ПО СЛЕДАМ ПОВЕЛИТЕЛЯ БУРЬ. Повесть

Тыал

Несмотря на то, что солнце поднялось недавно, пекло уже нестерпимо. Тыал вытащил из переметной сумы тощий бурдюк с остатками воды, сделал небольшой глоток, потом плеснул в пригоршню и протянул коню. Невысокий, гривастый, он потянулся к руке, вытянул губы и опустошил ладонь. Конечно, для него этого было очень мало. Но конь словно понимал, что хозяин делится последним, и благодарно потерся ноздрями о его шею. Десять дней они по выгоревшим от жары долинам чжурчженьской империи приближались к городу Кайфэн. Юго-Восточный Китай отличался от монгольских степей. Ущелья сменялись долинами. Стояла июльская жара. Воины и лошади давно хотели пить.  К вечеру сначала разведчики, а потом и остальные увидели у входа в ущелье, за которым был город, огоньки костров. Прискакавшие вскоре гонцы сообщили, что позади  тоже появилось войско. Из примыкающей долины выливались колонны из тысяч вражеских солдат и всадников. И все поняли, что попали в ловушку как стадо глупых джейранов.

Возглавлял поход младший сын повелителя вселенной Толуй. Уже четыре года как Чингизхана не было среди живых.

Тыал с детства был уверен, что ни великий хан, ни его дети никогда не ошибаются. Сам Бог дал им власть, безграничные знания и правоту во всех делах. Но почему же тогда они оказались здесь? Говорят, у великого хана во всех уголках земли есть свои уши и глаза. Глаза и уши множества осведомителей. Есть ещё и многочисленная конная разведка, способная бесшумно и быстро проникнуть в любую долину, в любые густой лес и непроходимые горы. Об этом вполголоса говорили воины. «Чингизиды всегда правы», - вбивали в голову все, от десятника до тысяцкого. Тыал и не сомневался. Не его это дело. Его дело… Он почувствовал, как сердце сильнее забилось и еще больше захотелось пить.

Молодого кангла взяли в армию сына великого Чингизхана для того, чтобы он творил чудеса. Их род жил рядом с озером Байкал. Канглы были наёмными солдатами, сопровождавшими монгольские войска и бившимися с ними бок о бок. В Прибайкалье часть его племени была отправлена, чтобы охранять северные границы империи от реальных врагов. Но были среди канглов и те, которые нужны монголам и ещё для одного загадочного дела.

Их называли йададжи.  Йададжи с помощь камня йада могли вызывать дождь или снежный буран, зной или мороз.

Деда Тыала звали Улахан Тыал (Большой Ветер – якутск.). Он действительно творил чудеса. Тыал сам не раз видел, как, развязав кожаный мешок, Улахан Тыал вынимал йада, садился с ним на землю, гладил его влажную поверхность и на какое-то время замирал. А ближе к вечеру небо начинало хмуриться, приползали тучи и начинался дождь. Дед говорил, что с йада он разговаривает только вполсилы, чтобы тот не потерял свою власть над небом. Дед выделял Тыала среди других. Иногда он давал ему подержать йада и через некоторое время тот в руках мальчика тоже становился влажным. Улахан Тыал говорил, что камень сам узнаёт настоящего йададжи. Своего будущего хозяина. Впервые он дал Тыалу подержать камень, когда тому исполнилось десять лет.  Теперь ему семнадцать. Старик говорил:

- Ты должен захотеть, чтобы пошёл дождь или снег. Но не просто так, а только когда это очень нужно. Мы с камнем выходим в степь, когда она лежит перед нами уставшая от жары. Когда земля сухая и трескается, а всё живое прячется в норы. Степь хочет воды, и йада даёт ей дождь.  Но йада может принести снег и мороз. Важно, чтобы всегда для этого была причина. В нашей семье всегда рождались йададжи. Всевышний даровал роду власть над камнем. Но он может её отобрать. Никогда йададжи без причины не должен просить что-либо у неба. Когда ты родился, мы с твоим отцом, его братьями, сестрами и детьми были рядом с твоей матерью и знали, что родится будущий йададжи. Когда ты впервые закричал, я дал тебе имя Тыал ( Ветер - якутск.)

Великий хан отправил меня с другими состарившимися воинами канглами и их семьями сюда, на северную границу у большого озера. В стойбище, где ты родился, мы живём давно и спокойно. Вдали от войн и походов. Великий Чингиз на прощанье подарил мне коней, скот, юрты и оружие. На весь род. Он сказал, что это за мои заслуги. Я не раз помогал ему со своим йада в битвах. Хан сказал, что, когда родится наследник, настоящий йададжи, то я должен буду прислать его вместо себя.

 Тыал подрастал и с годами стал чувствовать камень. Он не расставался с ним. Дед повторял:

- Тебе не надо ничему учиться. Ты всё знаешь с рождения. Камень признал тебя. Помни, что он должен быть твоим вторым сердцем.

Действительно, когда они выходили в степь и вынимали йада из кожаного мешка, тот будто просыпался. Чёрный с красным отливом, в руках Тыала минерал становился влажным и тёплым. «Представь, что он часть твоего сердца,» - говорил дед и Тыал подносил камень к груди. Там будто что-то расширялось и появлялась сладкая тяжесть. В этот миг надо было молча обратиться к камню и получить от него такой же молчаливый ответ.

Когда на поверхности йада появлялись капли, то через несколько часов шёл дождь, при появлении  инея с неба начинал падать снег. Тыал сливался с камнем в одно целое и тот выполнял его желания. Но почему так происходило, Тыал не понимал.

- Не думай об этом, - говорил дед. – я и сам не знаю. Так было всегда. Мой отец и дед были йададжи. Они говорили, что камень должен стать твоим сердцем, а дальше не твоего ума дела.

-Эй, - крикнул посыльный, - тебя зовёт хан Толуй. Давай за мной. – Он криво ухмыльнулся, наконец и колдун зачем-то понадобился. Тыал встал и пошёл следом. В сотне, не говоря уже о его десятке, на него смотрели как на белую ворону. Правда, открыто не издевались, зная, что сам хан велел ему служить в войске. Но и всерьез не принимали. Хотя Тыал и с конем управлялся не хуже других, и стрелял из полутораметрового лука многим в пример.

Угэдэй, старший брат Толуя, приказал тому взять десятитысячное войско и направиться к границам империи Южный Сун. Несколько месяцев назад оттуда приезжали послы, просили мира, но получили отказ.

Когда войско Толуя вышло из ставки, задача его была простой: дойти до столицы Южного Суна Кайфэна и войти в неё хозяином и победителем. Монголы не сомневались, что после унизительных переговоров чжурчжэни не в состоянии будут не только выстроить оборону, но и просто поднять головы при появлении монгольских всадников. И вдруг это неведомо откуда появившееся стотысячное войско врага. Будто их предупредили о том, что младший сын Чингизхана ведет своих людей к столице. Каждые три часа разведчики сообщали, что войско чжурчжэней подходит всё ближе.

Как только Толую донесли, что ещё и ущелье впереди перекрыто противником, он понял, что они окружены. Наследник обвел взглядом сидящих в шатре полукругом тысячников и сказал: «Нас предали. Что будем делать?» Все молчали и боялись смотреть на него. Он мог заподозрить любого. Лучше спрятать глаза, которые могут выдать, что на душе у каждого.

- Справедливый и мудрый хан, позволь пригласить молодого кангла йададжа, - сказал толстый Субэдэй и поклонился молодому вождю.  Двухметровый, напоминающий старый дуб, полководец был толстым и казался неповоротливым. Его круглое лицо имело туповатое выражение. Но все знали, что у Субэдэя хорошая память и он помнит немало их грехов. На всякий случай все закивали головами. «Может, пригодится его колдовство»,-закончил Субэдэй и почесал спину рукояткой плетки.

Теперь и Толуй вспомнил про этого йададажа.  Брат Угэдэй сказал, что канглы прислали человека, который может вызывать любую погоду. Об этом поминал еще великий отец.

- Как его зовут?» - спросил он.

 - Тыал, - ответил Субэдэй, - на их языке ветер.

- Что же он сделает?

-  Я слышал, что он может попросить небо нам помочь, - неуверенно ответил великан.

Толуй кивнул головой и Субэдэй, легко подняв свою тушу с ковра, вышел из шатра и кликнул посыльного.

 Тыал вошёл, встал на правое колено и, склонив голову, с волнением ждал, что скажет хан.

-  Подойди.

Тыал поднялся. Он чувствовал на себе тяжёлые взгляды двух десятков людей. Одно имя каждого из них заставляло трепетать врагов и бледнеть подчиненных.

- Ты знаешь, зачем тебя позвали?

- К нам подходит войско чжурчжэней, великий хан.

- Тебе сколько лет?

- Семнадцать, великий хан

- Откуда ты знаешь про чжурчжэней?

- В ставке все об этом говорят.

- У входа в ущелье, в которое мы направляемся, они тоже стоят. Что ты можешь сделать? Можешь остановить их?

- Я обращусь к небесам и попрошу их защиты.

- Это всё?

- Да.

Толстый Субэдэй недовольно крякнул и подумал, что сам дьявол потянул его за язык напомнить хану об этом мальчишке. За советы, которые оказывались пустыми, многие теряли головы.

Толуй с тоской посмотрел на худощавого паренька и почувствовал себя собакой,  надеявшейся, что ей кинут кость. А ведь после смерти великого отца именно он остался в огромном государстве регентом и только недавно передал бразды правления старшему брату. Если сейчас он потерпит поражение, то рухнет вся его жизнь. Но жизни не жалко. Страшен позор, который покроет его имя.

- Что тебе надо, чтобы остановить чжурчжэней? – спросил вождь паренька

-  Мне нужно, чтобы наши воины спрятали себя и лошадей от снега и сильного холода.

Толуй удивился, но не стал переспрашивать, почему жарким летом нужно прятаться от холода. Делать так вместо того, чтобы готовиться к отражению атаки, было неразумно.

Встал тысячный от найманов.

- Я думаю,  этот мальчишка говорит глупые вещи. На нас будут наступать, а он предлагает скрываться под одеялами как дети, которые боятся страшной сказки.

- Что предлагаешь ты, Хоросан? - сказал Толуй.

- Готовиться к бою, мой господин.

- Их намного больше, чем нас.

- Мы готовы умереть.

- Умереть мы успеем, а сейчас делайте, что говорит этот йададжа - устало ответил Толуй и взмахом руки отпустил Тыала.

Когда он вышел из шатра, солнце стояло в зените. Быстрым шагом Тыал направился к своему коню, стоящему у привязи.  Тыал развязал переметную суму и вытащил из неё небольшой кожаный мешок. Подхватив ношу, он пошел в ту сторону, откуда прискакали разведчики. Прошагав два полета стрелы, он на высохшую траву, положил на землю мешок и стал развязывать сыромятные ремешки.

 

Нефритовая шкатулка

Сашенька вошла в метро и села в подошедший вагон. Даже в час пик с этим не было проблем.  Девяткино – конечная станция и свободные места были всегда. Она устроилась рядом с выходом, вынула из куртки наушник и вставила в левое ухо. Вчера она скачала аудиороман о Чингизхане. Для неё поездка в метро было самым бесполезным временем в течение дня, поэтому, чем пялиться на одни и те же лица, лучше погрузиться в исторические мифы. Это посоветовал ей дед.  Сашенька решила, что удобнее было бы слушать. Она уже забыла, когда читала что-нибудь кроме сценариев.

 Сашенькой её дома называли с детства. В школе иногда Саней. Настоящее имя её было Сандаара, по-якутски сияющая. Мама рассказывала, что родилась она в июле на рассвете. После родов её привезли в палату и поместили на кровать напротив окна, выходящего на восток. Солнце как раз всходило и всё окружающее казалось сияющим. Утром в коридоре остановилась каталка, медсестра взяла с неё белый свёрток и подала молодой маме. Девочка лежала с открытыми глазками и на личике у неё была улыбка.

-Как солнышко сияет, - сказала медсестра, - в Ысыах родилась.

Имя придумал дедушка.

-Вот и пусть будет Сияющая – Сандаара.

В детском саду её называли Сашенькой, потом в школе. Так и получилось, что Сашенькой она стала и в университете.

Сегодня Сашенька собиралась заехать к Ваське. Своему институтскому дружку, старинному и заветному. Два года назад она окончила исторический факультет МГУ.  Вася получил свой красный диплом четырьмя годами раньше и теперь работал младшим научным сотрудником в Кунсткамере. Вернее, в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской Академии наук. Устроиться туда вчерашнему выпускнику практически невозможно. Слишком солидными были и этот музей и люди, которые в нем трудились. Но у Васи была тетя Люся, которая в Смольном заведовала хозяйственным управлением. Родная сестра мамы и похлопотала за любимого племянника.

 Накануне вечером Вася позвонил Сашеньке и сказал, что для такой любопытной особы как она, у него есть кое-что интересное.

«Разожгли костры. В больших казанах варили потроха… Неторопливо смакуя, Аргас снимал с ребрышка мясные дольки, выскребал кость до сияющей белизны», - смаковал аудиочтец. Сашеньке вдруг страшно захотелось есть. По утрам она редко завтракала. Выпивала кофе и начинала собираться. Но сейчас, в вагоне метро, она будто почувствовала запах вареного мяса, и внезапный голод заставил желудок заныть. После пересадки на Зеленоградской доехала до Адмиралтейской, выскочила на поверхность и с радостью отметила, что очереди перед тележкой с хот-догами нет. Толстая тётка завернула ей в салфетку булочку с сосиской, полила кетчупом и горчицей, и Сашенька впилась в неё зубами. Странно, но голод сразу прошёл. Проглотив пару кусочков и ощутив бумажный вкус «горячей собаки», она поняла, что есть расхотелось. «Сила искусства,» - ухмыльнулась она и вынула наушник.

От метро до музея идти около двадцати минут. Глубоко втянув воздух, она спортивным шагом пересекла Неву по Дворцовому мосту и повернула на Университетскую набережную. От реки тянуло сыростью, а низкое питерское небо, как всегда, было затянуто черт знает чем. От быстрой ходьбы ей стало жарко, и Сашенька развязала шарфик. На прошлой неделе мама была проездом в Питере и подарила ей этот шёлковый шарфик с запахом своих духов и чего-то цитрусового. Мама возвращалась в Якутск и забила холодильник дочери абхазскими мандаринами, которые ей отгрузили сочинские друзья.

Вдруг в тучах над Невой возникла голубая дыра и через неё брызнули солнечные лучи. Мир преобразился и стал другим. Отдельные льдины на реке заблестели, на асфальте появились золотистые тени, а в глаза бросилась весенняя травка на газоне. Это походило на какой-то знак. Бабушка Таня всегда говорила, что в жизни ничего не бывает случайным. Особенно если ты о чем-то усиленно думаешь. Но сейчас Сашенька ни о чем особенном не думала. Опустила надкушенную булочку в холщовую сумку, украшенную вышитым букетиком цветов. Сумку тоже сделала мама и прошлым летом подарила на день рождения. Сашенька вынула телефон и набрала Василия.  Он будто ждал звонка.

- Привет! Ты вышла из метро?

- Минут пятнадцать назад. Скоро подойду к твоему святилищу.

- Нормально, я иду навстречу.

Сколько она помнит Василия, ей никогда не приходилось его ждать. Он, как конёк-горбунок, являлся всегда, везде и быстро. Вася был москвичом и, когда она училась на первом курсе, взял над ней шефство. Поступившая на исторический факультет вчерашняя якутская школьница настороженно пыталась освоиться с московским миром. С первых же дней Вася все время был рядом. Она чувствовала, что нравится ему, и это согревало её самолюбие. В институте было много симпатичных девчонок, но Вася, игнорируя всех, выделял только её. В Якутске её рост, сто восемьдесят сантиметров, не создавал хлопот, особенно в старших классах и спортивной школе. Хотя она была значительно выше некоторых сверстниц. С детства в семье стоял культ обожания единственной дочки. И Сашенька была уверена в том, что быть «дылдой», совершенно нормально и в этом нет ничего стыдного. Здесь же, в университете, она, попав в новый мир, комплексовала. Однокурсницы были на голову ниже её. Она уверенно чувствовала себя только рядом с Васей, который на пару сантиметров был выше.

Получилось так, что они все время были вместе. И в институтских коридорах, и во время многочисленных прогулок по Москве, и в начавшихся вскоре «походах». Так Вася называл их поездки сначала по городам Золотого кольца, потом дальше, в Великий Новгород и Питер. Они ездили туда на каникулы и в выходные. Со временем стали планировать «походы». За год Сашенька побывала в десятке исторических мест центральной и северной России. Постепенно в ее сознании конкретные города, музеи, заповедники оживали вместе со своими давно ушедшими в прошлое обитателями. События иных времен выстраивались в увлекательный сериал. Книжная история становилась реальной.

Родители Васи преподавали в МГУ. Они приветливо, но не слишком серьезно, относились к этой высокой девочке-первокурснице.

Получив диплом, Василий укатил в Питер, где его определили, как он шутил, экспонатом в кунсткамеру. На самом деле он был рад. Его, можно сказать, страстный интерес к истории древнего Китая начал превращаться в профессиональный. Он прислал Сашеньке свою визитную карточку с длинным названием музея, где печатными буковками было вытеснено «младший научный сотрудник отдела Древнего Китая и дальнего Востока».

А Сашенька? Сашенька перешла на третий курс и увлеклась документальным кино и Сергеем. Случайно оказавшись на конкурсе телевизионных фильмов, она познакомилась с парнем, как он представился, «с телевидения.» Сергей был на год старше Сашеньки, но знал всех и вся. Какой-то его знакомый посещал курсы молодых сценаристов при телецентре Останкино. Она побывала на паре семинаров и почувствовала, что ей это очень интересно. Может потому, что бабушка когда-то трудилась на телевидении, а мама и сейчас работала режиссером.

Курсы были платными, но когда рассказала об этом маме, то та сразу передала информацию отцу. Он ушёл из семьи, когда она училась в младших классах, но поддерживал с дочерью дружеские отношения. Папаша изрек: «Я оплачу тебе эти курсы при условии, что ты закончишь свой институт и покажешь мне диплом. Серьезное историческое образование тебе не помешает, а может быть и поможет». Сашенька дала отцу слово и стала два раза в неделю ездить в Останкино.

 В том, что отец был прав, она убедилась, познакомившись с будущими молодыми «гениями» тележурналистики. Сценаристами и режиссерами хотели стать немало «горячих» парней и девчонок. В отличие от Сашеньки, многие слабо разбирались в отечественной истории и вообще ничего не знали о мировой. Общеизвестные факты, касающиеся, например, династии Романовых, войн, которые вела российская империя, лидерах революционного движения, их мировоззрении, женах и любовницах, а также об их трагических судьбах ребята знали понаслышке. В основном по кинофильмам. Как-то руководитель курса попросил в виде домашнего задания подготовить сценарий видеоролика на историческую тему. Для многих это стало неожиданностью. Их интересы ограничивались упоминанием имен известных телеведущих, с которыми случайно встречались в лифте или в останкинском буфете. Вот это становилось обсуждаемым событием. Обрывки фраз, которые они подслушали из уст небожителей, обрастали деталями и домыслами. Создание исторического сценария многих поставило в тупик. Сергей же, когда речь заходила об истории, предпочитал помалкивать. Впрочем, в то время она не обращала на это внимания.

Сашенька решила написать сценарий о происхождении якутского народа. Кстати, тему эту предложил Вася, когда они ехали на электричке в очередной заповедник. История была действительно интересная. В вымышленную студию она решила пригласить якутских археологов и историков. Дискуссия должна была состояться между сторонниками заселения Якутии пришлыми этносами и теми, кто считал, что народ саха тысячелетиями обитал на северной земле и являлся автохтонным, коренным по происхождению. Герои её круглого стола приводили различные доводы, основанные на сказаниях олонхо, археологических находках, фотографиях петроглифов, найденных на раскопках каменных орудиях труда.  Как пример тому приглашенные в студию должны были рассказать о раскопках на Диринг -Юряхе - стоянке древних людей времен неолита на берегу Лены. Там были найдены тысячелетней давности каменные орудия.

Семинар в Останкино начался с обсуждения Сашенькиного сценария. Руководитель потряс стопкой листочков в воздухе и сказал: «Ребята, ваша подруга написала самый крутой сценарий, который я видел на наших курсах за последний год. Она организовала, пока виртуальный, круглый стол со своими земляками, учеными-археологами. Тема - разгадка великой тайны происхождения своего народа. Отличная перспектива для целого цикла телевизионных фильмов. Я бы посоветовал Сашеньке и дальше копать эту золотую жилу. Ну, а будущим звездам документального кино скажу одно. Попробуйте почитать кроме книжек Акунина ещё что-нибудь.»

Потом закрутилась студенческая любовь. Сергей обитал в Питере и чуть ли не раз в неделю они ездили друг к другу. У бабушки была однокомнатная пустующая квартира на окраине северной столицы. Получив диплом, Сашенька переехала туда. Сергей поселился у неё. Ровно полгода хватило, чтобы она поняла, что сделала ошибку. У Сергея за душой не было ни законченного образования, ни снятых фильмов, ни созданных сценария. Он подрабатывал то ассистентом режиссера, то аниматором на утренниках, продолжал строить грандиозные планы и рассказывать о них. Сашенька начала писать сценарии для телевизионных фильмов. К удивлению, продюсер крупной питерской студии заинтересовался её работой. Она стала получать постоянные, хотя и небольшие заказы. Ну а Сергей? Он жил у неё и за её счёт. Постепенно Сашенька начала осознавать, что с ней живёт другой человек. Совсем не тот, которого она выдумала. Больше всего её «напрягло», как Сергей стал комментировать её работу. Он критиковал за однобокость темы, за построения видеоряда, сюжетной арки и какой-то сверхзадачи. Несколько сценариев, которые принесли ей первые деньги, он назвал «сделанными на потребу массовому зрителю». Неожиданно Сашенька поняла, что Сергей злится на неё, потому что завидует.

 Мама, изредка приезжавшая из Якутска, не говорила ни слова, бабуля молчала.  «Жизнь покажет сама», - повторяла Татьяна Александровна.

Через полгода Сергей с рюкзаком, с которым когда-то появился, стоял в прихожей и выжидающе смотрел на Сашеньку.

- У тебя есть на такси? Возьми деньги.

- Может, попробуем сначала?

Не получив ответа, он потоптался в прихожей, сунул деньги в карман и вышел.

Вася позвонил через месяц. Возможно, что-то узнал о переменах в её жизни, или просто соскучился и решил поинтересоваться делами студенческой подружки. Они говорили как два человека, не видевшие друг друга сто лет.  С тех пор общались регулярно. Сашенька не раз бывала у Васи в музее, а он первым читал её сценарии.

Метрах в двухстах она увидела его долговязую фигуру. Стоял апрель. Вася был в распахнутом коротком пальто, похожем на бушлат, под которым виднелись белая рубашка и галстук.

Он подошел и протянул ей обе руки. Они были холодными.

 – Рад тебя видеть.

Она тоже была рада. Её почему-то беспокоили его руки, которые хотелось согреть.

- Тебе на работу срочно? – спросил он.

- Сегодня можно вообще не ходить. Я отдала сценарий два дня назад и вряд ли у продюсера нашлось время прочитать. Он улетел куда-то на Алтай кататься по весне на горных лыжах.

- Отлично. У меня тоже есть время. Шеф приболел, а бабушки, коллеги музейные, на меня махнули рукой.

- Почему?

- Они считают, что я занял чужое место. Якобы по протекции. В принципе они правы. Но ведь уже шесть лет как я здесь верой и правдой служу, да и кандидатскую защитил, между прочим.

- Ты чего меня позвал?

- Хочу тебе поведать одну историю. Пойдем, там за углом трактирчик. Заодно позавтракаем.

- И согреем твои руки.

- Ага.

Вася обхватил ладонями большую кружку с американо и загадочно смотрел на Сашеньку. Она удивленно подняла глаза от своего чая с молоком и спросила:

- Ты чего какой-то странный? В спортлото выиграл, что ли?

- Нет, в спортлото я не выигрывал. Я вообще в лотерею никогда в жизни  не выигрывал. У меня новость поважнее. Правда, свежей её назвать нельзя. Начну сначала. В общем недели две назад я по дороге на работу зашел в автомагазин и купил магнитную держалку для телефона. Такие два толстеньких металлических кружочка. Один помещается под чехол смартфона, другой прикрепляется к торпеде автомобиля. Держит неплохо. Так вот, вытащил их из пластиковой упаковки и положил на стол. Хотел сразу присобачить к телефону, но решил сделать это позже. Накануне я получил в запаснике древнекитайский нефритовый футляр для сверки   инвентарного номера.  В нём хранились скребки для языка.

- Для чего?

- В гигиенической культуре китайцев такие скребки существуют больше тысячи лет. Возраст футляра и содержимого, конечно, поменьше, но все равно это вещи из семнадцатого века.  Представляешь, как только к футляру прикоснулся автомобильный магнитик, из нижней его части выдвинулась узкая полочка. Плавно так выдвинулась, будто диск из компьютера. Полочка была в виде корытца, на дне которого лежало что-то блестящее.

 Вася сделал глоток,

 - Уже сам факт обнаружения этого тайника для нас, крыс музейных, настоящее открытие. Я минут двадцать находился в ступоре. Потом надел хлопчатобумажные перчатки, потрогал пальцем блестяшку и понял, что это сложенная гармошкой бумага. Тонкая рисовая бумага. Я подцепил находку пинцетом и потянул вверх. Поверхность её до самого низа оказалась покрыта мелкими золотыми иероглифами.

- И ты сразу побежал к шефу, - саркастически произнесла Сашенька.

- В том-то и дело, что нет, - произнес Василий, - хотя, в принципе, так и нужно было сделать.  В общем, я почувствовал что-то такое, что заставило меня снять с бумажки копию. Знаю, это неправильно. Вспышка могла повредить артефакт. Я подумал о правилах позже. Слава богу, с гармошкой ничего не случилось. Золотые буковки не осыпались, да и цвет бумаги не изменился. Как была оттенка слоновой кости, такой и осталась.

Поскольку обнаруженный тайник в нашем тихом царстве явление нерядовое, я взял шкатулку и пошёл с ней к Самуилу. Это руководитель нашего отдела, доктор наук Самуил Леонидович Моргенштерн. Когда я продемонстрировал ему, как открывается тайник, он от удивления даже рот открыл и хлопнул ладонью по лысине. Потом разложил на листе чистой бумаги гармошку, минут пятнадцать изучал китайский текст и произнес:

- Василий Семёнович, мы с вами сделали очень любопытную находку. Возможно, этот документ станет сенсацией. Надо его внимательно изучить, попробовать идентифицировать с аналогичными текстами того же периода и лишь потом обнародовать.

Выражение «мы с вами» мне не очень понравилось, но что я мог сказать.

Вечером дома я начал переводить текст копии. Пришлось даже в словарь древнекитайского языка залезать.

- Ну и что? Перевёл? –  спросила Сашенька.

 

Победа под Кайфэном

Солнце пекло так сильно, что металлические пластины на кольчуге Тыала раскалились. Он представил себя куском баранины, который медленно запекают в костре. Тыал встал, сбросил панцирь и снова сел. Посмотрел на белесый небосвод, потом засунул руку в кожаный мешок, в котором лежал йада. Ему показалось, что он прикоснулся к снегу. Когда вынул камень, то с удивлением обнаружил, что тот покрыт слоем инея. В такую жару это было необычно, но Тыал понял, что камень откликнулся на его мысли. На глазах слой инея стал расти и вскоре йада в его руках превратился в кусок льда. Он бросил на землю кафтан, положил на него своё сокровище и стал смотреть. Сердце заныло и в груди тоже стало холодно. Иней быстро расползался по кафтану. Тыал переложил камень на землю, встал, собрал вещи и направился к табору. Потом повернулся, взял копьё и изо всей силы воткнул его в землю рядом с йада.

К трем часам пополудни небо затянуло низкими облаками. Летняя степь потеряла краски и стала серой, похожей на осеннюю. Подул холодный ветер. Команда спрятаться от непогоды уже прозвучала. Воины расстилали на земле кошму от юрт и укладывали на неё послушных лошадей. Под брюхами коней стали устраиваться воины и накрываться войлочными накидками. Если бы кто-то взглянул сверху на монгольское войско, то увидел бы множество серых кругов, укрытых серыми одеялами. Изредка под ними шевелились люди и кони. Лежащим было жарко, но никто и подумать не мог нарушить приказ. Какой бы он ни был. В монгольской армии неисполнение команды значило лишиться головы.

Через час ветер усилился, а в раскаленном летнем воздухе вдруг появились снежинки. Их становилось больше и больше, пока они не превратились в густой снегопад. Раздались раскаты грома. Некоторые воины, решившиеся откинуть пологи, с удивлением обнаружили, что изо рта у них пошел пар. Люди теснее прижались к тёплым брюхам животных и уже с тревогой ожидали, что будет дальше. Ветер превратился в бурю. Наступил вечер, неистовая метель забрасывала на кошму всё больше снега.

Тыал оставил камень в степи, но связь с ним чувствовал прочно. Они будто переговаривались на расстоянии. «Сильнее, сильнее», - шептал паренёк и в ответ получал молчаливое согласие камня.

Через трое суток буря стихла. Потом небо очистилось от снеговых туч и появилось солнце. Люди и животные зашевелились под сугробами, которые намело над их головами. Для некоторых освободиться стало нелегким делом.  Но постепенно из-под снега, слой которого достигал двух локтей, поднялось всё войско.  Кругом расстилалось белое пространство. Однако вскоре летнее солнце начало растапливать долину.

Ни впереди, ни позади монгольского войска не было видно никаких признаков жизни. Снег продолжал таять на глазах.  В обе стороны поскакали отряды разведчиков.

Огромное поле на глазах менялось. Многочисленные от талого снега ручейки и лужи жадно впитывала земля.  Почти одновременно с разных сторон прискакали разведчики. В глазах всадников мерцали ужас и торжество. Минуя охрану, командиры десятков подъехали к шатру и, соскочив с коней, упали на колени. Толуй указал плёткой на того, кто прибыл со стороны долины. Воин вытащил из-за пазухи какую-то цветастую тряпку и развернул её. Толуй увидел лежащее у своих ног знамя армии чжурчжэней.

-Говори, - произнес он

- Великий хан, там заметено снегом всё огромное войско врага. Никого не осталось в живых. Они замерзли в своих летних доспехах и халатах. Почти все, бросив оружие, лежали на земле. Свернулись как в утробе матери. Это страшное зрелище. Тысячи пехотинцев и всадников рассеяны повсюду. Оружие валялось рядом с телами воинов, будто обожгло им пальцы. Мы увидели человека в центре войска. Похоже, что он сорвал с древка это знамя и пытался закутаться в него. И еще, со всей степи начали слетаться стаи воронья.

- Великий хан, - заговорил командир второго отряда разведчиков, - я скажу то же самое. Армии, охранявшей вход в ущелье, уже нет. Войско врага замёрзло, побросав оружие. Мы тоже нашли воинский стяг, который валялся среди мёртвых тел. Вот он. - Десятник разведчиков разложил у ног Толуя стяг столицы государства Южный Сун. 

Толуй молчал. Его голова за время трёхдневного пребывания в шатре разрывалась от тысяч мыслей. И когда началась снежная буря, в глубине сознания появился лучик надежды. Буря не утихала, и с каждым часом Толуй чувствовал, что угроза страшной резни, которую он ожидал, отступала. Значит, прав был великий отец, когда сказал, что войску нужен свой йададжи – повелитель бурь. Отец был прав ещё и потому, что сделал племя канглов своей гвардией. Племя, которому принадлежит этот мальчишка.

- Где молодой кангл? - крикнул он начальнику охраны.

Тому не нужно было объяснять, кого имел в виду вождь. Тыала давно привели и сразу вытолкали вперед.

- Ты один победил пятнадцать туменов ( сто пятьдесят тысяч солдат – автор), - громко сказал Толуй. – Теперь поедем и посмотрим.

 Он ехал рядом с сыном Чингизхана и ловил на себе восхищенные взгляды тех, кто раньше не удостаивал его даже кривой усмешки.

Вскоре стали попадаться валяющиеся на мокрой земле вражеские воины. Мёртвых было так много, что невозможно сразу охватить их взглядом. Стервятники, не боясь приехавших, уже устроили свой жуткий пир.  Кругом были трупы, остатки снега и ни капли крови. В жизни хана Толуя это было первое бескровное сражение.

Тыал никогда не видел столько мёртвых. В битвах он ещё не участвовал. Несколько раз видел, как хоронили жителей в стойбище. Но то, что предстало сейчас, не укладывалось в сознании. Потом до него дошло, что всё это сделали он и йада

Повернув коня, хан бросил командующему:

- Оружие собрать, мертвых закопать в общих могилах. Через два дня выдвигаемся на Кайфэн.

До шатра ехали молча. Спешившись, он взглянул на Тыала, уже стоявшего позади, и кивнул, чтобы тот следовал за ним. Когда полог упал, хан повернулся к юноше и взял его за плечи:

- Как ты это сделал?

- Не знаю, великий хан. Я очень захотел, чтобы пришла буря и накрыла войско врага. Мне помог камень йада.

- Где он, покажи?

Тыал опустил руку в мешок.

Как только всё закончилось, он, выбравшись из-под кошмы, побежал к месту, где оставил камень. Искал недолго, сразу увидел своё копьё, воткнутое в землю. Юноша поднял йада и ощутил, что тот высох и поверхность его стала шершавой. Он прижал камень к сердцу и почувствовал тепло. «Спасибо, йада», - сказал камню Тыал и положил его в свой мешок.

