в саду запели птицы!

Аня. Птицы поют в саду. Который теперь час?

Варя. Должно, третий.

Этот символ вполне перекликается с другим символом, словно вновь явленным природой, (лопнувшая струна), как глас вопиющего в пустыне – так истончается и обрывается надежда на спасение… Не Сад ли со всем его призрачным прошлым взывает о помощи, чувствуя занесённый топор и бездействие хозяев?!

 

Примиусье

Возвращаясь в реальность, – что же это за Примиусье, известное странными аномальными явлениями?

В имении Раневской, если вспомнить, была глубокая река. Глубокая река, протекающая в пригороде Таганрога – это река Миус.

В слободах и посёлках Миуса находилась большая часть поместий дворянства, занимавших и земли вдоль реки. У многих разбивались и благоустраивались плодоносные сады.

 

Можно сделать ещё более конкретные выводы, представив, что имение Любови Андреевны Раневской могло находиться у реки Миус, где расположено село Покровское: в 3 километрах к юго-востоку от железнодорожной станции «Неклиновка» и в 20 километрах от Таганрога.

Расположение этого села поразительно схоже с расположением (в пьесе) имения Раневской (недалеко от станции и в 20 верстах от города).

Во второй половине XVIII века (1769 год) здесь были образованы слободы семейных запорожских казаков: Николаевское, Троицкое, Покровское. Екатерина II даровала земли в награду за службу. Крестьяне Примиусья становились крепостными новых хозяев. Наравне с крепостными крестьянами на этих землях проживали и вольные государственные крестьяне, и беглые люди.

Из летописи можно узнать подробнее, что крепостные имели право работать с оброком не с земли, а с дела (занимались торговлей, плотничьим делом, кузнечным, сапожным ремеслом и другими делами).

Здесь уместно вспомнить некоторые нюансы пьесы «Вишнёвый сад», где говорится о том, что дед и отец Лопахина были крепостными, но отец его «здесь на деревне в лавке торговал».

В конце XVIII века продолжается закрепощение ранее вольных крестьян. Также в это время на эти земли приходит новая волна дворян, в числе которых были и русские дворяне. В Миусском округе осталась лишь одна казачья станица – Ново-Николаевская.

Ещё один факт: в 1869 году было открыто движение по железной дороге Таганрог – Матвеев Курган через слободу Покровскую. Станцию назвали Неклиновка.

О железной дороге упоминает Пищик. Когда-то дорога прошла по его земле. Это принесло нежданные деньги и спасло имение от разорения.

О самом Пищике в ремарке Первого действия говорится, что он одет в поддёвку из тонкого сукна и шаровары. (Как известно, шаровары носили казаки.) Кроме того в начале Третьего действия Пищик шутит, что их древний род происходит от лошади, которую Калигула в сенате посадил. Всё это невольно ассоциируется с военным прошлым Симеоновых-Пищиков. Особенно «лошадь» и «шаровары» рождают образ казака и дают основание считать, что Борис Борисович Симеонов-Пищик из казацкого рода.     

Интересен ряд названий Таганрогского округа (современное название Неклиновский район), где село Покровское является административным центром. Это населённые пункты: Гаевка – известна с XVII века, Любовка, хутор Дарагановка, Дарьевка… В их названиях сквозят имена персонажей «Вишнёвого сада»! Гаев, Любовь Раневская, богач Дериганов, который вместе с Лопахиным торговал вишнёвый сад, Дашенька – дочка Пищика. 

Из всех найденных в пьесе зацепок, затруднительнее всего провести какую-то параллель или дать ассоциацию с населённым пунктом Яшнево (находящимся в 70 верстах от имения Раневской). Судя по всему, там должно быть имение (Рагулиных), где Варя после продажи Вишнёвого сада договорилась следить за хозяйством. Известно, что Варя волнуется, как бы ей не опоздать к поезду. Но и Лопахин, и Раневская, и Гаев, и Петя с Аней едут на станцию. У них один и тот же поезд. Все едут до города, кроме Лопахина, который прямиком направляется дальше в Харьков. Возможно, у Вари другой поезд, следующий в противоположном направлении. И на поезде она проедет только часть пути, а дальше – на лошадях.    

Думается, если Чехов употребил название Яшнево, значит, оно было связано в его уме с каким-то воспоминанием. Ведь пьеса населена воспоминаниями: и персонажей, и автора. Они проглядывают и в больших образах, и в разных мелочах. Чехов сквозит в своих героях…

 

Чехов и его герои

Вот ШАРЛОТТА в сером цилиндре и клетчатых панталонах выступает перед публикой, машет руками и прыгает, показывает фокусы. – Когда-то  гимназист Антоша Чехонте упорно надевал под мундир клетчатые панталоны и с «юмористическим вызовом нарушал форму»!

Вот ГАЕВ вспомнил, как шестилетним ребёнком он сидел на окне и смотрел, как отец шёл в церковь. То же мог наблюдать и шестилетний Антоша, отец которого был чрезмерно религиозен.

Заходит «вечный студент» ПЕТЯ ТРОФИМОВ, бывший учитель утонувшего семилетнего сына Раневской. Но и Антон Павлович когда-то репетиторствовал в Таганроге, имея очень малые средства к существованию, и среди его гимназистов-младшеклассников был маленький Петя Кравцов.

Появляется лакей ЯША, от которого пахнет селёдкой, и Леонид Андреевич Гаев раздражается, но со свойственным его дворянскому сословию, аристократизмом. – Вспоминается тихий робкий мальчик Антон, беспрекословно выполняющий все поручения и торгующий селёдкой в лавке своего отца. Но вот этот мальчик вырос, и его друзья отмечают, как благородны, аристократичны его жесты. Позже ему пожалуют дворянство.

Горничная ДУНЯША принесла на подносе кофейник. – Перед глазами встаёт образ Чехова. Оставшись в одиночестве в разорённом хозяйстве своего отца, мелкого лавочника, он продаёт на базаре старый медный турецкий кофейник, чтобы выручить на хлеб немного денег. 

И тут же возникает другой персонаж, ВАРЯ, считающая копейки и следящая из последних сил за имением, пришедшим в упадок.

По цепочке приходят и другие образы: отец Чехова, мечтающий, что на него откуда-то свалятся деньги, и он сможет поправить своё материальное положение… РАНЕВСКАЯ да и другие члены этой дворянской семьи, мечтающие о призрачном наследстве или о неведомой руке помощи.  

АНЯ услышала в саду пение птиц и устремилась на их голос. – Так же гимназист Антон Чехов, вкушая «дозволенные и недозволенные радости», прислушивался и к прекрасным звукам, занимаясь ловлей певчих птиц.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА после продажи Вишнёвого сада допытывалась, глядя на сияющий взгляд АНИ, довольна ли она? – Так же и мать Чехова подмечала, что её сын заметно повеселел после обрушившегося на них семейного несчастья и продажи дома.

Пытается шутить и веселить своих соседей Борис Борисович СИМЕОНОВ-ПИЩИК!.. – Да ведь и сам Чехов обладал таким весёлым нравом, любил пошутить и посмешить.

ЛОПАХИН повторяет о себе неустанно, что он «мужик, дед и отец которого были рабами». Отец Лопахина в лавке торговал. – Но и у Чехова отец торговал в лавке. И похожие слова: «Во мне течёт мужицкая кровь», – говорил о себе и Чехов, дед и отец которого были крепостными. И всю жизнь писатель «по капле выдавливал из себя раба».

Так же, как кажется, РАНЕВСКАЯ выдавливала из себя по капле дворянку, но неосознанно (в силу своего характера и складывающихся обстоятельств).

Гаев. «Сестра вышла замуж за не дворянина и вела себя нельзя сказать, чтобы очень добродетельно».

Раневская завела себе безродного любовника, без гроша денег. С удовольствием бы выдала замуж свою дочь Аню за бедного студента Петю Трофимова…

Лопахин вспоминает, как однажды Любовь Андреевна пожалела его «мужичка»-мальчонку пятнадцати лет, подвела к рукомойнику в своей комнате и смыла после отцовских побоев кровь с лица.

