Как известно, в познании мира можно пользоваться только двумя методами: научным и художественным. Главную роль в первом случае играют конкретные критерии, а во втором – воображение. Научные изыскания, особенно глубокие исследования, направляются на изучение конкретной отрасли. В каждой сфере науки есть свои параметры, парадигмы, инструменты изучения. Здесь достигнутые результаты, как правило, воспринимаются как очевидные. Однако в художественном творчестве говорить о конкретике несколько сложно, поскольку в определении важности достижений вместе со специалистами нередко участвуют читатели-зрители. И в отдельных случаях оценка масс становится решающей, в результате чего произведение, признанное слабым кем-то из критиков, получает общее признание.
Разум во многом опирается на научное мышление, а чувство – на художественное. Если бы меня спросили, на какой стороне я, с точки зрения познания действительности, то я бы ответил, недолго думая, – предпочитаю их гармоничное сочетание.
По моему мнению, из литературных жанров наиболее близка к науке драматургия. Во всяком случае, необразованный человек ею заниматься не может. В истории литературы известны имена сотен поэтов, которые создали интересные образцы творчества, но при этом не имели грамотности. Среди драматургов таких нет. Безусловно, я ни коим образом не желаю утверждать, что поэты не нуждались в образовании. Напротив, ростки стихотворений высокого уровня должны зарождаться в знании. А в чем же заключается «научность» драматургии? В самой сути жанра. Можно сказать так: когда другие литературные жанры отдают предпочтение индуктивному методу и изучают нечто единственное, частное, то драматургия ставит выше дедуктивное, общее. Каждое мастерски созданное драматическое произведение есть определенная модель человека и жизни, которую автор на отведенной для него плоскости (сцене) в течение конкретного времени предлагает зрителям.
А какое место занимает проза в существующей «гармонии», и что можно сказать об этом?.. Проза – тяжелое «оружие» литературы. В целом, что касается сущности, мерок, уровня той или иной национальной литературы. Проза создает более объективную картину. Не найдет место в пластах великих культур литература, не имеющая большой прозы. Литература – словно безбрежный океан – маленькие лодки там могут остаться незамеченными.
По мере возможности, ссылаясь на существующий до сегодняшних дней литературный материал и анализ этого материала, я стараюсь сгруппировать прозу по вертикали и по горизонтали в целом. Наблюдения и факты показывают, что в различные периоды времени в разных регионах литература развивалась по-разному. Возникает вопрос: есть ли у этого фактора объективная причина? Для этого, в первую очередь, следует рассмотреть ареал и арену распространения большой литературы.
Напомню, что история создания прозы, особенно жанра романа, связана с не очень далёким прошлым. Правда, находятся те, кто, к примеру, известные поэмы Гомера относят к жанру романа. Я не отрицаю, в гениально написанных поэтических образцах эпохального характера можно найти элементы жанра. Но в данном случае речь идет об объемных прозаических произведениях.
Историки литературы долгое время искали ответ на вопрос: когда и где появился первый роман? Несмотря на то, что ответы были разные, большинство исследователей пришли к «консенсусу»: первый образец романа был создан в Японии в XI веке – «Повесть о Гендзу», и его автором Муразаки Сукуби. В последующую эпоху арабский писатель Ибн Туфаил (XII век) создал роман аллегорического характера «Автодидактическая философия». Считающиеся шедеврами мировой прозы «Дон Кихот» Сервантес был создан в семнадцатом веке, а «Робинзон Крузо» Дефо – в восемнадцатом.
По всей вероятности, самое великое литературное событие связано с Францией девятнадцатого века, когда появились на свет классические образцы жанра. Чтобы представить себе картину, достаточно вспомнить имена великих писателей, которые жили и творили в тот период, а точнее, в первую половину девятнадцатого столетия: Гюго, Бальзак, Мериме, Золя, Мопассан, Сенанкур, Ренар, Жорж Санд, Дюма, братья Гонкур и другие.
Начиная со второй половины девятнадцатого века эстафету большой прозы приняли россияне. Такие мастера слова того времени, как Толстой, Достоевский, Тургенев, Гончаров, Чехов, Салтыков-Щедрин оставили свой неизгладимый след в великой литературе.
В первой половине двадцатого века процветание литературы в основном связано с англоязычными писателями, большинство которых составляют жившие в Англии и Америке: Драйзер, Джек Лондон, Хемингуэй, Фолкнер, Шоу, Уайльд, Голсуорси, Форстер, Моэм и другие. При этом желательно вспомнить, что многие прозаики, творившие на английском языке, не были по происхождению англичанами.
Подходим ко второй половине двадцатого века. В это время эстафету перехватили «испаноязычные». В частности, выходит на передний план проза Латинской Америки. Уместно вспомнить Маркеса, Борхеса, Кортасара, Коэльо и др.
Я сам не пишу ни на одном из указанных выше языков и хотя бы поэтому стремлюсь быть максимально объективным. Однако ни в коем случае не намерен заявлять, что развитие литературы обусловлено той или иной закономерностью; отнюдь, это не стрелки часов, движущиеся с точной последовательностью от одного полюса к другому. Но я пришел к некоторым выводам. Первый из них: развитие литературы совершенно не основывается, как утверждают некоторые, на развитой экономике, решающую роль играют социально-политические факторы.