Хан внимательно посмотрел на йада, но в руки не взял. «Ты победил их, кангл, - сказал он, - и поэтому в столицу чжурчжэней въезжать будешь рядом со мной.

 

Донесение Лю Гуанга

 - Давай так, я покажу тебе перевод «гармошки», а потом расскажу, что вычитал на эту тему, - сказал Вася и поправил очки. Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам листок и положил перед Сашенькой. Она начала читать.

«По приказу императора Чжу Юаньджая я, офицер дворцовой службы безопасности Лю Гуанг, направлен в поселение племени канглов на земли озера Байкал. По сведениям летописи из императорской библиотеки святыню народа Великого Китая в последний раз видели там. Священный Золотой Наруч – браслет воина, был снят с руки отважного генерала Юэ Фея, 329 лет назад предательски убитого в дворцовой тюрьме Кайфэна подлыми чжурчжэнями.

 В летописи начертано, что в долине перед этим городом случилось чудо. Без единой капли крови монголы уничтожили стопятидесятитысячное войско чжурчжэней. Они замерзли в  снежной буре, которую напустил на них юноша по имени Тыал из племени канглов. Он обладал загадочной могущественной силой и мог управлять небесами.

Среди богатой добычи, которую получили монголы, был и Золотой Наруч. Летопись говорит, что браслет был передан монгольскому вождю поверженным императором чжурчжэней. После этого Толуй вручил Золотые Наручи молодому воину Тыалу.

После службы у Толуя, а потом у его сына, чингизида императора Хубилая, воин кангл был отпущен домой на Байкал.

Я побывал в его селении под видом торговца оружием. Прошло много лет, но Тыала помнило всё племя. Хан за победу над чжурчжэнями подарил ему скот, оружие, юрты и женщин.

Канглы породнились с курыканами, которые издавна жили на Байкале. По преданиям, Тыал жил только с одной женщиной, уроженкой королевства Корё, которую отдал ему Толуй. Имя её неизвестно. Она родила Тыалу десять сыновей. Все они, по рассказам местных жителей, умели повелевать дождём, жарой, холодом и снегом.

Тыал с сыновьями   построили плоты из дерева кедр, погрузили на них скот и по реке ушли от монголов на Север.

В селении, где жил Тыал, ходят легенды, что он искал большую долину между двумя речными мысами. На ней были обильные пастбища, а в лесах вокруг много дичи.  На красных скалах в начале пути дети Тыала  оставили рисунки со своим родовым знаком - тамгой.

 С наступлением весны я с железным и шёлковым товаром хочу отправиться на север. Туда, где поселились потомки Тыала.

Своё послание в этой шкатулке я с надёжным человеком отправляю генералу Си, начальнику службы имперской безопасности.

Преданный императору Лю Гуанг.»

 

Закончив читать, Сашенька подняла удивленные глаза.

- Это перевод твоей «гармошки»?

- Ну да.

- Прямо детектив  какой-то. Просто просится в сценарий.

Вася задумчиво посмотрел на неё.  Сашеньке показалось, что в его взгляде она что-то прочитала. Впрочем, возможно, она придумывает.  Вернулось старое чувство вины. Это смутило и почему-то разозлило её.

- Фактов в донесении разведчика Гуанга хватит на несколько докторских диссертаций. Я пробежался по некоторым источникам и просто ошалел. Если подтвердится достоверность этого средневекового документа, то многие мифы станут исторической реальностью. Наш друг пишет, что часть народа канглы в 13 веке жила в Прибайкалье. Они переселились туда, чтобы быть подальше от своего беспокойного работодателя чингизида, ставшего китайским императором.

 Их звали кангаласцы и произошли они от индоевропейского племени саки. Предки канглов, породнившиеся с курыканами, не смогли противостоять пришедшим на Байкал многочисленным кипчакам.  Однако завоеватели с уважением отнеслись к роду кангаласцев, потому как они были не только профессиональными воинами, но и славились умениями в кузнечных делах, медицине, обладали большими культурными традициями, имели письменность. Короче, произошло не завоевание тюрками канглов,  а ассимиляция с ними. Знать считала честью породниться с канглами и постепенно выходцы из этого народа стали элитой государства кипчаков.

В китайских летописях часто упоминается Элляй Даши. Это легендарный принц китайского государства Лао. В те времена на Востоке и, в частности, на территории Великой степи, он был известен как талантливый и удачливый полководец. Именно под его началом воевали отряды кангаласцев, где они не раз использовали камень, вызывающий бурю. Эллей Даши был героем их исторических преданий. По летописным сведениям, он умер в Самарканде в 1143 году.

- Ты хочешь сказать, что снял копию с единственного сохранившегося документа тех времен. Ведь по одной из гипотез в Прибайкалье жили предки древних саха.  Я, когда писала сценарий о происхождении народа саха, узнала, что письменных и археологических свидетельств тех времен не имеется.

- Вот я и толкую об уникальности рапорта этого офицера. Ведь это только часть тайны. А упоминание о Золотом Наруче генерала Юэ Фея? Это великий китайский военачальник, впервые создавший профессиональную армию. В одной из китайских летописей говорится, что именно он изобрел искусство борьбы ушу. Правда, о золотом браслете не упоминается нигде.

 - Ну, а что же Тыал?  Разузнал что-нибудь про него?

- Про него нет, но упоминания о метеорологических чудесах, которые сотворяли канглы, нашли отражение в трудах писателей и ученых прошлого. Впервые о чудесном камне йада говорил персидский ученый энциклопедист Абу аль-Бируни. Он ломал голову над историей «камня дождя», задавался вопросом, имеет ли тот биологическое или геологическое происхождение. О метеорологическом оружии монголов писали персидский мыслитель Рашид ад-Дин и историк Абд ар-Раззак Самарканди. В девятнадцатом и двадцатом веках факты изменения погоды, вызванные чудесным камнем, встречаем у Кулаковского, Серошевского, Кляшторного и, конечно же, у замечательного ученого-мистика Льва Гумилева. Недавно в музей поступила только изданная книга якутского исследователя Ивана Николаева «Происхождение народа саха и его геокультурного комплекса». Классная книга, в ней тоже упоминается йада.

- Ну, ты в отношении Гумилева как-то неуважительно сказал. Какой же он мистик?

- Это моя точка зрения. Не навязываю, - весело парировал Вася. -Пассионарность народов, которую он придумал, интересная гипотеза. Типа пассионарии это динамичные, создающие новый мир люди. Но на вопрос, откуда берутся пассионарные этносы, Гумилёв на полном серьезе ответил, что в результате воздействия на них определенных космических импульсов. Импульсов, которые до сих пор не обнаружены ни одним прибором.

- Не трогай Гумилева, а то поссоримся. Я люблю стихи его родителей.

- Ладно, не буду.

- Нефритовая шкатулка с донесением до сих пор у твоего шефа?

- Да. Странно. С того дня, как я её передал Самуилу, он взял творческие дни, а потом вообще ушёл на больничный. На телефонные звонки не отвечает. Замдиректора музея попросил меня сходить к нему домой и справиться о здоровье.

Телефон Василия зазвонил.

- Да, Игорь Владимирович. Нет, ещё не был. Могу сейчас пойти к нему, тем более, что живет он недалеко. Хорошо.

- Помяни начальство, оно сразу явится. Это как раз наш зам. Просил поскорее прояснить ситуацию с Моргенштерном.

- Могу составить тебе компанию, пока я свободная птица.

Они вышли из трактира и направились мимо Васиного музея к Уральской улице. По ней неспеша дошли до проспекта КИМа. Здесь во дворах находился дом, в котором жил Моргенштерн.

- Год назад шеф развёлся с женой и снимает здесь квартиру, - пояснил Вася. - Когда он приболел, я как-то приносил ему сюда пару книг. Двухкомнатная такая холостяцкая берлога с мебелью из красного дерева. Живёт он вроде один. Хотя наши бабульки считают, что у него обитает молодая любовница. Насколько мне известно, Самуилу эти любовницы до лампочки. Он весь в своих статьях и лекциях.

- Сколько ему лет?

- Около шестидесяти с хвостиком.

- А почему он развелся?

- Не знаю. Даже старушки в отделе не в курсе. А спросить я не решился, - хмыкнул Вася.

Они подошли к парадной старого, пятиэтажного дома, и Вася потыкал пальцем в домофон на массивной двери. По широкой и довольно чистой лестнице поднялись на второй этаж. Василий несколько раз нажал кнопку звонка, но никто не ответил.

- А может там никого нет? – тихо спросила Сашенька, словно боясь кого-нибудь потревожить.

- Он же на бюллетене. Куда мог деться?

- Вдруг ему плохо стало, и его увезли в больницу.

- Давай спросим, - сказал Вася и подошёл к соседней квартире. Только он поднял руку к звонку, как дверь приоткрылась и в проёме появилась седая голова. Это был невысокий, гладко выбритый пожилой человек в коричневом цигейковом жилете.

- Что угодно? - спросил он неожиданно низким голосом. «Прямо Левитан», - подумала Сашенька.

- Извините, мы хотели узнать, вы не видели вашего соседа из тринадцатой квартиры? – спросила Сашенька.

 Цигейковый жилет посмотрел сначала на неё, потом на Василия и с чёткостью диктора центрального телевидения ответил:

 - Самуила Леонидовича я не встречал и даже не слышал уже десять дней. Хотя до этого мы практически общались с ним каждый вечер. Дело в том, что господин Моргенштерн был моим довольно близким знакомым. Мы с ним знакомы со студенческих лет. Ещё тогда, как бы вам сказать, сошлись характерами. Оба холостяки, оба научные работники. Только я всю жизнь занимался геологией, а он музейный человек. Мы каждый вечер пили чай и обменивались новостями. Но вот уже больше недели я его не видел. Я думал, что он уехал в командировку. Впрочем, об этом он наверняка бы меня предупредил. Кстати, меня зовут Александр Арнольдович Зимин.

- Очень приятно. Я Василий, а это Сашенька. Работаю вместе с Самуилом Леонидовичем. О его командировке мы ничего не знаем.

- Что будем делать? - спросил он Сашеньку.

- Звони руководству, - тихо ответила она.

Заместитель директора музея выслушал доклад Василия и, немного подумав, сказал:

- Такими делами должны заниматься профессионалы. Будьте там, Василий Семёнович, а я пришлю Савраскина.

Василий тронул Сашеньку за плечо и сказал:

- Придется подождать, пока появится наш безопасник Савраскин. Он что-нибудь придумает. Сколько его ждать неизвестно, так что ты иди домой, а я завтра позвоню.

- Я останусь, - ответила Сашенька таким тоном, что Вася понял, переубеждать её бесполезно.

- Молодые люди, извините, что вмешиваюсь в ваши дела, но предлагаю вам подождать коллегу у меня.

Ребята переглянулись и одновременно кивнули головой. Василий отбил Савраскину по вотсапу «мы в квартире 12», сделал шаг в сторону и пропустил впереди себя Сашеньку.

 Александр Арнольдович, судя по всему, был рад гостям. Они сидели на кухне и пили чай со свежими пирожными:

- Сегодня утром доставили из нашей кондитерской во дворе. Они великолепные. Рассказывают, что эта кондитерская была здесь ещё до революции. А сейчас я вам кое-что покажу.

Он вышел в комнаты и сразу вернулся, держа в руках какой-то прозрачный камень.

- Эту друзу  мне привезли студенты с Урала. Это горный хрусталь.

Друза была действительно красивая. Пять крупных кристаллов срослись вместе и напоминали корону снежной королевы.

- Посмотрите, на что способна природа. Воистину величайший ювелир.

Александр Арнольдович стал рассказывать, как в природе возникают такие сросшиеся кристаллы. Коротко звякнул дверной звонок. Вася взглянул на часы над кухонным столом и с удивлением обнаружил, что в гостях они уже около часа. Вася с Сашенькой поднялись и направились за хозяином в прихожую. К их удивлению, лестничная площадка была полна народу. Вася поздоровался за руку с невысоким, крепко сложенным мужчиной с цепкими серыми глазами.

- Сашенька, познакомься, это Валерий Аркадьевич Савраскин, начальник службы безопасности нашего музея.

Савраскин коротко кивнул стриженой головой и проинформировал, что вызвал участкового и слесаря из ЖЭКа Пролетарского района.

- Будем вскрывать квартиру? – спросил кто-то.

 Сашенька увидела дяденьку с животиком в милицейской форме и парня с пластиковым кофром для инструментов. Замок в двери Моргенштерна был один и открыли его с театральной легкостью. Первым в квартиру вошёл участковый, за ним Савраскин и мужчина с женщиной в халате, которых пригласили понятыми.

Квартира была двухкомнатная с высокими лепными потолками. Массивные шторы закрывали окна до пола, поэтому в комнате было темно. Участковый щёлкнул выключателем, и Сашенька увидела, что шторы были тёмно-зелёного цвета, а мебель действительно из красного дерева. Судя по всему, Моргенштерн был аккуратным человеком. Везде был порядок. Однако Сашенька женским взглядом определила, что пыль с красивой мебели давно не вытирали. Девушка провела пальцем по обеденному столу и оставила на поверхности короткую полоску. Савраскин тоже подошёл к столу и мазнул по нему пальцем. Потом он переместился к массивному бюро.

 - Здесь действительно больше недели никого не было, - сказал он. – Видимо, хозяин порядок любит, а пыль с мебели почему-то не вытирал.

- Вот  я его дней десять и не видел, - вставил вошедший в квартиру  Александр Арнольдович.

Участковый грузно опустился на стул за обеденным столом и вытащил из планшета бланк протокола. Но начать заниматься привычным делом ему не дал Василий.

- Здесь! - раздался из смежной комнаты его взволнованный голос.

- Что такое? - встрепенулся Савраскин.

- Шкатулка здесь, - громко сказал Вася. – Вот она, родимая!

Все вошли в кабинет Моргенштерна и увидели на письменном столе нефритовую шкатулку с приклеенной музейной бирочкой.

- Это он что? Экспонат вынес за пределы музея? –  осуждающе произнес Савраскин.

- Выходит, вынес, - развел руками счастливо улыбающийся Вася. – Мне вообще-то уже напомнили, что нефритовую шкатулку в запаснике получал под расписку не он, а я.

Он облегчённо вздохнул и прижал её к груди.

Пока составляли протокол и брали объяснение у соседа, Сашенька прошла в спальню-кабинет и открыла платяной шкаф. Он был пустой. В довершение к этому ни под кроватью, ни на шкафу, ни в кладовой, служившей гардеробной, ничего похожего на чемодан или дорожную сумку она не обнаружила. Письменный стол, затянутый зеленым сукном, можно было сразу выставлять на продажу. Так как внутри он был совершенно пуст.

- По-моему, ваш сосед съехал, - повернулась Сашенька к Александру Арнольдовичу.

Когда подошли к музею, Василий, всю дорогу бережно прижимавший пакет со шкатулкой, остановился и посмотрел на Сашеньку.

- Ты на ковер? – спросила она

- Да уж, начальство копытом бьет. Как я объясню, что записка Лю Гуанга пропала?

- Но ты же сделал копию.

- Теперь любой может сказать, что этот текст я сочинил сам.

Вася чмокнул Сашеньку в щёку и нырнул за высокие двери музея. Она постояла, потом пошла к метро. «Ну и денёк сегодня выдался», - подумала она, - голова кругом идёт от увиденного и услышанного.»  Сашенька поняла, что очень хочет домой, чтобы забиться под любимое лоскутное одеяло, которое они с Васей когда-то купили у народной умелицы в Суздале. Приехав, она разогрела суп, поела и нырнула под одеяло. Заснула почти сразу, а проснулась, когда за окном стояли сумерки. Голова была свежая, и события дня прокручивались перед глазами в хронологической последовательности. Сашенька протянула руку и взяла с журнального столика планшет. Она набросала отдельными предложениями череду событий и поняла, что нужно перемещаться к ноутбуку и начинать наброски нового сценария.

Часа в три ночи она сохранила в компе текст и легла спать. Утром её разбудил звонок Василия. Он доложил, что шкатулку уже вернули в запасник, а про найденный в ней артефакт замдиректора попросил никому не рассказывать. Если он действительно был и его взял исчезнувший Моргенштерн, то назревает крупный скандал. Поэтому надо убедиться в реальном существовании документа. Копия его, как и предполагал Вася, никого ни в чём не убедила.

Она встала, приняла душ и сварила кофе. Потом с чашкой подошла к ноутбуку и продолжила работу. Хорошо, что в холодильнике лежали сосиски и стояла литровая бутылка молока. В кухонном шкафчике нашлась коробка «Геркулеса» и десяток капсул для кофемашины. Этого должно хватить, чтобы обеспечить ей существование минимум на трое суток.

На четвёртый день позвонил шеф.

Когда два года назад она пришла на студию «Одиссей», то, честно говоря, надежды на то, что её возьмут на работу, не было. Но, как ни странно, ей поручили придумать рекламный ролик. Она уже забыла о чём. Потом другой, а затем предложили сотрудничать на договорной основе. Через два месяца по её сценарию о детской телестудии «Петрушка» сняли 15- минутный сюжет. Фильм показали по городскому телевидению. Постепенно с ней стали контачить наиболее сообразительные питерские блогеры. Понявшие, что популярность зависит не только от шокирующего контента, но и от креативности и элементарной грамотности. Этого ребятам сильно не хватало.

 Через месяц в «Одиссее» отметили её тридцатиминутный сюжет о петергофском «Самсоне» - небольшая история дворника, обитавшего в парках Петродворца уже двадцать лет. До этого он был водителем- дальнобойщиком, от которого ушла жена, уставшая ждать его из рейсов. В последние годы наш герой водил старенький американский тягач, откатавший более полутора миллионов километров. Тягач дядя Коля ремонтировал с помощью железяк, которые находил на авторазборках.   В районе Озерков у него была комната в коммуналке. Детей они со сбежавшей женой не нажили. В последние годы стало падать зрение, и в пятьдесят лет ему пришлось распрощаться с шоферской работой.

Помогла соседка, у неё какой-то родственник работал в музее- заповеднике «Петергоф». Он устроил дядю Колю дворником и помог поселиться в маленькой комнатке в одной из подсобок. Вредных привычек дядя Коля не имел, а интерес ко всему новому проявлял большой. Так он стал исполнять нехитрые дворницкие обязанности и заодно изучать петергофский заповедник. Команды уборщиков на обширной территории менялись ежегодно. В последнее время здесь трудились мужички из Таджикистана.  В прошлом году были узбеки. Дядя Коля же жил тут постоянно. Вскоре он стал такой же достопримечательностью петергофских парков, как статуя Самсона на Большом каскаде. Его узнавали. Сначала дети, а потом и взрослые - людей тянуло сюда со всей страны.

  Экскурсоводы любили его. В перерывах между экскурсиями они заходили в уютную комнатку, где дядя Коля угощал их чаем. Он умел слушать. Гид ведь он тоже человек со своими проблемами и душевными болячками. Чем дядя Коля мог им помочь? Да ничем. Но персонал государственного музея-заповедника «Петергоф» выходил из его тёплой каморки, как из кабинета психотерапевта. Дядя Коля рассказывал о случаях из своей шофёрской житухи. Как замерзал на заснеженных трассах в Якутии или в Магаданском крае. Как ломалась у него машина в таких местах, где не то, чтобы запчасти для американского грузовика достать, солярки зимней не найдёшь. Но всё-таки выкручивался и других водил вытаскивал. Дядя Коля был уверен, что безвыходных ситуаций в жизни не бывает. Всезнающим экскурсоводам их личные проблемы после этого казались не такими уж и трагичными.

Однажды Машенька Пухова с ужасом почувствовала, что потеряла голос. С утра першило, а потом заболело горло. Во время же экскурсии голос пропал. Группа подобралась требовательная, в основном из пенсионеров, которые из Питера организованно приехали на автобусе.  Когда Маша вдруг замолчала, слушатели стали озабоченно поправлять наушники, снимать их, постукивать пальцем и недовольно посматривать на гида. В конце концов пожилая дама в широкополой шляпе раздражённо спросила:

- Что, экскурсия уже закончилась?

- Так и не начавшись, - язвительно поддакнул лысый дедок.

- Может, доплатить надо? – воскликнула крупная женщина в ярком сарафане и с кольцами в ушах.

- По пятьсот рублей уплатили вместе с дорогой!

Вдруг Маша почувствовала, что кто-то взял из её ослабшей ручки микрофон и знакомым голосом сказал:

 - Дорогие друзья. Ничего страшного не случилось. А знаете ли вы, что в годы войны немцы артиллерийским огнём уничтожили всю эту красоту? Вывели из строя фонтаны и разрушили   золотые статуи. Даже мой памятник испоганили.

- Ваш? –  кокетливо переспросила обладательница огромных серёг.

- Я вам, милые, - лукаво улыбнулся дядя Коля, - открою страшную тайну. Этого позолоченного здоровяка посередине фонтана зовут Самсон. Петергофские в шутку называют меня так же. Наверное, потому, что уже много лет видят нас вместе у Большого Каскада. Только он льву пасть разрывает, а я дорожки подметаю.

Машенька с изумлением смотрела на дядю Колю, поражаясь тому, что он несёт.

Новоиспечённый Самсон, повел группу вниз вдоль канала и начал рассказывать о том, как царь Петр велел построить здесь дворец, о таинственной каменной голове, торчащей из-под земли в Сергеевском парке, о том, как сам тридцать лет шоферил и теперь благодарит бога, что тот поселил его в таком чудном месте. Через сорок минут дядя Коля уже по другой стороне канала привёл экскурсию к точке, откуда они стартовали. Пенсионеры с удовольствием слушали байки своего ровесника, облаченного в зелёную куртку с оранжевой надписью «Коммунальные службы Петергофа».

Когда дядя Коля отпаивал Машеньку чаем в своей каморке, она карандашом написала на лежащей на столе газете: «Что вы такое говорили экскурсантам?» «А что в голову пришло, - весело ухмыльнулся он, - надо же было тебя спасать».

Сашенька познакомилась с дядей Колей, Николаем Васильевичем Сёмкиным, когда впервые решила съездить в Петергоф. На площадке перед фонтанами продавали мороженое. Женщина с группой детей спросила мороженщицу, где сейчас дворник Коля. Та махнула рукой в сторону нижнего парка:

-Там он. Листья собирает.

Дама раздала детям мороженое и объявила:

- Пойдёмте, я познакомлю вас с дядей Колей.

Когда Сашенька спросила, кто это такой, мороженщица поведала историю о дворнике.

- Он даже роды у одной посетительницы принял, покуда в Нижний парк скорая не приехала. Говорят, в свою байковую рубашку младенца завернул, - с удовольствием закончила продавщица свой рассказ.

Сценарий о петергофском Самсоне понравился Сидору Аминьевичу Семипалатинскому, руководителю и главному продюсеру телевизионной студии «Одиссей». Через два месяца по Сашенькину сценарию сняли документальный фильм и показали по питерскому телевидению, а потом и по Центральному.

 

Семипалатинский был любопытным человеком. Со стороны казалось, что дела студийные его мало заботят. Изредка появляясь в своём кабинете, похожем на выставку сувениров, он общался с сотрудниками удаленно, по социальным сетям.

 Все давно перестали удивляться его стремительным перемещениям в пространстве. Только что он прилетел с Алтая, где шлёпнулся на скоростном спуске. Крепления лыж при падении вовремя отстегнулись, но ногу он всё равно вывихнул. Когда Сашенька вошла в кабинет, шеф стоял у окна, опираясь на алюминиевый костыль.

- Привет! Я прочитал твой сценарий про старого космонавта. Коротенько и со вкусом. Мы его покупаем. А что это за папочка у тебя в руках?

- Сидор Аминьевич, это синопсис.

 - Что-то новенькое? О чём же ?

- Тема, так сказать, историческая, но с элементами детектива.

Сашенька протянула Семипалатинскому папку. Тот открыл её и увидел пять страниц отпечатанного текста. Она ожидала привычного «оставь, я перезвоню», но в этот раз, возможно, из-за своих костылей, он не торопился. Продюсер быстро пробежал глазами листочки. Задумался, почесал затылок и стал, уже не торопясь, читать во второй раз. Потом плюхнулся в кресло и прикрыл глаза.  Сашенька подумала, что он задремал.

- А вообще-то, – вдруг завопил Семипалатинский, – занимательная история. Жаль, конечно, что оригинал артефакта пропал. Но это и не важно. Мы сделаем фильм-расследование. Историческое расследование! Будем искать следы китайского разведчика и предметы, за которыми он охотился. Мы прокатимся по Лене от Байкальских гор до Якутска. Отснимем стоянки древних саха, найдем камень йада, золотой китайский браслет и возьмём гран-при на фестивале документальных фильмов. Как перспектива?

- Мы, скорее всего, ничего не найдём, - промолвила девушка.

- Конечно, не найдём, но интригу закрутим.

Сидор Аминьевич был авантюристом. И в душе, и по жизни. Однако озарявшие его безумные проекты нередко приносили студии успех.

-  Будем этим летом «запускать» киноэкспедицию. Согласна за счет студии побывать на родине?

- Это моя мечта.

- Отлично. Поедешь с нашим оператором Дмитрием.

-Мне нужен научный консультант.

- Какой консультант?

- Вася, то есть Василий Семёнович Высоких, сотрудник музея, который и обнаружил в шкатулке это донесение. Он специалист по Древнему Китаю.

- Еще одного посылать дороговато будет.

- Сидор Аминьевич, это моё условие. Без него никак,- сказала Сашенька и прикусила язык. Так с шефом она ещё не разговаривала. Тот внимательно посмотрел на девушку и, после недолгого размышления, сказал:

- Может, ты и права. Специалист не помешает, хотя бы для того, чтобы мы не выглядели дилетантами. Можешь, кстати, на договорных началах привлечь и якутских учёных. Они наверняка ближе к теме.

 

По пути канглов

В иркутском аэропорту встречал Гриша Семёнов. Среднего роста молодой мужчина в очках и с огромном рыжей шевелюрой. Григорий Анатольевич работал заместителем директора иркутского краеведческого музея. Но для своих он был Гришка Семёнов, институтский приятель Сашеньки и однокурсник Василия. После долгих объятий, расспросов и похлопываний по спине Гриша подвёл их к старенькому «праворукому» минивену.

- Программа у вас завидная. Если бы не мои музейные хлопоты, точно увязался бы за вами. Как получил имейл от Васьки, так сразу об этом и подумал.

Сашенька смотрела на мелькавшие в окне иркутские домики, а перед глазами стояли хлопотные апрельские деньки. Первым делом она позвонила Васе. Встретились там же, на Университетской набережной. Она хотела сразу выложить ему предложение Семипалатинского, но беспокоилась за его реакцию. Поэтому Сашенька смотрела на своего друга и загадочно улыбалась.

- А ты на Мону Лизу похожа, улыбочка такая же, - весело хмыкнул он. – Ладно, говори, что там у тебя.

- Да так, ничего. Вот проект нового сценария одобрили. А у тебя как?

- У меня? У меня всё нормально. Только кунсткамера наша, вернее коллектив её доблестный, на ушах стоит, будто заспиртованного инопланетянина привезли.  Наш Савраскин узнал, что Моргенштерн, красавец, вылетел в Арабские Эмираты погреться на солнышке. Сейчас о нём ни слуха ни духа. Испарился, не сказав никому ни слова. Все почему-то от меня ждут ответа. Я уже три объяснительных написал: участковому, директору музея и проверяющему из департамента культуры. Еще раз благодарю бога, что подотчетная шкатулка не пропала. А когда я директору показал копию, снятую с нашего артефакта, он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Вы, говорит, понимаете последствия? Наш ведущий сотрудник похитил ценный экспонат и исчез? Экспонат, которого ни в одном каталоге и ни в одной описи нет. Мало, что ли, скандала в Эрмитаже, где выявили семейную банду расхитителей? В общем, посоветовал мне до поры до времени помалкивать.

- Ладно. Короче, я на прошлой неделе написала синопсис сценария, который родился у меня после наших приключений. Я подумала: как было бы интересно сделать фильм о похождениях трёхсотлетней давности китайского разведчика Лю Гуанга. Пришлось поработать. Вчера я отдала почитать наброски своей версии шефу. Она его заинтересовало. До такой степени, что Семипалатинский готов оплатить экспедицию в поисках следов этого китайца. Конечно, здесь широкое поле для художественного вымысла, но главное, что можно сделать фильм-путешествие. Про Лену, про древнюю Якутию, про археологические раскопки стоянок древних саха. Проверить легенды о таинственных йада и йададжи. Кстати, в якутском языке они стали произносится как сата и сатаччи. Я попросила включить тебя в экспедицию научным консультантом. Шеф согласился. Теперь всё.

 Вася снял очки, протер их носовым платком, надел и вдруг обнял Сашеньку.

- Дорогая ты моя! Ведь это то, что мне сейчас нужно. Во-первых, мне нужно срочно испариться из музея, а во-вторых, это мега интересно!

Потом они долго сидели в своем трактирчике и обсуждали будущее путешествие. Студия оплачивала расходы экспедиции, связанные с транспортом, питанием, проживанием и вознаграждением вероятным помощникам. Выделялись даже деньги на гонорары для интервьюируемых. Главным распорядителем банковской карточки назначалась Сашенька.

  Василий понимал, что сейчас самое лучшее не мозолить руководству глаза, тем более, что у него скопились неиспользованные отпуска за несколько лет. Когда же Сашенька рассказала о том, что студия готова привлечь и якутского археолога, то, посмотрев друг на друга, оба весело сказали: «Ну конечно же Яшка!»  Вася сказал: «По телефону будет как-то несолидно. Напишу-ка я ему письмо.»

 

В это время Яков Айталынов рубил дрова. Только вчера он приехал в Арылах, родную деревню отца, к бабушке. Недавно ей исполнилось восемьдесят лет, но уезжать и жить в городе она не собиралась. 

 Его отец после окончания Якутского университета женился и осел в городе. По образованию экономист, он в годы перестройки удачно занялся финансовыми инвестициями и теперь возглавлял коммерческий банк. В отличие от него, сын полюбил историю. Отправился учиться в Москву, где познакомился с Сашенькой и Василием. Позже их пути разошлись. Яша вернулся на родину, поступил в аспирантуру, стал работать в якутском филиале Академии наук и преподавать в университете. Через несколько лет защитил кандидатскую диссертацию по петроглифам Якутии. Студентом он каждый год приезжал домой, где всё лето пропадал в археологических экспедициях. В Арылахе любил бывать летом, иногда садился в моторку и плыл на правый берег к Ленским столбам. В детстве он с отцом подолгу путешествовал в этих местах.  Неподалеку, на речке Синей, Яша впервые увидел на скалах рисунки древних людей и заинтересовался ими на всю жизнь.

Звякнул смартфон. Яша посмотрел на экран и увидел, что пришло   письмо от Васи Высоких.

 

Они подъехали к красивому сооружению из кирпича, которое напоминало восточный дворец. Гриша с гордостью начал рассказывать:

- Это наш музей, который после пожара 1879 года, уничтожившего половину города, отстроили заново. Проект здания в мавританском стиле сделал архитектор Генрих Розен. Уже в сентябре 1882 года здание торжественно открыл Восточно-Сибирский генерал-губернатор Дмитрий Анучин. Ну что? Не будем терять время.

Они вошли в кирпичный дворец. На первом этаже размещалась экспозиция, посвященная древним поселениям Прибайкалья. На витринах экспонировались черепки посуды, отдельные предметы быта, вещи из могильников, фотографии петроглифов  Шишкинской писаницы.

Гриша повернулся к друзьям:

- История северного Прибайкалья, связанная с миграцией местного населения на север, имеет белые пятна. Существует много гипотез. Одни исследователи считали, что в эту местность на северо-западных отрогах байкальского хребта первым пришло племя алакчинов – алатов. Они ассимилировались с обитавшими здесь тунгусами. Примерно в этот же период туда подтянулись курыканы. Академик Окладников считал, что найденные при раскопках в Забайкалье металлические изделия принадлежат курыканам, предкам якутов и бурятов. Авторитет академика был настолько велик, что его гипотезу до сих поддерживает официальная историческая наука. Ссылки на то, что здесь обитали курыкане, имеют место и в ряде китайских летописей.

Однако современные якутские учёные выдвинули версию о доминирующей роли в Прибайкалье кангаласцев, потомков древних скифо-саков. Речь идёт о легендарных канглах Великой степи. Император Юаньского государства Хубилай послал их охранять северные границы империи от набегов кочевников. Кангаласцы пришли сюда в 13 веке. Это удивительный народ, - запустил руку в свою огненную шевелюру Гриша. – Иногда мне кажется, что они вообще инопланетяне.

- Гриша, у нас еще будет время поговорить о канглах. И очень серьезно, - сказала Сашенька. - Я думаю, нам пора  заселяться в гостиницу.

- Всё, едем. Завтра рано трогаем.

Подождав на улице, пока оператор Дима крупным планом доснимет здание музея с его многочисленными лепными украшениями, все потянулись в машину.

Из окна гостиницы «Иркутск» Ангара виднелась как на ладони. Сашенька смотрела на неё, но думала о другом. Она не переставала удивляться стремительности её жизни в последние дни. Вася вышел на связь с однокурсниками Гришей и Яшей, и те с энтузиазмом отозвались на его просьбу. Потом были сделаны закупки туристической одежды, обуви, необходимого снаряжения. Ей до конца не верилось, что находка на дне нефритовой шкатулки так быстро изменит спокойное питерское существование.

На следующий день с утра в ресторане гостиницы её уже ждали ребята вместе с подъехавшим Гришей.

