Эта песня – горчайший дымок.
Эта песня – творенья венец...
Вспомню –
к горлу подступит комок...
А.Сарецян
Эту песню часто напевал мой отец: почти каждый день, когда поздно вечером возвращался домой, уставший от изнурительной работы сперва в кроватном цехе строительного комбината, а затем и на ткацкой фабрике, где начал работать по предложению директора – нашей первой соседки тёти Зины.
Прежде чем зайти в нашу небольшую комнату, он садился на скамейку в тени яблони, широко раскинувшейся во дворе перед домом.
У отца был замечательный голос – чистый, богатый, звонкий, как кристальный источник, бьющий в дедовском саду.
Удивительно, но отцовский голос никогда не уставал, никогда не тускнел...
Это было моим открытием, я даже сказал бы изобретением, которое до сих пор никто не смог опровергнуть, да никто и не пытался это сделать: ведь все знают, что родительский голос никогда не теряет своего первоначального очарования, оно даётся один раз и навсегда. Это известно всем, но каждый его открывает для себя сам и по-своему.
Я, конечно, не знал автора песни. Я даже не думал об этом, потому что не подозревал, что песни могут иметь автора. Только одно я знал очень хорошо: эта песня – моего отца, это только его песня. Потому что так никто не смог бы её спеть. И это я знал точно, ведь для пущей убеждённости я несколько раз проводил свои, на мой взгляд, вполне удавшиеся эксперименты: представлял, как эту песню поёт кто-то другой, обладающий таким же хорошим и богатым голосом. Скажем, та же тётя Лена, двоюродная сестра отца, которая пела на встрече с маршалом бронетанковых войск СССР Амазаспом Бабаджаняном в актовом зале нашей школы. Я хорошо помню эту многолюдную встречу и чёрную автомашину «ГАЗ-21» с белыми накидками на сиденьях, на которой привезли маршала. И ещё помню, как он спускался вниз по лестнице в сопровождении нашего завуча Гаспаряна, они, разговаривая, прошли как раз перед нами. Так вот, тётя Лена замечательно пела армянские народные песни, особенно «Поднимайте бокалы за здравие армян». Я старался представить, как она поёт папину песню и ... всегда приходил к невозможности этого.
Нет, эту песню мог петь только мой отец, потому что она была создана только для него.
Колдовство песни и голос отца дополняли друг друга и становились гармонично целым, единым.
В песне меня смущало только то, что я пока никак не мог понять: как же зимой расцветают деревья? Разве возможно такое? Но я тут же успокаивал себя, не оставляя даже тени сомнения: точно расцветают! А как же! Иначе об этом не пел бы отец.
«Я никогда не видел, как расцветают деревья зимой. Кто знает, может быть далеко-далеко, там, в той деревне, где навсегда осталась наша очажная колыбель, которую когда-то смастерил мой прадедушка Ованес, даже глубокой зимой расцветают деревья...», – по-взрослому рассуждал я.
И только через много лет я должен был понять, что деревья расцветают в любом месте, в любое время года, даже зимой в городе, если в душе человека царствует весна и восходит солнце!
Иногда мы с отцом садились на пороге дома, рядышком, прильнув друг к другу – как те две красивые белоснежные горы в рамке, висящей в нашей комнатке на стене. Папа говорил, что эти горы – наша родина, которую много веков назад вынужденно покинули наши предки, спасая свои семьи от истребления.
– Они бежали?– интересовался я.
– Нет, они спасали женщин и детей. – Отвечал отец и продолжал: – Всё это видели эти святые горы, Сис и Масис, они – отец и сын, прижавшиеся друг к другу.
– Как я и ты?– спрашивал я.
– Да, как я и ты,– в ответ вздыхал отец и как в подтверждение сильнее прижимал меня к себе.
Папа пел, я слушал. И никто не смел прерывать это самозабвенное пение. Даже мама: каким бы срочным и неотложным не было дело, она обязательно дожидалась окончания песни, потому что точно знала, что отец не просто пел, а общался со своими предками. Это были святые минуты сопричастия родственных душ, дарованных Всевышним только избранным.
Я не слушал песню. Нет, так не слушают песню. Так впитывают каждое её слово, каждый её звук, каждый перелив, поглощают жадно, без остатка – так снег поглощает солнечные лучи и медленно-медленно тает-тает, без остатка проникая во все складки земли, исполненной жгучей, уже невыносимой тоски.