Горничной Дуняше, дочке крестьянина, не запрещается одеваться и вести себя, как барышня, танцевать с гостями.

Есть у Раневской и приёмная дочь Варя, из простых, привыкшая не сидеть без дела. Что это за дочь и откуда она взялась?

Логично предположить, что Раневская вышла замуж не только за не дворянина (присяжного поверенного), но и за человека, имевшего дочь Варю, которую Любовь Андреевна и удочерила. И чёрная «монашеская одежда» Вари, быть может, траур по отцу и брату.

Возможно, РАНЕВСКАЯ была лишена сословных предрассудков. Так могло сказаться время её рождения, связанное с отменой крепостного права. В пьесе нет точных указаний на её возраст, однако ясно, что она ещё привлекательная женщина, её дочери всего семнадцати лет – вывод: Раневской приблизительно лет сорок или чуть больше. И родилась она где-то в 60-е годы XIX столетия, собственно как и сам Антон Павлович Чехов. 

В отличие от сестры, Гаев несколько иначе относится к вопросу социального происхождения. Возраст Леонида Андреевича известен. По пьесе ему 51 год. Следовательно, он родился в 1852 году, ещё при крепостном праве. И до отмены его в 1861 году успел больше впитать в себя дух сословного неравенства.

Думается, что Раневскую больше волновал вопрос статуса, она владела землёй, имение принадлежало ей (Гаеву – только усадьба), она была и чувствовала себя хозяйкой: хозяйкой земли, хозяйкой положения, хозяйкой жизни. Это была часть её психологии, поэтому она не смогла принять план Лопахина по «спасению» Вишнёвого сада. Этот план её оскорблял, лишал статуса.

Лопахин. «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё дачники. …И может случиться, что на своей одной десятине он займётся хозяйством, и тогда ваш вишнёвый сад станет счастливым, богатым, роскошным…»

«Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь…»

Для РАНЕВСКОЙ невозможно было ни представить, ни вытерпеть, что на её земле поселятся сотни арендаторов, которые со временем должны превратиться в мелких собственников «своей десятины» и будут хозяйничать на её земле. Это пошло! Хозяйка она! Её земля, её сад, её образ жизни! Утрата статуса – стыд.

Так переживала утрату статуса мать Чехова, когда из-за разорения мужа она, дочь купца, была переведена в мещанки. До конца жизни она не могла примириться со своим позором и стыдилась подписывать документы.

Отец Чехова верил в чудо – появление нежданных денег, которые помогут подняться семье. – Не отсюда ли вера ПИЩИКА, которому тоже платить проценты по закладной, что деньги найдутся, и дела как-нибудь поправятся – и он никогда не теряет надежды…

Не отсюда ли мечты ГАЕВА получить от кого-нибудь наследство или выдать Аню за очень богатого человека? Не отсюда ли его безнадёжный план устроить заём под векселя имения, идущего с молотка за долги? Не отсюда ли упование на ярославскую бабушку, которая вдруг расщедрится и даст денег выкупить имение или заплатить проценты? Не отсюда ли надежда на благотворительность купца Лопахина?

Но и Раневская в практичности не слишком отличается от брата. Кажется, что приехала спасительница, приехала любящая свой дом и сад хозяйка… Воспрял духом старый слуга Фирс. Он неустанно несёт свою службу и подобен хранителю святых мест. Ожил дом и сад… Ожили голоса прошлого.  Но Раневская словно пребывает в наивном неведении, то ей кажется, будто она спит, то она чувствует себя маленькой девочкой…

Она не хочет взрослеть, это невыгодно. Инфантилизм барыни не позволяет ей взглянуть правде в глаза. Как и брат, она склонна верить в чудо. И она надеется на это до последнего момента. К тому же она верит в Лопахина. Как верит женщина, имеющая власть над мужчиной.

Она знает, что Лопахин привязан к ней каким-то тонким эротическим чувством первой любви, возникшей спонтанно, когда она в своей белой комнате омыла его своей рукой и смыла кровь с его лица.

Эта кровь, как родственная нить, не отпускает от Лопахина образ Любови Андреевны.

Он и сам говорит ей: «Я люблю Вас, как родную… больше, чем родную». Но это во многом любовь и благодарность человека, к которому снизошли впервые в жизни, снизошли с недосягаемого пьедестала и увидели не презренного раба, а достойного сострадания человека. И он платит за это добром по мере своего разумения и сил.

Он думает, как спасти имение, он оставляет свои дела, он не теряет надежды образумить Раневскую и Гаева, посвящает им целое лето, содержит их за свой счёт. И Раневская охотно берёт деньги, воспринимая это, как дань восхищения собой. Просит ещё и ещё и не получает отказа.

В какой-то момент она даже становится нелепа.

Любовь Андреевна. (глядя в своё портмоне). Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно. (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались… (Ей досадно.)

… Ермолай Алексеевич, дадите мне ещё взаймы!..

Лопахин. Слушаю.

Читая, становится стыдно за эту глупую неловкость Раневской. Деньги словно не держатся в её руках. Как-то блекнет и тушуется образ поэтической женщины, приехавшей из Парижа, чарующей, обворожительной хозяйки. Она вдруг начинает представляться неумелой, чуднόй и эгоистичной.

Уехала во Францию с крупной суммой денег, купила дачу возле Ментоны. А возвращаясь через несколько лет в Россию уже нищей, еле «наскребла» на обратный путь. Это не то что непрактичность, это болезненное мотовство, которое постепенно начинает раздражать в этом персонаже.

Это суммы, потраченные на любовника, когда дом обнищал и семья осталась без денег.

Не только сестра, но и брат давно растратили свои состояния и живут в долг. Но дела свои поправить не могут, потому что не способны к разумному действию.

Дворянские дети Раневская и Гаев когда-то получили соответствующее воспитание и образование. В сущности, они очень похожи – говорят и мыслят одинаково.

«Шкафик мой, столик мой!» – восклицает Любовь Андреевна.

«Многоуважаемый шкаф!» – обращается Леонид Андреевич.

«Я неисправим, это очевидно», – говорит Гаев.

«Что со мной делать. Смейтесь надо мной, я глупая», – говорит Раневская.

Их речи не многим отличны. Только брата просят замолчать, а к сестре проявляют кто уважение, кто снисхождение, а кто и любовь – барыня! «Из Парижа приехала!»

Она обладает каким-то непонятным обаянием, за которое ей прощаются даже очевидные безрассудства. «Лёгкий, простой человек», как скажет о ней Лопахин. Стоит прибавить к этому её воспитание и хорошие манеры.

Она беззлобна, но можно ли сказать, что она добра – её «доброта»: раздача золота и серебра на чаевые и милостыни – скорее от слабохарактерности. Она одаривает золотым пьяного прохожего, хотя знает, что дома нечем кормить прислугу и стариков, которые на неё работают.

Её любовь тоже овеяна какой-то непоследовательностью, ущербностью. Она любит – «но странною любовью»!

Она жертвует собой, она приносит в жертву своё состояние и покупает любовь низкого подлого человека. Ведь без денег она ему не нужна. Но она не хочет в это верить. Она не хочет взрослеть. Леность и развращённость ума – её беда. Эта страсть, иссушающая душу, толкающая на попытку самоубийства, оставляет очень мало чувств для окружающего мира. У таких людей уже нет сил на любовь к другим.

Что же ещё составляет предмет любви Раневской, по её словам?

Она любит Родину… но из окна вагона, и вскорости вновь уезжает в Париж к любовнику. Она любит своего преданного слугу Фирса… но забывает больного старика в запертом доме. Она любит дочерей Аню и Варю… но из далёкого Парижа, из-за границы, не утруждая себя заботой об их воспитании, образовании и их будущем.

Около шести лет назад под впечатлением гибели сына она оставила маленькую Аню 11-ти лет на попечение гувернантки Шарлотты и 18-летней Вари и бежала в Париж. Варя заменила Ане мать. Отсюда её постоянная опека. У Вари больше понятий, чем у Раневской, что прилично, а что нет для молодой девушки 17-ти лет, такой, как Аня. А Любовь Андреевна, кажется, не способна нести ответственность даже за собственную дочь. Кажется, что она просто хочет скорее пристроить Варю и Аню, выдать замуж, и таким образом выполнить свой родительский долг.