- Выезжаем после завтрака, - сказал он. – Поедем по Качугскому тракту. Раньше он назывался Якутским. Километров через семьдесят доберемся до этнографического парка «Золотая Орда». Делаем съемки, пьём чай и дальше на Качуг. Короче, всё по вашему сценарному плану.

Гриша уверенно вырулил из города. Потом машина пересекла мост через речушку Топки, одолела длинный подъем и помчалась на север. Кругом расстилалась весенняя степь. Сашенька посмотрела на Васю и он, будто угадав её мысли, сказал:

- Я думаю, что за сотни лет здесь, кроме качества дороги, ничего не изменилось. Наверное, по этой степи Тыал возвращался в своё стойбище и гнал подаренный ему табун лошадей.

- А рядом на белом коне ехала прекрасная наложница из страны Корё, – улыбнулась Сашенька.

- Теперь я понял, с чего начнётся наш фильм. Именно с этой сцены, – засмеялся оператор Дима.

Издалека этнопарк напоминал стоянку кочевников. У высоких ворот они оставили машину на стоянке и направились к входу. Навстречу выскочили две большие собаки. Сашенька зажмурилась, и в это мгновение влажный язык лизнул её руку. Она открыла глаза и увидела перед собой лохматого пса с длинной палевого цвета шерстью. Пёс обнюхал её кроссовки и потерся о ногу огромной мягкой башкой. Он был ей по пояс и размерами напоминал теленка. Вдруг она почувствовала желание обнять собаку за шею и прижаться к ней щекой.

- Алмаз, - раздался женский голос, - не приставай к гостям.

 От ворот к ним шла высокая бурятка в сиреневом бархатном платье, высоко застёгнутом на золотые пуговки.

Её загорелое лицо светилось радушием.

- С приездом, дорогие гости! У нас после майских праздников посетителей не густо. Устал народ гулять. Только две машины.

 Тут путешественники обратили внимание на стоящий рядом белый джип.

- Меня зовут Аяна. Я здесь администратор. Прошу в наш этнический парк.

 - Аяна по-бурятски означает путешествие. Нам, ребята, повезло, – сказал Гриша.

- Вы понимаете по-бурятски? - спросила Аяна.

- Я  узнал это слово, когда был в командировке в Улан-Удэ, - сказал Гриша и смущённо улыбнулся

- Приятно слышать, - ответила она и поклонилась.

Сашеньке показалось, что они очутились в монгольском военном лагере. На обширной поляне доминировала юрта из белого войлока. Позолоченная пика, на которой развевался красный вымпел, венчала это сооружение. Рядом трусил Алмаз, и она положила руку на его спину. У входа пёс остановился, ещё раз лизнул Сашеньке ладонь и сел на землю.

- Знает порядок, - заметил Вася.

- Это «Хан- юрта». Гостей приглашают сначала сюда. Видите, вокруг другие юрты поменьше. Каждая из них особенная. В одной находится музей народного творчества, в другом резная старинная мебель, в третьем образцы старинного оружия. Остальные юрты для отдыха туристов. Мебель мы заказывали  в Монголии.

Дмитрий начал съемки, увлеченно находя один ракурс за другим.

В «Хан – юрте» все увидели скульптуру Чингизхана. Здесь же на обширном пространстве поместились небольшой подиум и десяток обеденных столиков. За одним из них компания и расположилась.

- Предлагаю после дороги второй завтрак, - сказал Гриша и сделал заказ официанту в национальном халате и шапке.

- Извините, - обратилась к Аяне Сашенька, - а у вас есть что-нибудь вроде путеводителя.

Аяна кивнула и через минуту принесла журнал, на глянцевой обложке которого была фотография «Хан-юрты».

- Мы чтим Чингизхана, так как считаем себя с монголами близкими родственниками. Про Чингизхана много разного говорят, но важно одно, что он создал в тринадцатом веке современное государство. Его обвиняют в организации многочисленных кровопролитий. Но так он поступал только с врагами. Сотни племен Чингизхан принял в монгольское общество и взял на себя обязанность защищать их. Благодаря ему на территории Великой степи возникли законы и подобие общественной безопасности. Стала развиваться письменность и культура. Когда потомки Чингизхана воцарились на китайском троне, то и в этом государстве прекратились междоусобные войны.

Сашенька обратила внимание на двух иностранцев, устроившихся в углу юрты. Один был с седой бородой, другой помоложе и гладко выбритый. Они прислушивались к рассказу Аяны.

- Наверное, понимают по-русски, - подумала она, потому что минуту назад слышала доносившуюся из их угла английскую речь.

Дима проглотил свою порцию поз, взял со стула видеокамеру и направился к выходу. «Хочет снять всё, что можно успеть», - мысленно похвалила оператора Сашенька.

- Вы путешествуете с оператором? - уточнила Аяна

-Да, мы снимаем фильм о древних жителях Забайкалья.

Аяна поманила Сашеньку к витрине рядом со скульптурой Чингизхана. Та склонилась и под стеклом увидела металлический предмет, похожий на печать. Подошёл Гриша и удивлённо присвистнул:

- Так это же тамга! Откуда она у вас?

- Успокойтесь, - с улыбкой сказала Аяна, - к сожалению, это не оригинал, а новодел.

- Тамга, это родовой знак племени. Печать, которую ставили на имущество, в том числе ею клеймили скот.

- Верно, - сказала Аяна. – На одном из черепков посуды, якобы принадлежавшей канглам, мы обнаружили этот знак. Наши ребята попросили выковать такой же. Теперь вот показываем туристам.

- Гриша, - сказала Сашенька, - это про тех канглов, которых ты назвал инопланетянами.

- Я считаю, что с их знаниями и умениями они тянут на то, чтобы их так называли.

- Согласна, – заметила Аяна.

Сашенька снова увидела, что иностранцы прислушиваются к их разговору. Она подошла к столу, за которым перекусывали друзья, и завернула в салфетку свою порцию поз. Алмаз лежал у выхода там, где она его оставила. Девушка положила перед собакой угощение и увидела, что пёс поднял голову и посмотрел на Аяну. Та кивнула головой.

 Сашенька была счастлива, Алмаз ходил следом за ней и позволял чуть ли не садиться на него верхом.

- Мне кажется, я эту собачину знаю всю жизнь. Может, он все эти годы ждал меня? Я не хочу уезжать. - Алмаз будто понял и снова лизнул её руку.

Выехали ближе к пяти вечера.  Степь постепенно стала переходить в предгорья, поросшие хвойным лесом. Ближе к Качугу появились красноватые скалы.

- Мы зовём эту местность Огненная земля, - сказал Гриша, - из-за цвета местного песчаника. Здесь местные жители добывали охру для своих рисунков.

Приехали в начале восьмого. В местной гостинице с названием «Империал» грозного вида мужеподобная администраторша нашла в журнале заявок их фамилии. Как ни странно, номера были вполне комфортабельными. В шумный ресторанчик на первом этаже не пошли. Гриша вытащил из багажника корзину, покрытую цветастым платком. В ней оказались помидоры с огурцами, здоровенный ломоть домашней грудинки, каравай хлеба, зеленый лук и фляжка самогона.

- Теща с тестем снарядили, - прокомментировал он, выгружая продукты на стол.

Утром тронулись в путь. Проехали километров двадцать по гравийной дороге. Справа стеной высились красноватые скалы. Многометровые отвесные стены напоминали поставленную на бок широкую дорогу.

- Знаменитые шишкинские писаницы, - произнес Василий.

- Давай, Григорий, твоя вотчина. Рассказывай.

- Будем считать, что это плановая экскурсия нашего музея, поэтому прошу за мной. Одиночные пешие походы здесь запрещаются.

- Почему?

- По двум причинам. Во-первых, это опасно, с тропинок вдоль отвесных стен можно легко сорваться. А во-вторых, хоть какая-то гарантия, что в присутствии экскурсовода никто не будет оставлять свои автографы на скалах. Если бы вы знали, сколько петроглифов замазано и испорчено надписями современных любителей прославиться. Так что музей не только организовывает сюда экскурсии, но и, по мере возможностей, следит за порядком. Эти шишкинские писаницы как гостевая книга Восточной Сибири. Называются они так потому, что неподалёку деревня Шишкино. Старейшим рисункам здесь от 4 до 6 тысяч лет. Как видите, охотники позднего неолита рисовали быков, лосей и кабанов в натуральную величину. Сменилась историческая эпоха, и люди уже бронзового века стали вносить свою лепту. Эвенки изображали оленей и других животных. Потом на этих своеобразных каменных мольбертах появились драконы, странные человекоподобные фигуры, лодки, перевозящие через реку смерти человеческие души. Позже у этих красных скал появились тюрки курыканы. Они знали металлургию и коневодство. Их войска опасался даже Китай. Курыканы рассеяли эвенков по тайге и, преисполненные гордости от своих побед, начали изображать всадников на конях. А вот на рисунках появились юрты. На воинах другая одежда, изображены шаманские атрибуты. Это в 13-14 веках нарисовали канглы, которые ассимилировались с курыканами. Ничего не напоминает рисунок человека со знаменем на коне?

- Это же всадник на гербе Республики Саха! - сказала Сашенька, увидев знакомое изображение.

Они несколько часов пробирались по тропинкам – прижимам, находя новые петроглифы. Дима неустанно снимал из очень рискованных позиций.

- Русские, - продолжил Гриша, - глянули на всё это и в 17-м столетии, начиная осваивать Восточную Сибирь, тоже внесли свою лепту. Чем мы хуже, подумали они, и стали чертить на скалах кресты, телеги, парусники. Они стартовали отсюда по следам людей, которые за сотни лет до них  ушли по Лене на север. В 1733 году немецкий исследователь и путешественник Герхард Миллер сделал бумажные копии этих изображений и представил в Российскую Академию наук.

 В нашей стране много мест, где встречаются древние петроглифы. Их находят в  пещерах Башкирии, на Верхнем и Среднем Урале, на Дальнем Востоке, в Карелии и Хакассии, на Алтае и в Кемеровской области.   Посмотрите на рисунок, на котором дракон хочет проглотить солнце. Об этом сюжете можно прочитать в книге Екатерины Дэвлет «Мифы в камне».  На  многих писаницах встречается это существо, пожирающее солнце. Некоторые исследователи связывают такой сюжет с потрясшей древний мир катастрофой космического масштаба. Необъяснимое исчезновение солнца наши предки объясняли аппетитом мифологического существа.  Что они хотели изобразить? До сих пор остаётся загадкой. Легенды трактуют это по-разному. Я почему завел разговор на эту тему? Обратите внимание, в полуметре от хвоста дракона закорючка. На что она похожа?

-Это же знак канглов! Тамга! - воскликнула Сашенька.

                                                       

- Точно, похоже, - согласился Гриша.

- Думаю, случайностей не бывает. Надо обсудить это в спокойной обстановке, - задумчиво произнес Вася. – Братцы, почти час дня, а нам ещё добираться до Жигалово.

- Я бы отсюда до вечера не уезжала, - засмеялась Сашенька.

- Надо ехать, товарищ сценарист, иначе выбьемся из графика, - сказал Вася. - Из этнографического парка ты не хотела уезжать из-за собаки, теперь из-за дракона.  Хотя, честно говоря, и мне отсюда неохота уезжать.

Сашенька взглянула с пятидесятиметровой высоты и увидела знакомый белый джип. Он припарковался в стороне, за небольшой рощицей. «Иностранцы из этнопарка», - мелькнуло в голове.

Качугский тракт не давал возможности прокатиться с ветерком. Участки грунтовой дороги перемежались с разбитым асфальтом и колдобинами. Поэтому, когда появились домики Жигалово, все облегчённо вздохнули. Гриша подкатил к пристани и все увидели приличного размера белый катер с надписью «Кангаласец».

На палубе стоял человек в тельняшке и радостно размахивал руками. Сашенька внимательно пригляделась и закричала:

- Яшка!

Она бросилась вниз к пристани и прямо с деревянных мостков попала в объятья Якова Айталынова. Подошли Гриша с Василием.

- Встреча выпускников исторического факультета МГУ в верховьях Лены, - сказал Яша дикторским голосом. Ребята долго обнимались, трепали  друг друга за уши, смеялись и цокали языками. Потом успокоились и дружно стали перетаскивать багаж на борт судна.

- Прошу в кают-компанию, - сказал Яша и широким жестом показал на дверь у основания надстройки с застекленным капитанским мостиком.

Все спустились вниз и замерли от неожиданности, когда увидели длинный, сервированный как для банкета, стол.

- Вот это приём! - воскликнул Вася. – Адмиральский!

- Ребята, переходим к морской, вернее, речной жизни. Вон за той дверью умывальник, туалет и душ. Моем ручки и за стол. Да, чуть не забыл.

Яша повернулся к навесному шкафчику и вытащил оттуда стопку тельняшек.

- Предлагаю переодеться в соответствии с обстановкой.

Поймав Сашенькин вопросительный взгляд, он кивнул ей и направился к выходу.

- Хочу показать твою локацию.

В носовую часть катера с палубы вниз вела отдельная дверца. Когда они спустились на две ступеньки, то очутились в небольшой, сужающейся к носу каюте с кроватью, столиком, санузлом и двумя иллюминаторами.

- Здесь будет твоя территория. Устраивает?

- Ещё бы, - воскликнула Сашенька и чмокнула Яшу в щёку.

Через пятнадцать минут все устроились за столом, на котором стояли чашки с солёными грибами, огурцами и помидорами. Двухлитровая банка с тугунками стояла в центре стола. На блюде были разложены рёбрышки ойогоса. С камбуза доносился запах похлебки.

Вася встал и торжественно произнес:

- Ребята, рад приветствовать вас на Лене! Хочу поднять кружку за человека, который принял у Григория эстафету. За Яшу Айталынова, нашего однокурсника и попутчика в предстоящем путешествии.

Сашенька была на седьмом небе. Она даже засмущалась от своего аппетита. Блюда на столе подняли в ней волну ностальгии. В питерской жизни она соскучилась по якутским разносолам. После похлебки Яша подал на стол жареные ломти чира. Сил есть уже не оставалось, но и отказаться было невозможно.

В кают-компанию постучали. Заглянул невысокий белобрысый парень в белой  фуражке с кокардой речника.

- Добрый день! С приездом!

- Позвольте представить, наш капитан Матвей Копанькин. С ним мы будем ходить по Лене. Давай, присаживайся с нами.

- Спасибо, Яков Иванович! Я уже пообедал и заодно поужинал у моего дружка жигаловского. Заехал поздороваться с вашими товарищами и проверить, всё ли нормально на борту. Санька, ну, мой однокурсник по речному училищу, ждет меня на ночлег. У него и банька растоплена и веники запарены. Так что, если ничего не нужно, я пошёл. Завтра подойду к семи утра. Ночную вахту будет нести наш матрос Витёк. Он в кубрике на корме.

Когда дверь кают-компании захлопнулась, Яша пояснил:

- Нормальный парнишка, я его ещё в апреле по интернету нашёл. «Кангаласец» - катер его отца, но плавает на нём Матвей. Когда шли сюда из Якутска, я понаблюдал за ним. Управляет судном уверенно. Катер ухоженный, в каютах и гальюне чистота. Надеюсь, проблем не будет.

- Здорово, что ты так быстро отреагировал на Васино сообщение в апреле, - сказала Сашенька.

- Я тогда был в деревне, где живёт моя бабушка, Мария Фёдоровна. Гостил у неё. Колю дрова -  и тут ваша почта. Если честно, то даже обрадовался возможности побывать с вами на Лене. В институте договорился об отпуске.

-Надо же, - рассмеялся Василий,- ситуация, как и у меня.

На пристани хлопнула дверь, заработал мотор и стало слышно, как отъезжает машина.

- Странно, - сказал Яша, - Матвей на машине?  Впрочем, наверно,  приятель за ним  заехал.

- Взгляну-ка  я на свою консервную банку, - сказал Гриша и направился к ступенькам на палубу. Вскоре он вернулся.

- Всё нормально. Никого нет.

- Может, кто-то просто подъехал посмотреть на наш океанский лайнер, - сказал оператор Дима.

 

Сашенька убрала посуду, а Яша достал из холодильника большую тарелку брусники со взбитыми сливками.

- Пока мы не размякли от такого пиршества, предлагаю дать слово мне, – произнёс Вася.

Он вынул из портмоне листок, и Сашенька узнала копию донесения китайского разведчика. Ребята в общих чертах знали о содержании послания, но готовы были выслушать Васин доклад во всех подробностях.

- Оригинал, написанный золотыми иероглифами, я нашёл в тайнике на дне нефритовой шкатулки. По документам музея я выяснил, что шкатулка поступила к нам больше ста шестидесяти лет назад. Её вместе с коллекцией предметов китайской культуры привез посол Российской империи Игнатьев.  Дело в том, что со второй половины 19 века начали происходить изменения в российско-китайских отношениях. Ситуация сложилась такая, что и Россия, и Китай оказались в состоянии войны с Англией и Францией. Политика нашего государства по отношению к империи Цзинь изменилась. Мы стали союзниками, несмотря на многочисленные территориальные споры в прошлом. В 1858 году был заключён Айгуньский договор, который определил границу между Россией и Китаем по реке Амур. А в 1860 году российский дипломат Николай Игнатьев подписал с Китаем Пекинский договор, в котором был установлен последний участок дальневосточной российско-китайской границы – от устья Уссури до Японского моря. Правда, позднее китайская сторона всячески отказывалась признавать этот договор. Так вот, 163 года назад на торжественном обеде в Пекине в честь подписания этого документа российской стороне в подарок была преподнесена коллекция китайских предметов культуры. Впоследствии она была доставлена в Санкт-Петербург и передана в Кунсткамеру. Я думаю, что шкатулку с донесением Лю Гуанга по неизвестной причине так и не передали его шефу. Она пылилась в императорских закромах, пока её не подарили России. Интересно только, что, кроме нас, никто за эти годы не умудрился её вскрыть.

- Наверное, потому, что в то время не пользовались магнитными держателями для смартфонов, - улыбнулась Сашенька. - В донесении этого разведчика говорится о канглах.  Гриша ещё в музее начал о них рассказывать.

- Я, конечно, для красного словца назвал их инопланетянами, - сказал Гриша, - хотя история этого народа очень интересна. В начале первого тысячелетия нашей эры в Великой Степи установилась модель плавильного котла народов, которую сейчас приписывают США. Иранское племя саки влилось в состав новой общности – кангюйцев, где со временем стал преобладать тюркский язык, который на огромном пространстве стал языком межнационального общения. Однако самоназвание saka (sakha) сохранилось только у якутского народа и идентифицируется с названием их этноса. Не случайно в якутской лексике около двухсот слов санскритского происхождения, заимствованных у саков, предков кангаласцев.

Канглы расселились от Средней Азии до Северной Индии. Эти люди были известны как непревзойденные профессиональные воины, умелые кузнецы, врачи и носители широких культурных традиций. Много изобретений приписывают кангаласцам. Они усовершенствовали длинный монгольский лук, а металл, который выплавляли их кузнецы, по качеству превосходил любую другую плавку. Канглам были известны хирургия, акупунктура и педиатрия.

- Хочу добавить, что канглы в составе монгольского войска считались чем-то вроде гвардии, - вступил Яша, - они участвовали во многих походах Чингизхана. Китайские хроники рассказывают, что их отряды побывали с военными миссиями даже на Японских и Индонезийских островах. Но когда к власти пришёл внук Чингизхана Хубилай, отношение монголов к канглам стало ревнивым и даже враждебным. Тем более, что монгольские племена в то время  враждовали и боролись за власть между собой. Канглов стали отселять в северное Прибайкалье под предлогом службы в пограничных войсках для защиты границ империи. В донесении так и говорится, что кангалаский юноша Тыал после своих подвигов вернулся к родным в Прибайкалье, а потом во главе рода отправился покорять северные земли.

 - Плавильный котёл в Прибайкалье, - повторила Сашенька, разливая чай. –  Предками древних якутов были не только тунгусы, алакчины, туматы  и курыканы, поселившиеся у Байкала, но и пришедшие позже канглы.

- Интересно, а почему они все-таки пустились в такое опасное путешествие на Север, - спросил Дима, снимавший беседу.

- Есть предположение, что они воспользовались «Окном Чисхана», - снова подключился Яша. - Переселенцам повезло, потому что климат в Северной Евразии в этот период стал значительно мягче. Поэтому у древних саха было время не только на то, чтобы благополучно добраться до центральной Якутии, но и для акклиматизации людей и скота к суровому климату. Чисхан в мифологии саха олицетворяет холод. Вроде Деда Мороза. Вот он и смилостивился к пришедшему в гости народу. Около ста лет не лютовал.  В Прибайкалье к тому времени уже сформировался этнос якутского народа и, по всей видимости, наиболее пассионарным ядром его стали кангаласцы. Теперь вы понимаете, какое значение имеет в найденном документе упоминание кангла Тыала.

- А что же всё-таки со способностью канглов влиять на погоду? – спросила Сашенька.

- Ребята, а что, если дракон на наскальных  рисунках не «пожирает» солнце, а просто  изменяет погоду. Резко и неожиданно. После того, как пропадает солнце, приходят дождь, буран, снегопад, ну что там ещё? Цунами, например, – сказал  Дима.

- В этом и проявился один из талантов канглов,- сказала Сашенька.

- Цунами нам вряд ли угрожает. Они больше с землетрясениями связаны, но мысль любопытная, - улыбнулся Яша. - Одного из прародителей саха звали Омогой. В якутском языке могой это «змея». В монгольском языке могой имеет значение «змея, дракон». Не случайно академик Окладников упоминал, что образ гигантской змеи встречается в мифологии бурятов и якутов.  Сюжет, который мы видели в писаницах, тому подтверждение. В своём самоназвании якутский народ наряду с «саха» использует этноним «ураанхай». «Уран» на тюркском – змея, а «Кай» - дракон.  Так, кстати, себя называли одни из предков древних якутов кимаки.

Яша поднялся и достал из рундучка под самым потолком кают-компании солидный том.

- В феврале нынешнего года вышла книга якутского учёного Ивана Николаева «Происхождение народа саха и его геокультурного комплекса». Это самая свежая монография на сегодняшний день. В ней много интересного. Я её прочитал как захватывающий детектив.

- Вася, ты об этой книге рассказывал мне ещё в Питере, - сказала Сашенька.

Яша положил книгу на стол, перелистнул несколько страниц, и в кают- компании наступила изумлённая тишина. На большой иллюстрации была изображена девушка в средневековой кольчуге с саблей на боку. На поводу она держала боевого коня. У нее было лицо Сашеньки.

Утром Сашенька из своей каюты услышала на трапе шаги. Она проснулась минут тридцать назад, но лежала в постели. На палубе раздались голоса Васи и Яши, которые приветствовали вернувшегося Матвея.

Через двадцать минут все пили чай с пирожками, которые в дорогу настряпала Яшина бабушка.

В моторном отсеке заработал двигатель. Все вышли провожать Гришу. Он разогрел машину и стал с каждым обниматься. Сашенька протянула конверт, и Гриша удивленно посмотрел на неё.

- Это что, деньги? Не нужно мне ничего.

- Ну ты же заработал, да и бензина немало сжёг.

- Нет, с друзей я не возьму, - буркнул рыжий и пошёл к машине.

 - Что делать? - расстроенно сказала Сашенька. - Это же гонорар студии.

- Ладно, - ухмыльнулся Вася, - я его упёртый характер знаю и ещё вчера положил такой же конверт ему в бардачок.

- Молодец! - воскликнула Сашенька, - и хлопнула Василия по плечу.

Минивен развернулся, вырулил на дорогу и шлейф пыли скрыл его с глаз.

 

Как и вчера, светило яркое солнышко. Несмотря на прохладу от реки, становилось жарко. Но как только «Кангаласец» отчалил, небо изменилось, туча выползла из-за горы с правого берега и накрыла реку. Порывы ветра сменил холодный дождь.

 Матвей включил стеклоочистители и вентилятор, чтобы в рубке не потело стекло. Пассажиры бодренько нырнули в кают-компанию. В иллюминаторах проплыли деревянные домики Жигалово, и вскоре с обеих сторон реки потянулись пологие горы.

Яша расстелил на столе карту.

-Смотрите, мы сейчас находимся в Жигаловском районе Иркутской области. Отсюда до границы области около 1600 километров. Нашему «Кангаласцу» идти более двух суток. После слияния Витима с Леной начинается территория республики Саха. До революции, когда не было ночного судоходства, чтобы покрыть это расстояние потребовалось бы вдвое больше времени. Мы пойдём по пути, по которому народ Прибайкалья начал своё продвижение на север на плотах.

- Хорошая идея начать с Жигалово наше путешествие, - сказал оператор Дима, - правда, ещё лучше было бы стартовать от Шишкинских писаниц. Я уже представляю, какие кадры получились бы с реки.

- Мы не стали рисковать, - улыбнулся Яша, - хотя наше судно и там бы прошло.  Впрочем, если бы мы плыли на гружёной барже, то был бы шанс сесть на мель. Устойчивое судоходство начинается с Усть-Кута. Там крупный речной порт Осетрово, основная перевалочная база для северов. Спасибо, ребята, что за месяц предупредили о маршруте, и я успел зафрахтовать катер. Когда владелец получил из Питера предоплату, оставалось только спокойно ждать старта.

- Для нашего продюсера это было нелегкое решение оплатить судно на такой срок. От Якутска до Жигалово и обратно будет около трёх тысяч километров плавания, - произнесла Сашенька. – Просто не верится, что Семипалатинского так заинтересовала эта тема.

- Ребята, даже если вы ничего не откопаете, фильм сам по себе будет интересным, - вставил Дима.

- Знаешь, сколько я видел видеороликов о путешествиях по Лене? По десятку на каждый километр пути, - заметил Вася.

- Ну, я на палубу, - обиженно сказал Дима, взял одну из своих камер и потопал наверх.

В иллюминаторах появилось солнце. Небо очистилось и стало ослепительно голубым. Все вышли на палубу и устроились кто где. Вскоре стало по-настоящему жарко. Горы, стискивающие берега, раздвинулись, и река стала значительно шире. Слева появилась почерневшая деревенька. Судя по крашеным наличникам, в некоторых домах ещё жили люди. Однако общий вид селения был заброшенный.

- По пути много таких мест, - сказал Яша. - Тут с 17 века стояли почтовые станции. По иркутско - якутскому тракту, который позже стал называться Качугским, завозились грузы ещё для второй Камчатской экспедиции, которая формировалась в Якутске. Здесь, на новом месте жительства, расселялись крестьяне из центральной России. Деревеньки со временем развивались, а жители почтовых станций из поколения в поколение занимались ямщицким промыслом.

 В двадцатых годах прошлого века стали строить дорогу из Невера до Якутска. Постепенно Качугский тракт хирел. Только от Жигалово в летнее время ходили пароходы.

Мимо проплыла ещё одна заброшенная деревенька. В центре её возвышалась старинная деревянная церковь, а на окраине неожиданно в голом поле возникли огромные ворота без створок.

- Это бывший въезд в деревню, - пояснил Яша.

Берега всё чаще становились обрывистыми, обнажая скалистые стены. Почти все были из красного песчаника. Сквозь ущелья в   реку впадали прозрачные ручьи.

Сашенька увидела стоящего у воды оленя и ткнула локтем Диму. Он оглянулся и стал ловить животное в объектив. Снова налетела непогода. Реку заволокла ещё одна чёрная туча. Налетел холодный косой дождь. Все снова юркнули в каюту. Такие перемены погоды продолжались до вечера.

- Прямо планета бурь, - заворчал Дима.

Смеркалось быстро. Небо в очередной раз очистилось и появились звезды. Вокруг было тихо, только слышалось постукивание дизельного двигателя и изредка чей-то громкий  рёв.

- Это медведи выясняют отношения из-за самок. В мае у них наступает гон, - сказал Яша.

Часа через полтора за очередным поворотом реки на берегах появилась какие-то светлячки. Вскоре они превратились в яркую россыпь электрических огней.  Из рубки выглянул Матвей и крикнул: «Усть – Кут!»   

Утром «Кангаласец» уже подходил к Киренску.

Впереди появилась большая скалистая гора. Казалось, что она стоит поперёк русла и катер на полной скорости налетит на неё. Русло раздваивалось, и катер свернул в его правый рукав. Погода стояла хорошая и вся компания опять высыпала наверх.

- Эти берега называются  Ленские Щеки.  Их здесь три штуки. Прямо по курсу гора Пьяный бык. Подальше деревушка под названием  Пьянобыковская, - весело сказал белобрысый капитан.

По обе стороны возвышались отвесные скалы. Проход на реке сузился, и течение стало  быстрее.

- Здесь утонуло немало судов, поэтому идти нужно осторожнее, - пояснил Матвей.

-А вы знаете откуда произошло название горы Пьяный Бык? Рассказывают, что ещё в конце 19 века здесь перевернулись две баржи. На одной везли запасы водки, а на другой стадо коров. Утонул груз обоих судов. Вот гора и стала памятником этой катастрофе.

Глядя на исполинские скалы и бурлящую у берегов воду, все притихли. Навстречу медленно шла баржа. Она пробиралась малым ходом. Снова появились низкие тучи и пошёл мелкий холодный дождь.

На следующий день «Кангаласец» пересек границу Иркутской области и приблизился к устью Витима.

 

Сомнения Савраскина

Начальник службы безопасности музея антропологии и этнографии Валерий Аркадьевич Савраскин сидел в своём кабинете, напоминающем пенал, за пустым письменным столом и напряженно думал. Он поглаживал седеющий ёжик на голове и пытался выстроить логическую цепочку. Возникало острое желание добраться до истины. Несколько лет назад он занимал должность начальника отдела по борьбе с хищениями предметов искусства и культуры в городском управлении внутренних дел.  Со своими ребятами Савраскин работал над проверкой информации Счетной палаты России о недостаче экспонатов в крупнейшем музее страны. Ну ладно, если бы это были только глиняные черепки или полуистлевшие рукописи. Речь шла о ценных картинах, старинных иконах и потирах, усыпанных бриллиантами, уникальных ювелирных изделиях. Во многом с подачи генерального директора, заслуженного деятеля культуры, считалось, что работники музея, как жена Цезаря, находятся вне подозрения. Здесь в течение многих десятилетий трудились целые музейные династии, люди, посвятившие жизни служению главному музею страны. Но неожиданно выяснилось, что в государственной сокровищнице тысячи экспонатов были никому персонально не подотчётны. Во время плановой проверки ревизоры Счетной палаты установили, что не хватает экспонатов на миллионы долларов. Ценности пропадали не сразу. Они таинственно исчезали на протяжении многих лет. Последняя хранительница фондов в разгар проверки неожиданно скончалась от сердечного приступа. Дальше больше. Выяснилось, что сбывать похищенное помогал ей муж, преподаватель истории, доктор наук. Он сдавал похищенное в антикварные магазины, ломбарды и комиссионки. Зарабатывал и на частных коллекционерах. Ущерб был оценен примерно в 5 миллионов долларов. В то время как независимые антиквары оценили недостачу в 100 миллионов, то есть первичный ущерб был занижен в 20 раз. При этом общий вес одних только старинных ювелирных изделий превышал 70 килограмм. Дело получило оглушительный резонанс.  

Официальная версия гласила, будто умершая женщина выносила в своей сумочке из музея только ювелирные изделия. Исчезновение икон, картин, ваз и других исторических ценностей никак не объяснялось. У Савраскина были веские основания продолжать расследование. Но решение о завершении уголовного дела уже приняли наверху. Подполковника вызвали к руководству управления по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП) и приказали, грубо говоря, сворачиваться.

- Здесь начинается политика, - дипломатично заявил начальник управления. – Председатель Счетной палаты баллотируется на пост нашего губернатора. Раздувать в Питере это ЧП значит вставать на сторону одного из кандидатов.

Сказать, что Валерий Аркадьевич был удивлён, это ничего не сказать. На следующий день он подал рапорт с просьбой, чтобы его от этого дела отстранили письменно в приказном порядке. К вечеру в кабинете появился кадровик и с виноватой улыбкой предложил ему подать другой рапорт. Об увольнении на пенсию.

 Санкт-Петербург хоть и считается культурной столицей, но, что касается слухов, не отстаёт от Москвы, которую справедливо называют большой деревней. Общественность живо обсуждала случившееся. Тем более, что начальник Питерского УБЭП вскоре вместе со своим замом укатили в столицу на генеральские должности. Валерию Аркадьевичу же позвонили из Кунсткамеры и предложили работу.

В голове у Савраскина никак не укладывалось, чтобы такой уважаемый учёный как Моргенштерн мог с какой-то бумажкой сбежать за границу словно мелкий жулик. Ведь он десятилетиями работал с экспонатами гораздо большей ценности и сто раз мог их похитить и смыться. Что-то здесь не то. Валерий Аркадьевич набрал телефон своего старого знакомого, начальника милиции на воздушном транспорте:

- Семён Ильич, приветствую тебя. Извини за беспокойство.

- Валерий Аркадьевич, рад слышать. Как ты?

- Спасибо, всё нормально. У меня вопросик.

- Давай.

- Недавно твои сотрудники на запрос участкового из нашего Петроградского района дали ответ, что из Пулково в Дубай вылетел некто Моргенштерн. Возможно ли уточнить его имя, отчество и год рождения? Я, старый пенек, услышал фамилию, а детали  не проверил.

- Посмотрим. Сведения из системы никуда не делись. Я тебе наберу минут через пятнадцать.

Звонок раздался через десять минут.

- Аркадьевич, с каких пор ты в своём возрасте интересуешься реперами, хулиганами и матерщинниками. У меня младший сын недавно притащил домой его диск, так я послушал и уши в трубочку свернулись. Ладно записывай: «Валеев-Моргенштерн Алишер Тагирович, 17 февраля 1998 года рождения. 10 апреля улетел в Дубай.»

