ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ ВАСИ ПРИЩЕПКИНА. Рассказ-фэнтэзи

Истабан, начало XXIII века.

Моно-такси, взвизгнув колесом, остановилось у дома. Рюкзак уже сложен, тубус с чертежами тоже готов, осталось лишь присесть на дорожку, чтобы путь выдался лёгким и удачным.

Вася сел на кровать. Внешне без волнения, но внутри… внутри всё в нём дрожало от предстоящей поездки в Истабан на конкурс. И не просто на конкурс, а на олимпиаду. И не просто в какой-то районный центр, а прямиком в столицу их замечательной страны. Мальчик сидел на кровати и негромко постукивал ногой о пол.

- Пора, - сказала мама, вставая со стула напротив. – Такси не может ждать бесконечно.

Да, такси не может ждать. А он, Вася… Сколько же он ждал эти соревнования? Год? Пять? С момента рождения? Кстати, при рождении всем мальчикам и девочкам выдают бирки с названиями подходящих для них профессий. Васе выпало название «инженер». Придумывать новое, чертить, рисовать. Мечтать…

Он встал и, вскинув на плечи рюкзак и сунув под мышку тубус, неторопливо спустился из своей комнаты сначала в прихожую, а затем и на улицу. Осмотрелся, впитывая в себя всё увиденное каждой клеточкой. Вздохнул. Комом в горле застряло чувство, что из окон соседних домов на него все глядят – не каждый день мальчик из их городка отправляется в столицу, - как же он совсем не торопится? Да, Вася не спешил. Растягивал время своего нахождения дома, словно предчувствовал, что не скоро окажется в нём опять. Олимпиада…

К слову, он там будет не совсем одинок – в их школу пришло ещё два пригласительных. Один для Зоечки, смешливой рыжей девочки из их четвёртого «Б», другой для Балдура Тремора, рослого добродушного увальня из параллельного класса. Ну, Зоечка – понятно, она в физике мастер, а как в списке участников оказался Балдур? Вася не понимал. Он пожал плечами и открыл дверь моно-такси. То сразу стало похоже на птицу с поднятым крылом.

- Ты там не забывай есть. Хорошо? А то я знаю тебя, начнёшь о чём-то думать и забудешь про еду, - мама поправила ему волосы и поцеловала в лоб. – И на связь выходи, мы с папой настроили твой смартвизер на утро и вечер.

- Зачем так часто? Я уже взрослый. Сам решу, когда по вам мне скучать, - Вася мыслями находился уже в Истабане.

- Потому что мы – родители и волнуемся за тебя. Не спорь. И кушай!

Мама заглянула в такси, проверила, хорошо ли сын в нём устроился, улыбнулась и сказала роботу-водителю, чтобы тот держал себя на дороге предельно аккуратно.

- В аэропорт! – Вася помахал маме рукой.

- В аэропорт, - послушно повторил за ним робот, и машина мягко двинулась в путь.

 

В аэропорту Прищепкина уже ждали. Зоечка с Балдуром стояли у регистрационной стойки и терпеливо ожидали его, чтобы им всем вместе зарегистрироваться на рейс.

- Посадка уже почти окончена, - вежливая дама-регистратор снова наклонила голову в их сторону и улыбнулась. – Вы летите?

- Летим, - Балдур в сотый раз оглядел зал и щёлкнул пальцами. – Товарищ задерживается.

Дама выпрямилась и тоже окинула взглядом помещение. В нём не было никого. Точнее, никого на рейс на Истабан – редкое для такой глуши направление.

- Посадка уже почти окончена, - минут через пять дама-регистратор опять наклонила голову в их сторону и улыбнулась. – Вы летите?

- Вот чёртова кукла, заладила одно и то же, - Балдур не выдержал и пробормотал в платок ругательство. Громче не мог, потому что за ругань у них полагался штраф в виде получасового холодного душа в каменном карцере, а ему сейчас ой как не хотелось купаться. – Летим, конечно. Друг придёт, и мы сразу полетим.

Отвернулся к Зоечке и кашлянул в платок. Ну, чтобы не показалось со стороны, что он зря его у лица держит.

- Запаздывает Вася. Без него у нас нет никаких шансов, - Зоечка тоже пробежала по залу глазами. И просияла. – Да вот же он!

 

Сквозь стеклянную стену аэропорта она увидела выходящего из такси Василия. Тот выглядел спокойным и даже немного равнодушным.

- Нисколечко не волнуешься? – спросила она у него, когда мальчик подошёл к ним поздороваться. – Истабан бесстрастных не любит. Там таких своих полно.

- Всё нормально, просто отключал смартвизер от линии с домом. Представляешь, мама хочет меня контролировать! Будто я маленький. А я большой. Раз лечу на олимпиаду…

- Мы все большие. И все летим, - Балдур первым протянул свою руку к стойке регистрации.

- Посадка уже почти окончена, - вежливая дама-регистратор в очередной раз наклонила к ним голову и улыбнулась. – Вы летите?

- А Вы не видите? Летим.

- Пожалуйста, проведите над монитором своим идентификационным номером.

Балдур помахал над столом рукой в разные стороны. В аппарате что-то пискнуло, регистратор улыбнулась опять.

- Не так часто, господин Тремор. Достаточно одного раза. Благодарю, Вы успешно зарегистрированы на рейс. Пройдите в эту дверь, пожалуйста.

И добавила, уже смотря на Зоечку:

- Пожалуйста, проведите над монитором своим идентификационным номером.

Девочка приподнялась на цыпочки и, задержав на пару секунд дыхание, медленно провела над вмонтированным в столешницу экраном рукой. В ней был чип – они у всех есть с момента рождения – с её личным номерным знаком.

- Благодарю, Вы успешно зарегистрированы на рейс. Пройдите в эту дверь, пожалуйста, – повернулась к Васе. – Будьте добры, проведите над монитором своим… Да, да, всё верно. Благодарю, Вы успешно зарегистрированы на рейс. Приятного полёта, господа!

 

Ребята кивнули ей, подхватили багаж и… через пару минут стояли уже на борту. В аэробусе, к слову сказать, они оказались единственными пассажирами. Что, безусловно, обрадовало - можно выдохнуть накопившееся волнение и без спешки всё рассмотреть. Эллипсоидного вида небольшую летательную капсулу из прозрачной оптостали – смеси стекла, пластика и металла, очень удобный материал, лёгкий и прочный, - кондиционированную и затенённую снаружи золотым зеркальным отражателем, не пропускающим внутрь радиацию и солнечный жар, однако, отлично позволяющим изнутри видеть всё, что творилось снаружи. Молочного цвета кресла, похожие на облака – пушистые, уютные, мгновенно принимающие форму тела. Навигационную кабину с подробной схемой полёта на лобовом стекле. И крылья. У их аэробуса имелись крылья!

- Пережиток какой-то эти плоскости. Разве сейчас кто-то с ними летает? – Балдур вытянул ноги в своём кресле и потянулся. – Вполне достаточно капсулы – эргономично и предельно красиво, - так нет, приделали ещё и крылья. Провинция!

- А ты что, уже видишь себя столичным? – Зоечка улыбнулась. – Не рановато ли, Балдур? Мы ещё не там. И пока что не победили в олимпиаде.

- Не там, - Балдур тоже улыбнулся и подмигнул ей. – Но мы там будем. И в этом суть!

 

Едва уловимо вздрогнув, аэробус плавно поднялся вверх, выше всех прочих маршрутов – дорога на Истабан лежала почти в стратосфере, - и без рывков и покачиваний направился в сторону столицы. Подальше от любопытствующих с Земли глаз, поближе к звёздному небу.

В общем-то, полёт занял не слишком много времени, всего каких-то пару часов. В верхних разреженных слоях атмосферы трение было минимальным, так что лететь - одно удовольствие: лёжа в креслах, Зоечка с Балдуром рассматривали проплывающие под ними зефирные шапки облаков, изредка, сквозь разрывы, виднелась геометрия полей, лесов и гор. Небольшие круги-городки мелькали, не особенно задерживая на себе их внимание. Думы всех были в Истабане.

В который раз, прижав к груди тубус, Вася снова и снова старался выровнять дыхание.

- Ты уже замучил нас своей дыхательной гимнастикой, - Тремор встал и прошёлся по аэробусу, разминая ноги и потягиваясь руками в стороны. – Просто походи по салону, это гораздо лучше всех твоих упражнений с дыханием. Мышцы быстрее наберут кислород, и волнение канет в Лету.

Не слушая, Вася снова глубоко вдохнул в себя воздух и медленно, с лёгким свистом, выдохнул его обратно.

- Ещё и свистит. Не свисти, примета плохая.

- Плохая? Примета?! – Зоечка привстала на своём кресле. – А что это такое?

- Ну, старьё всякое ментальное. Вроде чёрной кошки, перешедшей дорогу. Или женщины с пустыми вёдрами. В книге как-то видел, у предков в сейфе лежит. Говорят, раритет. А по мне, так просто сказки или вовсе чушь. Вроде этих крыльев аэробусных.

Вася снова с шумом вдохнул в себя воздух и так же со свистом выдохнул его.

- Всё, я в порядке. Приметы, может, и ерунда, но дыхание моё, наконец-то, нормализовалось. И волнение тоже окончилось. Кстати, а когда у нас по времени Истабан?

Прищепкин встал, зашёл в кабину навигатора посмотреть полётную карту – на ней огоньками поблёскивало, где именно они на маршруте находились, - и, увидев, что почти уже совсем рядом со столицей, утвердительно кивнул головой.

 

Истабан появился внезапно. На подлёте к нему всё было закрыто, завязано облаками, и вдруг – ах! – мегаполис из домов, мостов, башен, светящихся сфер, парящих парков, длинных авто и прочих форм роскошной столичной жизни.

Припарковавшись к воздушному порту, Вася, Зоечка и Балдур вышли в зал прибытия. Такой же пустынный, как и у них дома.

- Странно как-то. Неужели нас никто не встречает? – Вася помотал головой в разные стороны, пытаясь отыскать хоть какое-то живое шевеление или силуэт. Вместо них к дверям подкатил автомобиль – не такой, как у них, а на воздушной подушке, - и приветственно сам открыл в себя ход.

- Добро пожаловать, господа конкурсанты! Вас приветствует экспресс-такси незабываемого Истабана, - робот-водитель зажурчал приятным баритоном. – Устраивайтесь удобнее, домчим в один момент.

- Однако, - пробормотал Балдур, пригибаясь и первым садясь в такси. – Бездушная машинка, а о себе в третьем лице. Столичная выскочка.

- Вы что-то сказали, господин Тремор? – робот повернулся в сторону мальчика. Тот отрицательно помотал головой. – Вот и отлично! Пристегнитесь, пожалуйста.

 

Просьба пристегнуться оказалась не лишней. Если аэробус нёс их по небу, словно самую драгоценную в мире вазу, такси наоборот, стремительно старалось оправдать свою приставку «экспресс». Разогнавшись за несколько секунд до скорости гоночного болида, ловко уворачиваясь от встречных авто и перегоняя те, что тоже направлялись в город, оно прямо-таки летело вперёд. Впрочем, за окном всё равно пока не на что было смотреть.

Другое дело в самом городе! На подходе к нему машина сбросила скорость и смешалась с общим потоком таких же летающих автомобилей, направляющихся в центр.

- Ваша гостиница расположена в самом сердце Истабана. Отличное место, на главном из пяти холмов города, откуда столица видна как на ладони. Поскольку вы у нас здесь впервые, олимпийским комитетом вам выделены апартаменты на самом верху, чтобы приятное впечатление от посещения великолепного Истабана было полным, - водитель кивнул и даже попытался изобразить что-то вроде смеха.

Зоечку это немного задело.

- Вы полагаете, жить в верхних номерах гостиницы – это смешно? – она слегка приподняла брови, отрываясь от необычного вида за окном.

- Конечно. Хотя мне, в общем, без разницы, я, ведь, живу на работе, - робот снова хихикнул. И посмотрел на свои ноги, вмонтированные в корпус машины.

- И что же тут смешного? – Балдур тоже не утерпел и задал вопрос вслух. – У нас…

- У нас, - перебил его робот, - там селят лишь аутсайдеров. Всяких недотёп из глухих уголков страны, для которых краткий визит в столицу наверняка окажется самым ярким воспоминанием их дальнейшей серой жизни. Конечно, я ни в коей мере не думаю, что вы неудачники, просто…, - он вдруг дёрнулся, посерьёзнел и уже без смеха добавил чуть более приглушённым голосом. – Посмотрите направо, пожалуйста. И налево, будьте добры. У нас ярко, господа. У нас прогресс. Так что впечатляйтесь по полной программе и не бойтесь проиграть! – на секунду-другую затих, после чего добавил почти неразборчиво. - Всё уже решено задолго до вашего к нам визита.