Раневская любит сад и усадьбу… но не попыталась спасти даже самое дорогое – родительский дом. Это было в её силах. Следуя плану Лопахина, она могла договориться и сохранить дом и малую частью сада около. Но она предпочла надеяться на чудо, на авось и потерять всё.

Ни она, ни Гаев не могут быть хозяевами положения, они слишком бездеятельны и пассивны, и крайне беспечны в делах. Они не могут привыкнуть к тому, что титулы обесценились, и смысл имеют только деньги.

А Раневская настолько непрактична, что умеет только сорить деньгами. Она бы никогда не смогла в целях экономии положить деньги в банк и жить на проценты. Это выше её разумения.

В итоге, это дворянское гнездо просто «развеялось по ветру». Семья распалась, домочадцы разбрелись по свету: Раневская с лакеем Яшей едут в Париж, Гаев в город, предполагаемый здесь Таганрог, Аня с Петей в Москву, Варя в Яшнево, Лопахин в Харьков, вся прислуга уходит куда глаза глядят. Остаётся только конторщик Епиходов, нанятый Лопахиным. «Вот и кончилась жизнь в этом доме».

Ещё до торгов Лопахин интересовался, могут ли Гаев и Раневская получить 100 или 200 тысяч. Вероятно, это была необходимая сумма, чтобы погасить кредит и заплатить проценты по закладной. Но у них было только 15 тысяч от ярославской бабушки – сумма, которой не хватило бы даже на уплату процентов в банк.

Судя по всему, 22 августа состоялся залоговый аукцион. Гаев и Раневская были объявлены неплатёжеспособными и лишены права собственности, их имение конфисковано и выставлено банком на продажу. В этом случае вся вырученная сумма от продажи имения должна идти банку.

Лопахин, торгуясь с богачом Деригановым, дал сверх положенного 90 тысяч, то есть покупка имения обошлась ему примерно в 300 тысяч рублей с учётом мелких  расходов, комиссионных аукционных сборов...

В дальнейшем Чехов ничего не поясняет о судьбе 90 тысяч, ни слова о том, что они были получены Гаевым или Раневской, или поделены между ними за землю и усадьбу. Значит, всё же логично заключить, что вся сумма ушла банку.

Раневская забрала с собой в Париж только 15 тысяч, присланные из Ярославля. Об этом она сама говорит во всеуслышание, словно специально обнажая эту низость, осуждая себя прилюдно. Несомненно, она понимает, что деньги ей не принадлежат, что их следует вернуть обратно владельцу. Что эти деньги были присланы Ане на спасение имения.

Но она везёт их любовнику, подавив в себе всякое чувство смущения или угнетения тем, что её брат и две дочери остались безо всего. И она наверняка получила прощение семьи. Перед отъездом ей осторожно намекают, что нервы её стали лучше. Любовь Андреевну можно только пожалеть. Её положение ужасно. Её поступки не от непорядочности, – это безволие женщины, попавшей в плен своих страстей, это укоренившееся мировоззрение инфантильной барыни, опутанной тенями прошлого. Это болезнь чувствительной натуры – души, высохшей под гнётом нравственных страданий. Это человек, попавший в тупик времени. Не отсюда ли её фамилия – Раневская (от слова «рана»)…

Её надежды рухнули. Чуда не произошло. Того самого чуда, которого она ждала всем сердцем. И которое случилось с её соседом Пищиком, когда у него в земле нашли белую глину. Чудо в лице англичан спасло его от разорения. Но на мольбы Раневской судьба не откликнулась.

И Лопахин не выкупил имение для неё, хотя деньги у него были. Но для него сад в том качестве, в каком он дорог Раневской, не имеет цены. Он не хочет спасать призрачную чужую жизнь, её память, её смысл. В той жизни у него жалкое место и жалкая роль.

Лопахин деловой человек. По сути, он предлагает сделку и финансовую помощь в 50 тысяч; он предлагает проект и охотно бы вошёл в долю либо дал ссуду. Но у них с Раневской оказались разные ценности, – и они просто не сошлись в «цене». Поэтому в роли спасителя Раневской он не состоялся. Хотя, думается, что на некоторые компромиссы он был готов. Раневская упустила свой шанс. Лопахин купил имение для себя – стал помещиком, лишив Любовь Андреевну статуса хозяйки. Он нанёс ей смертельную рану, как топор вишнёвому дереву. И если была какая-то связующая ниточка тепла между ними, этот удар её разрубил.

В роли спасителя Лопахин оказался смешон, как смешна Раневская в роли парижской любовницы, как смешон Гаев в новой роли «банковского служаки, финансиста»…

Бывший слуга стал хозяином! Ситуация просто карнавальная: шут становится королём!

Здесь также заложен конфликт, несоответствие между целью и средствами! Цель – спасти имение. Средства – вырубить сад, уничтожить.

Допустим, план Лопахина не подходил Гаеву и Раневской. Но ведь и Фирс предлагал свой план спасения имения и сада. Как в старые времена, – работать! Возделывать сад! И денег было! Фирс выступает как истинный рачительный хозяин. Но его не слушают.

Вот он сад – возделывайте его, что вы ищете, куда бежите? Сад дан человеку не только для того, чтобы любоваться, но и кормиться, работать.

А вот работать в нём мало кто способен – «забыли способ»! После отмены крепостного права некому следить за хозяйством, некому организовать процесс. Господа не умеют и не хотят.

Сад может накормить – для этого не надо, как предлагает Лопахин, – топором по вишнёвому саду. Но купцу Ермолаю Лопахину выгоднее сдать землю в аренду, чем торговать вишней. Сдавать в аренду проще, чем производить. К тому же Лопахин горит идеей образования мелкособственнических хозяйств. И хочет извлечь из сада наибольшую выгоду.

Конечно, и у него есть связанные с садом воспоминания. Для него память о прошлом – это деньги, которых у него не было, это детство, когда он, «битый, малограмотный Ермолай, зимой босиком бегал». Это крепостное рабство его предков.

В отличие от Раневской, Лопахин хорошо знает цену деньгам.

Он купил имение, «прекрасней которого ничего нет на свете». Но он по-иному чувствует символ сада. У него другая память. И он без жалости может её вырубить. Не потому, что не способен ощущать красоту. Совсем наоборот. «У него тонкие, нежные пальцы, как у артиста, и тонкая нежная душа», – говорит о нём Трофимов. Да и сам Лопахин рассказывает с восхищением о цветущем маке, о прекрасной картине природы.

В цветущем маке есть ещё один смысл, есть перекличка с Вишнёвым садом. 1000 десятин засеял Лопахин – целое море. 1000 десятин занимал и вишнёвый сад. Море цветущего мака, море цветущей вишни. Кажется, что в этом есть подспудное желание Лопахина сравняться с Раневской, иметь свой цветущий рай, свой цветущий сад, сад своей жизни, своего детства, своей молодости.

Вишнёвый сад выступает в пьесе и как яблоко раздора. Это очень многозначный символ. Это не только прошлая жизнь или наша проходящая жизнь, или вообще жизнь, – он отношение к этой жизни, к прошлому! …Без которого нет и будущего. Поэтому Петя Трофимов и говорит свои знаменитые слова: «Вся Россия наш сад».

Остаться ли в прошлом, удержать его, забыть, вычеркнуть, взять его опыт – в этом философско-историческом вопросе никогда не будет достигнуто согласие, взаимопонимание. Ведь это ещё и глубоко личный вопрос. Что делать с Садом? Это вопрос – без готового ответа раз и навсегда.

Прошлое можно вырубить, как Лопахин, бросить ключи в колодец – «похоронить», как предлагает Петя, оплакать и сбежать, как Раневская, отказаться, как Аня. …Уйти, уехать, заняться новым делом, как Гаев… у каждого свой путь. И в пьесе и в жизни.

Вишнёвый сад – все его образы и символические значения (воспоминания, прошлое, детство, жизнь, Россия…) приводят ещё к двум знакам: судьбы и времени, которые бывают неумолимы.