- Но это не тот человек. Ваш Моргенштерн-Валеев нашему в сыновья годится!

- Других не было.

Савраскин положил телефон на стол. Подумал и взял трубку прямой связи с директором.

В этот же день в отдел полиции Петродворцовского района поступило заявление о без вести пропавшем сотруднике музея антропологии и этнографии, докторе исторических наук Моргенштерне Самуиле Леонидовиче.

Заявление заявлением, но исчезновение такого человека как Самуил Леонидович нельзя считать рядовым. В этом Савраскин был уверен. Зная, что если в течение нескольких дней не поступит реальная информация о пропавшем, то розыск затянется на месяцы, он на следующий день приехал в районный отдел полиции и пошёл к начальнику. До этого был звонок из ГУВД, поэтому его приняли сразу. Начальник пригласил в кабинет оперуполномоченного по розыску без вести пропавших, и Савраскин убедился, что со времени его ухода на пенсию ничего не изменилось. Невысокий парнишка с веснушчатыми щеками монотонно начал бубнить о том, что материалы о пропавшем Самуиле Леонидовиче Моргенштерне он уже начал собирать. В тоненькой папочке, которую он держал в руках, лежали два листочка - заявление директора Кунсткамеры и рапорт участкового. Поиск родственников не производился. Запросы в морги и больницы города не отправлены, круг знакомых, сослуживцев и их адреса не установлены. В руках паренек держал ещё одну папку, набитую документами. Савраскину стало скучно. Понятно, что в ней пылятся другие заявления, поступившие за последние месяцы.  Это служило оперу надежной защитой от любых вопросов и нагоняев.

Раздался телефонный звонок и начальник снял трубку.

- Добрый день, товарищ полковник. Всё нормально, особых происшествий не было. А это? Уже работаем. Я не увиливаю, вот и ваш человек сидит у меня в кабинете. Да, да. До свидания.

Начальник достал платок, промокнул лоб и за ушами. Посмотрел на своего опера и, наконец, вымолвил:

- Так, Селезёнкин, садись, бери ручку и пиши план розыскных мероприятий.

На второй странице паста в ручке опера закончилась. Савраскин  протянул ему свою.

- Селезёнкин, у тебя в отделении ещё лейтенант Петровский прохлаждается, так и его захомутай в полный рост. Зам. начальника ГУВД велел взять под личный контроль. Каждый вечер будешь докладывать о проделанной по Моргенштерну работе, а папкой своей со старыми заявами не прикрывайся. Прямо отсюда дуй в дежурную часть, пусть там зарегистрируют заявление из музея. Заводи розыскное дело и ко мне на подпись.

Когда старший лейтенант вышел, начальник посмотрел на Савраскина, улыбнулся и произнес:

-Дела, дела…

- Я Костику вашему буду изредка позванивать?

- Никаких проблем.

Савраскин возвращался пешком. Захотелось немного прогуляться.

 – А ведь ничего не изменилось, - снова подумал он. – Если бы не позвонил руководителю криминальной полиции ГУВД Питера, то его, Савраскина, послали бы подальше с этим заявлением. Вежливо, но вполне на законных основаниях. Сейчас вот Степа Орлов, который, кстати, со дня на день должен получить генерала, помог. Да и шутка ли, проработали вместе около двадцати лет.

 Ладно, предположим, сейчас заведут розыскное дело и начнётся ИБД -  имитация бурной деятельности. Ребята из розыска всё равно из штанов не выпрыгнут. Формальные запросы и проверки займут много времени, а в результате может выйти пшик. Нужны другие возможности.

Мысль позвонить Рацевичу, пришедшая вчера, вернулась.  Сергей Васильевич трубку поднял сразу, будто ждал звонка.

- Добрый день, Васильевич, это Савраскин.

- Валерий Аркадьевич, привет, дорогой.

 - У тебя как со временем? Я бы посоветоваться хотел.

- Я скоро должен уезжать. Если сейчас подойдешь, то поговорить успеем. Или, может, завтра?

- Я буду минут через пятнадцать, - ответил Савраскин и отключился.

Выйдя из такси, Савраскин сразу прошёл в бюро пропусков Управления Федеральной службы безопасности. Полковник Сергей Васильевич Рацевич ждал его. Они поздоровались и Рацевич, не спрашивая гостя, стал возиться у кофемашины. Вскоре кабинет наполнился ароматом.  Поставив перед Савраскиным чашку, хозяин, посмотрев на часы, сказал:      

-  Присаживайся. Слушаю тебя.

С Рацевичем Савраскин был знаком несколько лет, с тех пор как они  совместно занимались хищениями в главном музее.  Много воды утекло с тех пор. Валерий Аркадьевич хорошо помнил, что тогда «подстав» со стороны соседей не было. Расследование приостановили не по их инициативе, и на этом спасибо

- Дело у меня, Сергей Васильевич, странное. Понимаешь, пропал у нас заведующий отделом Китая и Дальнего Востока, Моргенштерн Самуил Леонидович. Исчез из своей квартиры. До этого прихватил с работы экспонат – нефритовый футляр.  В шкатулке имелся тайник, в котором, якобы, хранился документ семнадцатого века.

- Что значит якобы? Откуда это известно?

- Тайник нашёл сотрудник отдела Василий Высоких. Обнаружил, по его словам, случайно. Документ представлял собой донесение китайского разведчика Лю Гуанга. Он искал китайскую реликвию Золотой Наруч и камень йада. Камень мог вызывать бури, зной и ещё чего-то там. Высоких сделал копию с донесения, вложил документ на место и передал шкатулку Моргенштерну. После этого наш профессор две недели не появлялся на работе и не отвечал на телефонные звонки.  Когда же мы пришли к нему домой и вскрыли дверь, то там никого не оказалось.  Пропали личные вещи Моргенштерна и его дорожный чемодан. Сама нефритовая шкатулка лежала на письменном столе, но тайник в ней был пуст.

- Ну а …

- Проверили. Самуил Леонидович никуда не вылетал и вообще авиабилеты не приобретал. В амурное путешествие, не предупредив никого, он отправиться вряд ли мог. Самуил Леонидович серьезный пожилой дяденька.  

-На аукционе такой документ дорого мог бы стоить?

-Думаю, что да. В музейных описях документ не указан. Впрочем, мы выяснили, что границу России наш доктор исторических наук не пересекал.

- А Высоких?

- Парень всем надоел со своей копией донесения. Руководство, от греха подальше, посоветовало ему уйти в отпуск. Он и рад, укатил в какую-то киноэкспедицию в Якутию. Я тебе на вотсап могу скинуть копию этого документика и фото Самуила Моргенштерна.

- Давай.

Рацевич снова взглянул на часы.

-Я понял. В общих чертах. Давай поговорим на эту тему завтра подробнее.

Когда Савраскин вышел на улицу, он набрал Васин номер.  В ответ прозвучало, что абонент недоступен.

 

Тель-Авив

Исраэль Мэир, начальник исследовательского управления Разведки, стоял у окна своего кабинета и смотрел на бульвар Шауль Ха-Мелех. Там сновали автомобили, но ни один звук с улицы не долетал сквозь звукопоглощающие стеклопакеты. Через несколько минут должен был подойти начальник отдела Мордехай Даян с материалами из России. Когда полчаса назад он позвонил и доложил об информации о «Волчьем камне», то Мэир сразу нажал кнопку селектора и сказал секретарю, что в ближайший час будет для всех занят. 

Дверь открылась и в кабинет вошёл пожилой полноватый мужчина с зачесанными назад густыми седыми волосами. В руках у него была синяя папка с блестящей застёжкой.

- Здравствуй, Мордехай, - обернулся к вошедшему начальник управления.

- Добрый день, господин полковник. Сегодня утром из Санкт-Петербурга пришло сообщение о «Волчьем камне». У нашего источника имеется документальное подтверждение о реальном существовании метеорологического феномена под названием йада.

Исследовательское управление Разведки занималось широким кругом проблем. У каждого из десяти отделов было своё направление, анализирующее экономику, социологию, историю, технические новации и многое другое. Был и отдел паранормальных явлений. Жизнь показала, что нельзя игнорировать множество феноменов, которые всегда были и есть во всём мире. Упоминание о сверхъестественных явлениях сразу же бралось под контроль и проверялось. Примеры тому были.

Операция «Оракул» вошла в анналы израильской Разведки. Информация о еврейском чернокожем мальчике из Эфиопии поступила в начале шестидесятых годов. Ребёнка, как ни удивительно, звали Моисей. Он предсказывал вещи, которые впоследствии происходили в реальности. Будь это дождь среди засушливого лета, смерть соседской коровы или внезапно появившийся в селении путник. Родители Моисея были бедными лавочниками, поэтому предложение переехать в Тель-Авив они восприняли как манну небесную.

Обстановка на границах к тому времени накалялась. В начале мая 1967 года в Сирии и Египте объявили мобилизацию. 19-го числа войска ООН, разделявшие арабские и израильские вооружённые силы, были выведены по требованию египетской стороны. 22 мая началась блокада израильского судоходства в заливе Акаба. К концу месяца к арабской военной коалиции присоединились Иордания и Ирак. В штабе армии Цахал прорабатывались несколько вариантов предстоящего конфликта, но каждое решение несло свои риски. В случае ошибки ответственность, как всегда, ложилась на инициатора.

Когда в кабинет премьер-министра первого июня 1967 года ввели худенького чернокожего мальчика, он с удивлением посмотрел на ребёнка.

- Сколько тебе лет, - спросил премьер.

- Тринадцать, - ответил тот на плохом иврите.

- Как тебя зовут?

- Моисей.

- Ты можешь мне что-нибудь посоветовать?

- Да. Вы сейчас должны успокоиться и выпить чай. А когда я уйду, скажете своим генералам, что победят только самолёты.

- Это всё?

Мальчик кивнул головой.

Утром 5 июня в 7 часов 45 минут в воздух поднялись десятки израильских боевых самолётов. В ходе операции за несколько часов были полностью уничтожены военно-воздушные силы арабской коалиции. После этой атаки в течение шести дней другими родами войск была одержана победа над оставшимися без воздушной поддержки армиями противника.

С тех прошло пятьдесят шесть лет. Моисей после школы, без отрыва от службы в Разведке, учился в военном училище. Несколько лет назад  седовласый эфиоп умер от сердечного приступа в звании полковника. Замену ему так и не смогли найти. Поэтому, когда боевики Хамаса 7 октября 2023 года неожиданно напали на приграничные населенные пункты страны, то ни в Разведке, ни в штабе Цахала никто не ведал об этом, по словам иммигрантов из России, ни ухом ни рылом. Террористы захватили свыше сотни еврейских заложников, а миф о всемогуществе секретной службы  начал развеиваться.

Легенда об удивительном камне, который использовали древние обитатели монгольской степи, как и тысячи файлов другой информации, хранилась в компьютерной базе управления.  Честно говоря, отдел, которым руководил Мордехай Даян, даже хотели в одно время прикрыть. Но Меир настоял на необходимости этого подразделения.

Агент из Питера прислал сообщение о том, что в музее антропологии и этнографии был найден подлинник донесения китайского разведчика, датируемый семнадцатым веком. В этом документе говорилось об использовании в тринадцатом веке воином монгольской армии камня под названием йада.  Вызванная с его помощью снежная буря среди жаркого лета уничтожила сто пятьдесят тысяч воинов противника.

 Информация о чудо-камне была известна давно из трудов иранских и китайских летописцев, а также современных учёных-востоковедов. Донесение китайского разведчика Лю Гуанга уже само по себе представляло колоссальный интерес с точки зрения исторической науки. Йада в документах управления проходил под кодом «волчий камень». В какой-то степени название перекликалось с якутскими легендами, где упоминалось, что камень этот вырастает в организме различных животных.

- Майор, - обратился Меир к начальнику отдела, - какие будут предложения?

- Господин полковник, - сказал Мордехай, - я считаю, что полученную информацию необходимо проверить на месте. Предлагаю для этой цели направить в Россию капитана Шмуэля Лифшица. В отделе он служит десять лет, а в Израиле проживает уже двадцать. Приехал на волне алии  вместе со своей семьёй. Родился , проживал и учился в Санкт-Петербурге. Русский язык для него родной. Предлагаю направить его под прикрытием, как помощника нашего атташе по вопросам науки и культуры. По имеющейся информации донесение было случайно обнаружено одним из сотрудников музея, так называемой Кунсткамеры, в средневековой нефритовой шкатулке.  Сотрудника зовут Высоких Василий Семенович. Кандидат исторических наук, холост, 31 год. По сообщению агента, Высоких в составе киногруппы собирается в качестве консультанта участвовать в экспедиции по реке Лене. Это в Якутии.

- Очень интересно, Мордехай. А что, если этот камень действительно существует? Ты представляешь, какую ценность он представляет для обороны страны? Предположим, территории палестинской автономии или сектора Газа в одночасье накрывает снежный апокалипсис. И всё. С половиной ближневосточных проблем покончено.  Я иду к руководству. Надо для этой операции получить зеленый свет на самом верху.

 

Дядя Коля и Суруктах-Хая

И снова солнышко. Сашенька сидела в шезлонге на палубе и, оторвав взгляд от обрывистых скал, бездумно смотрела на бурлящую за кормой воду. Ей казалось, что вот-вот она должна была что-то вспомнить, но никак не могла этого сделать. В рубке включили радио. Передавали новости, среди прочих рассказывали о начале реставрации статуи Самсона в дворцово-парковом ансамбле Петергофа. «Дядя Коля,»- промелькнуло в голове, и Сашенька поняла, над чем она мучалась последние полчаса. Конечно, герой её фильма, дворник из петергофского парка дядя Коля.  Она сделала с ним несколько интервью, которые не вошли в сценарий.  Николай Васильевич рассказывал тогда, как «завис» на десять дней в Якутии. Его фуру загрузили в Подмосковье утеплителем для электростанции в поселке Серебряный Бор, который находился неподалёку от южноякутского города Нерюнгри. На  американском старичке-грузовичке дорога в семь с половиной тысяч километров была рискованной. Но платили за рейс хорошо, и дальнобойщик согласился. Ехал не торопясь и через недельку прибыл в город угледобытчиков. Стояла середина лета, и особых проблем у Васильевича не возникало. Грузовичок трудолюбиво взбирался на подъемы северной трассы, оставляя после себя клубы дорожной пыли. Разгрузился в Нерюнгри, где ему   повезло. По хорошему тарифу предложили перевезти двигатель и запасные части для самоходной буровой установки на угольный разрез  «Кангаласский».  Расстояние пустяковое, всего-то семьсот километров.

Через полтора дня дядя Коля уже плыл через Лену, сидя в трусах на палубе автомобильного парома. Однако, когда стал выезжать по стапелям на берег, из глушителя повалили клубы дыма от несгоревшей солярки. Мощность двигателя упала, и «Фредлайнер» с трудом вскарабкался на берег. До Кангаласс было около сорока километров, но старый водила решил дотянуть до места разгрузки. На скорости двадцать километров в час он все-таки добрался до карьера, разгрузился и поставил машину рядом со стоящей неподалёку сторожкой. Сняв крышку блока цилиндров и с трудом вывернув топливные форсунки, дядя Коля увидел, что четыре из них покрылись нагаром и были изъедены ржавчиной. Нужно менять или, на худой конец, расточить их.  Найти новые детали на двенадцатилитровый мотор «Детройт дизель» здесь было невозможно. Николая приютил местный сторож, который летом жил здесь безвыездно.

На следующий день Николай Васильевич вышел из карьера на остановку, дождался сто четвёртого автобуса и поехал в Якутск. В автомастерской ему сказали, что расточкой американских форсунок не занимаются. По слухам, в Нерюнгри, на ремонтно-механическом заводе, это сделать могут. Бедолага добрался до паромной переправы и стал ждать у моря погоды. Наконец, парнишка на «Вольво» сказал, что он делает чартерные рейсы до Благовещенска и через десять дней приедет обратно. По дороге может забросить форсунки в Нерюнгри, а на обратном пути их забрать.  Братство дальнобойщиков не подвело.  Дядя Коля отдал малому свои железяки и договорился встретить его на этом же месте.

Он вернулся на карьер и поселился у сторожа. Дня через два Еремей Анисимович, так звали хозяина, предложил ему прогуляться на мыс.  Шофёр с удовольствием согласился. Тропинка вела к берегу Лены. Пройдя пару километров, они вышли к обрыву. Такого Николай не ожидал. Подойдя к краю, он остолбенел, увидев распахнувшееся перед ним пространство.  Внизу, огибая Кангаласский мыс, текла великая якутская река. Двухсотметровая высота завораживала и волновала. Несмотря на сильный ветер, Николай не хотел уходить. Недели, проведенные в кабине, заставили его забыть, что существует другой, такой необъятный и космический мир.  Николай опустился на траву. Какое счастье сидеть в этом месте и ни о чем не думать: ни о бесконечной дороге до Питера, ни о ремонте двигателя, ни об ушедшей жене, ни вообще о своей бестолковой, как перекати-поле, жизни.

Еремей Анисимович подергал его за рукав. Николай нехотя поднялся и с тоской посмотрел на голубоватый лес на другом берегу. Сторож развел костерок и заварил в котелке чай. На дощечку у огня положил оладьи.

- Если смотреть с нашего Кангаласского мыса на реку, то по левую руку на юге стоит Табагинский мыс. До него около семидесяти километров. Наши предки со своих плотов его увидели первым. Между этими двумя мысами, в долине Туймаада, они поселились со своими лошадьми и скотом.

- А почему они пришли сюда? Сейчас лето, тепло, растёт трава. Но зимой же здесь очень холодно.

- Говорят, в давние времена Чисхан отступил и разрешил нашему народу прийти сюда.

 -Чисхан?

- Ну, вроде Деда Мороза. Только построже будет. Люди приплыли на плотах, построили жилища. За долгие годы лошади и скот тоже привыкли к морозам. Предки пришли сюда за свободой. На юге они оставили врагов убивать друг друга, а сами выбрали иную жизнь. Долина, по которой протекает Лена, называется Туймаада. На ней поселился народ саха. Якуты - это неправильное название. Называй нас саха.  У каждого рода были свои богатыри. Рассказывают, что один из них, Чорбох, прямо с этого мыса через реку разговаривал с другим, которого звали  Берт-Хара. Был ещё и третий, самый великий богатырь - Тыгын Дархан.

Они выпили чай, и Еремей Анисимович повёл Николая вниз. Вскоре они спустились к реке и, пройдя вдоль плоских скал, увидели на них еле заметные рисунки животных и непонятные знаки.

Рядом журчал ручей. Когда они спустились ниже, стало видно, что струя его, обрываясь с каменной ступеньки, падает прямо на речные камни.

У самой реки Николай увидел штольню, которая уходила куда-то наверх.

- Вентиляция старой шахты. Раньше у нас уголёк подземным способом добывали. В последнее время взрывают, а потом грузят экскаваторами, - пояснил Анисимович.

Через неделю дядя Коля сидел у переправы и ждал запчасти. Парнишка не подвёл. Он привёз восстановленные форсунки и даже пытался всучить Николаю сдачу, оставшуюся после расчёта с нерюнгринским токарем. Николай ещё сутки собирал двигатель, а потом, попрощавшись с Еремеем Анисимовичем, поехал на паром.

- Надо побывать на Кангаласском мысу, - подумала Сашенька, вспоминая рассказ дяди Коли.

Слева по курсу появился поселок, потом появились серебристые бочки нефтебазы и несколько портальных кранов.

- Господа, - объявил Матвей. -  Проходим посёлок Витим. Через несколько минут выйдем к устью. С бурятского языка Витим переводится как «много болотной травы». Вон справа пологая гора. Это остров Липаевского. Он разделяет русло на два потока, которые вливаются в Лену. Поздравляю, мы находимся на территории Ленского района республики Саха.

- Вот ты и дома, - сказал Сашеньке  Василий.

Она провожала взглядом проплывающие берега. Ей было уютно в шезлонге.

  - Хорошо, - подумала она, - что Вася, наконец, увидит Якутию.

- Ты знаешь, вспомнила одного мужичка, о котором делала фильм. Наверняка рассказывала, это дворник в парке Петродворца.  Раньше он был дальнобойщиком.

-Помню,  а  в связи с чем ты его вспомнила?

- Много лет назад он побывал в Кангалассах. Рассказывал, что на мысу видел петроглифы.

- Ну, их мы сейчас будем встречать довольно часто, - сказал Яша. -  Наш маршрут, как я говорил, будет проходить через места древнейших археологических памятников. Надо пройти чуть больше семисот километров вниз до устья Мархи. Это недалеко от Олёкминска. Потом по этой речушке идти вверх по течению ещё сто пятьдесят километров.  Мы должны увидеть Суруктах-Хая, по-якутски - скала с письменами. Это место первым стал изучать ещё в 1939 году этнограф Андрей Саввин. С тех пор туда, что называется, не зарастает народная тропа. Во всяком случае, я несколько раз бывал там со студентами.

- А наш лайнер пройдет по этой речушке? Она же, наверно, мелковата будет? - поинтересовался Дима.

- У нас будет пересадка. В трюме шестиместная резиновая лодка моего отца и довольно мощный водомётный двигатель. Так что мелководье нам не страшно.

Ночью проходили ещё один город. На девятиэтажках, стоящих на берегу, светились огромные неоновые буквы. Л Е Н С К. В ночных сумерках это выглядело впечатляюще. Ещё через сутки подходили к устью Мархи. Стоял конец мая, было тепло и появились комары.

Оранжевую резиновую лодку с немалым трудом извлекли из трюма, разложили на траве и подсоединили электрический насос.  Рядом уложили лодочный мотор, и Матвей начал его внимательно осматривать.

- Нас четверо плюс капитан. Он сам вызвался сопровождать,- кивнул в сторону Матвея Яша.– Вообще-то  я имею опыт хождения по таким речкам, впрочем, лодка выдержит и пятерых с багажом. Мотор у нас мощный, Ямаха.

 Матвей, услышав, что говорят о нём, поднял голову, подмигнул и снова уткнулся в мотор.

- Сто пятьдесят километров против течения мы пройдём самое большее за десять часов, - продолжил Яша. -  Предлагаю тронуться завтра пораньше, тогда ближе к вечеру сможем быть на месте. Светового дня нам для осмотра святилища хватит, а на следующие сутки тронем обратно.

После обеда резиновая лодка уже покачивалась на волнах. Погода ночью ожидалась ясная, поэтому палатки, спальники, продукты и канистры с бензином уложили в суденышке заранее. Матвей поставил мотор, завел его и, сделав на воде круг, остался доволен.

Весеннее утро, свежее и ясное, бодрило. К пяти утра ребята успели хорошо выспаться и с шуточками погрузились в лодку. Мотор стучал ровно, струи воды бурно выбивались из-под кормы. Отчалили от катера и вошли в устье Мархи. Витёк с палубы махал вслед.

Больше всех окружающей природой были очарованы Василий и оператор Дима. Для них всё было вновь. С обеих сторон подступал густой лиственничный лес, который неожиданно сменился широкими прибрежными полянами. За ними появились базальтовые скалы. Километров через пятнадцать на речке стали попадаться перекаты. Управлявший лодкой Матвей довольно ловко лавировал, и Яков показал ему большой палец. Скоро перекаты стали непроходимыми, поэтому пару раз приходилось тащить лодку волоком.

Часам к пяти вечера показалась скала, похожая на башню. На ней светилось яркое красное пятно. Заходящее солнце падало на вертикальное плато и, подплыв ближе, все увидели десятки нарисованных красной охрой изображений. Они были ярче, чем рисунки около Шишкино. Через сотню метров открылась юго-западная сторона скалы. Она тоже была плоская и также покрыта множеством изображений.

- Ну, вот мы и на месте, - крикнула Сашенька. – Как здесь здорово!

Лодка причалила и все гурьбой бросились к скале.

- Яша, - попросил Василий, - рассказывай!

- А может сначала лагерь разобьём? Вечереет все-таки, – ответил тот. – Вот нетерпеливые. Ну да ладно, я и сам соскучился по этому великолепию. Итак, перед вами святилище древних якутов Суруктах-Хая – скала с письменами. Якутский этнограф Андрей Саввин первым описал это место. В его научном отчёте есть такие строки: «Надписи на скале Суруктах-Хая, по словам местных стариков, существуют с начала сотворения неба и земли, с тех пор, как существует человек».  Видите, скала покрыта рисунками снизу доверху. Наивысшая их точка на высоте двенадцати метров, а самые нижние расположены на шестиметровой высоте. Здесь размещены шестнадцать групп рисунков. Изображены животные, люди, фигуры, похожие на танцующих шаманов, различные рунические знаки в виде тамги. У нас в Северо-Восточном университете есть музей археологии и этнографии. В 2011 году предприятие «Алмазы Анабара» финансово поддержало экспедицию сюда. Благодаря этому археологический отряд смог провести здесь полноценные полевые исследования.

С полчаса все глазели на величественную галерею под открытым небом, пока Матвей не заявил:

-Ладно, пора ужин готовить. Я за дровами.

Будто очнувшись, путешественники принялись обустраивать лагерь. Вскоре между палаток затрещал костёр, а на раскладном треножнике повис объёмистый закопчённый котел.

- Поскольку все голодные, а времени нет, сделаем по-быстрому макароны с тушенкой, - объявил Матвей. - После ужина я пойду ставить удочки. Рыба здесь наверняка должна быть.

Через час наши друзья, слегка разомлевшие, прихлёбывали крепкий чай. Матвей, как и обещал, взял удочки и побрёл вверх по течению.

- Хорошо здесь, - сказала Сашенька, - но мне почему-то жутковато.

- Много в Якутии таких мест? - спросил Дима.

- Всего обнаружены сто пятнадцать писаниц, - пояснил Яша. - От Витима до Якутска хорошо изучены пятьдесят таких мест. В основном на левом берегу Лены, от Олёкминска до Кангаласс. Суруктах-Хая - самая значительная из них и, пожалуй, наиболее изученная. После Саввина здесь побывало много исследователей, включая академика Окладникова.  Наскальные рисунки встречаются преимущественно вдоль рек.  На некоторых писаницах мы ещё побываем. Недалеко, рядом с Ленскими столбами, тоже есть петроглифы на реке Синей. Они встречаются на реках Олекме, Алдане, Амге, Индигирке и даже на Оленьке. Часть изображений оставило автохтонное, коренное население Якутии: тунгусы, эвены, эвенки и юкагиры. Авторство других принадлежит переселенцам, предкам народа саха. Эта писаница создавалась в период от неолита до железного века.

Наступили белые ночи, и было довольно светло. В синих сумерках известняковая скала с рисунками мрачно возвышалась над местностью. Поневоле все притихли. Матвей подбросил дров в костёр. Потом взял в лодке бензопилу и распилил на ночь пару стволов валежника. Ближе к двенадцати все стали укладываться. Сашенька не могла уснуть. Ей казалось, что кто-то наблюдает за ней со скалы. Она вылезла из спальника и подошла к костру. Там сидел Яша и копался в смартфоне.

- Яша, ты как себя чувствуешь?

- Я? Нормально.

- А мне почему-то не по себе. Кажется, кто-то смотрит из темноты.  Ты когда-нибудь встречал в тайге что-то страшное?

- Мой отец вырос недалеко отсюда, в деревне Арылах. Она через реку от Ленских столбов. Детство со своими братьями, моими дядьками, он провёл в тайге. Сколько себя помню, отец всегда брал меня на рыбалку и охоту. Поэтому уже пацаном приходилось ночевать в лесу. Чего-нибудь необычного я никогда не встречал. В природе много разных звуков. Днём мы их не замечаем, а ночью слышим. У любой птицы и зверя свой голос. Каждый кричит по-своему. Деревья и скальные породы добавляют в этот концерт свои звуки. Бывает, гремят и обваливаются камни, шуршат насыпи, скрипят от ветра стволы и ветви. Если человек никогда раньше не слышал таких звуков, то они его пугают.

В это время из чащи за палатками раздалось какое-то неразборчивое бормотанье. Сашенька замерла и вцепилась в бревно, на котором сидела. Вслед за бормотаньем раздался приглушенный безумный смех. Через пару секунд он зазвучал уже по-настоящему громко. Сашеньке показалось, что сердце её остановилось. Она схватила Яшу за руку.

- Не бойся, - весело сказал он. – Это всего-навсего филин. Территорию свою обозначает. А голос у него, действительно, как у клиента психушки.

В это время у речки раздался горький женский плач. На этот раз Яша поторопился объяснить: 

- Это лиса. Волки воют, а лисы это же делают по-своему. Воют как умеют. Слышишь, за рекой будто трактор заводят. Это какая-то животина вспугнула стаю куропаток, и они взлетели с тарахтящим звуком. Ладно, завтра у нас исследовательский день. Писаница ждёт нас.

- Яшка, ты молодец! Успокоил меня своими сказками, как психотерапевт, - хмыкнула Сашенька, поднялась и пошла к палатке.

Ей всё равно не спалось. Она стала думать о красной от охры скале и неожиданно увидела, что стоит на каменной террасе перед самой вершиной.  Ей не было страшно. Вдруг стенка террасы стала осыпаться, и перед Сашенькой открылся вход в пещеру. Она вошла. Там было светло. На стене она увидела изображение тамги канглов, такой же, как в бурятском этнопарке. В углу пещеры что-то белело. Рукой она ощутила тепло. «Наверное, это Алмаз догнал нас», - подумала она и проснулась. Пальцы лежали на пластиковой бутылке с водой, которую нагрело солнце, бившее в распахнутую палатку. У костра слышался разговор, прерываемый восторженными возгласами.

Сашенька протёрла глаза и выкарабкалась наружу. Все стояли вокруг Якова и рассматривали что-то пёстрое у его ног.

- Привет!  Доброе утро! – закричал Вася. – Иди сюда, посмотри, что принёс наш охотник!

На земле, раскинув большие крылья, лежал здоровенный глухарь. Его голова с огромными красными бровями и жёлтым крючковатым клювом была повернута на бок.  Коричневый глаз застыл открытым.

Сашенька встала на колено и потрогала птицу за крыло.

- Жалко.

- Их там больше десятка токовали. Вчера, когда мы сидели у костра, я услышал их перекличку. С утра взял мелкашку и пошёл проверить. Сейчас весна и самок-копалух бить нельзя, а самцов много. Так что я без вреда для популяции подстрелил одного. На обед.

Тут Сашенька почувствовала запах печёной рыбы. На решетке, пристроенной на двух крупных булыжниках, подрумянивался десяток вытянутых рыбок с красными плавниками и чёрными пятнышками на боках.

- Это линки, - сказал Матвей, - не зря донки закидывал.

- Ребята, мы перешли на самообеспечение, - засмеялся Дима, снимая на видео мангал с рыбой.

Когда после завтрака Матвей стал заваривать чай с горстью сухого шиповника, заговорил Яша.

- Поскольку я у вас экскурсовод, скажу пару слов о технике безопасности. Скала древняя, лазить по ней в одиночку опасно. Возможны обвалы. Это и жизни угрожает, и петроглифам может навредить. Вася, прошу тебя быть всё время рядом с Димой и подстраховывать его. Судя по всему, он ради хорошего кадра полезет в опасные места как…

- Горный козёл, - закончила Сашенька.

Яша улыбнулся, поправил очки и продолжил:

- Надо быть осмотрительней. Матвей остаётся на хозяйстве, а все остальные держатся рядом со мной.

Скала действительно походила на средневековую башню. Природа с двух её сторон создала каменные плоскости, на которых снизу вверх были расположены сотни рисунков.

- Да, художники краски не жалели, - сказал Дима, снимая очередную группу изображений.

Многие картинки были начертаны широкими линиями. Издали они выглядели как сплошное красное пятно. При внимательном же рассмотрении различались отдельные детали, фигурки людей и животных. Сашеньку заинтересовали рисунки, где контуры лосей, были изображены с детёнышами внутри.

- Десять лет назад, во время экспедиции нашего университета, были сделаны современные снимки. А вот первое чёрно-белое фото общего вида скалы датировано ещё 1943-м годом. Теперь цифровая технология позволяет выявить множество невидимых ранее деталей, особенности наложения рисунков, оттенки цвета краски и рельефа скальной поверхности. Писаница Суруктах-Хая - уникальный памятник культуры. Здесь каждый раз сталкиваешься с новыми деталями и смыслами, которые оставили нам древние охотники и рыболовы.

-  Я хочу снять верхний ряд рисунков. Очень живописные, но как туда забраться? – сказал оператор. – Может, попробовать подобраться с той терраски у вершины?

- У тебя же на камере трансфокатор. Приближай и снимай на здоровье, - заметил Вася.

- Нее, это не то. Детали исчезнут. Тут  каждый мазок, каждая трещинка важны. Может, сообразим что-нибудь, товарищ экскурсовод?

Все посмотрели на Яшу, и Сашенька увидела, что тот колеблется. Потом буркнул «чёрт с вами» и пошёл к лодке. Он принёс брезентовый мешок, развязал и вывалил на землю альпинистское снаряжение: верёвки, карабины, металлические крючья и страховочный пояс. Картину завершали скальный молоток и каска.

У Дмитрия загорелись глаза:

- Вот это я понимаю! Вот это Яша! - завопил он.

Сашенька подержала в руках железяки и весело подмигнула Василию.

Яша с Димой по распадку с другой стороны скалы поднялись наверх.   Через какое-то время они были на вершине.  Яша надел на оператора страховочный пояс и каску. Потом загнал в узкую щель скальный крюк, прицепил к поясу карабин и продел через него альпинистскую верёвку. Минут десять инструктировал и, наконец, держа в руках страховочный конец, спустил оператора вниз. Съемка длилась минут тридцать. Когда они оказались внизу, все увидели счастливое лицо Димы.