Зоя с Балдуром перевели взгляды на Васю. Тот выпрямился и сжал кулаки.

- Это мы ещё посмотрим! Кто из нас аутсайдер...

 

Такси летело вдоль улицы, по краям которой свободно стояли причудливой формы здания. Одно походило на глазастую толстую бочку, другое меняло цвет по мере удаления от него, третье ребристой спиралью ввинчивалось в небо... Туда же, к небу, стремились и удивительные парящие сады с фонтанами, густо засаженные разновеликой фантастического вида растительностью и, что ещё было более поразительным, никак не затеняющие расположенные под ними строения. Ибо небо в Истабане всегда и для всех должно оставаться голубым и приятным, и никакая тень не должна падать ни на что вокруг. При этом жары совершенно не чувствовалось. Зоечка открыла одно из окон автомобиля и высунулась наполовину наружу, маша рукою ускользающим вверх зелёным островкам.

- Какие миленькие!

- Жар от солнца поглощается панелями, вмонтированными в стены и крыши домов, и тут же перерабатывается из тепловой в электрическую энергию, - пояснил водитель, заметив, как её спутники внимательно рассматривают проплывающий снаружи экстерьер. – Я бы на Вашем месте закрыл окно. У нас так неприлично.

- Какие-то странные правила, - ответила девочка, возвращаясь в салон автомобиля и нажимая на кнопку, приводящую оконную раму в первоначальное положение. – В парке тоже гулять не позволительно?

- Приезжим? – водитель сочинил насмешливую улыбку и нажал на клаксон. – Только, если позволит закреплённый за вами куратор. Ну, вот, мы и приехали. Всего доброго, господа конкурсанты!

Двери машины бесшумно открылись. Кивнув роботу, ребята по очереди перешли в помещение гостиницы.

 

Надо сказать, гостиница внизу – в самом холле – не особенно отличалась от аэропорта. В ней тоже не было ни души. Ну, разве что движущиеся картины на стенах создавали иллюзию присутствия хоть кого-то, помимо них.

Вон заяц пробежал в дальнем углу, изображающем виноградное поле. Там роботы-строители печатают на принтере сетчатый дом. А тут… Вася присмотрелся… да, это явно галактический порт. Совсем такой же, как в детской книжке, что мама читала ему перед сном, когда он был маленьким. Вспомнив о маме, у Васи пересохло во рту. Впрочем, ненадолго, всего на каких-то несколько шагов до автомата с водой, стоящего тут же, по правую руку от дивана, на котором они трое уселись.

Вернувшись на место, он снова принялся рассматривать порт. Звёзды, тёмный бархат бездонных глубин… Картина тоже начала двигаться – мягко мигнула Большой медведицей и разошлась в стороны, выпуская из себя высокого, под два метра ростом, кареглазого шатена-бородача лет сорока пяти. Вася моргнул. Во рту опять стало как в пустыне.

- Добро пожаловать в Истабан, - бородач оказался не голограммой или роботом, а вполне себе таким же, как они, теплокровным. Дети по очереди пожали его руку. – Я – ваш куратор на все дни олимпиады. Кирилл Петрович. А вы?

- Вася, - скромно сказал Вася и чуть покраснел.

- Зоечка, - кивнула бантиками Зоя и, улыбаясь, сделала книксен. Реверанс, по-нашему.

- А я Балдур, - откашлялся Балдур и крепко двумя руками сжал ладонь приставленного к ним начальника. – Тремор.

- Ого! – потряс рукой Кирилл Петрович. - Силён ты, парень, не по годам, – и, разминая затёкшие пальцы, добавил. - Сейчас предлагаю отдохнуть с дороги, а завтра мы с вами начнём тщательней знакомиться и узнавать, так ли вы умны и перспективны, как сильны.

Куратор широко улыбнулся ребятам, жестом пригласил пройти вслед за ним и… Космос так же бесшумно впустил их в своё лоно.

 

Сто двадцать четыре этажа гостиницы отводились на строго вертикально направленную башню, сто двадцать же пятый этаж оказался громадным серебристым куполом, внутри которого находилось всё. Ну, просто всё, что только может себе представить ученик четвёртого класса в двадцать третьем веке нашей эры. Здесь даже имелась игровая комната с искусственной невесомостью. То есть, практически выход в астрал, как не раз говорили им учителя, мечтательно улыбаясь и смотря в небо.

Вася опустился на стул недалеко от неё. Он слышал о таких комнатах, но никогда не видел их вблизи. И уж совсем ни разу не заходил вовнутрь.

- Зайдём? – Зоечка как настоящая девочка, не могла пройти мимо такой диковины. Она тоже слышала о подобных комнатах и тоже ни разу в них не была, но, в отличие от одноклассника, любопытство сразу одержало в ней верх над осторожностью, и она повторила чуть громче. – Ну, что застыл? Попробуем или как?

- Давай, - вместо Васи ответил Балдур, немного замявшись.

Он хоть и был большой и смелый с виду, однако его тоже отчего-то охватила дрожь при мысли, что сейчас он потеряет опору – в виде пола – под ногами. И чтобы Зоечка это не заметила – девчонка, высмеять запросто может, – он повернулся к Василию.

- Прищепкин, я тебя не узнаю. Бросай свой тубус, пошли развлекаться. Раз мы уже здесь, надо выжимать из обстоятельств по максимуму.

И тут же, зажмурившись, вошёл в невесомость.

 

- Не понимаю, почему нам в школе рассказывали, что это ужасно? – Балдур завис вверх тормашками над серединой комнаты и скорчил смешную рожицу. – По-моему, это здорово! Купаешься в невесомости, словно в бассейне. Нет, даже лучше, совсем не чувствуя своего тела. Плывёшь…

- Будто перышко, - подхватила и Зоечка, пытаясь изобразить из себя морскую звезду. А потом кузнечика. А затем…, – Вася, ну, что же ты? Присоединяйся к нам. Невесомость бодрит.

- Да ну вас! – отмахнувшись рукой, Вася встал. – Просто как дети. Тут столько всего вокруг интересного, а вы в игрушке зависли. Ещё сэлфи триста штук сделайте, тогда точно будет детский сад, ясельная группа.

- Да расслабься, - Балдур попытался изобразить каратиста и от резкого движения отлетел к стене. – Ой! А стены тут щиплются.

Прищепкин рассмеялся.

- А ты не знал? Это же не просто игровая комната, она ещё и учебная. Если что-то не то делаешь, сразу получаешь разряд электричества. Нам на уроке рассказывали. В общем, когда наиграетесь…

Но он не успел закончить мысль. Раздался приятного тона звонок, дверь распахнулась, и в номер вкатился большой богато сервированный стол.

- Приятного аппетита! – прозвенел колокольчиком и остановился недалеко от окна, из которого открывался красивый вид на город.

Впрочем, тут из любого окна вид открывался потрясающий. Ребята в этом убедились, быстро пробежав по всему их огромному куполу-номеру и вернувшись снова к столу. Треть которого была заставлена мясными блюдами, другая – хлебом, овощами и фруктами, а на третьей стоял роскошный большой агрегат, блестя металлом и какой-то чуть дымящейся Г-образной штуковиной на макушке.

- Балдур, ты как специалист по приметам, скажи, - Зоечка протянула руку к прибору и тут же одёрнула её, обжегшись. – Ай! Это какая примета – хорошая или плохая?

Тремор со всех сторон осмотрел его, принял важную позу, выставив ногу вперёд и чуть помахивая рукой, ответил.

- Хорошая. Перед нами самовар. Древность несусветная, но неплохо греет воду. Похоже, на ужин у нас из напитков запланирован чай.

- Чай?! – услышав незнакомое слово, Вася и Зоечка перестали накладывать еду в свои тарелки. – Впервые слышим о чае.

- Ну, да, не сок гранатовых манго. Просто заваренные кипятком ароматные луговые травы и лепестки роз. В книгах пишут, что вкусно. Ни разу не пробовал.

- Да и мы…

Странно, но именно чай удивил ребят больше всего из того, с чем они здесь столкнулись. Даже имитация космоса не так впечатлила. Даже жаренный журбакс. Даже… Впрочем, было уже поздно, а завтра соревнования.

И надо быть к ним готовым.

И ещё… Ах-х-х…

Поужинав, ребята как-то сразу размякли. Захотелось спать. Спа-а-а-ть.

- Спать, - успел произнести Вася почти шёпотом, засыпая.

Его друзья тоже уснули. Так крепко, что не почувствовали, как их – каждого в свою кровать – медленно перемещает по воздуху робот, отвечающий за сон и порядок в их шикарных апартаментах. Балдур, пока летел, снова причмокнул. Зоечка опять зевнула. Вася… да-а-а-а…

Уснули.

Ночь опустилась на Истабан.

Со-о-о-он.

 

Утро открыло глаза тем же мелодичным «Приятного аппетита!» сервированного к завтраку стола. Еда на нём была другая, более подходящая для утра – овсянка на молоке, оладушки, сыры, варенье, какао, соки на выбор.

- Ну, приятного, так приятного, - умытые и одетые ребята подсели к столу.

Впрочем, долго рассиживаться не пришлось – едва поели, двери вновь распахнулись, и в номер быстро вошёл Кирилл Петрович.

- Уже позавтракали? – он бегло окинул стол и ребят. Дети кивнули. – Вот и славно. Объявляю пятиминутную готовность, конкурс нас ждёт!

Ожидая, пока подопечные соберутся, взял из фруктовницы яблоко, тонкой спиралью очистил его ножом от кожицы, съел, глядя на улицу. Потом задёрнул занавеси, повернулся и скомандовал.

- Пора!

 

- Кирилл Петрович, - поправляя причёску перед зеркалом в лифте, Зоечка не смогла удержаться от вопроса, - а где все? В аэропорту нас никто не встретил, никого не было и в холле гостиницы. Даже в городе, когда мы сюда направлялись в летающем авто, я не заметила ни единого шевеления души. Странно как-то, не находите?

Кирилл Петрович улыбнулся. И тоже посмотрелся в зеркало, проводя ладонью по и так аккуратно уложенной недлинной бороде.

- Не нахожу. Стоп, стоп, не нужно делать такие удивлённые глаза, я не закончил. Не нахожу странным, потому что всё это было сделано специально.

- Специально?! – в голос удивились и мальчики. – А поподробнее…

Кирилл Петрович кивнул и подкрутил усы вверх.

- Можно и подробнее. Неужели вы думали, что олимпиада начинается непосредственно в день её официального открытия? – ребята переглянулись. – Вижу, так и считали. Но это не так. Олимпиада для конкурсанта начинается в день, когда он на руки получает приглашение на соревнования. С той самой минуты и до дня официального открытия он негласно становится участником этапа по стрессоустойчивости. Вокруг него создаётся вакуум – никаких людей, минимум информации к размышлению. Кстати, водитель, что вёз вас из аэропорта сюда, уволен – отправлен на перевоспитание в дальний район страны. Уж больно разговорчивым оказался для робота.

- Уволен? – забыв про причёску, Зоечка перевела взгляд на куратора. – Совсем?

- Не совсем, это дорогая модель, лишь на переустановку сознания. Ладно, забыли о нём, - он повернулся к дверям лифта. – Вуаля! Олимпиада приветствует вас, друзья!

Двери открылись и… ой! Шум, разговоры, смех, огромный зал, а в нём множество школьников со всей страны в самых разных одеждах и их олимпийские наставники.

- Смелее, - Кирилл Петрович рассмеялся и первым ступил в зал. – Вы успешно прошли тест на стрессоустойчивость, теперь перед вами чистая наука. Наше рабочее место вон там.

Он посмотрел по сторонам, кому-то помахал рукой, кивнул и, подталкивая ребят вперёд, направился на юго-запад.

 

Рабочее место оказалось пятиугольным массивным столом с множеством выдвижных ящичков и четырьмя нетвёрдыми яркими сидениями по бокам. Пятая сторона оставалась свободной – видимо, предназначалась для экрана, на котором конкурсанты, по желанию, могли демонстрировать свои разработки.

Дождавшись, пока все рассядутся, Кирилл Петрович нажал на невидимую кнопку под одним из углов столешницы, приведшую в действие купол – такой же серебристый, как в их номере, - отсекающий от нашей группы весь тот гам и суетливость, что царили в оставшемся за ним помещении.

- Ну, теперь можно и поработать, - он тоже сел. По-домашнему вытянул ноги и снова подкрутил усы вверх. - Показывайте, что вы там с собой привезли.

