В первое воскресенье апреля, как известно, геологи России отмечают свой профессиональный праздник, и, наверное, неслучайно в канун этого события, появился на свет наш друг и собрат по профессии Александр Попов, просто Саша – как его звали мы все.
Ровно полвека назад, в далёком 1970-м, он сразу стал среди нас, первокурсников геологического отделения Якутского университета, особым центром притяжения, перекрестьем свободы духа и романтики дальних дорог, юношеским вызовом всему косному, замшелому и мещанскому. Вместе с ним вошли в нашу жизнь и навсегда остались в ней песни Визбора, Окуджавы, Высоцкого, Галича и других полузапрещенных тогда бардов. А следом родились и его собственные мелодии и слова...
Как было тогда принято, нас, вчерашних абитуриентов, сразу же отправили «на картошку» в один из совхозов. Добирались мы до места по реке Лене на теплоходе, по пути приглядываясь друг к другу и сходясь с теми, с кем предстояло провести целых пять студенческих лет. Помню, я тогда сразу выделил сосредоточенного черноголового парнишку, который негромко и как бы сам для себя пел под гитару одну за другой песни любимых бардов. Казалось, он не претендовал на общее внимание, но вскоре сам по себе оказался в его центре. И, не затерявшись среди немалого числа перебиравших струны, стал нашим главным «таежным маэстро» не только на время учебы, но и, как говорится, на всю оставшуюся жизнь. Поначалу Саша пел других авторов, по большей части, естественно, близкого нам «геологического» репертуара, но уже на втором курсе сочинил первую собственную песню. И пошло-поехало. Следом за песнями появились и просто стихи – без музыки – своеобразные поэтические рассказы о непростом бродяжьем житье, о манящих горных вершинах, о встречах и приключениях на геологических маршрутах, о таежной любви и настоящей мужской дружбе.
Для тех, кто, встретился с творчеством Александра Попова впервые, небезынтересно будет узнать о нем чуть поподробнее. Родился Александр в 1953 году в городе Вилюйске, в казачьем роду. Представитель местной интеллигенции в третьем поколении, внук известного просветителя, инспектора школ, основателя и одного из первых директоров старейшего в Якутии Вилюйского педучилища. Начиная с детских лет, Саша пешком, верхом и сплавом по речкам пересек Якутию буквально вдоль и поперек, испытывая, по его словам, «одну, но пламенную страсть» к родному краю.
Закончив университет, он затем прошел все профессиональные ступени от техника-геолога до начальника геологической службы. Более двадцати сезонов отработал в разных регионах Якутии и, естественно, приобрел огромный опыт практика-таёжника, накопил редкие наблюдения природы и человеческих отношений, которыми щедро делился с окружающими.
А для нас, его однокурсников, он продолжал оставаться просто Сашей – родной бродяжьей душой, чутким, отзывчивым и надежным другом, талантливым автором светлых и щемящих песен, рожденных на наших глазах у таежных костров.
Он никогда не стремился к регалиям и не кичился ими. Главной наградой для него всегда было то, что его песни помнят и поют в самых дальних и непростых маршрутах, в минуты самых тонких душевных откровений. В последние годы он одну за другой выпустил семь книг стихов. Настоящих стихов. И опять же не потрясал обложками своих книг на публике, а предпочитал, чтобы они негромко и непарадно расходились среди друзей и людей, понимающих толк в слове и музыке.
Не прилагая никаких усилий, он все-таки стал победителем первого республиканского конкурса авторской песни, неоднократно приглашался на всероссийские и всесоюзные фестивали, но поскольку все они проводились летом, предпочитал не изменять своей профессии и уезжал в очередные экспедиции. На этих фестивалях его песни пели другие, и не будет преувеличением сказать, что несколько поколений геологов, взращённых Якутским университетом и другими вузами северо-востока России, выросли на авторском наследии Александра Попова.
Смерть всегда неожиданна, но на этот раз она была неожиданной вдвойне. Еще днем Саша строил с друзьями радужные планы будущих таежных вылазок, вечером размышлял над новой книжкой, а утром уже не проснулся… Подвело сердце, надорванное нелегкими горными тропами и крутыми виражами жизненного маршрута. Он не умел быть спокойным и благостным, не хотел жить расчетливо и аккуратно, не мог промолчать и остаться в стороне, когда на его глазах происходило что-то недоброе. Саша отмерял все вокруг себя полным размахом, по принципу «любить так любить, стрелять, так стрелять». Вот и ушел раньше времени. Особенно обидно, что это произошло, когда у него после многих лет неустройства, потерь и метаний появился большой и хороший дом, любимая и надежная женщина рядом. Но так уж несправедливо устроен мир…
Он прожил до обидного мало, всего 57 лет, и умчался от нас, как многие его любимые герои, – в седле. Утешением может служить лишь то, что с нами остались его стихи и песни, которые, я уверен, надолго переживут автора. Прочтите некоторые из них.
Александр ПОПОВ
РОМАНТИКА
Опять на коне и дорога ясна.
Опять по тайге куролесит весна.
Играют ветра этот старый мотив,
Играют ветра буйным пламенем грив!