Песня лихорадочной горячностью разливалась во всей моей сущности, одухотворяющей востребованностью проникая в самые глубокие и потайные уголки души, и нежно окукливалась – как дерево, покрытое весёлыми почками и гулом пчелиного роя. И мне казалось, что в моей душе рождается пока безымянное чудо-дерево – единственное в мире, какого никогда ещё не было... и никогда уже не будет.
Но почему же казалось, если я действительно чувствовал волнительное шевеление корней этого дерева, которые сладкой щекочущей истомой расправлялись в моих венах, углублялись и доходили до самых-самых сердечных глубин?!
Я чувствовал, как крыльями разрастались его ветки во мне, и казалось мне, что оно волшебной птицей вот-вот медленно и нежно вспорхнёт на волнах отцовской песни,– как сладчайший дым, клубящийся над нашим небольшим домом, уютно приютившимся под яблоней, увитой виноградными лозами.
И это чудо-дерево пустило свои глубокие корни в моей душе, пышно разрослось и вскоре стало красивым Древом песни с такими здоровыми, такими сочными и сладкими плодами, щедро переливающимися на солнце красками!
Но я в то время ничего не знал об этом.
Я и не подозревал, что в жизни бывают злые и грубые руки, которые не только будут безжалостно сбивать камнями спелые плоды с этого чуда-дерева, но и беспощадно разламывать и разрубать ветки.
Я ещё не знал, что в жизни бывают чёрные души ненавистников, которые станут вырывать с корнями дерево, в животворящей тени которого сами же не раз переводили дыхание, спасаясь от ливня или нещадно палящего солнца.
Я не знал. Я ещё ничего об этом не знал.
Я просто был счастлив, что на свете есть мой отец, есть его песня, есть моя мама, которая никогда не прерывала отца, когда он пел свою песню. Есть далёкие святые горы Сис и Масис, прижавшиеся друг к другу.
«Расцветают деревья. Зима...»
...Прошло много лет. И в один из таких зимних дней ушёл из жизни мой отец, долгие годы прикованный к постели какой-то непонятной болезнью: ушёл легко, светло, тихо. Так же легко и светло, как и прожил свою не совсем длинную жизнь.
Он умер на второй день после смерти своего старшего брата Вардана, скончавшегося в сухумской больнице во время операции. Так и сказал хирург, мой друг: «Твой дядя умирает. Сделаем операцию, попробуем спасти, надеясь на чудо».
Но чуда не произошло…
Отец не знал о смерти брата. Ему об этом никто ничего не говорил – в ожидании моего возвращения из деревни, куда накануне я повёз тело дяди.
Но отец каким-то невероятным образом, наверное сердцем, почувствовал уход родственной души и сказал моей маме:
– Я должен пойти к Вардану, он уже ждёт меня, он зовёт меня... Я готов... Я должен увидеть своего брата. Скоро я увижу его...
Потом он позвал к себе внуков – семилетнюю Сусанну и пятилетнего Айка, попросил, чтобы они спели песни, почитали стихи...
Он внимательно и жадно слушал детей, потом поднял руку и медленно положил на грудь.
Наверное, поблагодарил детей и закрыл глаза... Навсегда.
И вот так, он, поклонник армянского слова и песни, ушёл в вечность, сопровождаемый ими.
А на улице была глубокая зима, и вокруг безумно буйно цвели деревья...
Сегодня никто не сомневается, что душа моего отца пребывает в Раю.
Потому что божественны армянское слово и песня.
«Расцветают деревья. Зима...»
P.S. Остаётся только добавить, что мой отец, Айк Затикович Сарецян, как и его старшие братья Григор, Вардан, Ваган и Ваграм, внёс свою посильную лепту в победу советского народа над немецко-фашистскими захватчиками.
Об этом периоде его жизни свидетельствуют сухие лаконичные записи в его военном билете: он был призван на действительную военную службу Гульрипшским районным военным комиссариатом и направлен в 28-ю школу отличных стрелков снайперской подготовки. Здесь отец обучался с 17 августа 1944 года по январь 1945 года. Затем он продолжил свою службу в 140-й отдельной пулемётно-артиллерийской бригаде.
После окончания войны, до мая 1948 года, когда был уволен в запас, Айк Затикович Сарецян служил в 15-м отдельном мотострелковом батальоне.