Сначала чертежи представила Зоечка. По очереди все десять листов достала из тубуса, раскладывая один за другим на столе и объясняя, что изображено на каждом из них. Куратор, не касаясь бумаги, молча, слушал, поглаживая бороду. Затем Балдур показал свои наработки. Кирилл Петрович скрестил на груди руки и, уже почти откровенно скучая, посмотрел на Васю.

- У тебя такой же полёт мысли?

Вася, не отвечая, распечатал тубус и вынул из него на стол туго скрученное содержимое.

- Богатая коллекция, - Кирилл Петрович чуть вскинул брови, подобрал ноги и выпрямил спину. Сам быстро пролистал подборку Прищепкина, над чем-то даже ненадолго задумался, потом отрицательно помотал головой и уточнил. – Это всё?

«Похоже, мы его не впечатлили», - все трое тут же подумали, глядя, как он, откинувшись на спинку сидения, наблюдает за Васиными руками. Те открывали в тубусе потайной отсек.

- Похоже, мы Вас не впечатлили, - громко произнёс Вася и чуть подрагивающей рукой – волнение опять давало о себе знать – вынул из него небольшой схематичный набросок. – Что скажете насчёт этого?

Положил лист на стол и нажал на одну из кнопок на столе. Возник экран, рисунок тут же спроецировался на него.

- Судя по тому, что ты приберёг этот лист напоследок, он – твой главный козырь, - куратор сложил ладони домиком. От глаз по лицу побежали едва заметные весёлые лучики. – Что ж, объясни нам, о чём твои каракули.

Вася вздрогнул всем телом. Впрочем, почти сразу он сумел побороть волнение, откашлялся. Даже встал из-за стола, подошёл к экрану и, уже водя по нему пальцем – об указке забыл, - начал говорить.

- Мне это недавно приснилось.

От неожиданности Балдур и Зоечка – о каком сне может идти речь здесь, на научной олимпиаде? – подавились смешком, Кирилл Петрович же, лучше владея собой, ограничился тем, что просто кивнул. И сделал Васе приглашающий жест продолжить начатый им рассказ.

- И нечего тут смеяться! Ньютону, как мы помним, на голову яблоко упало, и он открыл закон всемирного тяготения. А Менделеев? Тот именно во сне увидел периодическую таблицу элементов. Своим внутренним зрением…

- Мы помним, Вася, - наставник снова пригладил бороду. Похоже, начало рассказа его заинтересовало. – Здесь никто, - он строго посмотрел на никак не успокаивающегося Балдура, - ни над кем не смеётся. Продолжай, пожалуйста. Мы слушаем.

- Так вот, - Прищепкин вздохнул, - мне это приснилось. Всю неделю до того дня я напряжённо думал о нашем конкурсе, и потом… вдруг… во сне… я увидел ЭТО.

Он показал на рисунок.

- Конечно, мне следовало лучше изобразить увиденное, но я так торопился не забыть, что нарисовал именно так. Каракулю, как Вы правильно сказали, уважаемый Кирилл Петрович.

Обвёл всех присутствующих взглядом. Сглотнул слюну и продолжил.

- Мне приснилась игла. Быстро двигающаяся туда и обратно, словно бы шила. Чик, чик, чик, чик, чик. Очень быстро перемещалась. По её концам находились дуги-магниты, игла двигалась между ними – отталкиваясь от одного, направлялась к противоположному и от него отталкивалась тоже. Игла и магниты были в тонкой, но прочной оболочке. Ну, - он случайно выдвинул ящичек рядом с собой, увидел там всякие детали. Порылся в них, вынул прозрачную штуку с закруглёнными, сглаженными концами. – Ну, вот на такую пробирку было похоже. В ней полный вакуум, по концам внутри пробирки дуги-магниты, а между ними строчила игла. Этот вакуумный цилиндр находился в вязкой воде. Точнее, не совсем воде, скорее, это была прозрачная, чуть желеобразная субстанция. А вокруг цилиндра и вязкой воды был шар. То есть, они находились в оболочке в виде шара. Цилиндр свободно вращался в ней, не касаясь стенок. Такая многослойная конструкция. И ещё от цилиндра, вернее, от двигающейся внутри него иглы, во все стороны расходились трассирующие пули. И было свечение. Серебристо-синее. Я подумал, что радиация, но…

Кирилл Петрович неожиданно встал, подошёл к Прищепкину, обнял за плечи.

- Мальчик мой. Тебе, в самом деле, это просто приснилось? – он всмотрелся в его глаза и, не отнимая рук от плеч, слегка потряс его. Вася кивнул утвердительно. – Умница! Это самое интересное, что я слышал за последние годы. Здесь, на олимпиаде, давно такого не встречалось.

Потрепал мальчика по волосам, повернулся к оторопевшим Балдуру с Зоечкой и расплылся в улыбке.

- Запомните этот день, ребята! – задумался ненадолго о чём-то и уже чуть сдержанней добавил. – А знаете что? Мы этот прибор построим.

- Не понял. Это же был просто сон, – Балдур бросил взгляд на свои работы, лежавшие на краю стола, и встал. – Что может быть ценного в словах «вязкая вода с серебристо-синим отливом» или «в трассирующих пулях»? Бред какой-то. Вася, не обижайся, но то, что ты сейчас нам тут рассказал – лепет первоклашки позапрошлого века. Который понятия не имеет, что такое физика!

- Не скажи, дорогой, - наставник вступился за Васю. – В рассказе Прищепкина всё очень даже физическое. Образно воспринятое, - сон есть сон, - но, тем не менее, имеющее прямое отношение к физике.

- Не верю, - Тремор сел на место. – Ерунда какая-то. Зоечка, ну, хоть ты не молчи. Как пули могут выстреливать из иглы? И вообще…

- И вообще, - перебил его куратор, выпрямляясь во все свои два метра роста, - довольно разговоров. Будем строить!

 

Слегка затенив с внешней стороны купол, – век, хоть, и двадцать третий, но вдруг кто-то подсмотрит и прихватит идею себе? – Прищепкин, Тремор и Зоечка под наблюдением их наставника принялись за работу.

Все возможно необходимые детали лежали в разновеликих ящиках стола, их нужно было только найти и соединить в правильной последовательности. Игла, магниты, цилиндр, жидкость вокруг цилиндра, шар поверх всего этого.

Пока искали, Кирилл Петрович объяснял.

- Ты, Вася, правильно сказал про вязкую воду. И что она не совсем вода. Вязким может стать газ, когда из летучего переходит в жидкое состояние. При низких температурах он может светиться. А когда сквозь него проходит электрический ток, свечение становится более ярким. Кстати, азот имеет такой цвет, который ты описал – серебристо-синеватый. А с электричеством он становится уже бело-синим.

- Но электричество…, - начала было Зоечка, однако сама оборвала фразу, видя, что куратор не закончил говорить.

- Не отвлекайтесь, вон и в том ящике посмотрите, - он кивнул в сторону выросшего из пола большого прямоугольного сундука. – Электричество… Да, это хорошее замечание. Электричество – это те самые трассирующие пули, которые летят во все стороны от работающей в цилиндре иглы. – Посмотрел на Балдура. – Цвет таких пуль представляете?

- На огонь должны быть похожи, - Балдур с кряхтением вынул из сундука какую-то деталь.

- Верно, - подтвердил Кирилл Петрович и нажал на кнопку, превращая деталь в сварочный аппарат. – Осторожно, прибор древний, работает на газе. Видите, какое у него голубое пламя? Примерно такой же цвет у нашего азота. Ладно, убирай его, отправим обратно в музей.

Балдур вернул аппарат на место в ящик, тот исчез в полу. Впрочем, ненадолго, почти сразу он вернулся обратно.

- Так-с, что тут у нас? – Вася заглянул в него почти полностью. – О, это нам пригодится.

А Кирилл Петрович продолжал.

- Так вот, трассирующие пули – это заряженные электроны. Они именно так – во все стороны – и движутся.

- Про вязкую воду и пули стало ясно, но я всё ещё не понимаю, как игла начнёт своё движение, - Зоечка тряхнула рыжей хорошенькой головкой и развела руками. – Что окажется для неё начальным импульсом?

Кирилл Петрович подкрутил усы, маскируя в них улыбку.

- Вот вы, девочки, всегда такие нетерпеливые. Мальчишки другие, они последовательные, основательные, делают работу этап за этапом. А девчонкам подавай всё сразу. Терпение, Зоечка. Лучше сделай из этих магнитных пластин вот такие дуги, - он вывел на экран рисунок магнитов. – И точно по такой же линии закругли потом концы цилиндра.

Зоечка вздохнула, надела на глаза защитные очки и включила преобразователь. Выполнила всё, как сказал ей наставник. И остальные, кстати, тоже всё уже подготовили. Игла с магнитами находилась в цилиндре, цилиндр в очень холодном азоте, всё это было закрыто золотым – чистое золото - шаром… Оставалось лишь сообщить начальный импульс игле и посмотреть, что произойдёт.

Кирилл Петрович бросил последний взгляд на шар, проверяя, идеально ли он круглый. Да, тот был именно таким. Затем подвёл к нему волновой излучатель, поставил на максимальную мощность и… выстрелил в шар.

От сильного толчка игла внутри цилиндра начала двигаться. Так быстро, как и рассказывал Вася, - все преобразования были видны на экране. От неё веером пошли во все стороны пучки электронов, азот начал светиться и…

- Фантастика! – Кирилл Петрович, забыв, что бороду надо приглаживать вниз, расчёсывал её пальцами вправо и влево. – Потрясающе! Вася, ты знаешь, что ты открыл? – тот растерялся и на всякий случай кивнул головой, что знает. – Нет, ты не знаешь. Это сверхпроводник! Это гарантированная победа на олимпиаде! Это мировое открытие…

 

Тут надо сказать, что Балдур всегда хорошо относился к Прищепкину. Но услышав, что тот, а не он совершил мировое открытие, как-то ненадолго пересмотрел свои взгляды. Ему стало обидно и завидно, что этот худенький очкарик смог оказаться умнее него, здоровяка и балагура Балдура Тремора. Ведь, его дядя - глава их родного города. Ведь, директор школы – его, Балдура, крёстная. Хорошая женщина, всегда подкармливает пирожками и поднимает оценки в учебной ведомости.

Его рука нервно дёрнулась, он случайно на что-то нажал на столе… и… ах! Из ниоткуда вдруг полыхнуло ярчайшим светом и… бах! Ба-бах! Все попадали на пол, и всё погрузилось во тьму.

 

Полуостров Юкатан, далёкое-далёкое прошлое

- Похоже, короткое замыкание, - пробормотал Кирилл Петрович, первым придя в себя после вспышки и грома. Он не рискнул тотчас встать, опасаясь ненароком задеть стол или купол, отделяющий их рабочее место от остального пространства олимпиады. – Надо бы проверить, что там с детьми.

Не поднимаясь, почти на ощупь подобрался сначала к Васе, потом к Зоечке, похлопал по щекам. Балдур тоже дышит. Уф-ф-ф, живы! Растолкал ребят, - те как после долгого сна, не сразу пришли в сознание, - сел на слабо фосфорицирующий стул и уже более-менее спокойно принялся осматривать купол над головой. Его удивило, что за ним чернела непроглядная темнота.

- Почему так темно? – Вася тоже не мог понять внезапно наступившей вокруг ночи. Он помогал Зоечке встать, раз за разом подсаживая её на сидение. Сил у неё оказалось ещё меньше, чем у Прищепкина, девочка всё время норовила сползти на пол. – Зоечка, на стуле удобнее, давай сюда.

- С радостью, Вася, но ноги почему-то не держат. И тело какое-то ватное. И шум в ушах.

- Это от электричества, скоро пройдёт, - Кирилл Петрович встал помочь Балдуру, видя, что тот находится примерно в таком же состоянии, что и Зоя.

Балдур благодарно кивнул. И в свою очередь тоже поинтересовался.

- Странно всё это. И сидения почему-то светятся. Мы где?

- Хороший вопрос, конкурсант Балдур Тремор, - наставник выпрямился и, встав на носочки, вытянул руку вверх, стараясь дотронуться до купола. Тот оказался непонятно-зыбким, что настораживало. – Прошу дать обзор местности!

- Я ничего не вижу, - посмотрев по сторонам, начал отвечать ему Тремор, но куратор жестом прервал его. И вновь посмотрел на силовое поле, окружавшее их.