- И что же ты там такое снял? - поинтересовался Вася.

- Потом увидите, - важно ответил он.

День пролетел быстро. Вася и Сашенька сделали десятки снимков, но каждый раз, рассматривая скалу, находили что-то новое. Запахло чем-то вкусным. У костра хозяйничал Матвей и из булькающего котла шли чудные запахи глухариной похлёбки.

- Похитители солнца, - задумчиво, будто про себя,  сказал Дмитрий.

- В смысле? - переспросил Василий.

- Я подумал, что мы уже второй раз встречаем следы похитителей солнца. Ну, в переносном смысле, конечно. Смотрите.

Дима открыл дисплей и показал стоп-кадр видеосъемки. На нём был изображен полукруг с расходящимися лучами, перечёркнутый двумя   полосками. Полукруг переходил в конус, внутри которого рядами были нарисованы короткие чёрточки.

- Я думаю, - продолжил Дмитрий, - художник показал, что солнце можно убрать. В смысле, погасить для людей-черточек, стоящих ниже его. Не зря я просился «подвесить» меня поближе к рисунку. А справа, на час дня, нарисована загогулина, которую мы видели в музее с юртами.

Дима увеличил кадр и все увидели знакомое изображение тамги канглов.

- На Шишкинской писанице солнце глотал дракон, а здесь светило просто-напросто отменили. Перечеркнули и всё! – воскликнул Вася. - И печать поставили.

- Это не может быть случайностью, - задумчиво произнесла Сашенька.- Получается, что кто-то постоянно хочет своими рисунками сказать, что может погасить солнечный диск. И везде ставит свою подпись.

Матвей разлил глухариный суп по мискам. На деревянной доске в центре лежали дымящиеся куски дичи. Однако они, казалось, уже не производили должного впечатления. Все ели молча и думали о том, что сказал Вася.

Заходящее солнце осветило скалу с письменами, и краски на ней ослепительно вспыхнули.

- Совпадения интересные, - сказал Яков. – Если, конечно, они не плод нашей коллективной фантазии. Получается, что каждые триста лет нам напоминают об отмененном солнечном дне.

 

Кангаласцы

Уже третий день он сидел на берегу и смотрел на серую холодную воду. Река поглотила всех, кто у него был, и всё, что у него было.

 Они плыли на трёх больших плотах уже второй месяц. На отдых как-то остановились у устья реки, впадающей в Лену, где увидели несколько юрт. Это были рыбаки-тунгусы. Они обрадовались пришельцам, а Тыал подарил хозяевам железный топор  и  большой бурдюк молока.

 Местные рассказали, что вниз по реке есть большие долины, поросшие сочной травой. Они намного шире, чем здесь, у устья их речушки. Но сейчас и здесь хватит травы для скота и лошадей, которые плывут с Тыалом на плотах.  У них нет ни коров, ни лошадей, поэтому травы не жалко. Одни только олени, которые едят ягель.

Рыбаки рассказали, что в верх по реке есть скала, на которой живёт  божество. Люди приносят ему в подарок рыбу и мясо, а взамен божество может исполнить для человека его желание. Туда добираются на оленях за несколько дней.

На следующий день Тыал велел выгнать скот и лошадей на заросший свежей травой берег. Женщины и дети должны были тоже набраться сил. С собой он взял двоих младших сыновей и тунгуса-рыбака, чтобы показывал дорогу. Через три дня перехода они достигли священного места.

Тыал на кожаных ремнях спустил младшего сына со скалы. Юноша по приказу отца нарисовал изображение солнца, перечеркнутого двумя копьями. Рядом с этим знаком молодой воин начертал тамгу рода. Тунгус неодобрительно наблюдал за молодым художником.

 Обратно к устью дорога показалась короче. По приезду он увидел, что его люди отдохнули, а скот вдоволь отъелся.

  С тех пор, как он заморозил войско чжурчжэней, Тыйл всегда носил йада с собой.  Каждый месяц он вынимал камень из кожаного мешка и разговаривал с ним. В ответ йада, будто узнавая хозяина, становился влажным. И тогда Тыал решил в священных местах на своём пути оставлять память о роде и своём чудесном камне.  Когда ещё строили плоты,  Тыал нарисовал на скале солнце, которое проглатывает дракон. Пусть все знают, что ради своего народа он готов был даже затмить солнце.

Когда плоты превратились в маленькие черточки на реке, тунгус мрачно сказал подошедшей жене:

- Плохо, что на священной скале эти люди перечеркнули солнце. Оно накажет.

Река легко несла плоты на своей могучей спине. Июньская погода стояла хорошая. Те, кто остался на берегу, успели накосить свежей травы. Теперь можно было кормить животных  во время плавания. Прошло два раза по десять дней и показался большой мыс. Напротив него река делала излучину. Тунгус рассказывал, что это будет Ытык-Хая (почтенная гора). Вдруг посреди жаркого дня подул холодный ветер. Неведомо откуда выползла туча. Она закрыла небо и пошёл сильный дождь. Скот и лошади заволновались. Передний плот попал в водоворот напротив горы и медленно закрутился, за ним второй, потом третий. Неведомо откуда поднялись высокие волны и вдруг с треском стали лопаться ремни, которыми были стянуты бревна. Первый плот, за ним второй вдруг рассыпались, а люди, скот, утварь полетели в крутящуюся огромную воронку. Вождь стоял на третьем плоту, как вдруг испуганный бык ринулся в его сторону и столкнул в воду.

Водоворот затягивал всё как ненасытная глотка. Большое бревно выскочило из связки и упало рядом с барахтающимся в воде человеком. Тыал увидел, что это был его отец. Одной рукой он ухватил его за одежду, другой попытался грести. Комель погрузился и тут же всплыл. Тыал вцепился в него. Потом их с бревном стало относить к берегу.

На месте водоворота уже никого не было видно. Когда он вытащил старика из воды, тот был без сознания. К вечеру отец умер.

Третьи сутки он сидел на камне и смотрел на реку, которая проглотила всё, что было в его жизни. На поясе висел мешок, в котором лежали йада, Золотой Наруч и тамга рода. Только зачем они ему теперь нужны? Он хотел, чтобы все знали, что он может затмить солнце. Но солнце всё равно встаёт каждое утро. Великое и непобедимое, оно наказало его за гордость, погубило весь род и отца.

Позади послышался шорох осыпающихся камней.  Он обернулся и увидел людей. Двое держали наготове копья, а третий лук. Все смотрели друг на друга и молчали. Вдруг один из них произнес:

-  Омогой-хан велел привести тебя.

-  Кто это?

- Наш тойон.

- Откуда он узнал обо мне?

- Тебя увидели здесь два дня назад. Ты сидел на этом камне и смотрел на реку. Ни ел и не пил.

После этих слов он, будто очнувшись ото сна, почувствовал страшный голод и жажду.

Незнакомец подошёл к реке, опустил голову и стал пить. Люди Омогоя молча смотрели на него. Напившись, он встал и повернулся к посланникам.

- Подождите. Я должен попрощаться.

Подошел к холмику на берегу, который был обложен камнями. «Прощай, отец», - сказал он и поклонился могиле.

Прошли около кёса( десять километров). Он знал, что его будут расспрашивать, кто он и что здесь один делает. Но рассказывать, как потерял своих людей, Тыал не хотел. Как объяснить, что смог остаться живым? Да и вообще, зачем этим людям все знать? Если небо оставило ему жизнь, то надо её начинать заново. Солнце знает его старое имя и будет теперь разрушать всё, к чему он прикоснётся.  Он возьмёт другое имя, человека, который в душе каждого кангла вызывал уважение и любовь. Он возьмёт имя великого полководца канглов Элляя Даши, который всю свою жизнь отдал народу. Может, тогда солнце простит Тыала.

На большом аласе стояли урасы. Их было много. У костра под открытым небом сидел крупный человек с седой головой.

- Ты кто? – спросил он.

- А ты кто?

- Я Омогой.

- А я Элляй!

                                              ***

Тыгын сидел у постели своего отца Мугджан-Мунньан Дархана и смотрел на его исхудавшее лицо. Старик болел с зимы. Думали, что поправится, но к ысыаху ему стало совсем плохо. Сын поднёс плошку с кумысом к губам отца, но тот, помочив губы, пить не стал.

- Скажи, чтобы остались только твои братья, - тихо прошелестел его голос. Тыгын повернулся, дети, женщины и слуги вышли из балагана.  Братья Тыгына Ники, Сергуй, Чегунай и Гадакай подошли к умирающему. Мунньан оставлял после себя большой род. Всего у него было  девяносто внуков и правнуков.

- Я сегодня покину средний мир. Чувствую это. Доведите наше дело до конца. Тыгын, собери народ под своё крыло. Наш великий предок Элляй Боотур хотел так. Это мне говорили отец, дед, а им их предки. Тыгын, ты сильный, честный, но доверчивый. Тебя много раз обманут, но если будешь крепкой рукой держать власть, тебя никто не победит. Храни камень сата, Золотой Наруч и нашу тамгу. Это вещи Элляя.

Старый Мунньан умолк. Навеки. Глаза его остались открытыми.

С  детства Тыгын бесконечное количество раз слышал историю о своём великом предке Элляе Боотуре.  О том, как Омогой-хан нашёл его на берегу реки у Почтенной горы и взял его в работники. А потом женил на одной из своих дочерей. Элляй рассказал Омогою, что он из племени канглов и пришёл со своим отцом с большого озера на юге. Рядом простиралась Великая Степь. Раньше племена, жившие в ней, воевали и убивали друг друга. Мудрый правитель, чтобы спасти свой народ, объединил людей, и наступили мир и порядок. Но он умер, а его потомки снова стали воевать друг с другом.

  Мунньан, как завещал Элляй, хотел, чтобы хангаласские, мегинские, борогонские, намские и другие роды перестали враждовать и начали жить по одним законам. А если придёт тяжёлое время, то встали плечом к плечу перед любым врагом.

Опасность появилась. Первой о ней Тыгыну рассказала Талаай удаганка, его старшая дочь. Ей было видение, что приближаются незнакомые люди. Она даже хотела своим колдовством обрушить Ытык Хая и перекрыть ею реку.

С верховий Лены, а потом и с Вилюя приходили люди и рассказывали о русских, которые хотят отобрать женщин, скот, лошадей и, самое главное, свободу. Но сначала они забирали меха и всю добычу охотников.

Владения потомков Элляя были велики. Но богаче всех был Тыгын. Во многом благодаря его военным походам, хотя для этого пришлось разорить многих соседей. На долинах Туймаады и Эркээни паслись многочисленные стада, за которыми следили бедные родственники и батраки. Даже на правом берегу Лены простирались его владения. Тойоны других родов Лёгой, Омоллой,  Берт-Хара, не скрывая, завидовали его богатству.

 Когда Тыгын пригласил их на ысыах и во время встречи с обильным угощением предложил объединиться, то многие молчали или откровенно ухмылялись. Они боялись, что Тыгын Дархан под этим предлогом захватит всю власть.

Тыгын понимал это. Он знал, что князьки из дальних аласов не простили ему набеги, которые он делал на их владения. Уводил скот и людей. Но это было в прошлом. А сейчас он предлагал мир и общие законы, которые в будущем не мог бы нарушать даже он.

 Он видел, что ему не верили.

Два года назад в долине Эркээни появились трое незнакомцев, которые приплыли на небольшой лодке. Они были непривычно одеты и немного говорили на языке саха. Пришельцы вели себя скромно и уважительно. Попросили, чтобы Тыгын  взял их в  работники за пропитание и кров. Мужики назвались русскими, сказали, что скрываются от хозяина, который бил их и морил голодом. Тыгын разрешил остаться. Летом они заготавливали сено, а в другое время ухаживали за скотом и выполняли тяжёлую работу. В стойбище к ним привыкли.  Но вдруг на третью весну они исчезли. Ушли ночью тихо, так, чтобы никто их не видел.  Тыгын задумался, но погоню посылать не стал. Мало ли людей ищут свой кусок еды.

 Именно в это время дочь Тыгына Таалай Удаган (шаманка) стала беспокойной. Ночью, а иногда и среди белого дня, у неё появлялись видения, что люди, похожие на пропавших работников «с сидящими в глубине глазами и большими носами», принесут опасность для всего рода и   для её отца. Тыгын  слушал удаганку и соглашался с ней.

                                                 

Лю Гуанг познакомился с русскими на устье реки Кут. Здесь они прошлой весной выстроили зимовье, а  нынче готовили поход на север. Главным был рыжебородый резкий мужик, которого звали Иван Галкин.

Как только три лодки китайского торговца с товаром причалили к берегу у зимовья, он сразу направился к предводителю. Два тунгуса тащили следом здоровенный тюк. Их ждали, потому как навстречу вышел сам Галкин с толпой казаков позади. Один из тунгусов говорил на языке русских.

Лю Гуанг подошёл и, скрестив ладони на груди, низко поклонился.

- Торговец приветствует Большого вождя воинов, которые построили деревянный дом на берегу реки. Приветствует и просит принять его подарки, - на плохом, но понятном русском языке произнес тунгус.

- Кто такой будешь ?

-Меня зовут Лю Гуанг. Я подданный китайского императора. Занимаюсь торговлей.

- Про китайцев слышал. Ещё в Москве. Что собираешься делать на реке Лене?

- Хочу менять свои товары на тёплые шкуры соболей, куниц и других тварей. Эти шкуры очень любят носить наши женщины и мужчины.

 - Ну, показывай свои подарки.

Лю Гуанг стал раскладывать на траве перед Галкиным гостинцы. Первым он вытащил невиданный куяк (панцирь). Это были не просто доспехи, прикрывающие грудь и спину воина, а просторный чёрный кафтан, украшенный позолоченными медалями. Лю Гуанг с трудом поднял кафтан и с поклоном подал его вожаку. Галкин принял, стал его щупать и убедился, что под плотной тканью скрывается настоящая броня. До сих пор русские пользовались кольчугами исламского образца, сделанными из железных колец. В кафтан же были вшиты наборные пластины на дальневосточный манер. Эта одежда прикрывала не только грудь и спину, но также шею, руки и бёдра до колен. Таких доспехов рыжебородый никогда не видел. Да что кафтан, простые куяки были редкостью для землепроходцев. А ведь здесь они были очень нужны. Это там, в Московии, где кругом были пищали да мушкеты, панцири считались чем-то старинным и вызывали у служивых улыбку. Здесь же, в Восточной Сибири, когда из-за каждого куста может прилететь стрела или копье, куяк был незаменимой вещью. Еще странствуя по Енисею, Галкин через тунгусов распространял ложные слухи, что с ним идут полсотни людей и на каждом куяк. Весть о броне действовала устрашающе.  Без боя сдавались целые селения.

- Что хочешь за кафтан, китаец?

- Хочу плыть на моих лодках под твоей защитой.  И зиму рядом с тобой перезимовать.

- Будь по-твоему. Что там ещё у тебя?

Лю Гуанг вытащил из тюка три простых панциря, мешок пороха и пять китайских закаленных топоров. В завершение тунгус передал Гуангу большой кувшин с рисовой водкой. Последний, еще раз глубоко поклонившись, подал его Ивану Галкину.

За месяц до появления Лю Гуанга Галкину встретились трое русских, которые возвращались с низовья. Это были казаки из отряда мангазейского купца Пантелея Пянды, отряд которого дошёл до устья Вилюя. По дороге он выгодно и мирно торговал с местными жителями.  На обратном пути люди Пянды собирались заехать к якутам, живущим в большой долине у реки. Но их   напугала молва о свирепом тойоне Тыгыне Дархане. Тогда Пянда снарядил троих самых ушлых казаков и отправил их к кангаласцам. Разведчики прикинулись бедными работниками, которые сбежали от своего хозяина. Много интересного рассказали эти казаки Ивану Галкину после того, как через год, узнав о жизни в стойбище Тыгына и о силах его войска, ушли по Лене на большую землю.

Племена в долинах Эркээни и Туймаада были многочисленны. Имели в достатке скот и лошадей, добывали немало соболя.  Галкин пробирался сюда от Енисейска, и сведения от местных тунгусов о богатых кангаласцах подтверждались. Китайский торговец оказался свидетелем встреч Галкина с казаками-разведчиками, потому как после щедрых подношений стал в отряде своим. Теперь, продвигаясь с ватагой на север, он с нетерпением ожидал встречи с потомками канглов.

Издали, сразу за высокой горой, Лю Гуанг увидел на берегу конусы жилищ. Тонкой струйкой вился дым над островерхими крышами.  Судя по всему, местные увидели их тоже. На берегу собрались жители поселения. Впереди стоял высокий человек в островерхой соболиной шапке.

 На берег с первого коча важно сошёл невысокий рыжебородый мужик с бегающими глазами. Рядом спрыгнул  тунгус-переводчик.

- Ты кто? - спросил Тыгын.

Он внимательно рассматривал рыжего.

- Меня зовут Иван Галкин. Я уже слышал от людей, живущих на реке, твоё имя. Ты тойон Тыгын Дархан. Мы посланцы русского царя из Москвы. Приплыли к вам с миром. Хотим узнать, что за земли лежат вниз по большой реке. Примите нас в гости. Мы будем жить мирно и не мешать вам. С нами человек, который привез товар, чтобы торговать с вами.

Иван повернулся к Лю Гуангу, махнул ему рукой, и тот подошёл.

Китаец низко поклонился Тыгын Дархану и протянул ему украшенную золотыми пряжками кольчугу. Потом показал на несколько тюков с грузом, который поднесли с лодки тунгусы, и снова опустился в глубоком поклоне.

Вождь кангаласцев  с достоинством принял подарки и широким взмахом руки пригласил всех на берег. Он показал Ивану Галкину на большую урасу неподалеку и сказал:

- Можете пока жить в ней. Что ещё?

- Нам нужно немного, - ответил Галкин. – Дай кусок земли, которую весной не затапливает река. Такой, что покроет бычья шкура.

Тыгын удивленно посмотрел на русского и кивнул головой. Спрашивать, почему ему надо так мало, не стал. Он не женщина, чтобы задавать пустяковые вопросы.

Эти русские походили на батраков, которые недавно от него сбежали.

Угостили русских хорошо. Было много вареного мяса, рыбы и кумыса. Пришельцы пили свою горькую воду и громко пели после этого. На следующее утро один из казаков взял бычью шкуру и стал нарезать её на длинные узкие полосы. Получился целый пучок, похожий на распушенный конский хвост.  Казаки связали концы лент и сделали очень длинную верёвку. Они выложили её по кругу и столпившийся народ увидел, что жалкой шкурой удалось огородить пространство размером с озеро. Люди увидели это и стали крутить головами и цокать языками.

- Это обман! Тыгын, нас обманули! - закричал брат, шаман Чегунай.

- Обманули, обманули, - раздались крики из толпы.

Тыгын молчал. В ушах стоял слабый голос отца: «Ты доверчивый». Можно было подойти, собрать связанные ремни и выбросить их в реку. Однако люди скажут, что Тыгын слово своё не сдержал. Так станут говорить везде. Он знает народ, весть об этом, как птицы, разлетится до улусов на Вилюе, а может и  дальше.

- У нас земли меньше не станет, - произнес он, - слово я сдержу.

Повернулся, вскочил на коня и помчался к Сайсарскому  озеру, где находился его сайылык. Вслед за ним, прихватив подарки, поскакали его слуги.

 Галкин собирался плыть дальше по реке. Разведчики Пянды рассказали ему, что в Лену впадают реки Вилюй и Алдан. Вдоль них тоже живут богатые племена. Воевода Бекетов ещё в Енисейске велел Галкину построить острог и ждать через год его прибытия с дружиной. Поэтому надо было торопиться. Обследовать эти две реки и начать строительство острожка. Пока летняя погода позволяет. Ну, а этих кангаласцев он ещё обложит ясаком.

Лю Гуанг утром пришёл к Галкину и сказал, что хочет остаться в долине и поторговать до его возвращения.

-Делай, что хочешь, - ответил тот. - Но свою голову спасай сам.

Лю Гуанг кивнул своему тунгусу Делюкану, и они пошли к лошадям.  Его китайская шляпа в виде перевёрнутой тарелки с острым дном видна была издалека.

Он ехал к Тыгыну на купленных вчера у местных лошадях. Ехал полдня, пока не увидел большую урасу с белым шестом наверху. На древке развевался стяг, на котором были изображены всадник со знаменем  и уже знакомая Гуангу тамга канглов.

Тыгын сидел на лежанке. Подошла дочь и подала кумыс. Он отвёл чорон и задумался. Всё плохое, чего можно было ожидать, случилось. А ведь он надеялся, что всё будет по-хорошему. Принял людей московского царя, угостил их, пустил ночевать в урасу. Но пришельцы оказались коварными, как росомахи. Они сразу обманули. Что будет потом?

Откинулся полог и появился знакомый китаец. Он низко поклонился и снял свою странную шляпу.

- Можно с тобой поговорить, великий вождь? - спросил Делюкан.

Тыгын увидел обнажённую голову купца. Она был тщательно выбрита, лишь на затылке росли волосы, которые были заплетены в чёрную косу.

- Чего хочешь?

- Я видел, какую хитрость сделали люди, которые плыли со мной. Так нельзя. Когда торгуют или договариваются, не обманывают. Мне стыдно за казаков.

Тыгын посмотрел на него с удивлением. Неужели китаец не на стороне пришельцев? Верить ему или нет? Он мог быть хитрой лисой, которая пробралась в его дом.

- Я вчера преподнёс подарки, - сказал через переводчика Лю Гуанг. –  Могу рассказать о них. Они пригодятся тебе.

Хозяин показал на кучу вещей в углу.

- Говори.

- Панцири-куяки, ткани и посуда, что о них говорить? И так понятно. Но ты посмотри, что находится здесь, - сказал Гуанг и развязал тесёмки на маленьком белом мешочке. Он подошёл к горящему камельку, достал из огня маленькую ветку и положил её на земляной пол. Потом высыпал из мешочка на ладонь немного серого порошка и бросил на тлеющую ветку.  Вспыхнуло такое яркое пламя, что Тыгын отшатнулся в сторону.

- Что это?

- Это порох. Мы, китайцы, первыми его сделали. Порох закладывают в ружья и стреляют из них железными пулями.

- Ружья, которые у русских?

- Да. А если мешок с порохом поджечь, то он может как дракон спалить любой дом и любую лодку. Это большое оружие.

«Чужеземец все-таки хитрая лиса», - подумал Тыгын.

- Ты можешь принести много пороха?

- Могу.

- Я видел над твоим домом флаг с тамгой канглов. У озера Байкал давно жило это племя. У них была такая же родовая тамга.

-Это знак нашего предка Элляя, а мы,  как и он, кангаласцы.  Приходи с порохом, - сказал Тыгын.

Лю Гуанг сложил на груди руки и, пятясь, вышел.

 

Плохие новости

Стали приходить плохие вести. Галкин по обоим берегам Лены объявлял тойонам, что теперь их земли становятся собственностью московского царя. Они должны отдавать ему ясак соболями и прочей пушниной, которую называл мягкой рухлядью.

Многие не соглашались и не приносили налог. Тогда казаки врывались в жилище и силой отбирали меха. Тех, кто пытался сопротивляться, жестоко наказывали плетьми, а несколько человек уже погибли от пуль.

К концу лета казаки вернулись в долину и, неподалеку от места, где причалили, стали строить дом. Крепость из толстых лиственничных брёвен, которую они называли острожек, находилась на земле кангаласцев. Главарь землепроходцев призвал сюда вождей из близлежащих улусов. На встрече он развернул длинный свиток и объявил им, что это грамота царя. В ней написано, что теперь все жители долин Эркээни, Туймаады  и Энсээли являются подданными царя. А поэтому ежегодно должны платить ясак пушниной, мясом, молоком и дровами.  За это русский царь будет заботиться о них и защищать.

На этот раз тойоны собрались в Сайсарах по первому зову Тыгына. Приехали мегинский  Бодой Борбоев, ботурусский Батас Менндюкээн и многие другие. Прибыл даже старый враг - борогонский Лёгой.  Теперь все понимали, что Тыгын был прав. Нужно объединиться и выгнать пришельцев, несмотря на то, что у тех ружья.

В конце августа Тыгын с двумястами всадниками подступил к казачьему острогу. Однако, как только они подъехали ближе, из бойниц  раздался оружейный залп. Три человека упали с коней. Остальные отступили. Створки острога распахнулись и из них выскочили десяток казаков с ружьями. За ними ещё десять. Первые подбежали к всадникам и направили на них ружья.  Прогремел ещё залп и несколько воинов упали на траву. Казаки, стоящие во втором ряду, тоже выстрелили. Еще несколько людей Тыгына упали с коней. Лошади дико заржали и понесли седоков в разные стороны.

 В это время с воинственными криками слева и справа из зарослей тальника выскочили люди намского тойона Чохсона. Казаки бросились  обратно к острогу. Троих поддели на копья, а семеро, как кули с сеном, свалились, проткнутые стрелами. Ворота захлопнулись.  Якуты развернулись, увозя раненых и убитых.

Иван Галкин из бойницы наблюдал за сражением. Тревожные мысли проносились в его голове. Если после каждого набега кангаласцев он будет терять столько людей, то скоро от его отряда ничего не останется. Тяжело вздохнув, он подошёл к воротам, посмотрел в щель и крикнул:

- Открывай!

Казак убрал тяжёлую поперечину, и Галкин вышел. Он подходил к каждому телу и ладонью закрывал погибшим глаза. Потом вымолвил:

- Заносите. Ночью хоронить будем.

Тыгына встретили молчанием. Когда с лошадей сгружали убитых и раненых, заплакали женщины и дети. Тыгын вошёл в балаган и тяжело уселся на свою лежанку. Один за другим входили тойоны.

             Еще никто не видел, чтобы так быстро убили и ранили сразу так много людей. Некоторые даже не понимали, как это случилось.

- У них в этих ружьях большая сила, - сказал Чохсон.

- За один раз целую семью выкосили, - произнес намский тойон.

- Если бы Чохсон не помог, то мы бы все погибли, - вздохнул Бозеко.

- Десятерых мы убили. Для русских это большая потеря. Так мы их можем всех перебить.

Вошёл сын Тыгына Ника. Он занимался с убитыми и ранеными.

- У нас нет ружей, как у них. Их мало, но каждый может убить много наших воинов, - сказал он.

- Надо собрать по всем стойбищам людей и раздавить пришельцев, - мрачно произнес Тыгын. - Сегодня нас было мало. А ведь я много раз говорил, чтобы к приходу русских все улусы выставили ботуров с оружием и лошадьми.

- Тыгын, хотя у нас людей больше, но у них много ружей. Еще неизвестно, кто победит. Они хитрые, по очереди стреляют и наших много убивают. Разве не помнишь, как обманули тебя с бычьей шкурой?  Мы тоже должны стать хитрыми. Давай подождём, что они будут делать дальше? – сказал Лёгой.

 

После стычки казаки стали осторожнее. Они уже не отходили далеко от жилища и ночью выставляли охрану у своих кочей. Люди Тыгына несколько раз обстреливали острог из луков, поэтому выходить казакам стало опасно. В соседних рощицах всегда можно было увидеть одного или двух всадников, наблюдавших за осажденными. Несколько раз в деревянные стены впивались стрелы с горящим мхом. Через несколько дней Галкин собрал своих людей за грубо сколоченным столом и сказал:

- Мы потеряли десять человек. Ещё несколько таких набегов, и нас всех перебьют.

- Они в тот раз пришли на переговоры. Не надо было нам стрелять, –сказал кормчий  Прохор.

- Поздно об этом говорить. Кто их знает, что они задумали? Они могли нас перебить как уток. А мы им показали силу.

-Ага, показали. Треть людей потеряли. Хорошо, что они ещё не додумались ружья убитых подобрать.

- Да не умеют якуты стрелять, и пороха у них нет.

- Дурное дело не хитрое. Научиться несложно, было бы желание. Тем более, что к нашим огнестрелам в Сибири давно привыкли.

- Отплывать будем завтра. Надо захватить ихнего тойона Тыгына. Заложником будет. Царь нам спасибо скажет. Тыгына в гости позовём, скажем - на перемирие. И повяжем его. За его голову местные большой выкуп дадут, – сказал Иван. - Вот ты, Прохор, и пойдешь приглашать его. Оружие не бери.

 

Утром прибежал запыхавшийся работник.

- Там из своего балагана вышел русский и размахивает чем-то белым. Ружья у него нет.

- Позови всех. - сказал Тыгын.

Вскоре собрались приехавшие тойоны.

- Что они там задумали? - спросил Тыгын.

- Машут белой тряпкой, - ответил нахарец Бегюль Беге.

- Я сам узнаю, чего они хотят.

Когда Тыгын подъехал, Прохор сидел на земле и курил свою трубочку. Увидев тойона, он встал и вытащил из-за пазухи белую тряпку.

- Мы предлагаем тебе, тойон Тыгын Дархан, мир. Давай будем договариваться, как вместе жить на этой земле.

- После того, как вы убили наших воинов, жить на одной с нами земле вы не будете.

Из ворот, оглаживая бороду, вышел Иван Галкин и, подняв руку, сказал:

- Я приглашаю тебя за наш стол.  Давай выпьем чай, водку и поговорим. Или ты боишься?

Тыгын спешился, отдал поводья Бозеко, сидевшему на своём коне, и пошёл навстречу Галкину. Как только они вошли,  два казака сразу закрыли ворота. В остроге стоял полумрак, только полуденные лучи солнца пробивались сквозь бойницы. Люди Галкина подступили со всех сторон.

- Ты сказал, - произнес Тыгын, - что мы будем договариваться.

Иван обернулся и криво ухмыльнулся:

- Я хочу, чтобы ты поехал  со мной в город Москву. Там живёт наш царь, и мы покажем тебя ему. Царю должны подчиняться все, кто живёт на его земле.

- Я живу на своей земле, - закричал Тыгын и вытащил из-за пояса свой кылыс. 

Трое казаков с саблями бросились на якутского вождя. Он резко присел и, очертя кылысом круг, перерубил ноги нападавшим. С громкими криками они свалились на землю. Тыгын вскочил и добил первого ударом в горло, потом обезглавил второго. Сзади раздался выстрел, и казацкая пуля ударила ему в спину. Тыгын упал. Последнее, что он увидел, это как Галкин замахивается саблей.

 

Проклятие Золотого Наруча

Лю Гуанг приехал к жилищу Тыгына тем же утром.

 Сопровождаемый переводчиком, он склонился в поклоне перед жилищем тойона. Амигаса, остроконечная тростниковая шляпа, наполовину закрывала его лицо.

Вышла дочь  Таалай и, бросив взгляд на ношу тунгуса, спросила:

- Что ты принёс?

- То, что обещал Тыгын  Дархану.  

-  Моего отца нет дома. Он уехал говорить с казаками.

- Я знаю. Могу оставить свой подарок и уехать.

Девушка шагнула в сторону и пропустила Лю Гуанга вовнутрь.

Тунгус вытащил из мешка небольшой тюк, завернутый в белую ткань, и положил его рядом с лежанкой. Лю Гуанг развязал верёвку и запустил в тюк руку. Он вытащил щепотку чего-то похожего на мелкий  серый песок. Тунгус вытащил из камелька головёшку и положил на земляной пол. Лю Гуанг бросил на мерцающие огоньки свой песок и сразу вспыхнуло высокое пламя.

Увидев огонь, Таалай кинулась к лежанке и сдернула шкуру. Под ней оказался плотный настил из сухих жердей.

- Не бойся. Я просто показал, что принес твоему отцу, - перевел слова Гуанга Делюкан.

Пламя погасло. Девушка бросила шкуру на место и села на лежанку отца.

- Если этого песка будет много, то и огня будет много? – спросила она.

- Да, это так. Только нельзя, чтобы случайная искра попала на этот тюк. Тогда будет очень большой огонь, который сожжёт всё вокруг.

В балаган вошел работник, принес кумыс и вареное мясо. Он поставил это перед китайцем и его помощником.

- Поешь с дороги,- сказала девушка, потом встала и вышла.  Работник же сел на землю у входа и внимательно стал следить за гостями.

Лю Гуанг устроился на шкуре у камелька и стал прихлебывать хмельной молочный напиток. Времени для того, чтобы подумать, было много. Он вспомнил, как год назад спрятал в нефритовую шкатулку своё послание начальнику службы имперской безопасности и с верным человеком отправил его в Пекин. Интересно, дошло ли оно? Тогда с ним было два десятка лошадей, нагруженных различным товаром. Его направили разыскивать Золотой Наруч под видом китайского купца. Уже стояла поздняя осень, и реки начали замерзать. Пускаться в путь на север было опасно. Местные говорили, что ниже по Лене бывают такие морозы, что птицы на лету замерзают. Лучше дождаться весны и с русскими отправиться в путь. Нужно только предводителю ватаги сделать хорошие подарки.

 Перезимовал Лю Гуанг в селенье канглов, откуда был родом мифический Тыал. Это единственная ниточка, которая может привести его к святыне древнего Китая. Недалеко от селения, прямо на берегу Лены, возвышались крутые плоские скалы, на которых древние люди оставили множество рисунков. Рассматривая их, Лю Гуанг обнаружил изображение всадника на коне с флагом в руках. А совсем рядом уже известный ему рисунок тамги канглов. Здесь же был  дракон,  который проглатывал солнце. Эти картинки долгими зимними вечерами стояли у него перед глазами. Пока  он не понял, что дракон - это сам Тыал, который хочет сказать, что может убрать солнце. Проглотить его, как этот дракон.