Чавкает конь подо мною копытами,
лижет болота туман.
Вышел в тайгу за большими открытьями
мой небольшой караван.
Хоть я не верю ни в черта, ни в Господа,
слышу, как шепчет трава...
Слышу в горячей, размеренной поступи —
В рифму ложатся слова.
Чувства высокие, мысли бунтарские,
в силах сомнения нет.
Как же не вспомнить повадки гусарские,
сидя верхом на коне.
Век девятнадцатый, полный событьями,
блеск золотой эполет...
Их имена разве будут забытыми —
что ни гусар, то поэт!
Жалко мне тех, кто в плену математики
взвесил и «против», и «за»...
И погасил в себе искры романтики —
синие звезды в глазах...
Мало по жизни быть просто любовником,
мало о чувствах трубить.
Станет романтика матерью подвигов,
если ее заслужить!
Опять на коне дорога ясна.
Опять по тайге куролесит весна.
Играют ветра этот старый мотив,
Играют ветра буйным пламенем грив!
ПОМНИ ПОЗЫВНОЙ
Июль ударил комариной тоской.
В болотной гари мы расстались с тобой.
Сестра рассвета полюбила туман...
Какое лето ты не шьешь сарафан?
С тобою, в общем, очень мало знаком.
Свалить все проще на таежный закон.
Но вне закона, в резонансе сердец,
В эфир бездонный я кричу, наконец:
Помни позывной,
если что, я — твой.
Мы теперь, поверь,
солнцем венчаны.
Хоть убей меня,
хоть ласкай меня,
Мы теперь, поверь,
солнцем венчаны.
А вот и осень, закатился сезон.
И жертвы просит беспощадный перрон:
За одержимость, пот и слезы дорог,
За запах дыма в прохладу тревог...
Помни позывной,
если что, я — твой.
Мы теперь, поверь,
солнцем венчаны.
Хоть убей меня,
хоть ласкай меня,
Мы теперь, поверь,
солнцем венчаны.
МАЭСТРО
Стали синими сосны и ели,
скован инеем сказочный лес.
Мы двадцатый сезон «отпотели»
на промерзшей бескрайней земле.
Повзрослели мы, стали мудрее,
были бури, поваленный лес.
Только песен родник не мутнеет,
не умею я жить без чудес!
Я ваш верный таежный маэстро,
вы со мною, как прежде, друзья,
И сильнее любого оркестра
рядом с вами гитара моя!
Сколько песен мы вместе пропели?
Сколько выпили вместе вина?
Наши юные дни улетели,
и за это мы выпьем до дна!
Родниковые звонкие песни
рядом с вами рождает струна.
Мы менялись, взрослели не вместе,
только дружба осталась одна!
Я ваш верный таежный маэстро,
вы со мною, как прежде, друзья.
И сильнее любого оркестра
рядом с вами гитара моя!
СЕДИНА
Журавлиный клин
над погостами
пролетел вчера не во сне...
Я живой под ним,
прости, Господи,
Только волосы — белый снег!
Снег моих волос
не по старости,
не грехов постриг... Заслужил.
Лепестками роз
в тихой радости,
или нежности, лист кружит.
За любовь мою,
за печаль мою
от родной земли тот венец.
Журавли на юг,
а я всё стою —
как в ответ любим, наконец!
Журавлиный клин
над погостами
пролетел вчера не во сне...
Я живой под ним,
прости, Господи,
Только волосы — белый снег.
СОТНИК
По Даурии стоны.
…Сиротеет престол...
Три звезды на погонах
православным крестом!
Атаманский сыночек —
в поколеньях казак.
Есаулом бы точно
стал два года назад.
Но гроза над Россией
чёрной стаей ворон.
…Ничего не простила
ни одна из сторон...
Верил — Родине служит,
за моря не бежал.
…Именное оружье
отдавать было жаль:
От Корнилова шашка,
от Буденного кольт.
Босиком, но не шатко
прошагал через боль:
По пороше к оврагу
провели на штыках.
«Вот — за веру награда», —
усмехнулся слегка...
Посмотрел небу в очи,
огляделся окрест.
Залп недружный не громче
на морозе, чем треск...
Покатилось по склонам
солнце рыжим листом.
...Три звезды на погонах
православным крестом...
РЕКВИЕМ
Глаза в глаза...
И в пристальном мерцаньи
Стою один в пронзительном свету,
И эти неземные прикасанья
Меня в глубины вечности зовут.
Прощай, Земля, — печальная обитель,
Прости за всё.
В отличье от других
Я помню — где, когда тебя обидел
И, может быть, «вернувшись на круги»,
Когда-нибудь с любовью залатаю
Царапины, оставленные мной...
Я воздух твой опять взасос глотаю,
Как трепет губ под свежею копной!
Прости за то, что я не научился
Обиды, унижения прощать,
И что вот так – легко приноровился
Долги любые скоро возвращать;
За то, что в Бога никогда не верил...
Погладь меня последним ветерком.
Я ухожу. Не стой в открытой двери,
А то заплачу снова не о том...
В коллаже использованы рисунки художницы Ольги ЭПОВОЙ