Оно упорно показывало черноту. Правда, через секунду-другую начало светлеть в самой своей верхней точке, а после ещё парочки мгновений и вовсе показало ясное небо, обрамлённое с одной стороны скалой, а с другой – плотной подковой из высоких деревьев. После чего тотчас погасло, и внутри купола стало вдвойне темней.

- Ничего не понимаю, - от неожиданности увиденного Кирилл Петрович снова сел.

Не понимали и школьники – только что вокруг гудел огромный зал олимпиады по физике, а сейчас… зеленеет какой-то лес?!

- Это новый тест на стрессоустойчивость? – сила вернулась ногам Зоечки, она встала и не спеша обошла вокруг стола. – Мы его прошли?

- Не уверен, - неуверенно ответил учитель и, закрыв лицо ладонями, принялся думать. Потому что здесь явно было на чем поразмыслить.

 

- Одно могу сказать точно, - через некоторое время Кирилл Петрович сообщил терпеливо ожидающим его ребятам, - нам нужно подняться наверх. Потому что там небо, а небо – это всегда правильный ориентир. Будем всплывать!

- Всплывать? – хором удивились конкурсанты. – Да где же мы, всё-таки, находимся?!

- Этого я пока не знаю. Лучше держитесь крепче за вершину поля.

Он взял под мышку золотой шар – сконструированный ими прибор, – на что-то понажимал на проявившейся на столешнице панели, тоже прочно ухватился за купол и… щёлк… Тот, отсоединившись от пола, начал медленно – с людьми и прибором - подниматься вверх. Уцепившись за него обеими руками, Зоечка, потрясённая, смотрела, как на освободившееся от купола место с шипением и бурлением хлынула вода, она почувствовала её промозглый холод… Ой! Теперь совсем темно… Бррр…

Девочка зажмурилась.

Впрочем, ненадолго. Всплыв и достигнув воздуха, сфера рассыпалась по окружающей их поверхности яркими каплями. Крак! Холодная вода тут же обняла детей и их учителя.

 

Болтая ногами и руками, люди судорожно оглядывались, пытаясь сообразить, где они находятся. Увиденное удивило – совершенно точно вокруг был не Истабан. Какое-то озерко. Нет, скорее, даже колодец метров шестьдесят в поперечнике. Круглый такой, с холодной тёмной водой. И…

- Надо выбираться, - Кирилл Петрович кивнул в сторону скалы, что нависала над колодцем и на которую – в отличие от густого леса с другой стороны – с трудом, но можно было взобраться.

Хорошее слово «выбираться». Но как? У Васи от холода зуб на зуб не попадал. От него же судорогой сводило ноги, да и руки оказались не такие сильные, как, например, у Балдура. Тот, кстати, делал какие-то манипуляции на суше. Нагнул деревце, растущее неподалёку…

- Прищепкин, хватайся. Ты последний остался, я всех уже вытащил.

- Н-н-н-е-е-е-е мо-о-г-у-у-у-у, - Вася постарался извлёчь из себя хоть какие-то звуки, но и это уже давалось ему с трудом.

- Что значит «не могу»? Ты всё можешь! Хватайся, кому говорят! – Балдур рассердился и нагнул деревце ниже. Оно стукнуло ветками по васиной голове. Тот отмахнулся, непонятно как зацепился за листву, за ветви и… Балдур отпустил дерево. Оно выпрямилось. Поднимая из колодца Васю, и оставляя там – в нём, в глубине, - всё то, что ещё связывало их с Истабаном.

Крак!

Это Прищепкин свалился с верхушки спасшего его дерева.

 

«Какой-то омут, а не колодец», - думал Кирилл Петрович, полулёжа на спине и опираясь на согнутые в локтях руки и в коленях ноги. Его голова была повёрнута к воде, он думал о том, как же они в ней, всё-таки, очутились, не замечая, что на его уже согревшуюся в солнечных лучах грудь присели бабочки. – «Как же мы сюда попали? И «сюда» - это куда?!».

Он не понимал. Раз за разом мысленно прокручивал всё, что произошло ранее – вот он встречает детей в холле гостиницы, вот они в номере утром следующего дня, потом лифт, затем все расселись по стульям вокруг стола, отгородились силовым полем… Он просматривает чертежи, потом этот Васин рисунок. Занятно, к слову, что идея пришла в голову ребёнку. М-да. Потом они строят прибор. И… всё. Больше он ничего не помнит. Точнее, ещё вспышку, шум и всё. Полный провал в памяти. Вот такой же, как этот водоём с его темнотой. Он вскинул брови, вспоминая непроглядное дно ловушки, из которой они сумели выбраться – внушительные размеры, кстати, - и вот они лежат неизвестно где посреди густого леса, который по ощущениям находится гораздо южнее Истабана.

Он перевёл взгляд на ребят, расположившихся неподалёку. Те без сил распластались на камнях, изредка поворачиваясь, чтобы подставить бок жаркому солнцу.

- Эй, молодёжь! Как вы там? Живы? Согрелись?

 

Его вопрос эхом разошёлся над водой, наткнулся на деревья на противоположной стороне колодца, поднялся вверх и…, ветка одного из живых великанов пошевелилась, открывая спрятавшегося за ней аборигена.

- Кирилл Петрович, Кирилл Петрович, там человек! – обладая зорким зрением, Зоечка первая заметила его. Она даже нашла в себе силы подняться и подбежать к куратору. – Там человек! Страшный!

- Страшный? – он тоже встал и, приложив ладонь козырьком к глазам, чтобы поберечь их от слепившего солнца, посмотрел в направлении, в котором указывала девочка. – Не вижу, Зоечка, тебе показалось, там никого нет.

- Но как же? Там был человек, я его точно видела.

- Наверное, он тебе от голода привиделся. Есть-то как хочется! Просто жуть, - Балдур сел и почесал громко урчащий живот.

- И мне, - Вася тоже встал, проверяя, вернулась ли сила его отдохнувшему телу. – С самого утра… Нервы, что ли?

Кирилл Петрович посмотрел на тени вокруг них, потом на солнце, помотал головой.

- Нервы, конечно, дают о себе знать, но и время обеда тоже. Солнце перевалило за точку зенита, а мы с вами ещё ничем не подкрепились. Знаете что? – дети посмотрели на него. – Нам нужно подняться на эту скалу и посмотреть, где мы, и что тут поблизости. Совершить, так сказать, обзор местности. Я полезу первым, а вы пока здесь постойте, пока я вам знак не подам, что всё спокойно.

- Да как же спокойно, если тут люди полуголые по деревьям лазают? – Зоечка снова с опаской посмотрела на противоположную от них сторону.

Однако куратор её уже не слышал, он был полностью поглощён подъёмом наверх. Поплевал на ладони и…

Эх-х-х.

 

Не с первого раза скала открылась ему. Не сразу показала, с какого бока подступить, чтобы взобраться без особых проблем. И потому… Впрочем, тот, кто не пытается, ничего и не получает! Через какое-то время выяснилось, что справа в камнях есть проём, его скрывали густо разросшиеся лианы, а за ним - узкая тропинка наверх. Вероятно, животные вытоптали, пробираясь к водопою. И именно по ней подниматься лучше всего. Кирилл Петрович так и сделал.

Однако, какой обманчивый этот утёс! Он стоял на вершине, удивляясь, что снизу скала виделась ему немыслимо высокой. А на самом-то деле, всё оказалось доступней и проще. Он лёг на живот и осторожно заглянул вниз – вот ребята стоят, вон их практически круглый огромный колодец, а за ним… мама дорогая! Дальше сплошь дикий лес. Бесконечное зелёное море, уснувшее в лучах тропического солнца. И голубое, пронзительно голубое небо над ним. Совсем как в Истабане…

У него до боли что-то сжалось внутри.

- Эй, конкурсанты! – крикнул он смотрящим на него детям. – Запомнили, как я сюда взобрался? Правильно, вон там тропа, по ней и идите. Жду-у-у!

Через некоторое время все были уже на вершине.

- Какой большой лес! – от увиденного рука Балдура сама собой потянулась почесать затылок.

- Огромный, - тряхнула рыжими волосами и Зоечка. – Нам его совсем не перейти. Да и куда?

- А нам и не надо, - подал голос Прищепкин, удивив всех троих – Зоечку, Балдура и Кирилла Петровича - тем, что прозвучал он не слишком отчётливо.

Они обернулись к нему, полагая, что Вася стоит с ними рядом. А он… А Вася лишь сверкнул рубашкой, исчезая за деревьями у них за спинами. Все тут же за ним! Не хватало ещё, чтобы они разбрелись здесь в разные стороны. В незнакомом-то месте.

- Вася. Ва-а-а-ся-я-я! Прищепкин…

Бросились следом.

 

И почти сразу остановились, наткнувшись на остолбеневшего Васю. Посмотрели в направлении его взгляда и замерли тоже - за редко растущими деревьями им открылось селение. Необычное. Как только не заметили? Кирилл Петрович не понимал. Он даже помотал головой, отгоняя от себя тотчас зароившиеся мысли, и от волнения принялся расчёсывать бороду пальцами. Почему такого странного вида строения?

Ребята тоже ничего не понимали. Повернулись к Василию и тихо у него поинтересовались.

- Вася, как ты узнал, что здесь живут люди? Мы все наблюдали лес, а ты…

- А я просто посмотрел в противоположную сторону, - он пожал плечами. - Я не знал, что здесь кто-то живёт. Но почувствовал запах дыма. Быстренько проверил, откуда дует ветер и пошёл туда. Если есть дым, значит, есть и еда. Правильно? Вот и я так подумал.

Кирилл Петрович, услышав про еду, тоже повернулся к Прищепкину.

- Ты проверил, откуда дует ветер? И как же ты это сделал? Ведь, нет никаких приборов, чтобы узнать наверняка.

Вася улыбнулся.

- Приборы не нужны, Кирилл Петрович, когда есть голова и руки, - замялся на секунду-другую, покраснел и улыбнулся шире. – Я просто откуда-то вспомнил, что если послюнявить палец и приподнять его над собой, можно точно определить сторону, откуда дует. Так и сделал. Откуда пальцу повеяло прохладой, туда и пошёл. Вот и всё.

- Невероятно, – Кирилл Петрович был потрясён простотой найденного Васей решения. Посмотрел на свои руки и снова повторил. – Удивительно! – и добавил уже спокойнее. - Однако, что же мы здесь стоим? Надо войти в этот неизвестный нам населённый пункт и узнать, где у них тут гостиница для ночлега и еда. Есть, и правда, очень хочется.

Выдохнул и смело вышел из тени на свет.

 

Селение, и впрямь, оказалось весьма необычным. Дети и их учитель с интересом смотрели по сторонам и не узнавали ничего из того, к чему привыкли у себя дома. Невысокие прямоугольные здания, крытые странным растительным настилом. Камыш?! У Кирилла Петровича округлились глаза. Что за древность? Так давно уже никто не строит. Причём, удивили не только крыши, но и стены домов – он подошёл ближе, поскрёб ногтём, чтобы убедиться – обмазанные глиной, довольно ровно, и расписанные ярким геометрическим орнаментом. Объёмная декорация или настоящие? Он помотал головой, стряхивая наваждение.

Потом Балдур заметил какие-то высокие трапециевидные сооружения, у которых, наоборот, стены были вовсе не ровные, а уступчатые, под наклоном уходящие к небу. Словно крутые лестницы вверх с каждой из четырёх сторон здания. За ними снова расписные дома. Ещё дома. Весьма хаотично поставленные. Хотя нет, не совсем – если присмотреться, можно было угадать что-то вроде улиц, разновеликими лучами сходившимися к обширному незастроенному пространству, в центре которого – Кирилл Петрович выпрямился, чтобы увидеть наверняка - располагался высокий деревянный помост. С внушительным стулом – практически троном - посередине. На котором под большим перьевым опахалом сидел человек. Черноволосый, упитанный, смуглый, с золотым обручем на лбу и в красной с золотом тоге. Важный. Рядом с ним другой смуглый мужчина, не менее представительный, в летяще-чёрном одеянии что-то говорил, воздев руки к небу, стоящей на площади на коленях огромной людской толпе.

- Вот не зря удивило, что до сих пор мы не встретили здесь ни души, - Зоечка вздрогнула и взяла Кирилла Петровича за руку. – Оказывается, все тут. Коленопреклонённые. Ужасно! Как им не больно стоять в таком положении? Дикость какая-то. Под жарким солнцем и без головных уборов. Практически без одежды…

- Тс-с-с, - Вася обернулся к ней, приложив к губам указательный палец. – Ты что, до сих пор не поняла, где мы? Балдур, объясни нашей рыжей.