Общаясь с местными, Лю Гуанг не раз слышал легенду о вождях  племен, которые жили в долинах на севере - Омогое и Элляе. В одной легенде люди Омогоя видели Элляя и его отца, которые сидели на берегу Лены. В другой встретили только одного Элляя. Как мог Элляй в одиночку или с отцом проделать такой длинный путь без лодки и лошадей? Ответа на эти вопросы Лю Гуангу не давал никто. Он долгими зимними днями валялся на кошме в юрте и предавался размышлениям.

«Надо всё время думать о своём задании,» -  говорил ему начальник,  и «только тогда ты получишь две награды. Во-первых, тебя не застигнут врасплох, во-вторых, как в калейдоскопе, стеклышки сложатся в один правильный рисунок.» Кажется, именно сейчас в голове у разведчика и сложилась окончательная картина.  Над урасой Тыгына развевался стяг с изображением воина на коне с флагом и с рисунком тамги канглов. Эти знаки сохранились у кангаласцев со времен Элляя.  А не мог ли сам великий Элляй, сидящий в одиночестве у реки, быть Тыалом?  Повелителем волшебного камня йада. Тыалом, который по какой-то причине остался один.

 Почему Тыгын, когда Лю Гуанг был у него впервые, сидел на своей лежанке и не вставал. Гостей так не встречают. Почему, когда вспыхнула щепотка пороха, дочь тойона бросилась к лежанке и откинула шкуру? Успокоилась только, когда увидела, что огонь погас. Что хранилось в доме вождя кангаласцев под шкурой и жердями? В балагане чужому человеку брать нечего, но почему слуга всё равно пристально следит за каждым его движением? Как много вопросов!

Лю Гуанг посмотрел на своего переводчика и сказал: «Мы скоро поедем. Подготовь лошадей.» Когда Делюкан вышел, Лю Гуанг, посидев ещё немного, поднялся. Работник, приткнувшийся у входа на корточках, выпрямился. Гуанг улыбнулся ему и вдруг сорвал с головы свою странную шляпу и метнул её как диск в работника Тыгына. Шляпа, в края которой были вшиты два серповидных клинка, своими полями врезались в горло бедолаге и рассекли его до самого позвоночника. Уже мёртвым он рухнул навзничь. Лю Гуанг бросился к лежанке, откинул шкуры и жерди в том углу, где наклонялась Таалай. Под палками лежал кожаный мешок. Китаец раскрыл его и увидел тускло блестевший Золотой Наруч.

 Он вытащил реликвию, и от волнения у него закружилась голова.  Сердце стучало как бубен, стало не хватать воздуха. Отдышавшись, он опустил Наруч в мешок, взял из камелька ещё одну горящую головёшку и положил её на тюк с порохом. Потом, зажав добычу в руках, со всех ног бросился наружу, где у сэргэ дожидался слуга.  Вскочив с разбегу на коня, Гуанг изо всех сил ударил пятками по его бокам. Тот рванул, сразу пробежав три своих корпуса. Раздался взрыв, и невиданный огонь взметнулся над сайалыком. Гибкий березовый флагшток взлетел и пронзил спину китайскому разведчику.

Делюкан, поравнявшись с лошадью хозяина, схватил её под уздцы и с трудом остановил. Гуанг лежал на шее коня. По земле волочилось тонкое древко, по которому стекала кровь. Он был в сознании, но говорить ему было трудно. И тем не менее он прохрипел:

- К лодке!

Тунгус понимал, если рывком вытащить шест, то кровь хлынет фонтаном. Он осторожно спустил тело китайца на землю, потом ножом стал надрезать твёрдое дерево у самой кожи. Наконец, когда ствол стал толщиною в половину мизинца, Делюкан обломил его. Оторвал подол шёлковой рубашки Гуанга, свернул его и плотно прижал к ране. Размотал широкий пояс китайца и сделал ему повязку через грудь. Перекинув тело Гуанга через седло, Делюкан взял коня под уздцы и направился к реке.

Несмотря на взрыв, был человек, который видел, как они отъезжают. Дочь Тыгына стала громко кричать и показывать, куда поскакали пришельцы. Они уже спустились с берега, когда услышали крики преследователей. Делюкан на руках перенес Лю Гуанга в лодку и положил его на дно. Он успел отвязать её от корня плавника и столкнуть в воду, но тут ему в спину прилетела стрела. Тунгус упал. В борт суденышка воткнулись ещё несколько стрел, но течение уже подхватило его и понесло на север.

Лю Гуанг терял сознание и снова приходил в себя. Его покачивало на деревянном дне и боль успокаивалась. Он видел, что небо стало темнеть, хотя летом в этом краю ночи почти не было. Наконец, лодку прибило к берегу. Гуанг, схватившись за борт, приподнял голову. Напротив возвышалась какая-то гора. Несмотря на рану, он крепко сжимал свой мешок. Ему показалось, что боль утихла и есть силы выйти на берег. Китаец  с трудом перекинул ногу через борт и вскоре очутился на твердой земле. Со скалы над головой бил ручей, а справа тропинка вела в гору. «На берегу оставаться нельзя,» - подумал  Лю Гуанг и пополз по тропинке.

Мифы и реальность

Справа по курсу появились Ленские столбы. Словно по заказу стоял солнечный июньский день. Дима встрепенулся, как охотничья собака, почуявшая дичь. Камера была в его руках, но, о чём-то подумав, он кубарем скатился вниз и минут через пять появился с кофром, в котором хранился набор объективов и светофильтров.

Скалы приближались и перешедшее в зенит солнце освещало их без теней.

- Похоже на храм Святого Семейства в Барселоне, - завороженно произнес Вася.

- Думаю, покруче будет, - сказал Дима.

- Это да!

«Кангаласец» плыл мимо фантастического города. Высоченные колоннады сменяли башни и арки. Тут же к реке выступали соборы и минареты, амфитеатры и колоссальные фигуры каких-то мистических существ.

- Даже не верится, что всё это создала природа, - восхищенно произнес Вася.

- Так за полмиллиона лет над этими известняками потрудились ветра и дожди, - сказал Яша. - Десять лет назад Ленские столбы получили статус объекта природного наследия Юнеско, а в 2018 году официально стали национальным парком России. В этом месте, как в музее, зафиксированы переломные события в развитии органического мира. Мы видим различные экологические ниши.  Представляете, поэтапно можно отследить, как животные приобретали твёрдый скелет, - сказал Яша. – Ленские столбы лежат на блоке континентальной коры под названием Сибирская платформа, которая, в свою очередь, покоится на предполагаемом северном континенте Ангарида.  Вследствие тектонических процессов платформа поднялась на двести метров. В земной коре возникли разломы, ставшие руслами рек. Не случайно у Лены такие крутые и обрывистые берега. Довершал работу ветер, который частицами песчаника словно шлифовал скалы, придавая им  причудливые формы. Поэтому здесь так много созданных природой башен, пещер, гротов и арок.

 Оторвавшись от камеры, Дима спросил:

 - А что, если?..

- Хочешь сказать, что эти колоссы - дело рук разумных существ? - хитро улыбнулась Сашенька. - Правда, почему не пофантазировать? Думаю, для нашего фильма это было бы занимательным ходом. Недавно я столкнулась с гипотезой, которую выдвинули любители гугл карт. Я даже скриншоты сделала из их роликов.

 Сашенька нашла в смартфоне Ленские столбы на снимках из космоса.

- Посмотрите, как ровно скальная береговая линия тянется вдоль реки. Настоящая крепостная стена длиною сорок километров. Вид со спутника показывает, что вершины столбов складываются в правильные геометрические формы. Будто это основания фундаментов, на которых возвышались какие-то циклопические сооружения.

- Причаливать будем? - спросил Матвей, выглянув из рубки.

- Думаю, что нет, - ответил Яша. - В природном парке можно гулять только по разрешенному маршруту. В одиночку забираться на скалы и лазить с альпинистским снаряжением запрещено. В основном, из соображений безопасности. Археологи попадают сюда по специальным разрешениям. Однако, у нас есть преимущество. Мы может медленно дрейфовать вдоль береговой линии и любоваться этими творениями природы сколько душе угодно.

- Творения природы? – весело переспросила Сашенька. - Поглядите на это,  - и показала на проплывающий вдоль борта скальный массив. В нём был вырезан огромный прямоугольник с безупречными сторонами высотою около пятнадцати метров.

- Это что, по-вашему?  Обыкновенная дыра в породе?

- А я внизу вижу очень уютную арку, в которую мог бы въехать автобус, - заявил Дима.

- И ещё вопрос. Почему-то на гугловских картах изображение половины этого района  размыто и не просматривается.

- Кто-то разгадал загадку Ленских столбов и закрыл к ним доступ, - зловеще произнес Вася. - Кстати, в интернете немало публикаций на счёт того, что ниши морей, озер и рек в прошлом являются карьерами, которые оставили после себя исчезнувшие цивилизации. И что интересно: компьютерные модели дна водоёмов, к примеру, Байкала, показывают, что они состоят из террас. Точь-в-точь, как в горнорудных карьерах, например, таких, как алмазоносные трубки «Мир» и «Удачная».

Вася показал на проплывающую мимо каменную стену и сказал:

- А что, если мы с вами видим следы работы ротора колоссальной доисторической горнопроходческой машины. И части этого агрегата сейчас проплывают под дном  «Кангаласца».

- Здорово, - воскликнул Дима, - я уже вижу название фантастического  фильма  «Копи Василия Высоких».

Все рассмеялись, но вскоре задумчиво притихли.

Приближался ещё один вечер на реке.

- Через час мы причалим ещё к одному объекту национального парка. Диринг-Юрях.  - Объявил Яша. – В сумерках там шарахаться будет неудобно, ноги можно переломать. Поэтому встанем у берега, поужинаем и переночуем на борту.

После ужина все занялись своими делами. Вася с Яшей засели играть в шахматы, а Сашенька на краешке стола стала править сценарий. Впечатлений было много. Если бы она каждый вечер не приводила в порядок новую информацию, то вскоре всё превратилось бы в гору запутанных путевых заметок. Потом подсел Дима, и они вместе стали отсматривать снятый материал. Около одиннадцати решили ложиться.

Свернувшись калачиком у себя в кубрике, Сашенька сквозь открытый иллюминатор услышала несущийся с берега женский плач. «Лиса воет», - подумала она и заснула.

После завтрака из оладий, которые испекла девушка, все спустились на берег. Наверх вела порядком изношенная деревянная лестница. Пробравшись сквозь заросли тальника, они ступили на мостик с настилом из почерневших досок. Километра через полтора вышли на площадку с почерневшими сэргэ и ограждением из тонкого кругляка, оттуда тропа вывела к широкому и длинному рву.

- Диринг-Юрях переводится как глубокая речка, - стал рассказывать Яша. - В восьмидесятых годах прошлого века здесь обнаружили каменные орудия труда, возраст которых оказался свыше двух миллионов лет. Это стало мировой сенсацией, и сюда устремились сотни учёных. Были найдены многочисленные изделия из кварцитовых галек. Среди них преобладали так называемые каменные чопперы, заостренные булыжники.   Эти чопперы и отщепы от них находили вокруг больших камней-наковален. Самое интересное, что эти орудия очень напоминали обнаруженные в Олдувайском ущелье в Восточной Африке.  В ущелье, где были найдены самые древние в мире останки человека.

- Как же установили возраст этих чопперов? – спросила Сашенька

- Дело в том, что в почве всегда есть кварцевый песок. И если исследовать его термолюминисцентным методом, то радиоактивное свечение этого песочка покажет возраст породы, в которой нашли орудия древних. Однако такой солидный возраст определили наши московские минералоги. А вот американские учёные снизили его до 240-300 тысяч лет. К сожалению, на этих раскопках не найдены биологические останки древних мастеров. В Африке же они были. Поэтому тема артефактов Диринг-Юряха постоянно вызывает споры в научной среде.

- Тогда почему эти наковальни, расположены по  кругу?  Это же очевидно, что здесь была целая каменотёсная мастерская, - сказала Сашенька.

- Мы знаем, что два миллиона  лет назад климат был холоднее, чем сегодня, – сказал Яша. – Местный умелец должен был быть адаптированным к суровым условиям. Иметь огонь, тёплое жилище, меховую одежду.

- Ну, и где же эти блага первобытной цивилизации?

- Мы недавно на них любовались. Есть версия, что трудились эти ребята здесь, а жили в районе Ленских столбов. В прошлом сезоне мы там со студентами обнаружили следы древних кострищ. А рядом есть пещеры, залитые просочившимися осадками, вековыми ледяными пробками. Возможно, в них они и жили.

Яша позвал Диму, который менял карту памяти.

- Можешь снять, как мы с Васей будем реконструировать процесс изготовления инструментов палеолита.

 Однокурсники устроились на месте древних мастеров. Яша поднял булыжник и стал раскалывать им другой, лежащий на каменной наковальне. Вася с интересом наблюдал за ним, а потом принялся повторять. Не скоро, но  у каждого в руках в конце концов появилось подобие чоппера. Василию настолько понравилось это занятие, что он подошел к сосёнке и стал собственноручно изготовленным каменным орудием срубать  сучки и соскабливать кору. Превратив деревце в оструганную палку, Вася последним ударом отделил её от корня и протянул Сашеньке.

- Это тебе, чтобы легче гулять по горам, - сказал он.

 - Я вспомнил, - сказал Вася, - анекдот с участием Конан Дойля. Наш любимый писатель решил разыграть своего врага археолога. Он взял и подложил в породу возрастом 1,5 миллиона лет такой же чоппер и старый человеческий череп. Археолог клюнул на розыгрыш. Получилась настоящая сенсация. Экспонаты поместили в Британский музей. Однако после смерти создателя Шерлока Холмса мистификация раскрылась.

- Научные сражения на эту тему идут с незатухающим накалом, - рассмеялся Яша. Но потом серьёзно добавил: – У каждой стороны имеются аргументы, приведенные в солидных монографиях. Я на стороне наших якутских учёных-археологов Юрия Мочанова и его жены Светланы Федосеевой, которые годы жизни отдали Диринг-Юряху. К сожалению, обоих уже нет в живых. Помимо этого, в долинах больших рек найдены каменные орудия возрастом от 40 до 150 тысяч лет. Неолитические стоянки обнаружены в Дюктайской пещере на Алдане, в местности Тимирдях – Хая. Есть  Кызылсырские, Аллалайские, Берелехские и десятки других раскопок. Это я к тому, что тема автохтонности местных жителей ещё не закрыта. Происхождение народа саха остаётся одним из краеугольных исторических вопросов.

С реки раздался гудок. Капитан «Кангаласца» подал сигнал к отходу.

- Ребята, нам пора, - сказал Яша. – Нужно ещё к родственникам моим успеть.

 

Арылах стоял через реку от Диринг - Юряха. Нескольку раз в год Яша приезжал сюда из Якутска. Здесь, на родине отца, прошло его детство. Сколько он себя помнит, каждое лето проводил в этой деревне на берегу Лены. В этих местах научился рыбачить и охотится.

Сейчас Яша стоял на носу и всматривался в левый берег. Катер шёл со скоростью двадцать узлов, и минут через тридцать можно было различить маленькие домики. Они быстро увеличивались. Наконец, нос мягко ткнулся в прибрежный песок.  На берегу лежало большое бревно, на котором сидела старушка в пёстреньком платочке. Яша спрыгнул с борта и лосиными прыжками побежал наверх. Наконец, плюхнулся рядом на бревно и обнял бабушку. Она взяла обеими руками его большую голову, притянула к себе и понюхала.

- Молодец, что приехал.

-Я же обещал. Это мои друзья из Питера.

- Из Ленинграда приехали?

-Да, бабушка, из Ленинграда, – не стал её поправлять Яша.

Когда все подошли ближе, старая женщина встала и сделала шаг навстречу.

- Ребята, познакомьтесь, это моя бабушка Мария Федоровна. Она уже два часа на бережке ждёт нас. И так всегда. На чём бы я сюда не приезжал, хоть на машине, хоть на лодке.

Мария Федоровна поздоровалась со всеми, потом внимательно посмотрела на непривычно высокую девушку и по-якутски обратилась к ней. Сашенька покраснела и с трудом ответила.

- Не стесняйся, - сказала бабушка, - я сразу поняла, что ты городская. Хорошо, что ответила, некоторые даже так не могут. Тебе там, в Ленинграде, наверное, не с кем на родном языке поговорить.

- Не с кем, - смущенно ответила девушка. - Простите, Мария Фёдоровна, я, когда в школе училась, тоже нечасто по-якутски общалась. Если бы не моя бабушка, то вообще не умела бы говорить.

- В Якутске даже выражение такое есть, - смеясь, сказал Яша, - «асфальтовые» якуты. Те, которые в городе родились и живут, а на родном языке объясниться не умеют.

- Не надо их сильно упрекать. Время подскажет, как им жить и как говорить. Каждому. Пойдёмте в дом, дорогие путешественники.

- Бабушка, у нас ещё двое на катере. Капитан и матрос.

-А где же они? Берите их с собой обязательно.

Она повернулась и пошла в деревню. Все последовали за ней.

В Арылахе у Яши жили ещё двое дядек и тётушка. Вечером все пришли в маме со своими семьями. Во дворе устраиваться было рано. Комары и ночная прохлада загнали всех в дом.

- Мама наша, когда Яков приезжает, всегда чувствует заранее. Вот и ваш корабль пошла встречать часа за два. Нам ещё с утра наказала, что готовить, - сказал Яшина тётя Нина и перемигнулась с женой старшего брата Светланой.

Яша, сидевший рядом с Марией Федоровной, благодарно обнял её.

Большой стол был уставлен местными разносолами. Здесь были солёные тугунки и грибы, густая сметана и мочёная брусника в туесках из бересты, аккуратно выложенные на большом блюде рёбрышки ойогоса, кровяная колбаса субай и теплые якутские лепёшки.

Первый тост подняли за гостей.

Женщины снова стали хлопотать и расставлять перед гостями большие кружки с ухой, а на тарелку в центре выложили здоровенных варёных карасей, раздувшихся от икры.

Сашеньке это напомнило застолье у бабушки в Якутске, и она благодарно посмотрела на Марию Федоровну.

- У нас вроде и телевизор, и интернет есть, а всё равно, когда новые люди приезжают, то интересно от них новости узнать, - сказал дядя Ваня.

Все посмотрели на Василия. Он поставил на стол уже пустую кружку из- под ухи и накрыл её ладонью, когда увидел, что Яшина тётушка решила подлить добавки.

- Спасибо, - сказал он. – Я немного передохну, а то сейчас лопну. Ну, а коли все смотрят на меня, то скажу, что вся эта экспедиция началась за моим письменным столом.  Я работаю в музее.

- Это в каком же? - спросила Мария Федоровна.

- В музее антропологии и этнографии в Санкт-Петербурге. Он ещё называется Кунсткамерой.

- В самой настоящей Кунсткамере? - в один голос закричали близнецы, дети тёти Нины. Глаза у тринадцатилетних подростков загорелись неподдельным интересом.

- Нам в школе про Кунсткамеру даже целый фильм показывали. А правда, что там у вас есть заспиртованные двухголовые люди?

- Маша, Сеня, про такое за столом не говорят, - проворчала Светлана.

- Правда. Там целая коллекция так называемых «заспиртованных уродцев». Это человеческие зародыши, погибшие от редких генетических аномалий.

- Я не могу этого слышать, - простонала Светлана.

- Извините меня, пожалуйста. Мы после ужина с ребятами пойдём к реке, и я им на бережку расскажу про наш музей.  А теперь про нашу экспедицию. Весной я случайно в одном из экспонатов, китайской нефритовой шкатулке, обнаружил донесение посланца из Поднебесной. Там говорилось, что в 13 веке из Прибайкалья отправился по Лене на Север потомок народа канглов по имени Тыал. Назовём его по-современному - военный пенсионер. Раньше он служил в войске Толуя - сына Чингизхана.  При себе имел наградной Золотой Наруч, представляющий для китайцев  национальную ценность, а для чингизидов военный трофей. Толуй подарил его Тыалу в награду. Этот Тыал имел камень йада, с помощью которого он умел вызывать снежную бурю или сильный дождь. Сашенька узнала об этом от меня. Она сценарист, и однажды рассказала эту историю своему продюсеру.

Василий повернулся к девушке.

- Теперь давай ты.

- Меня эта тема настолько заинтересовала, что я написала синопсис - краткое содержание сценария. Эта история могла бы стать основой телевизионного фильма. К моему удивлению, шеф проникся этим сюжетом и предложил экспедицию по местам стоянок древних людей на Лене. Лучше Яши эту тему, конечно же, никто не знает. Вот мы ему позвонили и позвали с собой.

- А я в это время здесь, у бабушки, колол дрова, - засмеялся Яша.

- Яша сделал большую работу. Наметил маршрут и зафрахтовал судно, на котором мы пришли.

- Дорого, наверное, - вздохнула Мария Фёдоровна.

- Дорого, - сказала Сашенька. – Но пока студия платит.

- А кто такие канглы? - спросил племянник Сеня.

- Как считают учёные, канглы - это одни из наших предков. Их племена произошли от саков, которые жили на нынешней территории Восточного Ирана. Интересно, что многие слова канглов вошли в якутский язык, а генетический анализ крови показывает много с ними общего. Канглы были профессиональными воинами и составляли, как сейчас говорят, специальные войска Чингизхана, которые он отправлял на самые важные для империи битвы. Как правило, войны с их участием выигрывались. Но  главное, по уверениям летописцев, что канглы владели секретным супероружием, - сказал Яша.

- У них были лазеры? - выкрикнула Маша.

- Нет, я же говорил, у канглов были йада. Камни, с помощью которых они могли вызывать снежную бурю или проливной дождь, сильный ветер и нестерпимую жару. И вообще всё, что было связано с быстрым изменением погоды.  Древние китайцы с изумлением описывали эту способность степных кочевников.  Вот я вам сейчас прочитаю.

Яша взял свой рюкзак и вынул из него толстую книгу с множеством закладок.

- Слушайте: «Они умеют, используя колдовство, приносить жертвы небу и вызывать ветер со снегом. В результате впереди ясное солнце, а сзади грязевые потоки воды. В связи с этим, если они терпят поражение, их невозможно догнать».

Один такой случай описан персидским учёным Рашид-ад Дином. В 1231 году, когда армия Толуя, сына Чингизхана, была на грани разгрома, молодой наёмник кангл посреди жаркого лета с помощью йада вызвал снежную метель. Монгольские войска, предупрежденные им, укрылись с  конями плотными войлочными подстилками. Три дня бушевала метель. Стоявшее посреди поля огромное китайское войско в летней экипировке было полностью обморожено и уничтожено. Позже это событие подтверждают даже китайские хроники.

Такой же случай случился с командующим армией Чингизхана в Китае Субэдэй. Он тоже прибегнул к метеорологическому оружию канглов и заморозил стотысячное вражеское войско. Китайские источники подтвердили, что налетела буря, повалил густой снег, под которым погибли многие их солдаты. Воины Субэдэя воспользовались этим и добили уцелевших китайцев.

В донесение китайского разведчика поверил питерский продюсер. Но дело в том, что этот единственный письменный источник семнадцатого века, который мог бы подтвердить сказанное, исчез. Представляете, какой бы он стал ценностью для историков?

- Вот бы посмотреть на это донесение! - сказал Сеня.

- Оно пропало вместе с моим руководителем, - грустно сказал Вася и пожал плечами.

- Как так? – спросила Мария Федоровна.

- Не знаю. Пропали и всё. Даже полиция не может найти ни профессора, ни китайского документа.

-Хорошо, что Вася сообразил снять с донесения копию. И когда я вместе с синопсисом показала её продюсеру, то он сам предложил нам поездку.  Сказал, пусть мы ничего и не найдём, зато фильм о нашем путешествии должен быть интересным, – вздохнула Сашенька.

- В  мифологии саха с этим камнем связано много легенд, - сказал Яша. – В якутском языке звук «й» в начале слова превращается в «с». Например, тюркское «йулдуз» произносится как «сулус» - звезда. Так из слова «йада» получилось «сата».

- Вот бы почитать эту книжку! – воскликнул Сеня.

Яша улыбнулся и протянул книгу младшему брату.

-Теперь она твоя. Только читай не торопясь. Тогда постепенно многое в ней станет понятным. А если будут попадаться незнакомые учёные слова, так для этого есть википедия в твоём смартфоне.

Сеня положил книжку на колени и прочитал «Происхождение народа саха» Николаев Иван Игнатьевич. Перевернул несколько страниц и уставился на Сашеньку.

- Это вы? - произнес мальчик.

Родственники сгрудились за его спиной и увидели на иллюстрации Сашеньку, одетую в воинские доспехи и державшую под уздцы коня.

Девушка покраснела и ответила:

- Это случайное сходство.  Я здесь не при чём.

- Так и мы онемели, когда увидели эту картинку, – сказал Вася.

- Сата, - произнес молчавший до этого дядя Сережа. – Я вспомнил случай из молодости. Это было лет тридцать назад. Мне было двадцать, когда я с одним старым охотником пошёл на лосиную охоту. Стоял конец сентября и открылся охотничий сезон. Перед этим несколько дней шёл снег, и мы на лошадях с трудом добрались до его избушки в тайге. Мама, ты должна помнить его, это Максим Спиридонович Алексеев из соседней деревни. Он умер лет пять назад.

-Да, я помню его, - ответила Мария Фёдоровна.

-Переночевали мы в избушке. Утром попили чай, а снег всё шёл и шёл. Я и спрашиваю старика, как мы будем искать сохатого по такому большому снегу, да ещё свежему. Он ответил: «Сата поможет». Я спрашиваю, какой такой сата, дед улыбнулся и к выходу пошёл. Я тоже вышел, сделал пару шагов и провалился в снег по пояс. Еле вылез, подошёл к навесу и взял свои лыжи. Надел на ноги, попытался пройти немного, но и на них провалился в снег. Тот стал как пух. Смотрю, а Спиридоныча нет нигде. Мне даже не по себе стало. Я его окликнул, а он не отзывается. Тут слышу за зимовьем раздаётся какое-то бормотанье. Я пробрался вдоль стены и вижу, что Максим Спиридонович стоит по колено в снегу, что-то держит обеими руками и говорит. Что он говорил, я не расслышал, но увидел у него плоский камень, размером с ладонь. Спиридонович поднял голову от камня и махнул мне, чтобы я ушёл. Ну, я и вернулся в дом. Через некоторое время Максим Спиридонович вошёл в избушку и хитро так и сказал:

- Часа через два лося пойдём искать. Пока дома сидим.

Я взял чайник, вышел, набил его снегом и поставил на печку.

Если снег падает, всегда тепло становится. С утра даже пар изо рта не шёл. Но когда мы во второй раз попили чай и снова вышли, то почувствовали, что похолодало. Изо рта шёл пар, а щёки стало пощипывать. Потом обрушился ливень со снегом.  Сейчас в прогнозах погоды его называют ледяным.

Через два часа мы встали на охотничьи лыжи, подбитые камусом. Снег стал твёрдым и держал как асфальт. Мы и пошли. Километра через три увидели глубокие лосиные следы. Видно, что сохатый шёл с трудом. Путь пробивал грудью, а ноги еле вытаскивал. Еще через километр мы его увидели. Он из сил выбился. Стоял и только головой рогатой крутил.

- А дальше? - спросила нетерпеливая племянница.

- А что дальше? Подошли ближе и добыли этого быка.  Пришлось потом лыжи снять и, как лопатами, разгребать ими снег, чтобы тушу уложить. Сняли шкуру, сохатого разделали, сердце с печенью взяли с собой и пошли к избушке. Там отдохнули, а потом уже с волокушами вернулись к добыче. За три раза всё перетаскали.  Вечером покончили со всеми делами.  Суп сварили и сидим, ужинаем. Тут я и спросил старика, что это все-таки было. Он  рассказал, что это камень, который помогает погоду усмирять. Камень ему достался от деда. По пустякам его использовать нельзя. Только когда очень нужно. Ну, как сегодня. Из-за снега охота срывалась. Тогда-то Спиридоныч вытащил камень и стал просить его послать дождь и холод.  Меня он прогнал, потому что с  камнем нужно говорить в одиночку. Его так дед научил. И ещё Максим Спиридонович мне рассказал, что в старину не было никаких сроков охоты. Когда весной наступала голодная пора, то охотники в марте или даже апреле с помощью сата рыхлый и мокрый снег подмораживали. Вызывали заморозки. Лоси проваливались в наст и не могли двигаться. Правда, важенок брюхатых не трогали, ну, а когда бык попадался, его добывали. Семью кормить весной надо.

-Вы меня извините, - сказал дяде Сергею Дима. - Я ваш рассказ на камеру записал. Вы не против?

- Я видел, что ты снимаешь. А что здесь такого? Как было, так и рассказал.

 Василий поднялся и пошёл с детьми на берег.

 Позднее гости пошли на катер, и только Яша остался ночевать у бабушки.

 

Загадочный алас

Июньское утро на Лене - как подарок. Не река, а зеркало. Если бросить в воду сухую травинку, только тогда видно, как лениво несёт её течение.  Берега напротив похожи на гравюры. В прозрачном воздухе на далёкой другой стороне различимы даже ветви сосен. Солнце и небо царят над ленским простором.  Слегка пахнет дымом. С началом лесных пожаров становится неуютно от несовершенства природы. Сразу хочется что-то делать, кого-то упрекать, а ты лишь грустно наблюдаешь белесый дым, стелющийся над зелёным и беззащитным миром.

На завтрак, на который Мария Фёдоровна позвала путешественников еще с вечера, были горячие лепешки, вместительная чаша с соратом и крепкий чай. Хозяйка разливала деревянной ложкой деревенскую простоквашу в глубокие пиалы.

- Ребята, - сказал Яша, - бабушка хочет сводить нас на экскурсию. На старый алас, где раньше была центральная усадьба колхоза.

- Значит, там могут в земле попадаться разные железные штуковины? Монеты, например, и прочее. Я возьму с собой металлоискатель, у нас на катере есть, - откликнулся Матвей.

Мария Федоровна внимательно посмотрела на молодого капитана, но ничего не сказала.

Когда вышли на окраину, бабушка по едва заметной тропинке вошла в лес. Все гуськом пошли следом. Километра через полтора деревья раздвинулись и открылся обширный алас с озером посередине. Вдали справа виднелись какие-то полуразрушенные постройки.

 Она махнула в их сторону рукой и сказала:

-Это старые коровники, а за ними начиналась деревня. Там в августе ягод много родится. Пойдёмте к озеру, я вам что-то покажу.

- Идите без меня, я у этих развалин с металлоискателем полазаю, - крикнул Матвей.

- Смотри, кладоискатель, не забудь поделиться, если что, - бросил Дима.

Под ногами росло много дикого зелёного лука и щавеля. Путешественники на ходу стали срывать сочные стебли и с удовольствием их жевать.

- Ближе к озеру много ягод. В середине июля земляника поспеет, а потом и голубика с малиной. В августе чернику со смородиной можно собирать. Сейчас, правда, только лук. Но в нем много витаминов, - сказала Мария Федоровна.

Земля постепенно стал пружинистой, а под ногами захлюпало.

- В этом году снега много было. Берега подсохнут только в середине лета.

На озере, неподалеку от берега, увидели островок, где кудрявилась березовая роща.

- Моя мама рассказывала, что в сорок первом году здесь на холме праздновали ысыах. Войну объявили, но люди всё равно собрались.  Семнадцать парней стали танцевать осуохай и петь песню воинов. Через несколько дней они уехали на фронт.  Никто так и не вернулся. На том месте, где они водили свой хоровод, выросли семнадцать берёзок.  Потом озеро разлилось и затопило часть аласа. Холм с березами стал островом. Смотрите, какие они высокие стали. Мама меня тоже в сорок первом родила.

Возвращались медленно и молча. Сашеньке показалось, что она такая же часть природы как трава, деревья, кусты смородины и даже эти противные комары. Всё едино и всё живёт по одним правилам. Она почувствовала, что всеми клеточками сливается с этим зелёным миром.  Ей представилось, что достаточно соблюдать какие-нибудь простые правила, и мир станет безопасным и счастливым.  Простые правила… Но какие они?

- Кэп наш куда-то пропал! - раздался голос Димы.

- Он вроде к старому коровнику пошел, - сказал Вася  и быстрым шагом направился к кустам шиповника, разросшимися перед развалинами хотона.  Все двинулись следом и вскоре увидели Матвея. Парень стоял, вытянувшись как на параде. В правой руке он держал свой прибор, а левая была опущена. Сашенька подошла вплотную и увидела его неподвижное и бледное лицо. Она прикоснулась к его руке. Та была тёплая и влажная. Василий попытался взять металлоискатель, но пальцы Матвея крепко сжимали алюминиевую штангу. Тогда Сашенька потянула Матвея за собой. Он послушно побрёл. Вошли в лес и по той же тропинке добрались до окраины села. Минут через десять Сашенька услышала голос Матвея:

- Куда мы идём?

Все остановились, а тот встряхнул головой и удивленно спросил:

- А мы что, разве никуда не ходили?

- Его дальше не пустили, - вдруг произнесла Мария Фёдоровна.

- Кто не пустил? Почему? - спросил Яша. Но она, ничего не сказав, пошла к дому.

Сашенька снова потянула Матвея за руку, и тот послушно побрёл за нею. Когда подошли к берегу, капитан окончательно пришёл в себя.

-Ну, кэп, поделись, чего это ты «глюканул», -  спросил Дима. –  Случайно косячок не выкурил?

Матвей набычился и покрутил головой.

-Что же с тобой случилось, чёрт побери! - не выдержал Василий.