«Ваша пьеса абстрактна, как симфония Чайковского», – восхищался Чеховым и «Вишнёвым садом» Всеволод Мейерхольд.

И как в истинно абстрактном произведении, в пьесе Чехова каждый может увидеть что-то своё. Всё зависит от того, как повернуть, от ракурса, от взгляда на предмет.

В этой пьесе видится и бытовой, и символический строй. Чехов краток в бытовых описаниях, но символы раскрывают более ёмкий и глубокий смысл сцен.

Литературоведы отмечают наличие реальных прообразов у персонажей «Вишнёвого сада» и самого Вишнёвого сада. Но это говорит лишь о том, насколько сложны образы: хранящие и реальные, и собирательные, и символические черты.

В 1887 году Чехов писал «Как грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог. Такая кругом Азия…» – Не напоминает ли это монолог Пети Трофимова?

«И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Есть только грязь, пошлость, азиатчина…»

И вновь рассуждения возвращают в Таганрог.

И город укрывает в своих неясно обозначенных чертах не только далёкие-далёкие воспоминания писателя о начале жизни, о детстве, о семье и о пути взросления, он говорит и о многом другом, что открывается в пьесе. Но по порядку.

По атмосфере и символическому ряду каждое новое действие кардинально отличатся от другого.

 

Первое действие

Итак, необычно ранний рассвет, заморозки и цветущая вишня – первая символическая картина пьесы. В ожидании хозяев не спят собаки, садовник, прислуга, домочадцы, не спит и Вишнёвый сад. Через ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ проходит образ ожившего к надежде на спасение Вишнёвого сада. Сад предстаёт живым существом. Он одухотворён сознанием и душами людей, чья жизнь была неразрывно связана с этим садом. Он опоэтизирован символом божественной красоты, молодости, счастья и возрождения сил.

Как развитие этой темы проходит и светлый образ худенькой женщины в белом платье, под стать вишнёвому деревцу или ангельскому существу, будто сад воплощает смутные видения былого счастья. И они похожи на символический ряд, олицетворяющий светлое, чистое начало.

Такова, например, в воспоминаниях Лопахина Любовь Андреевна – молоденькая, худенькая, простой, лёгкий человек, как ангел, явившаяся ему в райских кущах Вишнёвого сада.  Таков неожиданный образ Шарлотты, идущей по дому. Она очень худая, стянутая в белое платье, на поясе лорнетка. То ли гувернантка, то ли кто?.. Её фигура так же символична, как и её имя (означающее «человечная»). Таково видение Раневской, которой склонённое белое деревце напомнило женщину в белом платье (её мать). Таковы ангельские тени, витающие над садом в воображении Любови Андреевны.

Бесплотные образы воспоминаний, почти бестелесная Шарлотта навевают мысли о небесной чистоте, о добродетели и непорочности. Недаром в ПЕРВОМ ДЕЙСТВИИ Шарлотта отказывается показать фокус и не позволяет Лопахину дотронуться до себя и поцеловать. Недаром в финале действия явлен ещё один добрый знак: «Далеко за садом пастух играет на свирели». А быть может, это Добрый Пастырь освящает путь?..

Образ Доброго Пастыря символизирует человечность и сострадание, и искупление грехов заблудших.

Тема греха, порока и искупления заявляется Чеховым с приездом Раневской. Это одна из важнейших линий пьесы.

Любовь Андреевна. О моё детство, чистота моя! …Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый камень…

Как символ можно истолковать упоминание о собаках.

Дуняша. А собаки всю ночь не спали, чуют, что хозяева едут. 

С собачкой приезжает и Шарлотта.

Образ собаки символизирует защиту. В христианстве – это подходящий символ для пастыря Господня.

В этой постепенно возникающей атмосфере блаженства и веры в удачу мила разговорившаяся Варя, похожая на монашку. Но как разрушительная сила звучат обвинения Гаева в порочности сестры.

И обретает особый священный смысл «песнь саду». Знаменательно, что Раневская, вскользь коснувшись этого образа, не первая произносит свой знаменитый монолог о комнате и саде.

Тему начинает её дочь Аня. Кровь от крови, плоть от плоти своей матери, она впитала с детства философию Вишнёвого сада, философию жизни, это мировоззрение, мироощущение дворянки. В панегириках Любови Андреевны и Ани в честь дома и сада есть много общего, используется даже однотипная речевая конструкция «О, если бы я могла…»

Аня. (глядит в свою дверь нежно). Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в сад… О, если бы я могла уснуть!

Любовь Андреевна. О сад мой! …Если бы я могла забыть моё прошлое!

И даже внешне, как отмечает Гаев, Аня похожа на свою мать (в 17 лет). «Ты, Люба, в её годы была точно такая».

Пророчески звучат слова  Лопахина: «Да, время идёт».

Чехов дал Лопахину важный символ времени – часы, с которыми он постоянно сверяется, будто ведёт эту символическую линию.

Важно отметить, что в ПЕРВОМ ДЕЙСТВИИ появляется и образ спасителя Сада. Это хозяйка Раневская, надеющаяся на чудесное избавление. Это купец Лопахин, предлагающий путь разрушительных современных реформ. Это старый слуга Фирс, верующий в традиционный проверенный способ – работать на земле, возделывать сад.

Вот истинный спаситель сада, который желает ему добра, жалеет, любит. Его предложение кажется самым разумным и лояльным. В нём правда жизни. Вот только интеллигенция ничего не хочет делать и к труду не способна, как говорит Петя Трофимов.

В образе Фирса читается основательность и надёжность; устойчивость образа мыслей и речи простого народа; житейская мудрость и опыт 87-летнего старика. Тихая праведность… Также символично и его имя Фирс – «увенчанный цветами».

Временами он заговаривается, бормочет непонятные слова, словно на каком-то древнем языке он общается с садом и землёй.

В честь приехавшей барыни Фирс надевает белый жилет. И всё ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ символически разворачивается в белой комнате (детской). Белый цвет подчёркивает принадлежность саду и неразрывную как бы «родовую» связь с ним.

Говоря о Фирсе, невольно вспоминаешь произведение Вольтера «Кандид, или Оптимизм», где финальный вывод о смысле человеческой жизни очень прост – надо возделывать свой сад.

 

Второе действие

Со дня приезда Раневской прошло три недели, а решения господ, как спасти имение, так и нет. Из города приходят дурные вести: богач Дериганов хочет купить это имение и Вишнёвый сад. Тревожные обстоятельства дают о себе знать всё отчётливее.

Тем временем Чехов выстраивает мрачный мистический пейзаж ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ. Читая ремарку о далёком туманном городе, мы видим его абрис не глазами персонажей, – мы воспринимаем его глазами Чехова как иной мир, скрытый от героев пеленой; существующий в ином времени, по другим законам. Он возникает, как нечто мистическое, как рок.

Вслед за автором мы смотрим на город издалека, потому что большое видится на расстоянии, и чувствуем, как неумолима мощь нового времени. Но герои не хотят смотреть в ту сторону и осознавать угрожающую опасность перемен.

И вдруг становится понятно, что чеховский взгляд – это и есть взгляд главных героев пьесы. Для них город существует где-то пока очень далеко, хотя они и бывают в нём. Но он так же далёк, как и пугающий звук лопнувшей струны, явленный неведомой силой. Этот звук невозможно определить, он нереален, может, он в шахте, глубоко под землёй! – может, это грозное эхо прошлого, вырвавшееся наружу?.. Или это гром с небес в предзнаменовании будущего?.. Или крик ночной птицы?.. Им не понять этого символического звучания. Они не слышат, не разбирают в этом замирающем звуке стона Вишнёвого сада. Ведь и сад ждёт своей участи… вместе с хозяевами.

А город при ясной погоде, как при ясном сознании созерцающих его, открывает им свои очертания и напоминает о страшном неминуем судном дне… И все знают: там, за горизонтом, должна решиться их судьба, 22 августа будут за долги продавать имение.