Тремор набрал в лёгкие воздуха, чтобы выпалить догадку, но Кирилл Петрович его опередил. Молча, отвёл всех в сторонку, чтобы ненароком их не заметили местные жители, осмотрелся и, нагнувшись к ребятам, тихо произнёс.

- Друзья мои, не поверите, где мы с вами сейчас находимся. На другом континенте. Я всё вспоминал, откуда знаю эти пирамиды, – он кивнул на трапециевидные строения и продолжил ещё тише. – Я видел их в Мексике. Но там они были наполовину разрушенные, серо-чёрные, до полной картинки их дополняли объёмные голограммы, а здесь… пирамиды почти как новенькие. Даже камень не особенно потемнел, словно построены они совсем недавно. Что показалось мне довольно странным, но потом я понял - мы в прошлом! Это невероятно.

- Но очевидно, - добавил Вася, дёрнув Кирилла Петровича за одежду, чтобы он обернулся.

 

- Ой, - к ним приближался тот самый человек, которого Зоечка заметила у воды на дереве. Она его сразу узнала и попятилась. - Снова он! Кирилл Петрович, ну, теперь-то Вы его видите?

Её голос дрогнул. Куратор кивнул и встал так, чтобы закрыть собою детей. В звенящей тишине к ним приближался вполне реальный, очень даже живой местный житель – смуглый, с блестевшей на солнце кожей, черноволосый молодой человек в скромной набедренной повязке и босой. Который, подойдя совсем близко, вдруг отставил на вытянутую руку копьё и, всем своим видом показывая, что его не нужно бояться, поклонился пришельцам в пояс.

Ребята и их учитель слегка опешили. Переглянулись и… поклонились тоже. Так же. Подошедший к ним воин поклонился опять – уже до земли – и, выпрямившись, жестом пригласил их следовать за ним.

Поправив под мышкой сверхпроводник, Кирилл Петрович согласно кивнул. И на всякий случай попросил ребят идти строго за ним, подняв вверх руки, чтобы все видели, что у них с собой нет оружия. Так и пошли – воин с копьём, Кирилл Петрович с золотым шаром и дети шаг в шаг, подняв руки к небу.

 

Подойдя к площади, воин выкрикнул что-то гортанное, стукнул копьём о землю и… Кирилл Петрович едва не выронил шар из рук - не вставая с колен, полуодетая толпа расступилась, освобождая для них коридор до самого помоста.

- Приветствую вас, благородные путешественники и посланцы небес! – громко произнёс мужчина в чёрном, глубоко склонившись перед гостями. Склонилась и площадь, и важный господин в тронном кресле.

Кирилл Петрович едва не уронил шар снова – на этот раз от удивления, что совершенно ясно понимает каждое слово, сказанное смуглолицым. Повернулся к ребятам, те тоже были изумлены.

- Вы прибыли в великий день! В день Белого Соединителя Миров, мы ждали вас! – продолжил с новым поклоном мужчина, после чего вновь поднял к небу руки.

- Вы ждали нас? – не утерпел Балдур, за что получил хороший нажим ногой на ступню от Зоечки. – Ай-й-й!

- Ай, как мы ждали вас, - подхватил смуглолицый и приготовился поклониться в третий раз, однако остановился, прерванный жестом Кирилла Петровича, которому, если честно, немного неловко было наблюдать все эти поклоны в их адрес.

- Любезный друг, мы тоже от всей души приветствуем вас! Но… может быть, вы нам прольёте свет, где мы находимся? К тому же, хочется привести себя в порядок, отдохнуть с дороги. Поесть, попить… Мы долго странствовали, проголодались и очень устали. Уповаем на ваше гостеприимство и понимание.

Приложил ладонь к сердцу, затем её же направил в сторону важного господина. Тот был не против – кивнул смуглолицему, встал и, тоже подняв руки кверху, прокричал всё ещё стоящей на коленях толпе.

- Люди! Я, халач-виник нашей страны, приветствую посланцев других миров! Я, управитель всех вод, земель, гор и лесов в стране прославленных майя, с открытым сердцем принимаю богов в своём жилище! Я, халач-виник по имени Монтерро, говорю, что мой дом – это их дом!

Над площадью пролетел оживленный гул, все вновь поклонились гостям до земли. После чего, по знаку мужчины в чёрном, пятясь, тихо и быстро растворились по домам.

 

Площадь опустела.

Халач-виник повернулся к мужчине в чёрном, жестом предлагая тому представить его гостям.

- Это, - наклонил тот голову в его сторону, - халач-виник, правитель земель славного народа майя. Его, как вы уже поняли, зовут Монтерро. Что в переводе означает «моя земля».

- Хорошее имя, - кивнул Кирилл Петрович.

- Я же – его правая рука и верховный жрец. Меня зовут Урдольё, что означает…

- На ругательство похоже, - закрылась волосами Зоечка.

- Ты что-то сказала, маленькая госпожа? – Урдольё повернулся к ней всем корпусом, сверкнув прикреплённым к поясу ножом.

- Хорошее, говорю, у Вас имя. Широкое, просторное. Раздолье напоминает.

Жрец довольно улыбнулся и разок-другой погладил себя по голове.

- Да, страна у нас большая. И я в ней не последний человек. Но, что же мы всё о себе, да о себе? Милости просим, белые небесные люди, к нашему скромному двору. Всё уже готово – и баня, и стол, и ночлег. Отдыхайте, все разговоры потом.

Он сделал знак воину, чтобы тот проводил гостей в отведённые им покои, и удалился вместе правителем.

 

Утро следующего дня выдалось жарким. Зоечка открыла дверь на улицу, чтобы впустить в дом хоть немного свежего воздуха…

- Добро пожаловать в Чичен-ицу! – вместо ветра с поклоном сказал халач-виник, неожиданно возникнув в дверном проёме. – Мы ждали вас!

- И тебе доброе утро, почтенный правитель, - обернулся к нему Кирилл Петрович с ребятами. – Ты снова говоришь про ожидание. Хотелось бы узнать…

- Да! Где же мы и почему вы нас так ждали? – Васе тоже было ужасно любопытно.

Как, впрочем, и Зоечке, и Балдуру.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - девочка пододвинула к правителю плетёное кресло, а Балдур добавил. – Расскажите нам. Мы в нетерпении.

 

Монтерро кивнул, с достоинством переступил порог щедро украшенного цветной росписью дома, сел, расправил складки одежды, зажёг длинную трубку и, скрываясь в клубах табачного дыма, начал говорить.

- Я и мой народ, гордые и добрые майя, испокон веков живём на этих землях. Пф, пф-ф-ф. Это, - он кивнул в сторону улицы, - Чичен-ица, главный город моей страны и моя резиденция. Я правлю здесь уже много лун подряд. Моему жрецу, вы видели его вчера на площади, давным-давно, в малолетстве, было видение. Когда он сидел на берегу Священного сенота - так мы называем большой круглый колодец недалеко от города, – ему явился дух воды в виде густого молочного тумана и сообщил, что в день Белого Соединителя Миров из живота сенота предстанет миру посланец неба. Высокий, белокожий, окружённый радугой, детьми и с бабочкой на сердце. Так всё и оказалось. Вчера вас видел Мадуро, воин моей личной охраны, которого я ещё с ночи отправил стеречь священные воды колодца, чтобы ничего не пропустить. Лишь только вы появились, он тотчас примчался сюда и рассказал нам, что предсказание сбылось. А потом пришли вы - большой белый человек с солнцем под мышкой и славящие его дети.

- Славящие? – Вася, Зоечка и Балдур хором удивились.

- Ну да, - пыхнул трубкой Монтерро. – Вы же шли, подняв руки к небу. Мы всегда так делаем, когда призываем его в союзники.

Кирилл Петрович сел. Он вчера-то не сразу осознал, что они находятся в прошлом, но сказанное сегодня и вовсе поразило его воображение - узнать, что он вестник небес и соединитель миров было непросто. Он посмотрел на вождя, тут же вскочившего на ноги, едва он присел.

- Уже уходишь? – непроизвольно спросил у него.

- Нет пока. Из уважения встал.

Кирилл Петрович спрятал лицо в ладони. Он – посланник?! Да как же это? Тяжёлая ноша и очень большая ответственность! Надо быть образцом уже не только для вверенных ему на время олимпиады ребят – слегка раздвинув пальцы, он посмотрел на детей, - но и для целого народа! В прошлом! Которое гибко и способно меняться. Достоин ли он? Справится ли? Как быть? Как же быть?! Он не знал. Провёл ладонями по лицу, словно умывая его, тоже встал. Походил немного по комнате, потом остановился.

- Монтерро, ты сказал, что вы ждали нас в определённый день. Но как? Мы сами не предполагали, что окажемся здесь вчера, а вы… даже готовились!

Правитель улыбнулся и сделал приглашающий жест на улицу.

- Всё просто, - он вышел из дома и снова повторил жест, зовя гостей за собой. – Я в своём правлении опираюсь не только на видения верховного жреца, но и на календарь. В нём всё написано. И о том, что было. И о том, что будет. Идёмте, покажу.

Заинтересованные, дети с наставником и халач-виником отправились к одной из его пирамид. Поднявшись на которую, все оказались в крытой галерее с огромным каменным кругом посередине, над котором под руководством уже знакомого им Урдольё трудилось несколько крепких парней, высекая на нём палочки и рисунки.

- Наш календарь, - Монтерро дотронулся до круга, предварительно подав знак жрецу не отвлекаться от работы. – Тут многое записано, и не только про вчерашний день. Есть события разных времён и даже миров.

Балдур подошёл к кругу-календарю, провёл ладонью по его зазубринам, после чего обернулся и рассмеялся.

- Враки всё это! Ничего вы не знали о нашем прибытии. Я читал об этом календаре. Ну, или о похожем. В книге писали, что согласно нему в начале двадцать первого века случится конец света, - он покосился на молодых людей, переставших стучать молоточками по зубилу, - но нет, никакого конца не произошло. Свет на месте, мир не рухнул. Так что ваш всеведущий календарь – просто красивая детская сказка.

 

Монтерро ничего не ответил Балдуру. Лишь кивком пригласил заглянуть вместе с ним в маленькую неприметную комнатку в конце галереи. Балдур, чуть притихнув, вошёл. А с ним и Вася, и Зоечка, и, конечно, Кирилл Петрович. Потому что без взрослых детям лучше не гулять в незнакомых местах.

Все зашли и… ахнули. На стене в ярких красках было изображено то, что накануне они собственными глазами видели сами – вот смуглый воин идёт с копьём. За ним белый человек с золотым кругом под мышкой. А следом карлики, подняв вверх тонкие руки.

- За ночь успели изобразить? - неуверенно произнёс Вася, рассматривая себя нарисованного на стене. – Не может такого быть!

Монтерро рассмеялся и вышел из комнаты на солнечный свет, покачал головой и вновь рассмеялся.

- Ха-ха-ха. Боги, а не верят. Вот этого точно быть не может! Ха-ха-ха…

Все остальные тоже вежливо рассмеялись.

 

Лишь Кириллу Петровичу было не до смеха. Он всё думал о случае, возложившем на него такую ответственность. Значит, это неспроста. Значит, он должен что-то хорошее сообщить этим людям. Но что? Он посмотрел на ребят, на каменный круг, на город, что открылся им с высоты пирамиды. Потом вспомнил слова Тремора про погрешность расчётов. Подошёл к календарю.

- Урдольё, а как вы узнаёте, что произойдёт в будущем? – спросил он у жреца, всё это время старательно делавшего вид полного погружения в работу. Тот сразу отвлёкся, приблизился.

- Цифры складываем. Считаем, рисуем их на песке, потом снова складываем. Иногда отнимаем. И так круг за кругом.

- Ты сам считаешь? – Кирилл Петрович бросил взгляд на каменный диск.

Жрец улыбнулся.

- Нет, конечно. В моей голове много других дел имеется. Помощники считают. Они же и выбивают всё на камне. Так получается календарь.

- И каждый рисунок на нём, каждая чёрточка имеют значение?

Урдольё кивком подтвердил, что да, так и есть.

- И эта точка тоже что-то обозначает? – Кирилл Петрович ткнул пальцем в ближайший скол на камне. – Она же просто случайность…

Жрец всмотрелся в точку, задумался, потом покачал головой.

- Всё в нашем мире не случайно. Если точка здесь есть, значит, что-то наверняка произойдёт.

Кирилл Петрович пригладил бороду, пряча в ней недоверчивую улыбку.

- Например? Что обычная щербинка на камне может тебе поведать?

Жрец снова всмотрелся в календарь, потом произвёл кое-какие подсчёты на пальцах, после чего, чуть приподняв вверх брови, сказал.

