Мастер слова и интересный рассказчик. Таким давно зарекомендовал себя в современной литературе сибирский прозаик Анатолий Кондауров. Прочитав хотя бы один раз его произведения, хочется новых встреч на страницах его книг. Автор не только умеет рассказывать живым языком полноцветной русской речи. Его произведения объединяет нечастое качество – Анатолий Алексеевич не довлеет над читателем, не поучает его, хотя многие его рассказы, особенно из практики следователя и юриста, весьма поучительны. Кондауров не вещает, как некий оракул, знающий истину в последней инстанции. Он выводит своего читателя на просторы неспешного размышления и задумчивого диалога о жизни. Причем, неважно, о чем пишет Кондауров – об охоте, ставшей одной из основных тем его творчества. Или об отношениях мужчины и женщины. Или о тайге, которая в его произведениях предстает некой живой сущностью – таинственной и непостижимой. Множество тем и лейтмотивов в творческом активе этого на удивление разнообразного писателя. И, конечно, я был рад получить от Анатолия Алексеевича его новую книгу рассказов «Блюз мимолетности».
В свое время на меня произвела большое впечатление его повесть «Таежный кодекс» - дохнуло со страниц книги такой огромной самобытной Сибирью, которая есть некое другое измерение, столь редкое в нашей (не сказал бы, да скажешь – суетливо пошлой!) повседневности. Так вот бегает-бегает читатель по замкнутому кругу житейской тщеты, а тут раз – и откроется ему книга Кондаурова, словно говоря: «Куда спешим? От кого убегаем? Не от себя ли?..»
Даже суровые мужские будни, которые Кондауров так художественно осмыслил в своей таежной повести, вовсе не будничны, потому что каждый день не похож на другой. А почему не похож? А потому что – живой, в отличие от словно бы дистиллированных будней горожанина.
Писателям, особенно молодым, свойственно искать себя. Большинство авторов тратят на эти поиски годы и даже десятилетия. Многие, так и не найдя себя, сходят на нет в никуда. Анатолий Кондауров пришел в литературу со своей темой, которой даже подражать невозможно, до того она неподражаема. Человек интереснейшей биографии, долгие годы совмещал работу следователя-оперативника, а позже и солидного милицейского чина – с писательством. Темы рассказов сами находили его, причем – круглосуточно. Собственно, и работа писателя, как и работа правоохранителя, разве не круглосуточная?
В книге «Блюз мимолетности» творчество Кондаурова играет новыми гранями, представая для меня, как читателя, совсем в другом ракурсе. С одной стороны он - некий Шерлок Холмс советской эпохи, на счету которого не одно раскрытое уголовное дело, признанный коллегами по службе. С другой стороны, он же – некий доктор Ватсон, что переводит дедуктивные профессиональные методы в русло литературы. Рассказы службиста Кондаурова, явно автобиографичные, не читаются, а буквально проглатываются, до того они живые и интересные.
Нам следует поблагодарить кондауровского друга-журналиста, что в один из своих приездов предложил Анатолию попытаться записывать свои профессиональные следовательские дела. И это занятие так захватило Кондаурова, что по счастью, не отпускает и доныне. По счастью для читателей! Записки следователя Кондаурова я бы посоветовал читать не только милицейским службистам, но и педагогам. Чтобы попытаться понять, почему при «пагубном влиянии улицы» из одного парня вырастает преступник, а из другого – человек, противостоящий преступности. Ведь только такой человек сможет изнутри понять душевную трагедию оступившегося по юности в преступность человека. Не поддаться профессиональному искушению осуждения оступившихся. Уметь видеть даже в падшем человеке - человека. Казалось бы детективы – не самый философский жанр. Но в детективных историях Кондаурова ненавязчиво растворена между строчек та самая «милость к падшим», что завещал нам Пушкин! «Милость к падшим», как один из главных критериев настоящей русской литературы.
Собственно, пером баловались по молодости многие. Но если это «баловство» не ложится на глубокий фундамент таланта и взыскания слова, то оно будет недолгим и вряд ли успешным. Талант к слову передается по родове. Зреет-зреет в предках, чтобы потом явить себя в творчестве одного из потомков, и снова уйти, как подземная река, с глаз людских… И снова зреть и вызревать в поколениях. Матушка будущего писателя, как мимоходом следует из его «записок следователя», была та еще хранительница самобытного русского наречия. В устах Елены Марковны даже порицания людских пороков вроде «жулебия» и «трищоба» - звучат самобытным колоритом народного наречия, где каждое слово, как неповторимый самоцвет, которым хочется любоваться пробовать на вкус.
