Вот уже третью весну не попадаются мне в сетки свиристели. Много кого удалось окольцевать на острове за время экспедиций: скандальных дроздов, кусачих и вертлявых синиц, даже ястреб-перепелятник с соколом дербником хоть по одному разу, но попали мне в руки. А вот со свиристелями не выходит, что бы ни пробовал.
Красивая это птица. Миловидная, по-своему уютная, привлекающая взгляд. В глаза сразу бросается задорный, поднятый вверх хохолок – редкое украшение для пернатых. Необычная окраска оперения, которая раскрывается только при определенном ракурсе. Глянешь сперва на свиристель, сидящую клювом к тебе, и усомнишься – что в ней такого яркого? Серо-винно-розовое, да и только. А когда птица боком повернётся, когда заиграют на дневном свете кораллово-красные и желтые пятна на крыльях, когда станет видна солнечная полоска на хвосте – так восхитишься, что потом полгода вспоминать будешь.
Чаще всего свиристелей мы видим зимой. Шумными и суетливыми стаями прилетают они в города и посёлки, где накидываются на ягоды рябины, плоды шиповника, боярышника и терна. Аппетит у хохлатых неимоверный: одно-единственное дерево рябины стайка птиц может очистить меньше чем за день. Причем сколько съедят, столько же и уронят на снег. Торопыги, что с них взять. Но с приходом весны свиристели исчезают из городов. Они летят к северу, в таёжную зону, чтобы там среди сосновых или еловых лап выстроить гнездо и вывести птенцов. Приезжая на реку Паз, в Заполярье, я радуюсь ещё и тому, что увижу их снова, поприветствую в родных местах.
«Свирриии, свиррриии!» - доносится до меня с верхушек деревьев. Останавливаюсь, поднимаю бинокль. Так и есть, на фоне синегонеба, подсвеченные мягкими, ласковыми лучами вечернего солнца сидят хохлатые силуэты. Птицы не просто сидят, а перепархивают с ветки на ветку. Это движение мне знакомо: значит, что-то едят. Вот только что? Настраиваю резкость бинокля, всматриваюсь. Разгадка приходит сразу: свиристели лакомятся распускающимися ивовыми почками, теми, которые в простонародье называют «барашками». Позже, когда станет теплее, вокруг них будет стоять гудение шмелей и других насекомых, но первыми к лакомству успели пернатые.
Как знакомы их движения, их птичья спешка! Свиристель вытягивает шею и жадно склевывает одну почку за другой. Или же повисает вниз головой, отрывая наиболее раскрывшиеся и ароматные «барашки». «Шлёп!» - а вот и первая уроненная еда. «Шлёп, шлёп!» – какие же всё торопыги эти свиристели! Говорят порой про человека – «дырявые руки», а здесь дырявые клювы, как бы обидно для птиц не звучало.
Впрочем, ничего не бывает просто так: ягоды и другой корм, оброненный на землю свиристелями, подбирают мыши и полёвки. В природе жизни существ взаимосвязаны множеством нитей, не всегда заметных нашему глазу.
«Свиррии!» - на иву садится ещё одна стайка птиц. Рассаживаются на верхушке и присоединяются к трапезе. Вот уже начались конфликты: взрослый самец с яркой окраской отогнал с хорошей ветки молодого, прошлогоднего самца, который ещё не набрался достаточного опыта и смелости. Только и слышны в тишине весеннего севера мелодичные свисты, немного похожие на звуки свирели, да шлепанье падающих на прошлогоднюю листву душистых ивовых почек. Пир на весь мир!
Недалеко от ивы у меня стояла скрученная орнитологическая сетка. Размотать и поднять её – дело двух-трёх минут. Раздвигаю стойки, проверяю полотно и включаю колонку с записью голосов свиристелей. Всё же птица стайная, глядишь, хоть кто-нибудь и запутается в сетевых карманах. Но проходит час, полтора, два – и ни одного попадания. Свистят себе на верхушках, переговариваются, но вниз – ни в какую.
Понял тут я, в чем дело. Слишком уж лакомый корм на верхушках ив подоспел. С каким аппетитом и мы весной накидываемся на первую окрошку, салаты и другую появившуюся зелень. В такие моменты порой и не до общения даже, спешишь насладиться долгожданной едой, радующей наш желудок. У всех в жизни свои любимые блюда есть, каждое для своего сезона. Вот и у свиристелей: летом – насекомые, зимой – ягоды, а весной – пушистые почки ивы. Что и говорить, «барашки» – свиристелева радость.
.