- Календарь говорит, что вы вспыхните и исчезните в день Красного Небесного Странника. Который наступит через… Тут я не понял, немного неразборчиво написано. В общем, не знаю, когда именно всё случится, но знаю, что будет так. Календарь не врёт!

 

Они исчезнут? Кирилл Петрович, посерьёзнев, задумался. Потом кивнул ему и правителю, сказав им, что после услышанного ему захотелось побродить по городу в одиночестве. Резко повернулся, начал спускаться с пирамиды. Следом за ним Зоечка. И мальчишки заторопились.

Пока шли вниз, - а это давалось непросто, потому как стены-лестницы были весьма круты, - Кирилла Петровича не отпускала мысль о вспышке, об исчезновении, о добре.

Но что?

И как?

И…

 

В этот момент с другой стороны города раздались протяжные звуки труб. И сразу за ними в Чичен-ицу медленно вошёл караван. Мулы вереницей, несущие на себе полные корзины и ящики, за ними всадники на лошадях, между делом бросающие гордые взгляды направо и налево при такой же осанке тела. Красивое зрелище!

- Купцы! Торговцы приехали, - тут же послышалось от детворы, сбежавшейся посмотреть на процессию. – Все сюда! Караван пришёл.

Дойдя до центральной площади, караван остановился. Всадники спешились. Кто-то принялся снимать с мулов поклажу и укладывать её рядами, самый же главный из них, заметив Кирилла Петровича с ребятами – те стояли в теньке, рассматривая прибывших, - направился в их сторону.

- Мир вам, посланники неба! – мужчина поклонился им в пояс, после чего приложил ладонь к сердцу.– Я, батаб северных владений по имени Аспараго, рад видеть большого белого господина и маленьких белых господ!

Кирилл Петрович, Балдур, Зоечка и Вася тоже поклонились. После чего Аспараго повернулся, показывая на свой караван.

- Обычно я не бываю в столице в это время года, но календарь рассказал мне, что вы прибыли, поэтому и я здесь. И со мной много всякого интересного, что я с радостью покажу и отдам вам в подарок.

- Нам в подарок? – Балдуру явно нравилось положение маленького бога. В школе его не особенно ценили, подшучивали часто, а тут… тут все любят. И кланяются. И подношения дарят.

И не успел Кирилл Петрович что-то возразить, как Балдур уже стоял возле ящиков, помогая приезжим их открыть.

- Любезный Аспараго, прости моего маленького друга за прыткость натуры. От жаркого солнца он совершенно забыл, как скромно ведут себя посланники неба, - наставник сделал строгие глаза в сторону Зоечки, намеревавшейся отправиться вслед за Балдуром. Та остановилась, слегка надув губки. – Малы ещё. Дети.

Развёл руками.

 

И вздохнул – потому что к просьбе Аспараго принять дары прибавился и голос Монтерро.

- Не обижай моего помощника, небесный человек, он не просто купец, он – правитель одного из моих любимых владений. И дары эти – от самого чистого сердца. Прими их!

Делать нечего, надо идти принимать подарки. Ах, чего только не было в этих бездонных ящиках и корзинах! Ткани разные, цветные. Цилиндрические сосуды на трёх ножках, овальные кувшины, тонкой работы чаши, украшенные изящным орнаментом. Нефритовые бусы в огромном количестве. Золото было! И в самородках разной величины, и в симпатичных изделиях – браслетах, обручах, пластинах и многом другом. Были овощи и фрукты в изобилии. Краски. Инструменты для всяких работ. А в одном ящике Вася заметил стекло - всевозможных форм и размеров, плоское и выпуклое. Мальчик был удивлён.

- Кирилл Петрович, - сказал он вполголоса на ухо куратору, - у них есть стекло! И даже увеличительное.

- Ты ничего не путаешь? Откуда тут стекло, Вася?

- Я точно видел!

Оставив Зоечку с Тремором рассматривать товары, Кирилл Петрович пошёл вслед за Прищепкиным убедиться, что его находка – точно стекло. Надо же, оно! Кирилл Петрович выпрямился, запустил ладонь в волосы… В его голове созрела идея.

 

- Аспараго, ты подаришь нам всё, что мы захотим?

Батаб утвердительно кивнул.

- Тогда мы берём это, - Кирилл Петрович показал на ящик со стеклом. – И это, - перевёл руку в сторону корзины с инструментами. – Другого нам ничего не надо. Да, Балдур, ты правильно меня услышал.

Балдур нехотя снял с руки двадцать золотых браслетов и вздохнул. А майя… они не ожидали, что боги выберут непонятные прозрачные куски вместо золота.

- Зачем вам слёзы небес? – Аспараго даже развёл руками. – Берите радость, берите золото!

- Слёзы небес? – Вася изумлённо повернулся к батабу. – Почему слёзы?

- Потому что после грозы они везде у нас на побережье. Небо гневается молниями, а потом мы находим на песке застывшие небесные слёзы. Их никто не покупает, боятся бед и несчастий. Возим с собой просто как диковину.

- Глупости какие! – Кирилл Петрович вскинул брови. – Небо плачет водой, а это – стекло. Всё, хватит разговоров, несите к нам в дом эту корзину с ящиком. Возьмём только их.

 

Признаться, выбор куратора удивил не только майя. Удивлена была и Зоечка, и немного насупившийся Балдур. Один лишь Вася всё сразу понял.

- Мы построим… телескоп? – он вопросительно посмотрел на Кирилла Петровича.

Тот подтвердил.

- Скажу больше, Вася, мы построим обсерваторию. Не своими руками, конечно, но примем в строительстве самое деятельное участие. А всё из-за тебя, Балдур.

- А что я?! – парень отпрянул на шаг. – Я вообще молчу, никого не трогаю.

Кирилл Петрович рассмеялся.

- Ну, ты же нам сказал, что календарь майя даёт погрешность. А потом Урдольё что-то подсчитал и заявил, что мы вспыхнем и исчезнем в день Красного Небесного Странника. Который – я только что вспомнил – повторяется у них каждые двадцать дней. То есть, часто. А потому, как наверняка узнать, в какой именно день случится эта вспышка? Календарь же с погрешностями… А нам нужно точно знать, когда ждать следующих приключений. Чтобы быть готовыми… ко всему. И ещё успеть за отведённое время оставить о себе хорошую память. И что может стать такой памятью? Только что-то полезное для местных жителей. Например, их календарь. Но он же даёт погрешность… В общем, я подумал, что тут нужно что-то, что исправит ошибку. И меня осенило! Когда увидел стекло, я подумал о трубе. Гигантской подзорной трубе, позволяющей в подробностях рассматривать звёзды на небе. Потому что их расположение добавляет математике стройность. В общем, я подумал, что обсерватория станет тем самым добрым делом, которое для всех окажется и приятным, и полезным.

- И нам? – не удержалась Зоечка.

- И нам, - кивнул Кирилл Петрович. – Потому что Красный Небесный Странник – это точно солнце. И вспышка – это возмущение на нём. Которое, наверняка, спровоцирует магнитную бурю. Которая, в свою очередь, может заставить работать наш сверхпроводник. И тот, заработав, наверняка перенесёт нас из этого времени куда-то дальше. То есть, как сказал Урдольё, после вспышки мы исчезнем. Из этой эпохи. Так что, - он выпрямился и хлопнул в ладоши, - нам нужно всегда находиться с прибором поблизости. И ещё подсказать жрецам мысль не бояться смотреть через трубу на звёзды. Потому что когда к расчётам добавляется небо, они становятся точнее.

Балдур заулыбался. Ему определённо грело душу, что не Вася, а он натолкнул Кирилла Петровича на открытие. Наверняка, очень важное. Наверняка, мирового значения! Ах, так приятно. Так бесконечно приятно…

Балдур улыбался.

 

И не заметил, как почти на едином дыхании пролетел месяц, другой. Или… уже целых три? Он осмотрелся. Результат был явно налицо. Обсерватория возводилась ударными темпами – Кирилл Петрович в широкополой шляпе из листьев весьма умело руководил процессом, - дети тоже не сидели без дела, сооружали из подручных средств телескоп. И всё бы в этом было отлично, но заниматься с утра до вечера каждый день подряд только научным строительством оказалось скучноватым.

- Тоска-а-а-а, - протянула Зоечка, сидя в тенёчке. – Строим, строим. Одно и то же – камни, стёкла. Снова камни… Чертежи… Скукота!

- Да-а-а, - согласился с ней Балдур. – Никакого спорта, никаких развлечений. Тоска зелёная!

Вася отвлёкся от телескопа.

- Как это никакого спорта? Вон местные из лука дичь стреляют – это спорт. Рыбу ловят, по лесу бегают – тоже тренировка. Камни носят, здания возводят… Одни сплошные физические упражнения. Так что, зря ты, Балдур, ворчишь и куксишься.

- Носят-то они, носят, но без удовольствия. Потому что это – работа. А душа просит веселья! Ну, хоть на скакалке попрыгать или в мяч поиграть. Только где ж его здесь возьмёшь, мяч этот? – Балдур вздохнул и, лёжа под деревом, натянул на нос такую же, как у их наставника шляпу.

Кирилл Петрович не вмешивался в разговор. Потому что игры не входили в программу олимпиады – он до сих пор помнил, что находится при исполнении. Однако, если начистоту, дети правы – без спорта и забав жить в Чичен-ице грустновато. И он сказал.

- Мяч можно сделать самим. Тут недалеко растут каучуковые деревья, из их сока и слепим. Кстати, можем сыграть в баскетбол. Два на два. Я научу.

 

За-ме-ча-тель-на-я идея! Воспрянув духом, наутро ребята почти бегом отправившись в лес.

- Эй, эй, не так быстро.

Нашли нужное дерево, сделали на нём надрезы, и… из них тягучей струёй полилась коричневая жидкость - каучук, природная резиновая масса.

- Лепите! – скомандовал Кирилл Петрович, увидев, что натекло уже достаточное количество. – А то застынет, станет твёрдым, и всё окажется напрасным.

М-да, ему легко говорить «лепите». Каучук клейкий, тяжёлый, пристаёт к ладоням почти намертво, не так-то просто сделать нужную форму. Но ребятам удалось. После часа старательной работы мяч был готов. Обернув его листьями, дети вместе с куратором повернули домой, присматривая по дороге подходящую для игры площадку.

- Не то. И это не подходит. А вот эта…

Увидев большую, довольно ровную лужайку, Кирилл Петрович остановился. Окинул взглядом расстояние от края до края, повернулся к ребятам.

- Вот тут мы возведём стены, - широко очертил рукой пространство вокруг себя.

- Стены? – удивились те, не совсем представляя, зачем для обычной игры в мяч нужны стены.

- Ага, - кивнул наставник. – С одной стороны расположится зрительская трибуна, а тут и там мы вмонтируем кольца. В них по правилам игры забрасывается мяч. М-да… Придётся, как и всё здесь в округе, вырезать их из камня. Чтобы подольше прослужили.

 

Удивившись, что баскетбольные кольца должны быть непременно каменные, Зоечка, Балдур и Вася, тем не менее, с готовностью закивали головами – если учитель сказал, что для игры так лучше, значит, так лучше. Спорить не стоит. И… работа закипела.

До обеда все занимались возведением обсерватории, зато после него… О, после обеда жизнь распускалась другими цветами. Дети мерили землю локтями, потом вышагивали её ногами. Даже самодельным аршином прошлись несколько раз. Все результаты записывали, затем чертили, снова перемеривали. Наконец, определившись с размерами и внешним видом площадки… Мама дорогая, да перед ними уже не площадка, а вырисовывается самый настоящий стадион!

- Стадион? – строго уточнил Балдур у Кирилла Петровича.

- Он! – расплылся в улыбке наставник и поправил шляпу на голове. Солнце жарило совершенно нещадно.

Надо сказать, строительством стадиона заинтересовалось гораздо больше народа, чем возведением обсерватории. Оно и понятно – наука доступна лишь правителям и жрецам. А спорт… Спорт объединяет всех.

- Дай мяч сюда! Беги, беги! Влево, влево бросай! – с утра до поздней ночи только и слышалось у больших пирамид. – Куда побежал? Сюда! Сюда кидай!

 

Кирилл Петрович был этому очень рад. Потому что нежданно-негаданно в Чичен-ице делалось не одно, а целых два добрых дела для славных гостеприимных майя.

- Урдольё, подойди ближе. Вот в эту трубу нужно ежедневно наблюдать небо. Все движения звёзд запоминать и вместе с расчётами вносить в календарь. Чтобы он стал точнее. Осилишь?