Тайгу, как тему творчества и как образ жизни, Анатолий Кондауров выбрал, скорее всего, по образу и подобию отца – фронтовика и охотника-промысловика, которого любимая отцом тайга однажды и забрала к себе навсегда. Но и тайга выбрала Кондаурова, ведь не будь выбор взаимным, не было бы у нас сегодня в русской литературе таких неповторимых произведений на эту тему, которыми радует нас Анатолий Алексеевич. Хотя сначала все-таки юный Анатолий выбрал профессию, где попытался перевоспитывать людей и переключать их с наклонных дорожек на честную, хотя нелегкую, дорогу жизни честной. Не удовлетворяясь студенческой юридической учебой-теорией, предпочел с головой окунуться в практику ежедневной жизни милиции в то непростое время, когда страна пошла на слом. Воистину говорят: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет». Стоит почитать о том, как студент-заочник Кондауров, захотев вкусить практики милицейских буден, безо всякого табельного оружия в одиночку и по собственной инициативе сумел не просто арестовать преступника-рецидивиста, но и препроводить его в отделение милиции, где работал.
Позже этот следователь станет исследователем и менестрелем тайги, побредет таежной тропой в сторону большой литературы – от городской суеты, в которой равно участвуют преступники и потерпевшие, и порой с моральной точки зрения невозможно отличить одних от других, разве только с юридической…
О чем бы ни писал Кондауров, при всей широте его тем, главной темой остается человек. Анатолий Алексеевич даже в самом динамичном детективном «экшене» внимателен прежде всего к человеческой душе и мыслям. Рассказ о загадочном убийстве в духе Шерлока Холмса («Подсолнухи», «Весной опята не растут» и др.) не уступят по увлекательности сюжета конан-дойловской «Пестрой ленте» и «Плящущим человечкам». В них герою повествования, в котором легко угадывается автор, есть где применить не только и не столько табельное оружие, сколько умственные способности, а часто и сострадание к подозреваемым, чтобы раскрыть преступный замысел. Но в этой же книге «Блюз мимолетности» - мы найдем такие удивительные с точки зрения психологии и философии рассказы, как «Анатомия побегов», «Укус пчелы», «Мимолетность» и многие другие…
Возможно, кто-то из коллег попеняет автору – мол, зачем объединять под одной обложкой столь разножанровые произведения – динамичный детектив и романтическую историю? Если попеняет - то будет очень неправ, потому что, по большому счету, жанр у Кондауровских рассказов и повестей один – жанр души человеческой, которая раскрывается в разных обстоятельствах настолько по-разному, что вспомнишь Достоевского: «Широк русский человек!»
Рассказ «Подсолнухи» не просто конкретный случай раскрытия зависшего уголовного дела. «Висяк» называют его следователи на своем профессиональном жаргоне. Но не только загадка преступления держит читателя в напряге. Но и исследование натуры человеческой, столь склонной как к грехопадению, так и к покаянию. Одно преступление тянет другое, молчание случайного свидетеля становится причиной его гибели, непонятные детали нарастают,как снежный ком, поначалу никак не вписываясь в логичную гипотезу происшедшего. И кажется, что уже нет никакой возможности пролить свет истины на это дело, остается лишь списать его в архив. Но что роднит профессии следователя и писателя? А то, что они круглосуточные! Если писатель стоит у окна и молча смотрит в окно, он - работает. Если следователь после трудной смены прилег на диван, на всякий случай не расставаясь с мобильником и табельным оружием, он – работает… Думаю, если бы по детективным рассказам Анатолия Кондаурова был снят фильм, этот фильм был бы обречен на успех, тут и надо то режиссеру – не испортить качественной литературной основы, по максимуму сохранив ее!
Особо хочется выделить небольшой рассказ «Анатомия побегов». Читая его в череде рассказов в стиле художественного детектива, читатель поначалу думает о побеге лишь с точки зрения милицейской. Как в фильме «Берегись автомобиля» - один убегает, другой догоняет. Но повествование продолжается и вот уже перед нами открывается во всю свою ширь тот мир, в которой побег – есть лишь следствие неприятия этого мира. И уже вовсе не понятно – кто убегающий, а кто догоняющий. А начиналось то так по-милицейски! Автор выводит нас на психологические и философские обобщения. И словно в знак особо доверия к нам, как читателям, оставляет одних на этом пути, предпочитая замолчать… И перед нашим мысленным взором вдруг проходит весь путь от рождения, открывая глубокие истины, что лежат, оказывается, на поверхности, да мы в суете не видим их или предпочитаем не замечать… Анатолий Алексеевич дает нам подсказку о символике побега едва ли не как о символике победы, как вечный диалог внутренней жизни человека с его телесной жизнью. Все мы, хотим того или нет, являемся заложниками этой телесности. Не зря же святыми отцами сказано, что тело – тюрьма для души и духа. Кондауров рассматривает побег и как личный выбор человека, и как выбор народный, попущенный свыше.