Итак, на горизонте тень города. А на первом плане заброшенная часовенка, рядом старый колодец, могильные плиты и темнеющие тополи, как мрачные стражи, стерегущие Вишнёвый сад. Словно специально, собраны символические пути, ведущие под землю, в подземное царство теней: часовня, колодец, плиты могил, «тёмные врата» тополей. Обычно тополь несёт траурную символику. 

К тому же «часовня» происходит от слова «час», что в древнерусском языке означало время.

И Лопахин, как вещая птица, предупреждает: «Время не ждёт».

Старая скамья, дополняющая пейзаж, словно скамья подсудимых, приглашает на суд времени перед лицом ушедших предков.

 

От благостной атмосферы ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ не остаётся и следа. Во ВТОРОМ ДЕЙСТВИИ она насыщена горькими воспоминаниями, призраками и тенями прошлого. В свете заходящего солнца, на фоне мрачных символов подземного царства монолог Раневской об умершем муже, погибшем сыне, больном любовнике и её попытке самоубийства выглядит наболевшей исповедью и раскаяньем грешницы, душа которой «давно высохла».

Но монолог, произнесённый в присутствии Гаева и Лопахина, приобретает символический подтекст и превращается в публичное покаяние на могиле предков, обет покончить с порочным прошлым (Раневская прилюдно рвёт телеграмму от любовника) и мольбу высших сил о прощении и о чуде: «Господи… прости мне грехи мои! Не наказывай меня больше!»

Наказание, о котором говорит Раневская, конечно, означает продажу имения.

То обстоятельство, что покаянный монолог Раневской прозвучал в тот момент, когда Лопахин хотел откланяться, рождает подозрение, что многое произносилось и для Лопахина, чтобы разжалобить его и уговорить дать денег на оплату долгов. Бесспорно, отчаяние Любови Андреевны неподдельно, только обращается она, кажется, разом и к Господу, и к высшим силам природы, и к теням своих предков, и к Лопахину. И обещает, и клянётся стать на путь истинный.

Следующая символическая картина – философский спор о бытии и небытии, о человеке и его месте, отведённом «матерью-природой», где определяется система взаимоотношений с прошлым и будущим, и о месте нравственности в сознании человека. На суд времени и матери-природы выносится уже не личная судьба, а судьба человечества. Постепенно спор становится похож на проповедь, которую страстно произносит Петя Трофимов – «чистая душа»,  как называет его Раневская.

Два монолога (Любови Андреевны и Пети) – ключевое противопоставление двух разных мировоззренческих систем (праздной, порочной, иссушающей душу, и высоконравственной, требующей душевной чистоты). Надо отметить, что обоим персонажам присуща детскость. Только в первом случае это барский инфантилизм, во втором – святая наивность идеалиста.

«Грешница» и «святой»… задали ещё одну линию в пьесе!

В продолжение спора о «гордом человеке» и человечестве у Лопахина рождается образ «человек-великан», по сути, это «человек нового типа». Понятие, которое занимало умы ещё в дореволюционной России.

Завершение философского спора очень символично, природа дала свой знак: «Солнце село…»

В этой атмосфере возникает следующий символ – звук лопнувшей струны – звучащей как голос Вишнёвого сада, взывающего о помощи.

Но символический ряд в описании звука: сорвавшаяся бадья в шахте, крик филина (злой вещун), сова (птица ночи) – дополняет мрачный чеховский пейзаж и упорно ведёт под землю, в царство теней, к гибели.

Символический смысл в этом плане имеет и образ пьяного прохожего в белой потасканной фуражке. Белый цвет связан с садом, и потасканная фуражка, и пьяная несуразная речь, и пустая, бессмысленная трата денег (поданный пьяному золотой) – словно отражают эмоциональное состояние сада: пришедший на смену радости – упадок.

 

Надо отметить и композиционное построение ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ. Оно начинается любовной сценой, любовной сценой и заканчивается.

«Я страстно полюбила вас…» – скажет Дуняша Яше на заходе солнца.

«Что вы со мной сделали, Петя…» – скажет Аня перед восходом луны.

На этом фоне человеческих страстей символической и даже мистической фигурой вновь предстаёт Шарлотта.

Ничего не знающая о своём происхождении, кто она, откуда и сколько ей лет, – она кажется странной странницей в жизни. Чужая этому миру и одинокая, она словно и не из этого мира – явилась из неизвестности. Загадка её рождения усиливает ореол таинственности. Лишь счастливые воспоминания детства – единственно её живые воспоминания.

Странен и её теперешний образ. На голове старая фуражка. Она в мужском костюме и с ружьём. То ли охотница, то ли страж. Кто она? Не понятно. Где была? Откуда пришла? Не известно. Она таинственна, как сама судьба.

Её ружьё упорно наводит на мысль о чеховском ружье, которое должно выстрелить. И вновь ассоциация с судьбой и даже роком. В какой момент выстрелит это ружьё?

В это мгновение всё вокруг Шарлотты начинает приобретать судьбоносное значение: она сама, сидящие рядом на скамейке Яша и Дуняша, стоящий возле Епиходов.

Словно намёк на предсказание читается то, как Шарлотта достаёт из кармана огурец и ест – «Огурчик», – вспоминаются слова Яши о Дуняше. И в уме рождается ассоциация: так Яша «съест» Дуняшу – как огурчик!

Пошлая любовная песня, пошлый флирт Яши и Дуняши, пошлая ревность Епиходова вызывают мерзкие отвратительные чувства. Они выглядят кощунственно у могильных плит бывших владельцев усадьбы и сада и рождают предчувствие неминуемой расплаты и возмездия.

«Ужасно поют эти люди… фуй! Как шакалы», – говорит Шарлотта. – И возникает параллель, как Анубис-шакал отправляет души умерших на Суд.

Со словами «…чего мне, собственно, хочется, жить или застрелиться…» – Епиходов показывает револьвер.

В ответ Шарлотта надевает ружьё и уходит не спеша. Парадокс! Чеховское ружьё не выстрелило… или это символический знак, что так же не выстрелит и револьвер Епиходова?.. Что всё это пустая, глупая бравада, чтобы привлечь к себе внимание.

О чём же говорят эти трое, оставшись на скамейке, как «на скамье подсудимых»? Все трое говорят о любви: Епиходов заумно, Дуняша кокетливо, Яша презрительно.

Глупый хочет казаться умным; простушка – барышней, подлец читает мораль.

Конторщик Епиходов, вспоминая Бокля, высокопарно жалуется на злую судьбу, добиваясь жалости и взаимности Дуняши.

Горничная Дуняша, желая нравиться Яше, воспевает своё детство и утончённую, чувствительную натуру. Попав девочкой в господский дом, она переняла господские повадки.

Лакей Яша цинично и хамски рассуждает о нравственности и пороке, а у самого нет ничего святого, он брезгует даже родной матерью.

Все трое подражают господам и все трое, как пародия на господ. Философствующий праздный конторщик, горничная, падающая в нервные обмороки, и высокомерный лакей, презирающий своё отечество… Комический любовный треугольник.

Если вдуматься, у господ отношения ещё сложнее: у них не треугольник любовный, а четырёхугольник… Варя любит Лопахина, Лопахин влюблён в Раневскую, Раневская думает только о своём любовнике в Париже.

В финале второго акта к «скамье подсудимых» приходят Петя и Аня.

Под воздействием речей Пети Трофимова, под влиянием своего нежного чувства к нему, Аня на могиле предков отрекается от сада. Она предаёт забвению свой дом, прошлое – то, что любила до этого.

Аня. …Отчего я уже не люблю вишнёвого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад.

В ответ Петя произносит свой приговор «Вишнёвому саду» и осуждает его как крепостное прошлое России.

Как апофеоз ночи и власти теней восходит луна.

Давно не слышна райская мелодия свирели. На смену ей приходит грустная песня, которую Епиходов играет на гитаре, и тревожные крики Вари, которая ищет «потерявшуюся»: то ли «заблудившуюся», то ли «заблудшую» во тьме Аню.

 

Третье действие

Атмосфера ТРЕТЬЕГО ДЕЙСТВИЯ представляется как «Пир во время чумы».

22 августа – день торгов. Сад больше не подаёт знаков, его голоса не слышно. Он замер.