Жрец с опаской посмотрел на пятиметровый телескоп. Как так запросто заглянуть в жилище богов? Не разгневаются ли на подсматривание? Но тут же постарался скрыть страх свой за опахалом – кивнул из-за него Кириллу Петровичу и сделал жест помощникам приблизиться к трубе.

- Запомнили, что только что сказал наш высокородный гость? – те низко поклонились. – Так впредь и делайте. Смотрите, считайте, записывайте. Уф, а жарко-то как сегодня. Пожалуй, пройдусь.

Заглянул в трубу, покачал головой и дальше двинулся по своим делам.

 

Прошло ещё месяца два. Или больше? Обсерватория была готова – между собой майя называли её Улиткой за схожий с её наспинным домиком купол и из-за основательной винтовой лестницы внутри здания, по которой не взбегали, а очень и очень медленно поднимались наверх. Стадион тоже оказался построен в рекордные сроки. Осталось лишь научить местных жителей пользоваться им, потому как тем ну просто ужасно сильно хотелось поиграть с посланцами неба на равных.

- Внимание! – Кирилл Петрович поднял руку, призывая собравшуюся на стадионе болтающую публику оставить праздные разговоры. - Задача игры – попасть в кольцо. Из всех вас рослый здесь только я, - он снова окинул толпу с высоты своих двух метров. – Поэтому… тише, тишина! Поэтому я принял решение вставить кольца в стены не горизонтально, как это делают у нас, а вертикально - чтобы они смотрели на игроков. Так в них проще закидывать мяч. Всем понятно?

Дождавшись, чтобы все кивнули, Кирилл Петрович продолжил.

- В моей команде буду я, мои юные друзья, - он посмотрел на зардевшихся Прищепкина и Тремора. – И ещё мне понадобятся двое крепких парней. Итого пять человек. В другой команде игроков тоже должно быть пятеро. Вот ты и ты, выходите вперёд, вы в моей команде.

Кирилл Петрович наугад указал на двоих поджарых молодых людей, немного опешивших от неожиданно свалившейся на них чести. Они робко вышли из толпы, встали рядом с мальчиками и Кириллом Петровичем. А он… Он продолжал.

- Итак, кто желает сразиться с нами? Ну же, смелее, не стесняйтесь, поднимайте руки.

Но не тут-то было, оробевшая толпа на его призыв ответила лишь сопением и молчанием. Без сомнения, поиграть хочется, но… боязливо как-то стало вмиг. Посланники неба, всё-таки. Люди оставались недвижимы и немы.

- О, Мадуро, и ты тут, - Кирилл Петрович с облегчением выдохнул, увидев в море голов знакомое лицо. - Иди сюда. Будешь капитаном.

Не совсем понимая, кто такой капитан, но надеясь, что это кто-то влиятельный, молодой человек, скромно опустив глаза долу, показался из толпы.

- Отлично, - Кирилл Петрович пригладил бороду, пряча в неё улыбку. Ибо её нужно было спрятать, чтобы не уронить достоинство смуглолицего воина и не вспугнуть новых добровольцев.

- Ты пока выбери себе людей, а я расскажу далее. Зоечка, наша маленькая золотоволосая госпожа, тоже не останется без дела, - он уже свободно улыбнулся девочке. – Она будет наблюдать за соревнованием, и подсчитывать заброшенные мячи. Кто больше мячей забросит в кольцо, тот и выиграл. Это кольцо наше, а то – твоей команды, Мадуро. То есть, вы должны забрасывать сюда, а мы туда. Вот и всё.

- Так просто? – уже и Мадуро не скрывал хорошего настроения.

- Так просто, - кивнул Кирилл Петрович. - Сегодня можете потренироваться вволю, а завтра в полдень мы сыграем. По рукам?

 

Но игру пришлось отложить. Едва рассвело, выяснилось, что Прищепкин исчез. Совсем. С вещами.

- Нет Васи, - Зоечка, растрёпанная, сидела на кровати и рыдала в голос. – Так и знала, что что-то случится. Вчера предчувствие нехорошее давило, ночью спала плохо, кошмары снились. А утром… Не-е-е-т Ва-а-а-си-и-и-и…

- Кошмары – это от еды. Нечего на ночь кушать так много, - Балдур постарался её утешить, но у него это неуклюже получилось. Наверное, из-за того, что он совсем не переносил женских слёз. – Сейчас придёт Кирилл Петрович, он сразу нашего Васю найдёт.

Не тут-то было - у наставника на лице читалось то же недоумение. Уйти, не предупредив, Прищепкин не мог – он воспитанный мальчик. К тому же, что ему делать ночью вне дома? Кирилл Петрович был явно растерян.

Озадачились и Монтерро с Урдольё. Потому что исчезновение одного из белокожих гостей – явное неуважение неба. Неизвестно, какие кары богов последуют за этим. Оба с опаской посмотрели вверх и покачали головами.

- Мадуро, - халач-виник повернулся к своему охраннику, - собери народ на площади, будем искать ребёнка. Наверняка кто-то в городе что-то заметил.

- Вообще-то, да, - поклонился ему воин. – Заметили, но не Васю. Я видел. Вчера после тренировки я занёс сюда мяч и попутно заметил вон в тех кустах личного помощника батаба северных владений. Сидел, притаившись. Но я всё равно догадался, кто это – он единственный натирает кожу мускусным маслом, перепутать невозможно, запах очень тяжёлый. Я ещё удивился, что он сидит, словно вор. А теперь…

- А теперь мы знаем, кто похитил Васю! – Кирилл Петрович взволнованно начал ходить по комнате. – Аспараго! Хитрый плут. Сначала подарки дарил, почтение небесным посланникам выказывал, а потом украл! Как это возможно, Монтерро? Как он посмел проявить неуважение и к нам, и к тебе?! Не понимаю. Не по-ни-ма-ю!

Не понимали и майя. Но надо отдать должное их правителю, он сразу сообразил, что нужно делать.

- Вернуть! Собрать отряд и вернуть Василия в Чичен-ицу! Я сам за ним пойду! Лично!

 

И вскоре, основательно подкрепившись на дорогу, отряд выступил в поход. Халач-виник, сменивший тогу на набедренную повязку с мечом, его правая рука жрец Урдольё, верный Мадуро, Кирилл Петрович с Балдуром и Зоечкой. И ещё пятьдесят самых крепких и ловких следопытов и воинов. Бесшумно вышли из города и тихо скрылись в массиве бесконечного леса.

Впрочем, лес оказался не таким уж и бескрайним. Чем ближе подходили майя к своим северным владениям, тем чаще меж деревьев продувал морской ветерок, тем реже становились сами деревья. Вот и просвет за листвой. Вот и берег моря…

Ах! Кирилл Петрович поправил заплечный мешок с золотым шаром. Дышится-то как легко! Да-а-а… хорошо-о-о-о!

- Сюда! – Мадуро сделал ему знак не отставать. – Вон за той горой живёт Аспараго. Поспешим.

И они поспешили, потому что из-за горы вдруг начали раздаваться протяжные звуки труб, почти такие же, как тогда, когда в столицу прибыл караван.

- Странно, - Монтерро покачал головой. – Необычная мелодия – не боевая, не торговая. Первый раз слышу. Неужели… бунт?

Он исподлобья посмотрел на Урдольё и крепко сжал рукоять меча.

- Убью! – прошептал так тихо, что его, удивительно, услышали все. И вздрогнули. Потому что поняли, что он вполне сможет.

 

Та-та-та-та-а-а-а-а-а. Ту-ту-ту-ту-у-у-у-у. Трубы пели, настойчиво призывая. Та-та-та-та-а-а-а-а-а. Ту-ту-ту-ту-у-у-у-у. Тревожа и пробирая страхом до самых костей.

Кирилл Петрович уже почти бежал, стараясь вспомнить, не было ли в известной ему майянской истории каннибалов. Нет, вроде, не встречались. Он выдохнул. Но тут же забеспокоился снова, вспоминая, как необычно они появились в этой эпохе. Всё, что не было, то было. Или будет? Уф, а бегать-то уже тяжеловато с грузом за спиной. Он взял шар под мышку.

- Живее, Балдур. Не отставай, Зоечка. Вперёд, Мадуро!

 

Добежав до горы, взобравшись на неё, и осторожно заглянув с вершины в город батаба, все остолбенели.

Главная площадь была сплошь заполнена людьми, в центре же, на широком квадратном помосте, на высоком троне, похожем на пирамиду, сидел Вася. Весь в гирляндах из цветов, утопая в подношениях. Золото, ткани, еда… всё было у его ног!

Каждый новый человек на коленях подползал к трону, кланялся низко-низко, оставлял дары и, - немыслимо! – целуя ногу Прищепкина, так же на коленях уступал место следующему.

- Это бунт! – Монтерро не мог спокойно на всё это смотреть и, выпрямившись во весь рост, приказал отряду напасть на Аспараго. – Он покусился на власть! На мою власть!

Правитель больше ничего не сказал. Лишь так сурово окинул взглядом каждого вокруг себя, что у всех толпой мурашки пробежали по телу и застыли колючим комом в горле.

- Убью!!

 

Быстро спустившись с горы, одного за другим обезоружив дозорных, засунув им кляп в рот, чтобы случайным криком те раньше времени не вспугнули батаба, отряд тихо – по-кошачьи – добрался до площади. Аспараго был там. Он стоял рядом с Васей, воздевая к небу руки и взывая к нему же.

- О, милостивые боги! Благодарю вас за доброту, проявленную к моему народу! Благодарю за богатства, пришедшие к нам с тех пор, как благороднейший Вася забрал себе слёзы небес. У нас с тех пор одна только радость! У нас с тех пор одно только изобилие! У нас с тех пор…

- …одно большое предательство! – Монтерро больше не мог спокойно слушать хвальбу своего вассала. Раздвигая народ копьями воинов, он поднялся на помост и со всей силы вогнал в него меч. – Ушам не верю! Аспараго! Ты, мой верный и любимый наместник, посмел выкрасть у меня моего гостя! И САМ решил осыпать его золотом и прочими дарами с ног до головы! Уж не повредился ли ты умом, человек? Как можно изливать такие почести на дитя, когда у нас есть взрослый представитель неба? – он показал рукой на Кирилла Петровича, поднявшегося вслед за ним и подошедшего к васиному трону. – Как можешь ты одаривать ребёнка, когда есть Я?! – Монтерро сверкнул глазами и выдернул меч из помоста. – Убью!!!

И тут же, не раздумывая, снёс несчастному голову с плеч.

 

- О-о-ох! – всколыхнулась толпа, отпрянув от помоста.

- Без суда! – Кирилл Петрович был поражён молниеносностью приговора. И без того, чтобы выслушать… разобраться…

- Ужас! – спрятала лицо в ладони Зоечка, испугавшись вида крови, залившей помост и потёкшей к подаркам.

- Это ждёт всякого, кто покусится на власть! – видом своим Монтерро напоминал распалённого яростью быка. От него даже шёл пар, так он был зол и безжалостен.

- Похоже, магнитная буря, - тихо произнёс Балдур, подавая руку спускающемуся с трона Васе и дёргая за одежду Зоечку и Кирилла Петровича, чтобы отойти в сторону. – Буря, понимаете? Магнитная. От Солнца… Какой сегодня день, Урдольё?

Жрец подсчитал на пальцах.

- Красный Дракон. Сложный день. Непростой.

Слово «красный» вывело Кирилла Петровича из оцепенения. Отойдя за трон, он собрал детей в кружок и, наклонившись к ним, чтобы никто другой случайно не подслушал, прошептал.

- Через двенадцать суток наступит день Красного Небесного Странника. Возможно, тот самый, который нам нужен. Поэтому прошу всех быть предельно внимательными, держаться вместе и рядом с нашим шаром-проводником. А теперь давайте вернёмся к Монтерро, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Он, кажется, немного нервничает.

Но не привлекать не получилось. Майя смотрели на них уже не совсем с добром, а и со страхом. И с ещё большим почитанием, чем даже в тот день, когда они возникли в этой жаркой стране из вод священного для них колодца.

 

Назначив нового батаба и настоятельно наказав ему править честно и долго во славу рода Монтерро, халач-виник повернул обратно. И вроде бы дорога всем знакома, и вроде бы солнце светило как всегда в вышине, но что-то было уже не так.

Не таким был отряд, возвращавшийся из похода домой. Не таким был правитель, возглавлявший его. Изменилось и настроение Кирилла Петровича с детьми. Оно и понятно – Монтерро, не спускавший с гостей глаз ни на минуту, заключил их в плотное кольцо из воинов и копий. И, казалось бы, с благими намерениями – чтобы тех снова ненароком не похитили. Но всякий раз с протяжным стоном «мои, только мои!», едва кто-то из белых людей ненадолго выпадал из поля его зрения за дерево или лианы.