-Не знаю. Помню только, что подошёл к коровнику и включил металлоискатель. Вдруг чувствую, что не могу сдвинуться с места. А через несколько минут увидел, что коровник этот стоит как новенький. Вижу ещё, что люди ходят, одетые в какую-то другую одежду. В такую, которую сейчас не носят. Женщины в длинных платьях, а мужики в коротеньких сапогах и подпоясанных рубашках.   Мимо  коровы проходили, много, целое стадо.  Всё словно в телевизоре без звука. Больше ничего не помню. И как обратно шли, тоже не помню.

Ребята ухмыльнулись, а Мария Федоровна снова сказала: «Алас тебя не пустил».

Она дождалась, пока все погрузятся. Попрощалась и долго стояла на берегу, провожая взглядом удаляющийся катер.

Яша скрестил руки и задумчиво сидел на корме. Он насупил брови и, казалось, что-то вспоминал.

- Яша, ты чего такой? – спросила Сашенька.

- Да так, ничего. Устал, наверное.

 

Прекрасная удаганка

Татьяна Александровна налила себе  чай и с  любимой кружкой направилась в кабинет. Было начало июня, но в Якутске стояла жара. Впервые в этом году она включила кондиционер, и в квартире стало прохладно.

Муж, Еремей Семёнович, на днях улетел в Черский, а дочь Светлана  вчера отбыла на какие-то режиссёрские  курсы в Москву. Поэтому готовить было необязательно. Можно ограничиться чаем с бутербродом и спокойно работать дальше. Татьяна Александровна заканчивала книгу о творчестве народного писателя Якутии Владимира Фёдорова. Статья, которую она когда-то писала для театрального журнала, сломала запланированные рамки и стала превращаться в книгу о творчестве писателя. С наступлением лета времени для книги стало больше. В университете, где она читала лекции, сейчас каникулы. Аспиранты и дипломники тоже разъехались.

Телефонный звонок оторвал её от монитора. В смартфоне появилась Сашенька.

- Бабуля, привет! Как поживаешь?

- Боже мой, ты где?

-Мы только отошли из Арылаха.

- Это же недалеко от Покровска.

- Заплывём еще в одно местечко и будем в Якутске.

-Куда же?

- Придётся вернуться на речку Синюю. Там недалеко от устья есть интересная писаница. Хотим её заснять. Короче, бабуленька, завтра примерно к обеду жди меня с друзьями к себе.

- Конечно, жду! Ты не болеешь? Чем питаешься?

- Питаюсь так, что стала похожа на толстого мамонта. Только бивни ещё не выросли. Дедушке в его парке пригодилась бы.

- Шутишь всё. Жду, родная!

- Пока!

Тамара Александровна давно ждала звонка, но, как всегда, он оказался неожиданным. Сашенька для неё была всем. С тех пор, как та уехала учиться, прошло уже достаточно времени, однако привыкнуть к отсутствию Сандаары Татьяна Александровна так и не смогла.  После окончания университета внучка иногда приезжала, они постоянно перезванивались, но этого было так мало.

Татьяна Александровна привыкла жить одна. Дочка обитает в своей квартире, внучка в Питере, а муж, Еремей Семёнович, бывал дома в последние годы редко. Говорят, седина в бороду, а бес в ребро. В данном случае этим бесом для старого учёного стал биологический заповедник.  Его друг, профессор Зимов, вместе со своим сыном решили создать плейстоценовый парк в ста пятидесяти километрах к югу от побережья Северного Ледовитого океана. С помощью спонсоров появилась так называемая «мамонтовая тундростепь». Там проводили эксперименты по воссозданию экологической системы Ледникового периода – плейстоцена.  Территорию в 20 квадратных километров огородили, завезли якутских лошадей, северных оленей, лосей, овцебыков, яков, бизонов, зубров и даже верблюдов. Продукты жизнедеятельности, а проще навоз этих животных, должны были возродить истощённую почву и противостоять деградации приполярной земли.

 Муж Татьяны Александровны переселился в низовья Колымы.  Жил в утепленном балочке на санях, круглыми сутками отдавался заботам о парке и был, судя по всему, счастлив.  «Поздняя любовь» учёного затмевала всё. Как-то Татьяна Александровна сказала:

- Ты что, возомнил себя богом?  Хочешь заново сотворить землю?

Он мягко улыбнулся, обнял её за плечи и ответил:

- Богом, пожалуй, нет. Ну, может быть, его помощником…

Дома он появлялся два или три раза в полгода. Во время побывок все разговоры были посвящены мамонтовой тундростепи.  Разговаривать дома на эту тему, кроме жены, ему было не с кем. Вопрос о переезде Татьяны Александровны в балочек ими обоими не затрагивался.  Они смирились, поняв, что под старость лет что-то менять в жизни уже поздно.

Приезд Сашеньки будет праздником. Несмотря на разделявшее их расстояние, они были очень близки.  Месяц назад внучка поделилась с ней планами и прислала копию найденной Василием записки. Похвасталась, что под её сценарий студия снарядила экспедицию.

Прочитав донесение Лю Гуанга, Татьяна Александровна задумалась. В голове возникали вопросы, которые нередко приходили на ум. Олонхо, эпическое народное искусство якутского народа, она любила и перечитывала всю жизнь. А ведь в сказаниях упоминалась способность людей саха изменять погоду.   Тыал взял с собой йада, когда двинулся на север по Лене со своим семейством.  Однако ни в одном сказании имя этого героя не упоминалось. Зато в это же время в Туймааде неожиданно появляется Элляй. Его, одиноко сидящего на берегу, встречают люди Омогоя.

 Откуда пришёл Элляй и куда пропал Тыал?   Это первый вопрос.

 Омогой и Элляй считаются праотцами якутов. Элляй своим трудолюбием и умом заслужил уважение у местных жителей. Его качества, в том числе и лидерские, побудили Омогоя отдать за него свою дочь.   Она родила Элляю сыновей, один из которых стал предком легендарного Тыгын Дархана. У самого же Тыгына среди детей была дочь, шаманка Таалай Удаган. Татьяну Александровну давно занимала история этой женщины. По легенде, удаганка покончила с жизнью, бросившись в озеро, потому что не смогла помочь отцу избавиться от рыжеволосых пришельцев. Когда же погиб Тыгын Дархан, часть его людей покинула Туймаада и ушла от завоевателей в долины Колымы.

 Почему же тогда харизматичная и гордая Таалай Удаган свела счёты с жизнью? Это не похоже на её характер. Могла ли она остаться живой и уйти со своими соплеменниками на Колыму? Это был вопрос номер два.

До пятнадцати лет Татьяна Александровна жила в Среднеколымске, где отец работал в райисполкоме. Родилась она в наслеге, который назывался вторым Кангаласским,  в селе Эбээх. С детства девочка слышала рассказы о том, что деревня названа в честь мудрой женщины, которая жила здесь в старину. Она приходилась прапрапрабабушкой отцу Татьяны.  А может, это была Таалай Удаган? Советская власть преследовала шаманов, поэтому об удаганке в семье не распространялись. Местность, где в 1940 году появилось село, испокон веков называлось Эбээх (бабушка – якутск.) Рассказывали, что она умела лечить людей, могла точно указать в реке или на озере место, где утонул человек. Когда солнце сжигало на аласах траву, могла вызывать дождь.  Говорили, что она была высокого роста, как Тыгын Дархан.

Так кем была женщина, которую люди помнили как бабушку Эбээх? Это третий вопрос.

Когда Сашеньку принесли из роддома, то Татьяна Александровна, взяв её на руки, почувствовала зародившуюся в сердце тёплую волну. Благость охватила её существо и осталась на всю жизнь. Девочка выросла смышленая и весёлая. К шестому классу она обогнала в росте всех в классе, даже двух обитавших здесь второгодников.  К восемнадцати  Сашенька остановилась на 180 сантиметрах. Она занималась лёгкой атлетикой и без особых усилий стала чемпионкой Якутска на спринтерских дистанциях. Но после школы поступила в Московский госуниверситет, где у неё появились другие интересы.

Накануне звонка внучки, под утро, ей приснился короткий сон. Будто она сидит на лугу рядом со своим домом в родном наслеге. Высокая женщина в длинном платье с массивными серебряными украшениями подошла к ней и сказала: «Ты разве меня не узнаёшь?»   И вдруг Татьяна Александровна увидела, что это её Сандаара. Проснулась и долго смотрела на пробивающуюся между шторами полосу света. «А ведь она такая же высокая, как Таалай Удаган», - подумала она.

 

- Табагинский и Кангаласский мысы - это границы долины Туймаады, - сказал Яша. – Мы проплываем Табагинский. Якутяне обычно приезжают сюда в мае наблюдать ледоход. Впрочем, некоторые облюбовали Кангаласский мыс. С него Лена видна во всей красе.

- Мы должны там побывать. Я хочу в сценарий вставить рассказ водителя-дальнобойщика, который куковал здесь в ожидании запчастей для своего грузовика. Он видел на мысу петроглифы, - откликнулась Сашенька.

- Если там что-то и есть, оно не сравнится с Синской писаницей, откуда мы плывём,- сказал Яша. 

- Снимем, посмотрим и потом решим, что оставить, а что нет.

- Кстати, - сказал Матвей, появившийся из рубки. - Я по рации слышал, что лес у Кангаласского мыса уже горит. Это близко к городу.

- А ведь там угольный разрез и вдоль берега много выходов на поверхность горючих пластов, - заметил Яша.

- Какие у нас планы по стоянке в Якутске? У «Кангаласца» база в Жатае, это в пятнадцати километрах ниже  по течению, – сказал Матвей.

- Высади нас на дамбе  и плыви в свой Жатай, – сказал Яша. – Будь только на связи.

- Нас ждёт моя бабушка. Она городская жительница, такого стола, как в Арылахе, не будет, но голодными не останетесь, - напомнила Сашенька.

- Меня вообще-то Нюргуяна встречает, - сказал Яша.  – Давайте так. Мы с ней поедем к моим родителем на дачу, а по дороге забросим вас к бабушке. В Якутске будем минимум три-четыре дня, поэтому времени хватит на всё.

- Не меньше, - согласилась Сашенька. – Мы должны снять крупные планы в краеведческом музее, встретиться с археологами из Академии наук и побывать у Яши в университете. График съёмок плотный.

- Двести третий квартал - это первое, что мы увидим, когда причалим. Там моя квартира, - сказал Яша.

Слева вдоль реки вытянулось небольшое село.

- Это старая Табага, - продолжил он. - Село основали в начале 18 века. На Якутско-Иркутском почтовом тракте заложили табагинскую ямщицкую станцию. Многие местные жители - это потомки ямщиков, казаков и крестьян, поселившихся здесь три века назад. Их так и зовут ленскими старожилами. Самые распространенные фамилии Шепелевы, Лобановы, Козловы. Некоторые мои студенты -  местные уроженцы.

Пригороды Якутска начались с небольших деревянных домиков, подступивших к реке. Рядом с ними теснились металлические контейнеры, в которых горожане хранили лодочные моторы.  Потом пошли каменные здания. Катер ушёл с фарватера и свернул на Городскую протоку. Мимо проплыл речной порт с огромными гусями-кранами.  Впереди вырастал многоэтажный современный город, который очень контрастировал с пейзажами, встречавшимися по пути. «Кангаласец» подходил к дамбе.

- Эта набережная названа именем якутского борца, олимпийского чемпиона Романа Дмитриева, - сказал Яша. - Отец дружил с ним.

Наверху увидели тоненькую девичью фигурку, стоящую рядом с огромным джипом.

- А вот и Нюргуяна, - радостно крикнул Яша и спрыгнул на речной песок. Они обнялись и смотрели друг на друга как люди, которые не виделись много лет, хотя со дня их расставания не прошло и двадцати дней.

- Ребята, это моя Нюргуяна, - ещё раз сказал счастливый Яша – Она аспирантка и работает на нашей кафедре. И ещё она моя невеста. В августе будет свадьба.

Нюргуяна улыбнулась и уткнулась лицом в плечо жениха.

- В общем, как договаривались, мы едем к родителям на дачу, а вас завозим на обед.

Минут через десять Нюргуяна ловко зарулила в тесный двор в центре города. Татьяна Александровна сидела у окна и сквозь заросли тальника следила за дорогой. Когда увидела машину, сразу направилась к дверям. Сашенька появилась в сопровождении двух парней, один из которых нёс её рюкзак.  Обнявшись, обе прослезились. Всё-таки не виделись около двух лет.

- Ты стала ещё красивее и вроде опять подросла, - улыбнулась Татьяна Александровна.

- А ты, бабуля, совсем не изменилась. Бодрячок ты наш!

Еремей Семёнович, когда приезжал, привёз с севера оленину и чиров. На столе появились уха, жаркое и любимый Сашенькой брусничный морс. Ребята с дороги проголодались, поэтому было не до разговоров.  Лишь когда они сытно отвалились на спинки стульев, Татьяна Александровна спросила:

- Так какие же у вас планы, молодые люди?

- Планы нам ставит Сашенька. Она сценаристка. Ну, а я, чтобы не заснуть после такого обеда, с удовольствием бы с камерой прогулялся по Якутску. Я не ожидал, что ваш город такой современный, – сказал Дима.

- Якутск действительно преобразился за двадцать лет, - с гордостью сказала Татьяна Александровна.

- Дима, попьешь чаю с бабушкиными пирожками и топай, -скомандовала Сашенька

- Слушаюсь.

Через полчаса Вася позвонил Яше и сказал, что они с оператором решили прогуляться по городу, поэтому доберутся до Яшиной квартиры сами. Дорогу запомнили, ключи есть. Договорившись о встрече на завтра, они поблагодарили Татьяну Александровну, раскланялись и ушли.

- Хорошие ребята, - сказала она, закрывая за ними дверь.  – А этот Василий твой, он ничего, мне понравился.

Сашенька промолчала и улыбнулась.

- Ладно, сама расскажешь.

- Дедушка вчера уехал?

- Да, он теперь живет в своём парке почти всё время. Что поделаешь. Когда рассказывает про новые аласы, которые унавозили его питомцы, то глаза как у молодого горят.

- Как здорово! - прыснула Сашенька.

- Ну да, здорово, - грустно улыбнулась Татьяна Александровна.

Сашенька вошла в кабинет и плюхнулась в кресло за письменным столом.

- О, бабуля, и у тебя тоже эта книга есть, - сказала она, увидев на столе знакомый томик.

- Да. Недавно студенты принесли. Еще типографской краской пахнет. Интересно написано. Во всяком случае, несколько дней не могла оторваться, пока не дочитала до конца.

- Значит, портрет моего двойника, или точнее двойницы, видела?

-А как же? На четвёртой странице. Удивительное сходство. Главное, этот коллаж безымянный. В книжке о портрете ни строки.  Накануне вашего приезда, я перечитывала присланное тобой донесение китайского шпиона, вспоминала своё детство на Колыме, разные предания, которые слышала, и у меня возникли три вопроса.

- Какие, бабушка?

- Ну что ж, расскажу.

Когда Татьяна Александровна закончила,  у Сашеньки горели глаза.

- Какие интересные версии! - воскликнула внучка. - Каждый из   вопросов содержит настоящую интригу. Тыал может быть легендарным Элляем. А Таалай Удаган – той самой шаманкой, дочерью Тыгына, ушедшей со своим народом на колымские аласы. В Среднеколымском улусе действительно есть первый и второй кангаласские наслеги.

- Понимаешь, Сашенька, меня вдохновила эта книга «Происхождение народа саха и его геокультурного комплекса». Она даёт читателю простор для воображения. Автор, кстати, в последних главах на это намекает. Мол, был бы рад, если его монография послужит толчком для переосмысления истории и создания новых научных и художественных произведений.

 - Бабуля, а ведь так оно и есть. У нас на катере эта книжка стала настольной. Правда, в Арылахе Яша её своему племяннику подарил, когда увидел, как у мальчишки после наших рассказов загорелись глаза.

- Согласна, исторические версии и осмысление народных легенд могут быть ценными для вашего сценария.

Сейчас в Якутске находится писатель Владимир Федоров. Мы с молодости знакомы. Его пригласили из Москвы для постановки новой пьесы. В одной из своих статей Фёдоров упоминал о шамане, который мог вызывать различные погодные явления. Советую тебе достать его книгу «Служители трёх миров». В настоящее время это наиболее значительное издание о шаманизме в Якутии. Там немало интересного

- Бабуля, ты классная! Можешь устроить с ним интервью?

- Постараюсь.

 

Звездный снегопад

Василий проснулся от запаха дыма. В пять утра июньское утро в Якутске уже в разгаре. Он вышел в трусах на балкон. Солнышко куда-то делось. Река, такая величественная вчера, была почти не видна. Вася перешёл на другую сторону, к окнам, выходящим на город, и увидел, что многоэтажки поглотила белесая дымка. Дым, появившийся на севере, они видели ещё вчера. Кто бы мог подумать, что за ночь он заполнит весь город. Было прохладно, и Вася надел спортивный костюм. Минут через пятнадцать позвонил Яша.

- Я не извиняюсь за ранний звонок. Уверен, что ты уже проснулся из-за дыма. Мой совет. Закрой все окна и включи кондиционер.

- Привет! У вас каждое лето так?

- Почти. Поднимайтесь, еда в холодильнике. Заеду к 9 часам.

Вася включил кондиционер и поплелся на кухню заваривать кофе.

Ровно в девять пришёл Яша.

- Привет! Тайга вблизи города разгорелась. Обычно пожары   начинаются в июле. Нынче май и июнь оказались сухими и вот тебе, пожалуйста.

Я с утра пообщался с Сашенькой, вам, кстати, привет. Её бабушка собирается договориться об интервью с писателем Фёдоровым. Сейчас он находится в районе мыса Таас -Тумус. Там когда-то был рыбацкий посёлок. Жители Кобяйского улуса построили в этом месте дома-музеи землякам -народным писателям Якутии. Русскую избу - Владимиру Фёдорову, якутский балаган - Николаю Лугинову, урасу - эвенкийскому писателю Андрею Кривошапкину. Владимир Фёдоров был первым жителем, рожденным в Таас-Тумусе, а сейчас он как раз возвращается оттуда на катере.

Телефон Яши зазвонил.

-Да. Передам. Очень хорошо.

 Ребята, Татьяна Александровна с утра говорила с Фёдоровым. Он согласился дать интервью и ждет нас завтра в отеле «Тыгын Дархан». А сейчас заезжаем за Сашенькой и едем в университетский музей петроглифов. Во второй половине дня встречаемся с археологами из якутского филиала Академии наук.

День пролетел незаметно. Намеченные встречи состоялись. Василий всё больше убеждался, что легенды о сата имеют под собой основание. Упоминания об этом камне в беседах с историками звучали неоднократно. А среди музейных экспонатов они увидели изображения рунических знаков, удивительно похожих на тамгу канглов.

Когда они вышли из очередного кондиционированного помещения, то убедились, что смог от лесного пожарища никуда не делся.

- Лес горит в районе Кангаласского мыса. Я вам вчера говорил, что там залежи бурого угля. Правда, возгораний на этом месторождении за всё время не зафиксировано. Чего не скажешь о месторождении в Сангарах, это ниже по течению Лены, там каменный уголь тлеет уже много лет, - сказал Яша, выруливая в сторону холмов.

- Но ведь мы на Кангаласском мысу…  - начала Сашенька.  

- Всё равно побываем, - весело закончил Яша. - А сейчас едем к моим родителям. Они ждут к ужину.

 Деревянный дом Айталыновых находился в дачной местности Хатын-Юрях рядом с городом. Гостей ждали. Стол накрыли на веранде, чтобы ветерок с холмов сдувал назойливых рыжих комаров. Яша походил на отца, Романа Саввича, крепкого шестидесятипятилетнего спортивного вида мужчину.  Мама, Наталья Филипповна, внешне чем-то напоминала будущую невестку Нюргуяну.  Возраст этой хрупкой моложавой женщины было трудно определить. Сидели допоздна, пока отпугивавшие комаров спиральки-дымокуры окончательно не истлели.

На следующий день Сашенька, Василий, Яша и Дмитрий в холле четырехзвездочного отеля «Тыгын Дархан» ожидали писателя. Владимир Николаевич вышел из лифта ровно в двенадцать и подошёл к ребятам.  Среднего роста, в очках и с аккуратной бородкой он походил на академического учёного.

- Прошу ко мне, - пригласил писатель и направился к лифту. Разместившись в гостиной номера, все какое-то время смотрели друг на друга. Повисло неловкое молчание, пока, наконец, Владимир Николаевич не заговорил.

- Татьяна Александровна рассказала о цели вашей киноэкспедиции.  Очень интересная тема. О камне сата я слышал обрывочные истории, но сведения о нём у меня скромные.  В то же время влияние шаманов на погоду, без всяких волшебных камней, известно и я о нем неоднократно упоминал. Не буду рассказывать отдельно о шаманизме. Это большая и интересная тема. Ей, кстати, посвящена моя недавно вышедшая книга.

- Да, она называется «Служители трёх миров», - сказала Сашенька.

- Приятно слышать, что вы с ней знакомы, - ответил Фёдоров, - Однако всё, что я хотел сказать, не уместилось в одном томе, поэтому готовится к изданию вторая книга.  Шаманизм, как вы знаете, это древняя религия, которая основана на вере в общение шамана с духами в состоянии транса. Так называемого камлания.  Я неоднократно встречался с этими людьми и один из них был моим другом - Дмитрий Дмитриевич Попов-Хобочоон. Образно выражаясь, ему довелось прожить две жизни. Двадцать лет он танцевал в классическом балете Якутского музыкального театра. Затем Дмитрий Попов перешёл в фольклорный коллектив Национального театра танца и продолжил с успехом выступать в новом амплуа до самых почтенных лет. Органично воплощал образы белых шаманов, небесных владык и великих старцев. А в середине девяностых годов прошлого века он стал самой популярной личностью труппы, обладателем гран-при международного этнографического фестиваля.

В октябре 1993 года в немецком городе Тюбинген общество «Запад-Восток» устроило международный семинар по традиционным культурам. Помимо доклада и обмена мнениями была запланирована наглядная демонстрация северного фольклора. Большую часть программы должен был «закрыть» известный чукотский ансамбль «Эргырон», перед ним с номером «Шаманское камлание» выходил Дмитрий Попов.

Напомню, что осень в Германии и осень в России, а особенно – в Якутии, приходятся, как известно, на разные месяцы календаря. В середине октября в Тюбингене ещё зеленели трава и деревья, на ветвях висели не сорванные яблоки и груши, моросил мелкий тёплый дождик. В окрестностях же Якутска земля уже была покрыта снегом. Об этой далёкой щемяще-родной белой стране и затянул ностальгическую песнь-импровизацию Дмитрий Попов. А потом перевёл эту песнь на камлание и так вошёл в образ, что…

-  Это было какое-то неземное состояние, испытанное лишь однажды в жизни, - рассказывал мне позже Дмитрий Дмитриевич. – Тело сперва заледенело, а затем всё покрылось холодным потом. И вдруг я увидел, почувствовал, что прямо на меня летит густой снег. Я машинально стал загребать его руками и разбрасывать в стороны. И в этот момент в зале раздался дружный крик. Я глянул со сцены, и мне показалось, что над гигантским стеклянным «аквариумом» здания кто-то разрезал огромную перину – плотная волна белого снега скользила по стенам, сползая к их основаниям…

Владимир Николаевич поправил очки и продолжил. В общем, выступление «Эргырона» было сорвано. Тюбинген в этот день и даже ночь стоял на ушах, а Попов прятался в гостинице от журналистов, мгновенно слетевшихся со всей Германии.

Сенсацию о чуде, сотворённом «великим якутским шаманом», немецкие репортёры разнесли по всему свету, и когда Дмитрий Попов в 1996 году отправился в составе своего театра в гастрольное турне по Европе, его уже ждали и встречали там как известного северного кудесника.  На подъезде к Франции коллеги, знавшие, что страну целых полгода мучает страшная засуха, стали в шутку просить «Дым Дымыча»  «нашаманить» хоть небольшой дождичек. В ответ он лишь молча посмеивался в свои седые усы, но как только автобус пересек пограничный шлагбаум, с неба густо посыпались крупные капли, загремел гром.

К неимоверному счастью французов, дождь шёл до самого конца гастролей, иногда даже мешая выступлениям. В таких случаях Попову перед выступлениями на открытых площадках приходилось «разгонять тучи» на пару-другую часов.

Понятно, что ореол великого шамана в глазах восторженных хозяев воссиял над его головой ещё ярче. К тому же в одном из детских садов Дмитрий Дмитриевич подошёл к малышу, который в свои три года мог передвигаться только держась за стенку, взял его на руки, прижал к груди, покрутил в воздухе, поставил посреди комнаты и тот… счастливо потопал безо всякой опоры. Воспитатели сначала замерли, а потом дружно захлопали в ладоши.

- Да, - подтверждал сам Дмитрий Дмитриевич, - говорят, что у меня очень сильное биополе, и я смог бы стать хорошим целителем, но я никогда не пробовал делать это специально.

- А как к вам пришёл дар? От рождения? – спросил я его.

- Нет. В моей жизни был момент, когда я словно переродился.  Рос я круглым сиротой, ни отца, ни матери даже в глаза не видел, а люди вокруг были разные. Очень часто приходилось переносить обиды, которых я не заслуживал. Никакой защиты от зла в мире людей у меня не было, и я искал её в природе. Уходил подальше в лес, бродил вдоль лугов и полей и обращал к ним свои невольные просьбы о помощи. Странно, но я, совсем ещё мальчишка, совершенно не боялся безлюдья, заброшенных мест и даже старых кладбищ. С 10 лет у меня было уже было собственное ружьё, и я при всяком удобном случае сбегал с ним в тайгу.

На охоте, поздней осенью, всё и случилось. Поначалу день складывался удачно – было тепло и солнечно, я подстрелил двух зайцев, но, уже возвращаясь домой, неожиданно заблудился. Едва на тайгу опустились сумерки, как пошёл дождь со снегом. Лес стоял по-осеннему голый, спрятаться было некуда, я быстро промок и стал замерзать. Я уже еле брёл и, наверное, погиб бы через несколько часов, но в самый последний момент набрёл на какой-то полянке на старинную могилу. Над ней, по древним якутским обычаям, был сооружён небольшой домик. На моё счастье, одна из бревенчатых стен прогнила и обрушилась., и я смог забраться вовнутрь. Надмогильное сооружение над старинным якутским захоронением. Для маленького мальчика оно вполне может стать убежищем.

- Не жутко было?

- У меня не оставалось выхода. Более того, оказавшись внутри, я почувствовал не страх, а какое-то блаженное, словно исходящее от доброй печи тепло. Оно согрело меня настолько, что я даже снял и отжал суконную куртку и рубаху, а потом полуголый, положил под голову двух зайцев и заснул. Когда я проснулся, солнце уже приветливо заглядывало в щели домика, а вся одежда была совершенно сухой.

Дома меня, конечно, потеряли. А когда дядя узнал, на какой поляне и каким образом я переночевал, то рассвирепел и отодрал за уши за то, что я нарушил покой умершего ойуна.

Оказывается, эта старинная могила была шаманской. «Чтобы больше близко к ней не подходил, а то я тебя прибью!» - пригрозил дядя, но именно с того дня я стал регулярно тайком навещать своего спасителя. Приносил немного какой-нибудь еды, клал её у могилы, молча стоял и мысленно разговаривал с шаманом.

Потом я узнал, что в таком надмогильном сооружении живёт Земляная душа умершего. Одна из трех составляющих человеческой души.

- В чём же проявилось ваше перерождение?

- В том, что я получил защиту. Конечно, я по-прежнему оставался маленьким и худощавым, но перестал бояться врагов. Когда хозяин решил в очередной раз избить меня за какую-то мелкую провинность, я так глянул на него, что, уже замахнувшись, он отбросил палку, молча повернулся и ушёл. И после этого случая уже никогда не поднимал на меня руку. И мальчишки в школе, прежде обижавшие на каждом шагу, стали обходить стороной, потому что я вдруг научился мысленно выпускать в обидчиков какие-то невидимые лучи-стрелы, которые жалили не хуже ос…

- А кто обучал вас шаманским ритуалам?

- Когда я переехал в Якутск и был принят на работу в театр, там царили такие звёзды, как народный артист СССР Дмитрий Ходулов и замечательный актёр-самородок Лазарь Сергучёв.  И тот, и другой прекрасно разбирались в древних обрядах, часто исполняли их на подмостках, великолепно играли на бубне.  Я просто смотрел, запоминал и пытался повторить. Так незаметно и научился.

А шаманский дар время от времени проявлял себя. Помню, в конце 1942 гола я увидел во сне грядущий перелом в войне. А в 1945-м, накануне самой Победы, «услышал» из репродуктора, висящего над нашей юртой, голос Левитана. Естественно, никакого репродуктора никогда у нас не было. И даже моя жена сначала мне приснилась, а потом появилась в реальной жизни.

-Ну, вот, пожалуй, и вся история, - сказал Владимир Николаевич. - Её я опубликовал уже когда Дмитрия Дмитриевича не стало.

- Получается, что шаманы могут вызвать метеорологические изменения и без камня сата? – спросил Вася.

- Вацлав Серошевский в своей книге «Якуты» приводит рассказы жителей намского улуса, которые он записал в восьмидесятых годах девятнадцатого века, – сказал Яша, - я   даже с этих страниц снял копию. Он пишет, - Яша поправил очки и начал читать - … «замешательство» в природе производит волшебный камень сата. Знакомый шаман-приятель говорил, камень этот чаще всего находят там, где ударил гром. Сата зарождается сам собой во внутренностях лошади, быка, медведя, волка, собаки, утки, гуся, орла и т.д. Самый сильный сата – волчий: он производит засуху и стремительные ветры, холод, заставляет падать среди лета снег. Сата похож на человеческую голову, только небольшой величины. На нём можно отличить рот, нос, глаза, уши. Он обладает душой и способен умирать, то есть лишаться волшебных свойств. Если его коснётся женщина, если его увидит посторонний глаз, а также если его держать нагим, не закрытым, он умирает. Если его бросить в кипяток, он долго с жужжанием будет бегать и кружиться по дну посуды, пока не успокоится и не умрёт. Умерший сата превращается в обыкновенный камень, но живой сата достаточно поднять к небу на ладони, сейчас же с той стороны подует холодный ветер. Если обладающий сата отправляется в дальнюю дорогу, то он подвязывает его под гривой или хвостом лошади, отчего последняя не потеет: ей постоянно прохладно, ветерок постоянно обдувает её, сгоняя прочь комаров и оводов. Чтобы побудить сата проявить свои качества, нужно его отхлестать; употребляя также заклинание: «Пусть дитя моё не останется живым!.. Пусть жена моя не останется живой!.. Я не знаю греха, я знаю тебя…» Сата нельзя держать дома, а нужно отыскать дуплистое дерево и, обернувши камень шерстью того животного, которое его породило, осторожно положить в дупло и закрыть».

Все молчали, словно боялись нарушить мистическую ауру, повисшую в гостиничном номере.

- И все-таки, шаманы обходились без камня? – спросила Сашенька.

- Получается, что обходились, - сказал Яша. - Однако все эти чудеса с метеорологией мы знаем лишь из устных источников, большая часть которых являются легендами.

-  Представляете, какое можно было бы снять кино! Монгольское войско медленно движется среди леса замёрзших китайских воинов. Или такой ролик. Над Парижем среди лета начинается снегопад, и на этом фоне камлает актёр якутского балета, - начал Дима.

- А я верю, что это возможно.   С камнем и без. Просто мы многого не знаем! - воскликнула Сашенька.

- Ну что же, закончим на этой оптимистической ноте наше обсуждение. Ребята, приглашаю вас вечером в наш Академический театр имени Пушкина. Сегодня последний спектакль сезона, и он будет по моей пьесе «Созвездие Марии», - объявил Владимир Николаевич.

 

Случайностей не бывает

Заскочив с утра на работу в музей, Савраскин вышел на улицу. Накрапывал летний питерский дождик. Открыв зонтик, он быстрым шагом направился в сторону Литейного. Накануне позвонил Рацевич и попросил  зайти.

 Валерий Аркадьевич, перешагивая через две ступеньки, буквально взлетел по широкой лестнице на второй этаж, прошёл по коридору и открыл высокую дверь. Рацевич стоял около письменного стола и разговаривал по телефону.

- Вы уже выехали? - Увидев Савраскина, он указал тому на стул.

 - Мы на месте. Ждём, - продолжил он и положил трубку.

- Валерий, здравствуй, хорошо, что ты поторопился. Минут через тридцать здесь кое-кто появится.

- Кто?

- Потерпи. Дай возможность тебя удивить. Кофе будешь?

Минут через двадцать пять в кабинет постучали, дверь открылась и вошёл среднего роста белобрысый парень в джинсах и такой же рубашке с короткими рукавами.

- Николай, - воскликнул Рацевич, - ты уже здесь. Молодец. Заводи.

Николай посторонился и впустил невысокого человека.

- Самуил Леонидович, - воскликнул Савраскин, уставившись на вошедшего. -Это вы? - Подошёл ближе и впился взглядом в лицо Моргенштерна.

Моргенштерн стоял, опустив седую голову. Выглядел он странновато. Обычно осанистый, одетый в дорогой костюм, сейчас он, в серой ветровке и джинсах с пузырями на коленях, напоминал уставшего пенсионера с дачной электрички. Только очки в золотой оправе напоминали, что этот дедуля  -профессор, доктор исторических наук Самуил Леонидович Моргенштерн.

- Самуил Леонидович, присаживайтесь, - пригласил Рацевич.

Моргенштерн робко подошёл к столу и тяжело уселся.

 - Чаю или кофе не желаете?

- Спасибо, если можно, чай.

 Рацевич поставил перед Моргенштерном стакан в серебряном подстаканнике.

- Вы можете с нами поговорить?