Хочу спросить, дорогие читатели, была бы наша страна Россия такой огромной, если бы не было в менталитете нашего народа вечной тяги к побегу? Ведь бежали от того же Раскола целыми селами, не желая изменять вере предков. Бежали в Сибирь и дальше, не думая, что осваивают и приращивают территорию к невеликому по территории Московскому княжеству. В основе огромной территориальности России лежит неискоренимая тяга нашего народа к побегу. И как тут не согласиться с Анатолием Кондауровым:
«История побегов – Великая Империя Необъяснимого. Одно дело – бежать от обиды, тоски, скукоты, обыденности, в общем от различных форм зависимости, но когда человек лишается свободы – побег приобретает крайние формы: он переходит в навязчивое состояние, всецело овладевает душой и телом… Когда-то (не так уж давно!) в тишину бескрайних сибирских просторов глухим эхом вплетались – сиплое дыхание людей, тихий ропот, тяжелая поступь, бряцание железа. До сих пор наши тобольские «копатели» находят на ссыльных трактах нательные кресты, складеньки да звенья кандальных цепей – мрачных свидетелей поруганной свободы…»
Анатолий Алексеевич расскажет нам сколь трагическую, столь же и загадочно романтическую историю древнего сибирского кедра, в котором долгие годы гнездо вил царственный орлан-белохвост. Однажды в лютый мороз рухнул подгнивший кедр-исполин, думается, он тоже совершил побег из бренной жизни. Увидевший это охотник-селькуп решил, что не стоит пропадать большому количеству дров, приступил к кедру с пилой и слопал пилу о … белую человеческую кость, обвитую ржавьём кандального железа. Оказалось, что в огромном дупле кедра когда-то давным-давно пытался спрятаться от мороза и погони беглец с лесоповала, несчастный заключенный, который так и остался навеки в дупле, найдя в нем последний приют свой…
Рассказывая о своем милицейском опыте в поимке бежавших с тюрьмы заключенных, Анатолий Кондауров говорит о побеге, как неискоренимой потребности человеческой души. Ведь в основе победа лежит надежда на свободу. А что такое литература? Разве не побег человека от реальности окружающей в реальность художественного вымысла?
Более неискоренимая потребность человеческая, такая вроде бы диаметрально противоположная побегу, это любовь. Только она, наверное, может стать (да и то не всегда!) противоядием тяги к побегу. Ведь если любовь сталкивается с ложью человеческих отношений, она в итоге тоже кончается побегом. Как это случилось в повести «Крым после «присоединения». Нет, это не о политике, это о любви, точнее, попытке любви. Страстно влюбленный лирический герой едет из далекой Сибири в Крым, который недавно вернулся в состав России после своего «побега» в Украину по вине недальновидного Хрущева. Герой едет не просто в Крым, он едет к девушке, которую мечтает назвать женой. У него нет даже мысли о побеге из родной Сибири. Даже во имя любви он не готов оставить родину. Хотя к побегу из суровой холодной Сибири его, коренного сибиряка, склоняют жители солнечного Крыма, прельщая южными красотами и возможностью семейной жизни. И тут герой понимает, что его надежда на то, что он едет к себе, то есть к любимой женщине, оказалась надеждой пустой, ведь по сути его хотят заставить убежать ОТ себя, от своих корней… В итоге главный герой после невеселых сомнений, попутно восхищаясь крымскими красотами, предпочитает избавление от навязчивого семейного окружения своей избранницы, которая к тому же оказалась не способна сделать окончательный выбор между ним и своими привычками…
Это прямо побег Подколесина из гоголевской «Женитьбы», от навязываемых окружающими представлений о счастье, по сути, побег к самому себе, а скорее даже – возвращение к себе самому… И нам надо поблагодарить автора книги «Блюз мимолетности» за то, что благодаря его творчеству и неповторимому жизненному опыту, живому и образному языку, благодаря его знанию души человеческой мы можем совершить вместе с ним очень поучительный и одновременно увлекательный побег от обыденной повседневности в тот мир, который существует рядом с нами, но редко нами замечаем, потому что он – в нас. Зря говорят, что от себя не убежишь! Сколько ходит нас по земле, однажды убежавших от себя да позабывших вернуться обратно. А для возвращения порой достаточно раскрыть добрую мудрую книгу…
НА СНИМКЕ: Анатолий КОНДАУРОВ