Второй: как ни странно это звучит, во множестве случаев прославленные произведения искусства созданы в условиях диктатуры и политической цензуры. Даже упоминание исторических периодов, в которых жили мастера искусств, перечисленные выше, служит достаточным тому доказательством. Хотя я, естественно, вовсе не сторонник диктатуры. Просто хочу подчеркнуть, что зачастую тоска по свободе слова, видимо, наиболее ощущаема в условиях подобных режимов.
Третье заключение: большая литература рождается в странах, обладающих большой моральной энергией, где огромен диапазон духовности, а также, где ключевым фактором является язык. Думается, в маленьких странах не может быть большой литературы. Мне могут возразить, мол, ну почему, были же выдающиеся личности и в маленьких странах. Да, конечно. Но, давайте посмотрим, на каких языках создано их творчество? Возьмем нескольких лауреатов Нобелевской премии. Например, Семюэль Беккет, ирландец по происхождению, писал на английском и французском. А творчество нигерийца Воли Шоинка Кутзее из ЮАР, тринидадского писателя Уолкотта – на английском. К месту вспомнить, что чукотского писателя Юрия Рытхэу, киргизского писателя Чингиза Айтматова мир узнал посредством русского языка. Подобных примеров множество.
Важное место в семье языков мира занимают тюркские. К сожалению, некоторые наши критики иногда принижают значение нашей литературы и языка. По их мнению, заслуживающих внимание примеров у нас очень мало. Придерживающиеся такого рода мнения, сравнивая отечественных писателей, как правило, с русскими, чуть ли не по всем параметрам останавливают свой выбор на вторых. Я ни в коем случае не отрицаю исключительное влияние выдающихся деятелей русской литературы на мировую, и об этом сказано выше. После девятнадцатого века русская литература начала развиваться как одна из ветвей советской. Самым эпохальным писателем того периода, судя по всему, был Шолохов.
Что касается русской и азербайджанской литературы, хотя «всякое сравнение неуместно», можно позволить обоюдные сопоставления. Вспомним, что начиная с середины ХХ века, в русской литературе появляются новые яркие личности. Такие как Ю.Казаков, Ю.Трифонов, В.Астафьев, В.Шукшин, В.Распутин, В.Белов, А.Битов и другие. Это был тот период, когда Шолохов, Фадеев, Симонов, Федин, Леонов уже сказали свое главное и великое слово. Необходимо признать, что именно то время можно отнести к ренессансу в литературно-художественной жизни некоторых народов Советского Союза. Как и другие собратья, жившие в то время в тех или иных регионах огромной страны, азербайджанские писатели, вступившие в литературу в 50-х годах, вышедшие на передний план в 60-е годы – во времена политической «оттепели», нередко активно и смело демонстрировали свою литературную позицию. Произведения И.Гусейнова, С.Ахмедова, И.Меликзаде, А.Айлисли, Анара, Эльчина и других по значимости, в определенном смысле, могли считаться примером для их сверстников.
Сегодня стало чуть ли не «традицией» критиковать наших литературных деятелей советского периода, в том числе и «шестидесятников». На самом деле подобное рвение бессмысленно и смешно. Хотя бы потому, что человека нельзя вырвать из того исторического периода, в котором он жил; существование в литературе «вне времени» возможно только в театре абсурда.
Похоже, что в соответствии с упомянутой в статье тенденцией, «литературная стрелка» времени снова направляется на Восток. Сегодня литература тюркоязычных народов вступила в новую стадию развития и, судя по всему, достижения этого возрождения явят свои результаты не в каком-то N-ом веке, а в самые ближайшие годы. Я не имею ввиду Турцию, или же произведения именно на тюркском языке. В этом отношении турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Орхан Памук, азербайджанские писатели Чингиз Гусейнов и Анар, казахский писатель Мухтар Магауин, узбекский писатель Тогай Мурод больше выделяются ни тем, на каком языке созданы их произведения, а тем, каков дух, какова суть, ментальность написанного ими. Для примера можно вспомнить Набокова, написавшего большинство своих книг на английском, но являющегося выразителем русского духа, а следовательно – русским писателем. Или же Чингиза Айтматов, эра которого наступила после Шолохова и который абсолютное большинство своих произведений написал на русском, но при этом был ярким выразителем киргизского (тюркского) духа, душевного склада.
В этом смысле, за пределами тюркских языков, на других языках начинают появляться образцы тюркской культуры. Например, турецкая писательница Элиф Шафак свои произведения, в основном, пишет на английском. Но при этом регулярно признается, что, вне зависимости от языка письма, в ее произведениях главенствует тюркское душевно-духовной содержание и она себя считает турецкой писательницей.
Я не стремлюсь казаться прорицателем в смысле литературного вектора будущего, поскольку достойные произведения литературы – перед взором каждого из нас. И в литературе, как и в самой жизни, эстафета переходит из рук в руки. Порой для поиска действительности даже не возникает необходимости – она проявляет себя сама.
Перевела с азербайджанского Шахло КАСУМОВА