***
Опять июль слезами изошёл.
У сосен на ресницах виснут капли.
У яблони в лишайнике весь ствол,
И чешет ливень травы, будто грабли.
Сухие ветки колошматит дождь.
Они набухли, будто бы живые.
И только листья всё бросает в дрожь,
Ведь молнии, как раны ножевые,
Что небо раскололи и зажгли
На сером и свалявшемся ватине
Тот свет, что, долетая до земли,
Прижмёт навечно к липкой, вязкой глине.
Ужель старуха?
Как сухая ветвь,
Пытаюсь влагу впитывать горстями.
И о любви осенней сожалеть.
И понимать, что были здесь гостями.
***
О, как же нынче яблони цвели:
Тяжёлыми, махровыми, цветами,
И ветви наклонялись до земли,
Как будто бы под спелыми плодами.
Но все опали в мае лепестки.
Сухие ветки, будто в белом снеге.
Сжимает сердце от глухой тоски.
Картечью града биты все побеги. —
Уже не встанут.
Дождь и холода.
Из мая сразу переходишь в осень.
И листьями зелёными года
Плывут туда, куда теченьем сносит.
Что будет после,
Если доплывут
С намотанными ниточками тины?
И лист один, оборванный лоскут,
Повис на сетке тонкой паутины.
Смешная жизнь.
Всё рвёшься в небеса,
Но ветер плыть заставил по теченью.
И вязь из строк диктуют голоса,
И птичий щебет держит от паденья.
***
А может быть, я придорожный куст,
Что шелестел усталыми ветвями,
Когда ты шёл, весь полон смутных чувств,
Под старыми большими тополями.
И пух летел и облеплял меня.
И все ушибы обложило пухом.
И под ногами поплыла земля,
Хотя казалась сумрачной старухой.
Но отцвели седые дерева.
Покрылись листья невесомой пылью.
И лишь любовь нежданная жива,
И листья шелестят в ночи, как крылья.
И даже если дождь по листьям зашуршит —
Внесёт свою изысканную ноту,
И ноткой тонкой в тучах небосвод,
И окон опустевшие в день соты.
Глянь: тот фонарь у дачи на бугре
Послал окну слепое отраженье.
И свет мелькнул в погашенном окне —
И снова веришь в сказку с продолженьем.
***
Дождь висит вуалью над рекою,
Как сквозь занавеску — солнца луч.
Сердце всё никак не успокою
И устала от набегов туч.
Что ж, июль, ломаешь ветки сосен,
Вырываешь с корнем тополя?
Яблонь цвет весь слопал долгоносик,
И пружинит мхом сыра-земля.
Кочки, палки, шишки и опока.
И плеча-опоры тоже нет.
И ушла прозрачная эпоха,
Где, казалось, розовел рассвет.
А теперь закат кровавой раной,
Облака — как грязные бинты.
Словно саван, над рекой туманы.
Закрывают венчики цветы.
Так и я глаза закрою к ночи.
Веки не сумею разлепить.
И душа шагнёт сквозь хмарь из строчек
И потянет из клубочка нить.
Я пройду,
Как дождь, —
Ведь всё проходит,—
Напоив безвольную траву.
Облаком на алом небосводе
Над людьми неспешно поплыву.
***
Ну что за лето!
Дождик льёт и льёт.
И холода, как будто дышит осень.
И воздух, что пила, как сладкий мёд,
Настоянный на хвое вечных сосен,
Такой сырой,
Что тяжело дышать.
И дождь долбит по крыше,
Словно дятел.
И жизнь свою в руках не удержать,
И ветер гнёт деревья, будто спятил.
Но столько рыжих веток у сосны!
И даже хвою время поджигает.
И шишки, расщеперившись с весны,
Себя уже в кулак не собирают,
Летят на землю,
На ковёр из мха,
В заржавленных, отживших век иголках.
И жизнь моя петляет, как река,
И остаётся ей не так уж долго,
Чтоб в море впасть,
Куда втекает всё:
Любови, боли, радости, печали.
А дождь на крыше продолжает счёт.
И кажется, что жизнь ещё в начале.
***
И жаркий, звонкий,
Как удар ракетки,
Денёк пришёл,
Когда и не ждала.
И птицы снова заселили ветки,
И осы вьются около стола.
Вареньем пахнет, клевером и мятой.
И рядом перестраивают дом.
А у меня на крыше всё заплаты
И двери закрываются с трудом.
Пол перекошен, хоть и поднимала
Мой старый сруб, но он осел опять.
И будто в ожидании финала
Весь сгорбился,
Хоть жить здесь благодать.
А я прощаюсь.
Август руки тянет.
Но мне ль суметь его не оттолкнуть?
А у соседей новой крыши грани,
Блестят на солнце, слепят, будто ртуть.
И жизнь моя, как утлый пароходик,
Пыхтит по глади, выпуская дым.
Сквозь пальцы, как песок, года уходят,
Дорогу уступая молодым.
Круговорот обычнейший в природе.