В усадьбе бал, всеобщее веселье, танцы, развлечения, гости. Господа устроили праздник.

Теперь Чехов сосредоточил внимание на доме. И вновь символическая декорация. Пространство поделено аркой на зал и гостиную. Эта двойственность не случайна. Арка символизирует отказ от старой природы и придаёт мистицизм разделённому пространству.

ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ проходит в ожидании исхода события. И домашний праздник больше напоминает агонию больного.

Временами кажется, что Раневская хочет спрятаться за этот праздник, отвести от себя чужие взгляды. Не выдать своего состояния. Ведь с одной стороны, гости заняты друг другом, веселятся. И можно улучить момент, и побыть в одиночестве. Да и принимая гостей, – хозяйка при деле – тогда ей легче переносить тяжкое ожидание торгов. Но на людях надо держаться, а она от тревоги не находит себе места. Ведь господа не сделали ничего, чтобы спасти имение.

С другой стороны, даже в момент агонии сада она продолжает надеяться на чудо. Тем самым будто успокаивает себя.

Любовь Андреевна. Несчастье представляется мне до такой степени невероятным, что даже как-то не знаю, что думать теряюсь… Я могу сейчас крикнуть… Могу глупость сделать.

И в этом противоречивом состоянии Раневской также проявляется символическая двойственность. Её внутренний мир словно поделён аркой неизвестности. Она знает только одно – что решается её судьба.

Невозможно заранее предвидеть ход аукциона – для Любови Андреевны здесь всё зависит от того, как карта ляжет. На карту поставлена судьба.

Вновь необычно вступает в действие Шарлотта. На этот раз она является в образе фокусницы и чревовещательницы. В её руках появляются карты. Она вроде бы показывает карточные фокусы – но так ли всё просто?.. Не предсказания ли это судьбы? Вольное или невольное, как было в начале Второго действия. Возможно, это выход прорицателя… который просит «задумать» карту, а дальше человек сам выбирает себе судьбу!

Так дама пик, которую назначил себе Трофимов, не предвещает лёгкой судьбы, но скорее всего, Петя и не верит в гадания; а восьмёрка пик и туз червовый, что заказал Пищик, как известно, обернутся временным невезением и небывалой удачей в делах, когда англичане найдут у него белую глину.

Что же предсказала Шарлотта Раневской, когда взяла в руки её плед?

Шарлотта. Вот очень хороший плед, я желаю продавать… (Встряхивает.) Не желает ли кто покупать?

Ведь это чуть ли не прямым текстом о купле-продаже имения! Под пледом оказались две дочери Раневской: Аня и Варя… Конечно же, «фокус» – это пророческий вопрос об их судьбе, что с ними станется после…

И думается, Раневская поняла этот подтекст. Почти сразу Любовь Андреевна заводит разговор с Петей о его будущем, сватает за него Аню.

Каждый сам может судить, насколько хороша эта партия для Ани, – но молодые люди любят друг друга. И это важно. По крайней мере, для Любови Андреевны.

В отличие от Ани, Варю сосватать за Лопахина не удалось. Девушка уходит жить к чужим людям, в чужое хозяйство.

 

В ТРЕТЬЕМ ДЕЙСТВИИ вновь обнажается линия «грешницы» и «святого».

Теперь уже в открытом диалоге Любовь Андреевна и Петя Трофимов спорят, кто прав – тот, кто «выше любви», как Петя, или, кто «ниже любви», как Раневская.

Её порочная любовь, как камень на шее. Но жизнь ничему её не учит.

В решающий момент своей жизни, в день торгов, она вновь получила телеграмму от разорившего её любовника и уже готова ехать к нему, забыв обеты на могиле предков.

Возможно, если бы она бросила своего любовника и была тверда в своём нравственном перерождении, судьба имения сложилась бы иначе. Возможно, произошло бы чудо, и Лопахин взглянул бы на сад по-другому…

«Ваш сад станет счастливым, богатым, роскошным…» – сказал он однажды… Странные слова, о чём он думал в тот момент?.. О жизни Любови Андреевны, о её судьбе, о любви к ней?..

Вопрос нравственного перерождения опять обращает к дуализму и символизму арки. И внутренний мир Раневской снова разделяется условной дугой.

Если подумать, что было дороже Раневской: сохранить Вишнёвый сад или сохранить парижского любовника? Ей было необходимо и то, и то. Но любовник всё же значимее. 22 августа, в свой судьбоносный день, Раневская сделала свой выбор – она вновь собралась в Париж. И её сокровенным желанием всё же оказалась – любовь, хотя и недостойная.

Раневская не может быть спасителем Вишнёвого сада. «Она порочна». Она «грешница».

Эта линия получает новое символическое продолжение: один из гостей читает в зале поэму А. Толстого «Грешница».

«…Так гости, вместе рассуждая,

За длинной трапезой сидят;

Меж ними, чашу осушая,

Сидит блудница молодая;

Её причудливый наряд

Невольно привлекает взоры,

Её нескромные уборы

О грешной жизни говорят…»

Этот образ возникает, словно поэтическая иллюзия. И находит физическое воплощение, – в образе молодой грешницы теперь предстаёт Дуняша. Она будто идёт по стопам Раневской.

«Закрутишься ты», – говорит ей Фирс.

Самому Фирсу нездоровится, он уже опирается на палочку: кажется, что все удары судьбы сразу отразились на нём: торги, тягостные предчувствия Раневской, её намерение вернуться в Париж…

Но что он может изменить? Он уже слабый защитник имения. Силы покидают его постепенно. Лишь чудесным образом сыграла его палка, забытая у дверей. В этой палке видится прообраз ружья, которое наконец выстрелило. Этой палкой Варя прибила Лопахина, вернувшегося с торгов.

Теперь зазвучала символическая линия Лопахина – «время»! Он купил имение! Он новый хозяин Вишнёвого сада. Для всех наступил символический момент перерождения в новый статус. Все собрались в гостиной под нависшей арочной дугой. Варя бросила ключи – время будто остановилось для Лопахина, замерло – мечта сбылась, он, как в бреду, перестал ощущать ход времени.

Лопахин. Скажите мне, что я пьян, не в своём уме, что всё это мне представляется… …Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется… Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности…

Лопахин поднял ключи. Произошла символическая передача прав собственности.

Громко играет оркестр – бал завершается торжеством.

И среди торжества Лопахин и Раневская плачут, каждый о своём, о своих несбывшихся надеждах: о несчастной любви, о своей «нескладной, несчастливой жизни».

«Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя», – скажет Аня в утешение.

 

Четвёртое действие

Снова символический образ начала пьесы: белая комната (детская). Но почти без обстановки, опустевшая – как опустошённая душа, как тело, которое покидают силы.

В отрешении от прошлого проходит ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ. Это прощание: для кого-то горькое, для кого-то радостное. Всё сливается в общий гул голосов провожающих и отъезжающих.

Яша. Простой народ прощаться пришёл.

Любовь Андреевна. Уедем – и здесь не остается ни души…

Жизнь истекает из этого дома, остались считанные мгновения, а дальше небытие.

«Если ещё есть время…» – предупреждает Лопахин. И смотрит на часы, будто подводя итог этой символической линии пьесы.

В эти последние минуты надо успеть жить, помнить, думать, ощущать, ещё остались мысли, чувства, дела!

Ещё Любовь Андреевна, услышав стук топора по дереву, просит не рубить сада, пока она не уехала.

Ещё дом не отпускает от себя своих домочадцев и перед взглядом старого «дедушки» проходит целая жизнь: поколение за поколением…

«Не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки – размахивать. …Строить дачи… – это тоже значит размахивать…» – врывается современный гул голосов в старые стены и окна.

«Вив ля Франс!.. Насмотрелся на невежество… Что ж плакать? Ведите себя прилично, тогда не будете плакать».

«Пришлите из Парижа письмо. Ведь я вас любила, Яша…»

«Начинается новая жизнь, мама!»

«Да. Нервы мои лучше, это правда. Я сплю хорошо. …А денег этих хватит ненадолго».