- Эх-хе-хе, - качал головой Урдольё, наблюдая всё это. – Что же это с правителем нашим делается?

Не знал и Кирилл Петрович, всё ещё придавленный впечатлением от халач-винникова кривосудия и в шоке от его вооружённого гостеприимства.

- Монтерро, друг, подойди ко мне, пожалуйста, - позвал он правителя на одном из привалов. – У меня к тебе поручение от богов.

- Правда? – Монтерро встрепенулся.

- Да. Когда вернёмся в столицу, собери всех на главной площади города. Говорить буду.

 

И он сказал. Стоя на возвышении, чтобы все его хорошо видели и слышали, Кирилл Петрович сообщил собравшимся, что у него для них есть послание.

- Во-первых, волею небес, я назначаю в Чичен-ице Великий совет семи старейшин. В него войдут Монтерро, уважаемый всеми правитель страны славных майя, - он указал рукой на халач-виника, – верховный жрец Урдольё и три его помощника-жреца, Мадуро – представитель воинов. И Ханчас – вон тот скромный строитель, помогавший мне возвести для вас обсерваторию со стадионом. Он – представитель интеллигенции, умный человек. Итого семеро. Они станут вершить суд в этом городе и стране.

Во-вторых, при Великом Совете будет трое присяжных. Простые люди из народа, задача которых - высказывать своё мнение о каждом преступлении, которое окажется в ведении суда.

В-третьих, никакое решение суда не должно быть принято без предварительного тщательного рассмотрения дела. У обвиняемого должны быть не только обвинитель, но и защита… Да, да, не нужно роптаний, богам виднее! Должны быть защита и право самого обвиняемого рассказать суду правду безо всяких утаиваний. А для того, чтобы человек не скрывал её, перед разбирательством он должен поклясться водам Священного сенота говорить в суде только её.

В-четвёртых, по такому же образцу повелеваю создать Малые суды в каждом городе страны.

И в-пятых, для того, чтобы вы поняли, как принимать справедливые решения, я лично первые три дня буду возглавлять каждое разбирательство. А потом понаблюдаю за вами со стороны. И даже тогда продолжу смотреть, когда не стану вам виден.

Я всё сказал!

 

В полной тишине он спустился с возвышения и в ней же неторопливо проследовал в дом, где его уже ждали к ужину дети.

А потом…

 

Все три следующих дня Кирилл Петрович вместе с другими судьями добросовестно принимал жалобы, слушал обвинителей и обвиняемых, внимал защите каждого, мнению присяжных… советовался, сам советовал. И, конечно же, по праву старшего по должности оглашал решения суда. И объяснял, если просили, почему принято то или иное из них.

И с каждым новым рассмотренным делом в его душе укреплялся покой. Тень обезглавленного Аспараго больше не приходила мучить его ночами, дни тоже всё больше и больше наполнялись ощущением добра. И он всё чаще возвращался мыслями к тому, что он – наставник. Учитель. У которого уже не трое подшефных ребят, а целый город пытливых и страждущих справедливости глаз, ушей и сердец.

 

- Дети мои, - сказал он жителям по истечении трёх дней разбирательств. – Теперь суд в Чичен-ице знает правила определения истины. Теперь я могу быть спокоен и отойти в сторону, оставив вас самих творить правосудие. Теперь я могу говорить с вами о мире, о любви и обо всём, что из неё проистекает.

- И даже море? – послышался чей-то тоненький голосок откуда-то из-за спин.

- И даже море, - кивнул Кирилл Петрович, пригладив бороду.

И присев в тени молодой смоковницы, – откуда только взялась в этом полушарии?, – он начал слово за слово рассказывать увлекательную историю сотворения мира. Как появились свет и тьма, как возникли Земля, Солнце и звёзды. Как появился первый человек…

- Это был майя? – шмыгнув носом, строго уточнил пятилетний мальчуган у ног учителя.

- Без всякого сомнения, - улыбнулся Кирилл Петрович.

Он рассказал людям про рай на Земле и про ад под ней. Про Того, кто над всеми – что Он бесконечно добр и бескрайне справедлив. Что Он любит всех. И даже тогда, когда огорчён или сердит.

- Разве Главный Бог бывает огорчён? – детский ум быстрее взрослых находил слова узнать, что хотелось.

- Конечно, малыш. Он умеет не только веселиться и принимать дары, но и огорчаться от того, что человек не всегда оправдывает возложенные на него надежды. Что часто держит за пазухой камень. Что слово бранное употребляет не только на поле битвы, но и в миру. Что пьёт безмерно – да, да, так тоже бывает, - перебродивший сок агавы. И становится жесток к другим и неучтив к себе. А, значит, и к небесам.

- Почему? – спросил ещё кто-то.

- Потому что в каждом из нас есть частичка Его. Свет. Искорка. Как в костре. Чем больше светлых людей, тем светлее город. И народ. И другие миры… И Бог радуется. И даже летает.

- Как бабочка? – спросил малыш, глядя на большую оранжево-синюю бабочку, присевшую к нему на коленку.

- Да, как она, - Кирилл Петрович заулыбался, тоже рассматривая трепетную красавицу.

А та, ещё разок-другой кокетливо взмахнув крылышками, привстала на лапки, оттолкнулась от человека и... полетела. Кружа над головами, крышами и деревьями куда-то в самые облака.

- Домой упорхнула, - вздохнул Кирилл Петрович, провожая её взглядом. И тут же, вспомнив, что завтра - как быстро промелькнуло время, - настанет день Красного Небесного Странника, тоже встал. – И мне пора.

Пожелал всем приятного вечера и удалился к заждавшимся его ребятам.

 

- Кирилл Петрович, ну, сколько можно проводить эти ненаучные популярные лекции? – Балдур накладывал себе еду и не мог остановиться. – Какое волшебное появление света и тьмы? Мир возник от Большого взрыва!

- Фи, Балдур, какой ты скучный, - Зоечка пододвинула к куратору полную тарелку. – Наш Кирилл Петрович очень даже интересно рассказывает. Слушаю его с неподдельным восхищением. Правда, правда, Кирилл Петрович, откашляйтесь. Нет, лучше водой запейте. Ну, и что, что от Большого взрыва? Взрыв – физика, а свет… искорки… это поэзия!

- Кстати, о взрыве, - видя, что Кирилл Петрович совсем покраснел, Вася решил прийти ему на помощь. Стукнул хорошенько по спине, чтобы застрявший кусок не закрывал дыхание и сказал. – Завтра же очередной день Красного…

- …Небесного Странника. Да, да, мы помним, - Балдур потянулся за новым съестным. – Кушай, Вася. Вдруг это наш последний день в лапах гостеприимного Монтерро? Надо основательно подкрепиться перед дорогой.

«Кушай, Вася» прозвучало совсем как у мамы. Вася вспомнил свою дорогую родную мамусечку и уткнулся в тарелку, чтобы не расплакаться. Потому что он же взрослый. Он придумал сверхпроводник! Он не может скучать по родителям... Впрочем, кого он обманывает? Может, ещё как может. Вот если бы завтра…

 

А завтра Кирилл Петрович неожиданно предложил им провести весь день на пирамиде. На самой высокой. В уединении посмотреть на город, подумать о чём-то своём. Погрустить… без того, чтобы на глаза попадались пытливые взгляды от всей души полюбивших их майя.

Но грустить не пришлось. Едва успели они взобраться на самый верх, в тот же миг почувствовали, что что-то меняется. Ясное небо затянуло свинцовыми тучами, сверкнули одна за другой несколько молний, и следом за ними грянул гром! Ударил так, что содрогнулось и завибрировало всё вокруг. Даже золотой шар в руках Кирилла Петровича.

- Быстро! Хватайтесь за него, прибор пришёл в действие! – изо всех сил он старался перекричать шум поднявшегося ветра. – Держитесь. Кре-е-епче-е-е-е…

 

Ба-а-ах! Снова вспышка.

Затем темнота.

Тишина-а-а.

 

Олимпиада

- Я над этим конвертером думал с первого класса…

- Кстати, вы видели, как тот робот взлетел? Обожаю!

- А мои панели, построенные по принципу фотосинтеза растений… для мегаполиса… очень даже…

 

Из тишины одна за другой накатывали фразы, Вася осторожно приоткрыл глаза. Не может этого быть! Открыл их полностью. Вокруг него смеялась, говорила о проектах, немного волновалась… яркая разноцветная толпа конкурсантов и их наставников. Он помотал головой. Снова олимпиада? Да, похоже. По крайней мере, зал очень напоминает тот, в котором начались его соревнования. Но как? Он повертел головой. Неужели Истабан?

Зоечка тоже не могла понять, что с ними случилось, и тормошила стоящего рядом с ней Балдура, который, в свою очередь, тряс руку Кирилла Петровича. А тот… свободной ладонью лишь приглаживал бороду и, молча, внимательно смотрел куда-то поверх детских голов.

 

- Господа конкурсанты, внимание!

В той стороне зала возникло небольшое движение. На круглую сцену, прихрамывая, поднялся председатель олимпийского комитета. Ах! Так похожий на недавно убитого Аспараго… Вася вздрогнул. Председатель поднял вверх руку, призывая зал к спокойствию.

– Внимание, пожалуйста! Олимпиада этого года подошла к концу. Победитель определён, мне осталось только озвучить имя и вручить награду. Итак…

Зал замер. Задержали дыхание и ребята. И Кирилл Петрович тоже, стараясь, впрочем, не показывать вида, что переживает.

 - Итак, победителем олимпиады становится, - председателю, как нарочно, долго не давался конверт с именем. Наконец, он вынул из него заветную карточку. Приблизил к глазам, прочёл, беззвучно шевеля губами. Улыбнулся и произнёс ещё раз, но уже вслух. – Победил Василий Прищепкин! За поистине новаторское открытие в области сверхпроводников! Пожалуйте на сцену, молодой человек, просим.

И захлопал в ладоши.

Он?

Победитель?!

Вася не мог двинуться с места.

- Иди, - Кирилл Петрович, широко улыбаясь, подтолкнул его вперёд. – Ты заслужил. Ты заслужил, мой мальчик! Я знал!

Вася шёл как в тумане. Незнакомые люди его хлопали по плечам, раздавались чьи-то поздравления, он видел улыбки. Он видел зависть. Председатель крепко пожал ему руку, потом вручил медаль и какой-то свёрток. Затем громкая музыка…

В себя он вернулся лишь на борту аэробуса.

 

- Так что тебе там вручили? – Зоечка в сотый раз попыталась вытащить из одеревеневших пальцев Прищепкина подаренное в Истабане.

- А?

- Ну, наконец-то, ожил, - Балдур выдохнул. – Я уже начал волноваться, что ты превратился в статую. Это книга? Покажешь?

Вася посмотрел на обложку. «История мировой культуры. Энциклопедия для старшеклассников». Открыл наугад страницу, перелистнул, за ней следующую. И… снова потерял дар речи.

«Чичен-ица – древняя столица великого государства индейцев майя. В городе с населением…. есть пирамиды… обсерватория Кукулькан, которую местные жители называли Улиткой… стадион…».

Невероятно! Он закашлялся.

- Зоечка, Балдур, подойдите сюда. Это же…

С иллюстрации на них смотрел Священный сенот – тот самый круглый природный колодец, из которого они – совсем недавно - возникли в прошлой эпохе. Фреска на пирамиде, где они идут, подняв вверх руки, вслед за Кириллом Петровичем. Сам Кирилл Петрович в образе Чак-Мооля, полулежащей статуи с повёрнутой в сторону головой, едва видными на груди бабочками и изображением чаши-сенота на животе. Золотой шар на ещё одной из сохранившихся фресок. Весь облепленный разноцветными бабочками. Они вообще часто встречались в орнаментах Чичен-ицы. Потом какой-то текст на колонне из насечек, кругов и рисунков. Вася перевёл взгляд на пояснение к нему – «…у майя было развито чувство справедливости. До нас дошло сообщение о наличии у них судов…».

Дети отпрянули от энциклопедии. Какое-то время они сидели тихо – увиденное требовалось осмыслить.

Они…

Они?

Они!

Да-а-а-а-а…

 

Вася робко улыбнулся.

- Похоже, мы стали Историей! Не-ве-ро-ят-но!

- Но очевидно, – голосом Кирилла Петровича откликнулся аэробус и, повернувшись вокруг себя на триста шестьдесят градусов, взмыл выше в небо.