И я живу здесь с ласковой травой,
Что поднялась по солнечной погоде,
Теперь стоит и хочет быть стеной.
***
Ну вот и солнце!
Нежусь на траве.
Июль вернулся с тёплыми лучами.
И мысли об ушедших в голове,
И чуда жду, как будто жизнь вначале.
Здесь надышаться надо до снегов,
Впитать в себя все ароматы мяты,
Вкус ягод, разноцветье для стихов.
А облака, как будто бы из ваты,
Куда-то ветер медленно несёт.
И я плыву листочком по теченью.
И думаю, пока не кончен счёт,
Я наберусь здесь силы для свеченья,
Как светлячок, что ждёт любви в ночи
И посылает огоньки-сигналы.
Как холодны после дождей ключи!
И ветерок дохнул, как опахало,
Полынь-травой, ромашкой, резедой
И запахом вновь скошенного луга.
Их так хотела б в зиму взять с собой,
Чтоб быть в кольце спасательного круга.
***
И что от меня сохранится?
Лишь лес измочаленных строк.
И жёлтые в книжках страницы,
Как будто осенний листок…
А имя?
Да кто его знает? —
Лишь галки на ветке в саду,
Где осень уже золотая,
Прозрачная, высь на виду.
Лицо?
Но стираются лица…
И время меняет черты:
Мне мама всё юною снится,
Хоть смотрит давно с высоты.
Иль голос,
Под звоны трамвая
И шорох катящихся шин,
О том, что порхала по краю
Сквозь розовый яблочный дым?
Знать, в нём долгоносики цветом
Питались, вдыхая пыльцу?
…А пепел развеется ветром.
И жизнь всё быстрее к концу…
***
Вальяжный август, щедрый на тепло.
Оно пришло, когда уже не ждали,
Хоть день промыт дождями, как стекло:
В потёках мутных спрятаны все дали.
Ещё один недобрый, трудный год,
Но черепицей кроют рядом крышу.
Дом поднимают в серый небосвод,
И хочется, конечно, чтобы выше.
Все покосились дачи-старики,
Все сгорбились от почвы под ногами.
Всё оседает:
Берег у реки,
И чувства, налетевшие цунами.
Всё оседает:
Пыль, пыльца цветов,
И даже близких свежие могилы.
И тает эхо милых голосов,
Хотя кричали так, что было силы.
Соседи распрямляют вновь дома.
Но как расправить спину человека,
Когда уже метёт вовсю зима
И сыпет снег чуть больше чем полвека?
***
Опять июль слезами изошёл.
У сосен на ресницах виснут капли.
У яблони в лишайнике весь ствол,
И чешет ливень травы, будто грабли.
Сухие ветки колошматит дождь.
Они набухли, будто бы живые.
И только листья всё бросает в дрожь,
Ведь молнии, как раны ножевые,
Что небо раскололи и зажгли
На сером и свалявшемся ватине
Тот свет, что, долетая до земли,
Прижмёт навечно к липкой, вязкой глине.
Ужель старуха?
Как сухая ветвь,
Пытаюсь влагу впитывать горстями.
И о любви осенней сожалеть.
И понимать, что были здесь гостями.
***
О, как же нынче яблони цвели:
Тяжёлыми, махровыми, цветами,
И ветви наклонялись до земли,
Как будто бы под спелыми плодами.
Но все опали в мае лепестки.
Сухие ветки, будто в белом снеге.
Сжимает сердце от глухой тоски.
Картечью града биты все побеги. —
Уже не встанут.
Дождь и холода.
Из мая сразу переходишь в осень.
И листьями зелёными года
Плывут туда, куда теченьем сносит.
Что будет после,
Если доплывут
С намотанными ниточками тины?
И лист один, оборванный лоскут,
Повис на сетке тонкой паутины.
Смешная жизнь.
Всё рвёшься в небеса,
Но ветер плыть заставил по теченью.
И вязь из строк диктуют голоса,
И птичий щебет держит от паденья.
***
А может быть, я придорожный куст,
Что шелестел усталыми ветвями,
Когда ты шёл, весь полон смутных чувств,
Под старыми большими тополями.
И пух летел и облеплял меня.
И все ушибы обложило пухом.
И под ногами поплыла земля,
Хотя казалась сумрачной старухой.
Но отцвели седые дерева.
Покрылись листья невесомой пылью.
И лишь любовь нежданная жива,
И листья шелестят в ночи, как крылья.
И даже если дождь по листьям зашуршит —
Внесёт свою изысканную ноту,
И ноткой тонкой в тучах небосвод,
И окон опустевшие в день соты.
Глянь: тот фонарь у дачи на бугре
Послал окну слепое отраженье.
И свет мелькнул в погашенном окне —
И снова веришь в сказку с продолженьем.
***
Дождь висит вуалью над рекою,
Как сквозь занавеску — солнца луч.
Сердце всё никак не успокою
И устала от набегов туч.
Что ж, июль, ломаешь ветки сосен,
Вырываешь с корнем тополя?