«Мама, приезжай…»

В этом гуле голосов различается песня Шарлотты-чревовещательницы, баюкающей дорожный свёрток, как ребёнка. Она почему-то жалеет его. Ребёнок плачет и опять превращается в дорожный узел. Фокус или очередное предсказание чьей-то судьбы? Возможно, своей собственной? Возможно, человека вообще. Человек рождается и исчезает. Зачем? Для чего? Каково его место в жизни? Для чего рождался сын Раневской? А быть может, Чехов, прощаясь, написал это о себе?  

Шарлотта Ивановна просит Лопахина найти ей место – в городе ей делать нечего. Она никому не нужна. И Лопахин обещает. Но сам уезжает в Харьков и вернётся только весной. До весны утечёт много воды. Куда идти Шарлотте? Куда она пойдёт вместе со своей собачкой? Шарлотта Ивановна пришла из неизвестности и в неизвестность уходит. Это судьба…

Выступления Шарлотты имеют свой глубокий смысл – это не цирковые номера. Они скрывают неоднозначный театральный образ в символической логике пьесы.

Символично обрывается эта «судьбинская» линия в Шарлотте.

И продолжается в следующем персонаже – Пищике.

«Чудо природы», – скажет о нём Лопахин. Чудо, – которое так ждала Раневская, и которое произошло с другими.

По капризу ли судьбы? Или как возмездие за нарушение обетов? Или потому что 22 августа Раневская совершила свой судьбоносный выбор? И судьба, как мистическая комната в «Сталкере», исполнила её самое сокровенное желание?

Так или иначе, как чудо природы, чудо судьбы действительно явился Пищик – чтобы раздать долги после нежданных денег, полученных от англичан. 

«Всему на этом свете бывает конец…» – подытожит символическую линию судьбы Борис Борисович Симеонов-Пищик.

После продажи Вишнёвого сада прошло больше месяца. Уже октябрь. Дворянскому семейству и обитателям имения надо было привести дела в порядок, устроиться на новых местах. Для многих из них потеря Вишнёвого сада – большая утрата и удар. И в первую очередь, для самой Раневской. Не трудно догадаться, что Любовь Андреевна была больна всё это время. Вот и сейчас она не плачет, но бледна, лицо её дрожит, она не может говорить.

На неё, как тень, лёг отпечаток пережитого потрясения – она пребывает в тени прошлого и ей больно выйти к свету реальности.

Гаев. …Ты, Люба, как-никак, выглядишь лучше, это несомненно.

Но свет реальности необходим Лопахину. Это его среда. Его цель жизни – вырваться из окружения прошлого, решить свой личностный конфликт между купцом и мужиком, покончить с памятью о нём. И он бы хотел перетянуть Раневскую на свою световую сторону, но это не в его власти, он не может разрушить ни её плена теней, ни её плена страстей.

Ему не нужна женщина, похожая на монашку, как Варя. Ему нужна женщина яркая, солнечная, полная жизни. Такой представлялась ему Любовь Андреевна. Но он пять лет не видел Раневскую – за этот срок многое могло измениться.

Два года до приезда Раневской Лопахин бывал в имении не из-за Вари. Он её не любит. Его заботы – об имении. Лопахин наблюдает за делами и понимает, что торги неизбежны.

Варя. У него дела много, ему не до меня… и внимания не обращает. Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, всё как сон…

Лопахин купил имение. Был ли шанс у Раневской остаться и не уезжать?

Возможно. Если бы она взглянула на Лопахина не потребительски, а иначе, как когда-то много лет назад – как человек и как женщина, принимающая участие, может, он иначе, участливо, взглянул бы на Вишнёвый сад.

Быть может, потому что Любовь Андреевна была слишком занята собой и своей личной драмой, потому что «душа её высохла» и утратила былую чуткость, а быть может, под натиском некой амбициозности, она не проявила должной тонкости в отношении Лопахина, говоря с ним о делах, касающихся Вишнёвого сада. Она не попыталась разобраться в его мотивах, в идеях, которыми он руководствовался. Она не хотела вникать в социальные, политические и экономические вопросы. А попросту у неё не было для этого душевных сил, истраченных по жизни на разрушительную любовь.

Любовь Андреевна скользила по поверхности, вынося высокомерный вердикт, что «дачи и дачники это пошло». Её душа была закрыта для поиска решения проблемы.

 

ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ окончательно проводит разделительную светотеневую черту между персонажами: кто постепенно уйдёт со сцены, а кто приспособится к новой жизни.

Обрёл своё место Епиходов, не пропадёт Симеонов-Пищик. Приспособится Дуняша. Всегда будет устроен Яша.

Жизнь и судьба гонит всё дальше и дальше Варю, гонит в неизвестность Шарлотту. Уйдут в прошлое Гаев и Раневская. Будут идти в будущее Петя и Аня.

А пока все торопятся на станцию, боятся опоздать. Уже скоро они поедут на одном поезде. Образ города и железной дороги незримо проходит через всё ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Железная дорога, которая связала пригород и город, так же вписывается в светотеневой образ. Для одних – это удобство цивилизации. Для других – символ расставания, потерь и необратимых перемен. Это также и символический поезд нового времени, который давит Раневскую и переезжает Вишнёвый сад.

Вспомним начало пьесы «Вишнёвый сад». 

Приезд Любови Андреевны Раневской.

Варя. Ваши комнаты, белая и фиолетовая, такими же и остались, мамочка.

Интересно, что часть действия проходит в белой комнате (детской). Она открыта нашему взору: шкафик, столик, книги. В фиолетовую комнату драматург так и не открывает двери. Её пространство – остаётся тайной. Какие секреты оно хранит? О чём там думалось, о чём мечталось? И если белая – светлая комната детства, то фиолетовая, быть может, как уже предположено вначале, – тёмная комната судьбы…

…И вот осталось одно неиспитое мгновение перед разлукой с прошлым – прощание с имением и усадьбой. Остались, не изменившиеся с детства, две комнаты Любови Андреевны: белая и фиолетовая, светлая и тёмная – свет и тень. В этот миг белая комната (маленькая детская) вмещает в себя и дом, и сад, и целую жизнь. Сад рождает последние прощальные видения. Призрак огромного счастливого мира поглотил Любовь Андреевну. И Аня призывает её, заблудившуюся во тьме воспоминаний, как некогда Варя искала и звала Аню, потерявшуюся во тьме грёз.

Наконец все уехали. В опустевшем запертом доме тишина. Доносится глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно. Он напоминает ход неумолимого времени: вперёд, вперёд, вперёд…

Но вот слышны шаги, будто не затихло ещё старое сердце усадьбы и Вишнёвого сада. В белую комнату входит Фирс – последняя оставшаяся в этом доме душа!

Раневская ошибалась, когда говорила: «Уедем – и здесь не остается ни души…»

Фирс остался – так распорядилась судьба!

Господа не забыли его. Неделовые люди просто не смогли проследить, чтобы Фирса отправили в больницу.

Но невозможно представить, что он мог бы покинуть этот дом. Он десятилетиями его хранил и оберегал. Древний старик давно сросся с ним, как срастаются деревья, и стал, точно душа этой древней усадьбы. И его невозможно уже оторвать от корней дома и сада. Фирс прожил две такие жизни, как Любовь Андреевна – сколько же теней переплелось в его памяти! Что видел он, кроме этой земли, реки, раскинувшихся ветвей вишни…

Как и в начале пьесы, в день приезда Раневской, на улице три градуса мороза. Но тихо и солнечно. В природе покой, словно улеглась душевная буря, на смену пришло внутреннее смирение перед неизбежностью, и всё готово к тихому и мирному концу Вишнёвого сада.

Фирс в белом жилете. Белый цвет – вновь напоминает о цветущей вишне, и возникает знакомый символ сада. Но на этот раз нарядный жилет для другого случая. Фирс обрядился. Он болен и вновь невнятно бормочет непонятные слова, будто на неизвестном древнем языке разговаривает с садом, будто прощается с ним.

Сад смертельно ранен – вместе с ним болен и совсем ослаб Фирс.

Последний вздох Фирса – это и последний вздох Вишнёвого сада:

Фирс лежит неподвижно. Слышится отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий и печальный.