Яблонь цвет весь слопал долгоносик,
И пружинит мхом сыра-земля.
Кочки, палки, шишки и опока.
И плеча-опоры тоже нет.
И ушла прозрачная эпоха,
Где, казалось, розовел рассвет.
А теперь закат кровавой раной,
Облака — как грязные бинты.
Словно саван, над рекой туманы.
Закрывают венчики цветы.
Так и я глаза закрою к ночи.
Веки не сумею разлепить.
И душа шагнёт сквозь хмарь из строчек
И потянет из клубочка нить.
Я пройду,
Как дождь, —
Ведь всё проходит,—
Напоив безвольную траву.
Облаком на алом небосводе
Над людьми неспешно поплыву.
***
Ну что за лето!
Дождик льёт и льёт.
И холода, как будто дышит осень.
И воздух, что пила, как сладкий мёд,
Настоянный на хвое вечных сосен,
Такой сырой,
Что тяжело дышать.
И дождь долбит по крыше,
Словно дятел.
И жизнь свою в руках не удержать,
И ветер гнёт деревья, будто спятил.
Но столько рыжих веток у сосны!
И даже хвою время поджигает.
И шишки, расщеперившись с весны,
Себя уже в кулак не собирают,
Летят на землю,
На ковёр из мха,
В заржавленных, отживших век иголках.
И жизнь моя петляет, как река,
И остаётся ей не так уж долго,
Чтоб в море впасть,
Куда втекает всё:
Любови, боли, радости, печали.
А дождь на крыше продолжает счёт.
И кажется, что жизнь ещё в начале.
***
И жаркий, звонкий,
Как удар ракетки,
Денёк пришёл,
Когда и не ждала.
И птицы снова заселили ветки,
И осы вьются около стола.
Вареньем пахнет, клевером и мятой.
И рядом перестраивают дом.
А у меня на крыше всё заплаты
И двери закрываются с трудом.
Пол перекошен, хоть и поднимала
Мой старый сруб, но он осел опять.
И будто в ожидании финала
Весь сгорбился,
Хоть жить здесь благодать.
А я прощаюсь.
Август руки тянет.
Но мне ль суметь его не оттолкнуть?
А у соседей новой крыши грани,
Блестят на солнце, слепят, будто ртуть.
И жизнь моя, как утлый пароходик,
Пыхтит по глади, выпуская дым.
Сквозь пальцы, как песок, года уходят,
Дорогу уступая молодым.
Круговорот обычнейший в природе.
И я живу здесь с ласковой травой,
Что поднялась по солнечной погоде,
Теперь стоит и хочет быть стеной.
***
Ну вот и солнце!
Нежусь на траве.
Июль вернулся с тёплыми лучами.
И мысли об ушедших в голове,
И чуда жду, как будто жизнь вначале.
Здесь надышаться надо до снегов,
Впитать в себя все ароматы мяты,
Вкус ягод, разноцветье для стихов.
А облака, как будто бы из ваты,
Куда-то ветер медленно несёт.
И я плыву листочком по теченью.
И думаю, пока не кончен счёт,
Я наберусь здесь силы для свеченья,
Как светлячок, что ждёт любви в ночи
И посылает огоньки-сигналы.
Как холодны после дождей ключи!
И ветерок дохнул, как опахало,
Полынь-травой, ромашкой, резедой
И запахом вновь скошенного луга.
Их так хотела б в зиму взять с собой,
Чтоб быть в кольце спасательного круга.
***
И что от меня сохранится?
Лишь лес измочаленных строк.
И жёлтые в книжках страницы,
Как будто осенний листок…
А имя?
Да кто его знает? —
Лишь галки на ветке в саду,
Где осень уже золотая,
Прозрачная, высь на виду.
Лицо?
Но стираются лица…
И время меняет черты:
Мне мама всё юною снится,
Хоть смотрит давно с высоты.
Иль голос,
Под звоны трамвая
И шорох катящихся шин,
О том, что порхала по краю
Сквозь розовый яблочный дым?
Знать, в нём долгоносики цветом
Питались, вдыхая пыльцу?
…А пепел развеется ветром.
И жизнь всё быстрее к концу…
***
Вальяжный август, щедрый на тепло.
Оно пришло, когда уже не ждали,
Хоть день промыт дождями, как стекло:
В потёках мутных спрятаны все дали.
Ещё один недобрый, трудный год,
Но черепицей кроют рядом крышу.
Дом поднимают в серый небосвод,
И хочется, конечно, чтобы выше.
Все покосились дачи-старики,
Все сгорбились от почвы под ногами.
Всё оседает:
Берег у реки,
И чувства, налетевшие цунами.
Всё оседает:
Пыль, пыльца цветов,
И даже близких свежие могилы.
И тает эхо милых голосов,
Хотя кричали так, что было силы.
Соседи распрямляют вновь дома.
Но как расправить спину человека,
Когда уже метёт вовсю зима
И сыпет снег чуть больше чем полвека?