И только время продолжает свой путь вперёд, вперёд, вперёд – тук, тук, тук – далеко в саду стучат топором по дереву.

Настала очередь последнего символа – «вишня». Это удивительный символ. Он может трактоваться как плод с Древа Познания добра и зла.

Вспоминаются слова Раневской по поводу продажи сада.

Любовь Андреевна. Что же нам делать? Научите, что?

Лопахин. Я вас каждый день учу.

Что ж, «Вишнёвый сад» может вместить в себя и такие символы как Учитель и Учение. И как вечные символы добра и зла: Учение Фирса и Учение Лопахина. Пьеса «Вишнёвый сад» открывается необъятными психологическими и символическими глубинами.

Недаром Мейерхольд видел в ней абстрактную симфонию. В ней можно слышать музыку и видеть живопись, открывать поэзию и философию. Это драматургическое полотно создано по удивительным законам. В нём переплетение реализма и мистики, символизма и абстракции. В нём игра светотеней, игра времени и пространства, прошлого, настоящего, будущего. Оно о человеке, о его судьбе и смысле существования, но главное действующее лицо – Вишнёвый сад.

В вышеизложенном символическом аспекте пьеса выстраивается в концепцию «притча о саде», состоящую из четырёх логически взаимосвязанных частей. Пьеса начинается картиной сада (сад цветёт), картиной сада и заканчивается (сад рубят):

Первое действие – надежда сада

Второе действие – крик сада о помощи

Третье действие – агония сада

Четвёртое действие – гибель сада

Интересны символические линии судьбы, времени, грешницы и святого, спасителя Сада; души, жизни, памяти, города и сада. Их сценическое воплощение может дать много неповторимых красок. А атмосфера мистики может вносить неожиданные эффекты.

Известно, что на прочтение и толкование пьесы должен влиять и жанр.

Но жанр «Вишнёвого сада», определённый А.П. Чеховым, постоянно заставляет задумываться, почему это комедия, а не драма.

Безусловно, в пьесе очень много смешного. В первую очередь, смешны рассуждения прислуги. Но в их образах больше читается критический, сатирический взгляд Чехова, чем простой беззлобный юмор.

Смешны также оценки, связанные с запахами. В пьесе они как индикатор отношения к явлению или персонажу, который вызывает раздражение, а временами и брезгливость. Больше всего запахов исходит от лакея Яши, приехавшего с Раневской из-за границы и мнящего себя парижанином.

Гаев. «Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет».

          «От кого это селёдкой пахнет?»

Любовь Андреевна. «Кто это здесь курит отвратительные сигары?»

Любовь Андреевна. «Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом…»

Но достаётся и Лопахину.

Гаев. «А здесь пачулями пахнет».

Как видно, Лопахин наодеколонился к приезду Раневской.

Смешно, что от мужика Ермолая Лопахина Гаев унюхал запах благовония.

Леонид Андреевич, точно помешан на запахах. Но в его устах запах приравнивается к оскорблению.

Итак, смешного в пьесе много: споры, полные юношеского максимализма, шутки и дразнилки взрослых людей, наивные мечты…

Так почему же «Вишнёвый сад» воспринимается как драма?

Скорее всего, это связано с тем, что образ Вишнёвого сада оторвался от почвы и приобрёл масштаб вселенской темы. Чехов вознёс его над Вечностью. А перед лицом Вечности человеку свойственно задумываться, но не смеяться. Он умолкает в преддверии непостижимого, на краю неизведанного, и льёт слёзы там, где кончается жизнь.

Вишнёвый сад как символ молодости, красоты и счастья оказался сильнее символа страшного и жестокого крепостного прошлого. И душа рвётся к недостижимому прекрасному идеалу.

Может, если бы этот «сад без земли» не имел такого размаха, а был более бытовым и конкретным, пьеса более бы воспринималась как комедия.

Ведь именно восприятие выстраивает отношение к окружающему миру. Отождествление себя с садом, с судьбой главных героев, с невозвратно ушедшей красотой, молодостью, жизнью производит главное впечатление. Какими бы комическими обстоятельствами ни обставлялись главные события, это основное и самое сильное впечатление перебить не получается. Природа человека распознаёт в первую очередь самое близкое и понятное, то, что ближе и дороже, что более всего волнует душу.

А проходящая жизнь, ошибки, которые нельзя исправить, возможности, которые уж больше не вернуть – это драма любого человека. Вишнёвый сад есть у всех. Это глубоко личные переживания и неизбывная тема. В тени Вишнёвого сада может быть смешно, но до слёз. И вишни, которые больше не уродятся и не созреют, – это индивидуальный мир человека, который уменьшился и приблизил его к финальной черте.

Так почему же «Вишнёвый сад» комедия?

Возможно, ответ на этот вопрос можно отыскать всё в том же Таганроге, если вспомнить, как Чехов прошёл через «Вишнёвый сад» своей юности. Приобретая личный опыт по потере имущества, глядя на разорившихся родителей, на обедневшую семью, он не утратил воли к жизни и душевной свободы, стал лучше учиться. Работал и посылал деньги семье, сколько и когда мог. И казалось, переносил неудачи и невзгоды с юмором. Вокруг отмечали, что он заметно повеселел, что, естественно, обижало его мать!

Комедия… Парадокс!

А вот несколько похожих строк из пьесы…

Любовь Андреевна. Сокровище моё, ты сияешь… Ты довольна? Очень?

Аня. Очень! Начинается новая жизнь, мама!

Гаев. В самом деле, теперь всё хорошо. До продажи вишнёвого сада мы все

волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решён окончательно,

бесповоротно, все успокоились, повеселели даже…

Аня. (Раневской.) Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать.

И для Антона Павловича тогда, в его далёкой юности, тоже начиналась новая жизнь. Кажется, что персонажи пересказывают его биографию. «Комедия» эта была в его жизни. Он так смотрел и видел. И отбирал радостные тона.

Комедия – один из способов противостоять невзгодам: чем тяжелее, тем больше смеха.

Вспоминается притча, как правитель собирал с жителей налоги. Пока они плакали, он продолжал собирать деньги, а когда люди стали смеяться, он понял, что у них ничего не осталось. Им нечего стало жалеть. Они стали свободны и веселы.

Пусть смеются герои «Вишнёвого сада», а если угодно, и зритель… но прежде пусть сострадает. Ведь если это смех, то горький…

Это смех человека, который вспоминал свою жизнь, глядя в лицо Вечности. Это смех над земными страстями, над благими намерениями, над всем, что мешает жизни чистой и прекрасной.

Это смех над «недотёпами», как выражался Фирс. А по сути, все персонажи «Вишнёвого сада» – недотёпы, больше или меньше.

 

В 2008 году режиссёр Вячеслав Спесивцев, рассуждая о пьесе А.П. Чехова и о своей вышедшей постановке «Вишнёвый сад», сделает своё предсказание.

«XX век жил действием – и величайшим событием стало открытие Станиславским метода действенного анализа.

XXI век будет жить чувствами – именно они, а не экономика или финансы потрясут мир. Новое искусство – искусство чувственного анализа, это и станет самым сильным потрясением двухтысячных.

Больше всего мы будем смеяться над тем, что происходит с нами. Точнее – сами над собой. Ибо вековая трагедия России, как и положено трагедии, повторяется в виде фарса».

Насколько эти слова окажутся пророческими, покажет время.

Я же сделаю своё предсказание в отношении пьесы Чехова.

Пьеса «Вишнёвый сад» всегда будет вбирать в себя голоса современности, с которыми будут переплетаться разрастающиеся тени прошлого, свет реальности и мечты. Она всегда будет притягивать к себе своей мнимой простотой событий, которые, однако, не поддаются простым объяснениям и несут в себе, и скрывают вечную таинственную загадку Вселенной и человеческой души. Эту пьесу никогда не разгадать до конца, как никогда не постичь истину. 

         НА СНИМКЕ: Светлана Волошина-Андрийчук в роли Любови Андреевны Раневской;

Спектакль Молодёжного театра под руководством Вячеслава Спесивцева,

Режиссёр-постановщик Вячеслав Спесивцев, 2008 год