- Да. Уже несколько дней, как я начал понимать, о чём со мной говорят.

- А до этого?

-До этого не очень.

-Вы помните, что с вами случилось за последнее время?

- Дня три или четыре назад в женщине, у которой почему-то оказался дома, я узнал свою сестру Беллу.  Мы с ней не виделись больше десяти лет.  Она с семьёй жила в Ялте. Изредка посылали поздравительные друг другу. Ещё реже звонили по телефону. Но как я оказался у неё дома, представить себе не могу.

- А что нам расскажет Николай? – посмотрел на своего молодого сотрудника Сергей Васильевич.

- Уважаемого Самуила Леонидовича месяц назад срисовала первая же видеокамера при въезде на Крымский мост, когда он перед пунктом досмотра вышел из машины такси. Возможно, подышать свежим воздухом. Через две недели, после того, как начались поиски профессора, его фото было внесено во всероссийскую систему распознавания лиц. Видеозапись на мосту подтвердила внешность этого человека. Помогли искусственный интеллект системы и коллеги из Симферопольского управления ФСБ. На этом же видео мы увидели номер и марку автомашины такси. Водитель был установлен уже в Питере. Он сказал, что на своей машине занимается междугородними перевозками. Заказ этот и адрес, по которому взял пассажира, помнит.  Получив вызов, он в тот же день к семнадцати часам подъехал к подъезду. Пассажир показался ему каким-то странным, вроде больным. Водитель уложил чемодан в багажник и даже помог этому человеку устроиться на заднем сиденье. Помнит, как пассажир передал ему сразу всю сумму за проезд, шестьдесят пять тысяч рублей.  Ехали не торопясь и не разговаривая. Дважды водитель останавливался перекусить в придорожных кафе, но клиент оставался в машине и никуда не выходил. Даже в туалет. Казалось, что пассажир всю дорогу спал, и только, когда остановились перед КПП на переправе, он на несколько минут вышел из машины. Стоял и таращился на пилоны Крымского моста. Приехали поздно вечером по названному адресу в центре Ялты.

- Самуил Леонидович, - обратился к Моргенштерну Рацевич. - Вы нам можете объяснить ваш внезапный отъезд в Крым?

 Профессор жадно отхлебнул остывший чай.

- Я ничего не помню. Вы не поверите, но я только несколько дней назад стал узнавать родную сестру. И когда появились сотрудники ФСБ из Симферополя, то обрадовался им, как родным.

- Ребята сказали, - заметил Николай, - что он бросился к ним как ребёнок, нашедший родителей. Держал одного из них за руку, пока его не посадили в самолёт. Когда я встретил Самуила Леонидовича в Пулково, он тоже схватил меня за руку.

- Что же с вами случилось, уважаемый? - спросил Савраскин.

Моргенштерн посмотрел на начальника службы безопасности музея будто увидел его впервые . Потом всплеснул руками:

- Валерий Аркадьевич, это вы! Как я рад вас видеть!

- Самуил Леонидович, как вы оказались в Крыму? Почему нефритовая шкатулка очутилась у вас дома?

- Постойте, постойте, я помню, как принёс эту шкатулку домой.

- Зачем? Это же музейный экспонат, который нельзя выносить. Уж вам ли этого не знать?

- Мне приказали принести шкатулку с работы домой.

- Кто?

- Я не знаю. Хотя понимаю, что тащить эту вещь домой настоящая дикость.

- Вы, уважаемый, напоминаете мне булгаковского Степана Лиходеева. Этот господин тоже не помнил, как оказался в Ялте и как подписал контракт с Воландом, - сказал Сергей Рацевич.

- Что хотите, то и думайте.

- Вы помните, с кем общались перед отъездом в Крым? – спросил Рацевич.

- Нет, не помню. Я, кажется, очень устал, - сказал Моргенштерн и прикрыл глаза.

 - Николай, отвези Самуила Леонидовича домой, человеку надо отдохнуть после дороги.

Когда дверь за ними закрылась, Рацевич спросил у Савраскина.

- Валерий Аркадьевич, а ты давно общался со своим сотрудником, который обнаружил тайник в шкатулке? Ну, с этим Василием?

- Василий Высоких? Я звонил ему пару раз, но тот не отвечал. Вероятно, нет связи. Он же с киногруппой по Лене путешествует.  У них сейчас должно быть около девяти вечера.

Вася поднял телефон после второго гудка.

- Василий, добрый вечер, - сказал Савраскин. - Хорошо, что я наконец тебя застал. Как дела? Как путешествуете?

- Валерий Аркадьевич? Неожиданно. Здравствуйте. А я тут думал, позвонить вам или нет. Что-то много странностей вокруг…

Савраскин минут двадцать держал трубку у уха и медленно кивал. Потом, договорившись с Василием о следующем сеансе связи, нажал  отбой.

- Ну что? – нетерпеливо спросил Рацевич.

- В основном какая-то мистика, - пожал плечами Савраскин. – В общем, приплыли они на своём катере в село Арылах. Навестить бабушку Яши Айталынова, одного из участников экспедиции и однокурсника по Московскому университету. Бабушка повела ребят на экскурсию. На какую-то заброшенную ферму, которая стоит на окраине лесного поля.  На прогулку с ними увязался капитан катера некий Матвей. У него с собой был металлоискатель, и он решил поискать на ферме старинные железяки, монетки и тому подобное. Все направились к озеру, которое лежало в центре аласа, а Матвей остался со своим приборчиком. Когда примерно через час ребята вернулись, то увидели его на том же месте. Застывшего как статуя. Они под руки вывели бедолагу к селу, и только тогда Матвей начал приходить в себя и узнавать окружающих. Когда его спросили, что с ним случилось, он ответил, будто какая-то сила держала его на месте, и ещё он видел коров и людей в странной несовременной одежде. Перед отплытием катера из Арылаха бабушка сказала своему внуку, что алас не пустил Матвея к себе, потому что он помогает плохим людям.

За несколько дней до этого экспедиция на моторной лодке забралась по речке Марха до скал Суруктах-Хая. Археологами там когда-то были обнаружены древние наскальные рисунки. Матвей увязался с ребятами, хотя особенной надобности в его присутствии не было. Поздно вечером он отправился проверить закидушки и ушёл метров на сто от лагеря. Яша пошёл следом и вдруг услышал, что Матвей с кем-то разговаривает по телефону. Разумеется, сотовых станций на сотни километров вокруг там нет. Получается, что, если он и мог общаться с кем-то, то только по спутниковому телефону. В день отплытия из Арылаха Яша поделился своими сомнениями с Василием.

Ну и последнее. Василию показалось, что ещё на территории Иркутской области за ними следовали люди на большом белом джипе.

- Пожалуй, здесь пахнет не только мистикой. У тебя есть текст  послания, которое обнаружил Высоких? – спросил Рацевич.

-Да, - ответил Савраскин, - и вынул из бумажника вчетверо сложенный листок бумаги. - Я у Василия еще перед отъездом  на всякий случай попросил  копию.

- Случай, кажется, наступил, - задумчиво сказал Рацевич,  развёртывая бумагу и углубляясь в чтение. – А ведь я эту информацию, кажется, где-то слышал.

Минут пять он сидел с закрытыми глазами и вдруг радостно вскинулся:

- Вспомнил. В новостях по городскому телевидению было интервью с одним телевизионным продюсером о том, что его студия отправляет киноэкспедицию по Лене, якобы для поисков древних артефактов. Какого-то золотого браслета и чудо-камня, с помощью которого древние люди умели управлять погодой. Если бы не упоминание путешествия по Лене в Якутию, я бы забыл это интервью. Но слово Якутия меня зацепило. Я ведь после Академии собирался ехать служить туда. Не получилось, так и остался в Питере. Валерий, уже вечер на носу. Давай завтра встретимся после обеда.  Мы к тому времени попытаемся кое-что проверить.

На следующий день Савраскин увидел озорной огонёк в глазах у Рацевича. Тот энергично мерил шагами свой кабинет от стола до двери и изредка потирал руки.

- Привет! Проходи, присаживайся.

- Гляжу, у тебя есть новости.

- Есть. И над ними стоит поразмышлять.  Вчера Николай, проводив Моргенштерна, попытался побеседовать с его соседом Зиминым. Но того не оказалось дома. На обратном пути Николай поговорил с консьержкой. Оказалось, несколько недель назад Зимин предупредил, что уезжает в командировку и оставил ключи от квартиры на случай возможных сантехнических проблем. Обычно у консьержки имелись дубликаты ключей от квартир, но Зимин предпочитал отдавать их только когда уезжал.

Далее, мы в Пулково уточнили, не было ли пассажиров с такими данными среди вылетающих. И действительно, ровно месяц назад Зимин Александр Арнольдович вылетел рейсом S7 6344 в город Иркутск. На всякий случай, мы через иркутских коллег уточнили, не брал ли кто на прокат джип белого цвета. В этом сибирском городе всего две фирмы проката легковых автомобилей. Ленд крузер белого цвета оказался лишь в одной из них и взял его житель Санкт-Петербурга, всё тот же Зимин.

Савраскин  присвистнул.

- Ну дела! А чего это он вдруг сорвался вслед за нашими путешественниками?

- Вероятно, и нашего соседа заинтересовала закладка в нефритовой шкатулке. Я подозреваю, что за чашкой чая болтливый профессор рассказал про китайское послание. А тут ещё Семипалатинский по телевизору интерес подогрел. При любом раскладе, таких совпадений не бывает.  Кстати, а где ребята сейчас находятся?

- Вчера Вася сказал, что они уже в Якутске. Матвей ожидает от них распоряжений на пристани в посёлке Жатай. Звонил и спрашивал, куда пойдут дальше.

- Ишь какой любопытный! В его интересах, чтобы аренда судна продолжалась как можно дольше, а он что-то торопится.  Ладно, набери-ка Васю своего и дай мне трубочку.

 

«Спелой брусникой на белом снегу…»

В восемь позвонил Яша.

- Сашенька, привет. Я из больницы.

- Из больницы? Что случилось?!

- Да так, ничего особенного, просто у меня удалили аппендицит.

- Аппендицит?!

-Ну да, я даже не подозревал, что у меня есть такой, а тут вдруг ночью прихватило. Отец вызвал скорую, и меня сразу отвезли в хирургию. Посмотрели, пощупали, сделали анализ крови, рентген и отправили на операционный стол. Под утро я очухался, но уже на койке в больничной палате.

- Как ты сейчас себя чувствуешь? К тебе пускают?

- Сейчас спрошу, - Яша с кем-то переговорил, - вроде можно прийти после десяти утра.  Хотя вообще-то я нормальный, ехать вам сюда не обязательно.

- Где тебя там искать, умник?

- Ладно.  Нюргуяна с мамой сейчас в палате. Она слышит разговор и сама за вами подъедет.

- Отлично, ждём её в десять на площади Орджоникидзе у фонтана.

После этого Сашенька набрала номер Васи.

Яша лежал в полосатой пижаме. Улыбаясь, он подмигнул вошедшим друзьям.

- Накрылось моё участие в экспедиции.

- Ничего, мы сориентируемся как-нибудь, - сказал Вася. - Вчера, например, передвигались по Якутску самостоятельно.

- Моя мама, Наталья Филипповна, только что с отцом уехала домой. Она сегодня собиралась сходить на новый фильм, который называется «Не хороните меня без Ивана». Правда,  из-за меня  культпоход  хочет отменить. Тем более, что отец не может вечером освободиться на работе. Но я её уговорил, чтобы она сводила вас. Посмотрите настоящее якутское кино.

- А что, это идея! – сказал Дима.

- Пижама у тебя классная, как у старика Хоттабыча, - улыбнулась Сашенька.

- Это папа заставил её  взять. Она у него вроде больничного талисмана. Говорит, всегда выручала.

-Повезло нам, - произнес Василий. - Представляю, если бы тебя, Яша, прихватило где-нибудь на реке. Неужели до этого не было никаких симптомов?

- В том-то и дело, что до приступа всё было нормально. Мама, кстати, до сих пор с ужасом представляет, как бы мы выкручивались посреди Лены.

- У тебя точно всё в порядке? - спросила Сашенька

- Нормально. После анестезии только ломит внизу живота. Если ты хочешь спросить, то разочарую - меня не резали. Сейчас это делают через прокол с помощью трубочки, которая называется лапароскоп. Сам об этом только в больнице узнал.

 Вернулись на площадь Орджоникидзе около двенадцати. Решили прогуляться через центр и по дороге где-нибудь перекусить. Было уже по-настоящему тепло. В чаше фонтана плескались дети, а некоторые взрослые с блаженством устроились на гранитном бортике, опустив ноги в воду.

- Что это за цветок? - спросил Вася, рассматривая венчавший фонтан каменный бутон, из которого била струя воды.

- Это сардана,- ответила Сашенька. - Местные называют его солнечным цветком. Он самый яркий и красивый на аласах. Бывает всех оттенков от красного до оранжевого. Женское имя Сардана в Якутии весьма распространено. 30 июня даже отмечают День Сарданы.

Вспоминаю, что через эту площадь родители возили меня на санках в детский сад. С первым снегом здесь устраивают высоченную ледяную горку. Когда подросла, училась в девятой школе, неподалёку отсюда. Так вот, если температура воздуха приближалась к минус пятидесяти, занятия в школах прекращались. Напротив продуктовый магазин «Якутск», раньше его называли  просто «четвёртым». Мы в нём покупали мороженое и топали на горку.

- Что же вы делали с этим мороженым в такую холодрыгу?

- Ели, Вася, ели!

Сашенька представила, что сейчас не жаркое  лето, а зима. Мама везёт её в садик. Она сидит на коврике из оленьей шкуры, которому не страшен никакой мороз. Лицо закутано до глаз, но в утренних сумерках площадь сияет множеством фонарей. Сразу становилось весело и совсем не холодно.  В садике мама обычно ощупывала её попку и довольным голосом констатировала – тёплая.

При виде каждого дома возникало щемящее чувство узнавания. Справа модерновое здание драматического Саха театра.  Мама рассказывала, что раньше на этом месте была аптека номер один.  В театре начали давать спектакли, когда ей было всего два годика. Площадь окружают почтамт, здание Ленского пароходства, гостиница «Лена». Довольно невзрачные раньше, теперь отремонтированные, они выглядят по-новому.

 Минут через пятнадцать подошли к кинотеатру «Центральный».

- Здесь мы тоже покупали мороженое, - сказала Сашенька и показала на киоск, стоявший справа от входа.

- И сейчас возьмём, - бодро сказал Дима и направился за лакомством.

Прошли ещё немного.

- Здесь вчера были, - указал Вася на светлое здание с колоннами. – Это же Русский театр.

- Видишь, на его фронтоне лепная маска Мельпомены? Я, когда была маленькая, почему-то сильно её боялась. Рассказывают, что, проходя мимо, я начинала плакать и прятать лицо в маминой юбке.

Не торопясь, за разговором и мороженым, они вышли на площадь Ленина.

- Зимой на этой площади устанавливают большую ёлку. Какой бы ни был мороз, мы всегда приходили сюда в новогоднюю ночь.

 Она говорила и украдкой наблюдала за реакцией ребят. Ей очень хотелось, чтобы родной город им понравился.

- Жалко, что Яши с нами нет.

- Он попросил, чтобы мы держали его в курсе нашей прогулки. А позвоню-ка я ему, - сказал Вася и включил громкую связь.

- Ребята, вы где сейчас? 

- Подошли к площади Ленина.

- Сходите в сторону кружала.  Это старинные торговые ряды.  Сейчас там много лавочек с сувенирами. Рядом городской музей.  Вы, кстати, обедали? Мне уже принесли манную кашу.

- Пообедать можно, уже начало второго. Что посоветуешь?

- Рядом с кружалом ресторан «Махтал». Там есть на что посмотреть и даже отснять. Готовят хорошо. На закуску советую салат «Индигирка». Не пожалеете.

- Я знаю, где он находится, - сказала Сашенька.

Мимо школы искусств и художественного музея они направились в сторону реки. Слева показалось здание, облицованное темно-синими стеклянными панелями.

- Это государственный фонд драгоценных металлов и камней. Там есть  экспозиция крупных золотых самородков и природных алмазов. А ещё выставлены очень красивые ювелирные украшения с якутскими бриллиантами.

- Хочу туда! - потребовал Дима.

- Нам Яша забронировал эту экскурсию на послезавтра.

Впереди появился аккуратный, построенный из оцилиндрованного бревна городок. Домики были покрашены в охряной цвет и очень напоминали по цвету петроглифы на ленских писаницах.

Ресторан представлял собой срубленное двухэтажное здание с колоннами из брёвен. Приветливая девушка в национальном костюме поздоровалась, представилась Екатериной и с улыбкой посоветовала каждому ударить ладонью колокольчик над входом. «Теперь вы очистились от всякого зла, которое прилипло по дороге», - сказала она.

Интерьер рестораторы устроили на крестьянский лад. При ближайшем рассмотрении было видно, что каждая стена и деревянное украшение   тщательно обработаны и покрыты лаком.

- У вас очень красиво и уютно. Вы не могли бы нам показать весь ресторан? – попросил Вася.

- С удовольствием, - сказала девушка, повернулась и пошла впереди. Её серебряное нагрудное украшение тихо звякнуло.

- Этот зал называется Балаган. Он сделан под старинное якутское жилище. В центре вы видите настоящий камелёк, по периметру за перегородками отдельные кабинеты. Мебель и стены украшены национальными узорами. А это в углу стоит священное дерево. Видите, на его ветвях висят лошадки, белки, коровы, дикие животные. Обычно дети посетителей стоят здесь с открытыми ртами и не вспоминают ни о каком обеде.

Соседний зал называется Ураса.  Он сделан в виде летнего жилища сельчан. Здесь всё в зелёных тонах, чтобы напоминало наше короткое, но жаркое лето. Хотите присесть и выпить кумыса?

- Мне нравится, - произнес Вася, - а что на втором этаже?

- Пойдёмте, я вам покажу.  Здесь обычно проходят банкеты. Зал обставлен как дом состоятельных якутов конца девятнадцатого века. Мебель делалась под заказ.  Некоторым это нравится,   - сказала администратор.

В центре у стены стоял большой застекленный шкаф, наполненный фарфоровой посудой и хрусталем. Василий подошёл ближе и вдруг произнес:

- Узнаёте?

На отдельной полке лежала раскрытая книга с портретом девушки в средневековой кольчуге, положившей руку на морду коня.

- Откуда у вас эта книга? – спросил Вася.

- Не знаю, - ответила администратор. Экспозиция меняется часто. Кто-то из посетителей, наверное, её подарил.  Мне кажется, я это лицо уже видела, - сказал девушка и с удивлением посмотрела на Сашеньку. – Вы очень похожи на этот портрет, - произнесла она.

- Ребята, это же Яшина книжка, - пробормотал Дима. – Может, ты, Сашенька, местная кинозвезда, а мы не знаем?

- Что-то много случайностей, - задумчиво пробормотал Вася.

Как и обещала, Екатерина усадила их за столиком в Урасе.  Она принесла кумыс и поставила перед гостями. Подошёл молодой человек в кафтане с серебряными пуговицами и такой же пряжкой на поясе. Он подал каждому меню.

- Сашенька, - сказал Вася, - заказывай на своё усмотрение.

- Согласен, - поддакнул Дима.

Вскоре перед ними стояло блюдо с кубиками мороженного чира, перемешанными с луком, растительным маслом, солью  и перцем.

- Этот салат называется «Индигирка». Настоящее объедение. Во всяком случае, в такую жару очень кстати. На второе, минут через пятнадцать, я принесу жеребятину с луком на сковороде, - сказал официант и отошёл.

- Ну что, братцы, времени для моего сообщения хватит, - сказал Вася. – Вчера мне позвонил Савраскин. Дима, это начальник службы безопасности нашего музея. Он сообщил, что пропавшего Самуила Леонидовича Моргенштерна разыскали. Потом перезвонил уже сегодня и передал трубку полковнику ФСБ.

- ФСБ? – в один голос переспросили Сашенька с Димой.

- Он сказал, что нашей экспедицией интересуются какие-то непонятные типы. Сергей Васильевич Рацевич, так он представился, посоветовал нам быть внимательными. А также попросил, чтобы я сегодня позвонил его коллеге в Якутском управлении ФСБ Виктору Тапыеву.

 Дима скосил глаза на вход, потом посмотрел на Васю.

- И что мы должны делать?

- Да ничего, гулять по городу как гуляли.

- А зачем ты тогда нам всё это рассказал?

- Посвящён, значит вооружён. Вы не бессловесные телята и должны знать о возникшей ситуации.

- Что-то я не пойму, ты о какой такой ситуации? Мы же в Питере, вроде, никому ничего не рассказывали, - сказала Сашенька.

- Зато твой хромоногий в интервью по телевидению   просветил всю Росиию о нашей экспедиции и её целях.  Рацевич сказал, что продюсер анонсировал не только съемки телефильма, но и организованные им поиски исторических сокровищ. В шоу-бизнесе это, по-моему, называется питчинг. Миленькая такая презентация, чтобы заманить спонсоров.

- Решил денежки отбить за нашу поездку, - ухмыльнулась Сашенька.

- Молодец шеф! - одобрил Дима.

- Официант идёт, - шепнул Вася.

Парень торжественно водрузил поднос на подставку рядом со столиком. Потом принялся с огромной чугунной сковороды накладывать на тарелки шкворчащее мясо. Из берестяной корзинки каждому на блюдечко  положил горячие якутские лепёшки.

- Девушка заказала чай «Таёжный»? Прекрасный выбор, у нас он с диким мёдом, чабрецом и брусникой.

- Спасибо,- улыбнулась Сашенька.

- Он тебя глазами пожирает, - ревниво буркнул Вася.

- Наверное, про её схожесть с портретом в книге администратор уже нашептала всему персоналу, - предположил Дима.

- Ну, и что тебе этот Тапыев поведал? - спросила Сашенька.

- Ничего особенного. Приветливый оказался парень. Поблагодарил за мой звонок и спросил, где мы сегодня планируем побывать. Ещё попросил наши фотки. Я ему по вотсапу сбросил коллективный снимок на палубе. Его  заинтересовал наш капитан, поэтому фейс Матвея я тоже отправил.

- А причём здесь Матвей? – спросил Дима.

- Мутный он какой-то.  Яша ещё на катере рассказал мне, что в Суруктах-Хая случайно услышал, как он с кем-то разговаривал по спутниковому телефону. А ведь нам ни гу-гу, что у него есть такая связь. По мнению Яшиной бабушки, Матвей не случайно застрял перед развалинами коровников. Она думает, что алас его не пустил.

- Визионерство какое-то! – воскликнул Дима. – Наверное, поэтому Савраскин ваш обратился не в милицию, а в ФСБ.

- Наверное, - задумчиво сказала Сашенька.

Когда они вышли на улицу, было уже по-настоящему жарко.

- Давайте зайдём в художественный музей, - предложила Сашенька. -Там есть очень интересные картины, да и кондиционеры наверняка работают.

В музее было прохладно и, купив билеты, они вошли в просторный холл.

- Я была здесь ещё школьницей. Тогда мне запомнились картины по мотивам  олонхо. 

- А здесь можно снимать? – спросил Дима.

- Сейчас спросим, - сказала Сашенька и подошла к кассе. Вскоре она вернулась.

- Можно. Ну что, начнём с эпоса?

 Рядом с каждой картиной на табличке присутствовало описание сюжетов. Мифологические образы героев верхнего, срединного и нижнего миров завораживали. Вокруг мирового дерева, олицетворяющего мироздание, расположились легендарные богатыри, их кони в нарядной сбруе и женщины-красавицы – охранительницы очага.  На одном из полотен был изображён якутский новый год Ысыах – праздник плодородия и летнего солнцестояния.  Экспозиция называлась «Якутский героический эпос олонхо художника Тимофея Степанова».

В следующем зале Сашенька увидела знакомые с детства картины художника Афанасия Осипова. Сейчас ей показалось, что они напоминают полотна Сезанна, которые она видела на выставке музея д’Орсе несколько лет назад в Москве на Крымском Валу.

- Какой интересный художник! - восхищённо произнес Дима, наведя камеру на полотно, где был изображён маленький рыбак. Мальчишка в лодке держал огромную рыбину, и глаза его светились счастьем.

- Андрей Чикачёв, - прочитал имя художника Вася. – Действительно, как здорово он изображает детей.  В каждой картине кусочек реальной жизни. Вы только посмотрите на этих ребятишек верхом на быке или на сорванца в траве с рогаткой!

Они бродили по залам, не замечая времени.  Ностальгия вновь овладела Сашенькой. Она с какой-то светлой грустью, глядя на картины, стала думать об их путешествии, о бабушке и Якутске.

-Ребята, а ведь нас ждут, - напомнил Вася.

Наталья Филипповна подошла к пяти часам дня. За несколько минут друзья от художественного музея дошли до проспекта Ленина.   Мама Яши была одета в светлое льняное платье, голову её покрывала соломенная шляпа с широкими полями. Она выглядела значительно моложе своих лет.

- Добрый день,  я только из больницы от Яши.

-Ну, как он? – спросила Лизочка.

-Слава богу, всё нормально. Иначе разве я бы смогла пойти в кино? Ну что же, прогуляемся до кинотеатра «Лена». Билеты я уже заказала.

Минут через пятнадцать они подошли к старинному кирпичному зданию национальной библиотеки.  Наталья Филипповна повернула за угол и показала на раскинувшееся через улицу здание банка ВТБ.

- Здесь начиналась моя журналистская молодость, - сказала она.

- В банке? – спросил Дима.

- Нет, что вы. В семидесятых годах прошлого века на этом месте находился небольшой деревянный домик, облицованный голубенькой вагонкой. За оградой у входа в виде коновязей были вкопаны два столба и разбита крохотная лужайка, на которой рос овёс. В теремке этом находилась редакция газеты «Молодежь Якутии». Несколько лет я работала здесь корреспондентом отдела культуры и спорта. Это было замечательное время.  В редакцию, как пчёлы на мёд, собирались молодые журналисты, писатели, поэты, художники. Нередко захаживали коллеги из партийной «Социалистической Якутии» и молодежной газеты на якутском языке «Эдэр коммунист».

В теремке были две комнаты для литсотрудников, кабинет редактора, пара клетушек под названием машбюро и секретариат, а также чулан. Впрочем, и это был вовсе не чулан, а фотолаборатория, дверь которой служила ещё и доской объявлений.

В редакции постоянно толкался народ, прилетевшие из районов комсомольские работники, спортсмены, путешественники, театральная молодежь, просто друзья-товарищи.  В основном люди тянулись сюда поговорить и пообщаться. Несколько раз в редакцию даже привозили космонавтов, гостивших в республике. Мы же, несмотря на весь этот Вавилон, усердно выпускали газету. Немного в то время в Якутске было развлечений. Светящиеся в морозном тумане редакционные окна привлекали многих креативных личностей. А сколько проектов замышлялось и реализовывалось в этих стенах? Командировки на полярные льдины, всероссийские автопробеги, различные соревнования и творческие конкурсы. Собирались даже искать в Оймяконском районе на озере Лабынкыр  доисторического водяного змея.

 Ребята приезжали из командировок и выдавали целые газетные полосы интереснейших репортажей. Тираж постоянно рос. Честно говоря, в то время СМИ были скучноваты, но «молодежка» пользовалась спросом.

Много воды утекло. Комсомольские газетчики разбрелись по жизни своими путями-дорогами. Некоторые стали известными журналистами, поэтами и писателями, другие в корне изменили судьбу и превратились в комсомольских и партийных функционеров. Один парень ушёл в милицию и дослужился до высоких чинов в Министерстве внутренних дел России. Но самое интересное, что многие с удовольствием вспоминают свою юность в этих стенах. Пожалуй, ни об одной «конторе» в Якутске не было написано столько воспоминаний, сколько о «Молодежи Якутии». Я пришла сюда работать, когда редактором был Алексей Михайлов. Прекрасный поэт и замечательный человек. К сожалению, он рано ушёл из жизни. Ну что, пошли дальше?

Сашенька почувствовала, что запах дыма стал сильнее.  Дома на проспекте утопали в смоге.

- Ветер с севера подул, с Кангаласс, - сказала Наталья Филипповна,– к сожалению, здесь так почти каждое лето.

- Нам говорили, - ответил Вася.

Сашенька запах лесных пожарищ помнила с детства.

Вскоре вышли на площадь Дружбы народов, где находились Академия наук и театр оперы и балета.

- Видите, впереди за мостом слева белое прямоугольное здание. Это студия «Сахафильм». Фильмы, созданные здесь, демонстрируются рядом в кинотеатре «Лена». Ты его, Сашенька, должна с детства помнить, - сказала Яшина мама.

- Конечно.

В зрительном зале было прохладно. Усевшись, все переводили дух от жары и дыма. Погас свет, и сюжет захватил с первых минут. Герой, одинокий батрак Степан Бересеков, периодически впадает в летаргический сон. Только сын местного священника, художник и учёный Иван Попов, может отличить его сумеречное состояние от настоящей смерти. Попов должен уехать в длительную этнографическую экспедицию. Степан решил последовать за своим спасителем, чтобы не быть похороненным заживо.

Герой фильма каждый раз погружается в сон, когда видит красоту. Впервые он теряет сознание от фантастического заката над долиной реки. В следующий раз Степан уходит в забытье, пораженный красотой девушки в свадебном наряде. Судя по всему, таких случаев в его жизни было немало. Шаманка вылечивает его от этого «недуга», но жизнь Степана сразу же теряет смысл и цвет. Для него это становится невыносимым и он просит шаманку  вернуть всё обратно.

- Какой интересный фильм, - задумчиво сказал Дима. – И как здорово снята природа.

- Вся история пронизана добротой, -произнесла Сашенька.

- Философия доброты - это основа в культуре якутского народа, - добавила Наталья Филипповна.

После сеанса их встретила Нюргуяна, которая  развезла всех по домам.

После ужина Сашенька раскрыла ноутбук и стала работать. Часа через два она спросила:

- Бабуля, а ты знала поэта Алексея Михайлова?

- Конечно. Его жена Марта Георгиевна преподавала русскую литературу на историко-филологическом факультете в нашем университете. У меня есть сборники его стихов. Вот один из них, - она сняла с полки книжку, на обложке которой был изображён Якутск на фоне Хатын -Юряха.

Сашенька раскрыла книжку.  Она почему-то была уверена, что всё увиденное с утра неслучайно. И прогулка по Якутску, и ресторан, и художественный музей и, наконец, этот удивительный фильм… «Печаль моя светла, печаль моя полна тобою…», вспомнились знакомые строки. Сейчас они относились не только к городу, но и к целому миру, который она покинула много лет назад и в который, наконец, вернулась.

 Девушке показалось, что кто-то подаёт знаки, ищет и зовёт её. Почему ещё тогда, на курсах сценаристов в Останкино, она выбрала тему о происхождении якутского народа? Почему книжки с её изображением неожиданно встречаются в таких разных местах? А эта записка в нефритовой шкатулке, с которой вообще всё началось и которая в конце концов привела её домой. Случайность ли это? Взгляд упал на строки в сборнике Михайлова:

«Где бы я ни был,

Снишься всё чаще,

Если на дальнем взгрустну берегу.

Город родной мой,

Город, светящийся

Спелой брусникой

На белом снегу…»

 

Пещера Гуанга

В интернет-карте из космоса причалы на городской протоке Якутска напоминают рыбий скелет. От центрального настила-позвоночника влево и вправо уходили причалы-рёбра. На одном из них стояли Сашенька, Василий и Дима. Минут через пятнадцать из-за острова появился «Кангаласец» и стал  приближаться, вздымая буруны коричневатой речной воды.  Ветер сменил направление, и река на время очистилась от дыма лесных пожарищ. С утра в новостях передали, что основные пожары полыхают на северо-востоке в  Амгинском и Борогонском улусах.

- Вчера от Жатая Кангаласский мыс различить было невозможно. А сегодня, вроде, нормально, - прокричал из рубки Матвей.

На катере сделали генеральную уборку. Поручни сияли, будто столовые приборы перед банкетом, а палуба после судовой швабры поблёскивала влагой. В каютах всё было вымыто и протёрто как перед морским парадом.

На выходе из протоки открывался простор.  Лена, спокойная, широкая и мощная, несла воды на север. Сашенька подумала, что такой  вид мог сразить своей красотой не только Степана Бересекова, но и любого другого.  

Якутск скрылся, и мимо  уже проплывали деревянные домики Жатая, портальные краны, перелески тальника и зелёные луга. Попутно шли «на севера» осевшие по самые борта танкеры-наливники. Река жила своей трудовой утренней жизнью. У подножья выступающего мыса, как и везде,   сгрудились разномастные контейнеры и бытовки, в которых хранили своё добро рыбаки.

-Может, я поговорю с Матвеем? - спросил Вася у Димы.

- А какой смысл? Что ты у него спросишь? Откуда у него спутниковый телефон? Или почему его разбил столбняк в Арылахе? Глупо. Твой фээсбэшник же сказал, чтобы мы просто держали ухо востро.

- Подождём, пока он как-нибудь проявит себя. Тогда хотя бы повод будет спросить, - предложила Сашенька.

Нос «Кангаласца» с хрустом вошёл в галечник. Витёк сбросил трап и ребята спустились на землю.

- Какие будут планы? - спросил Матвей из окна рубки.

- Трудно сказать, - ответила Сашенька. – Мы здесь походим часов до трёх. Дима, захвати в кают-компании термос и корзинку с пирожками.  А ты Матвей, если хочешь, жди на берегу.

С горы по камням струился ручей. У самого пляжа он срывался с полутораметровой высоты, падал на гальку и уходил в реку.

- Дядя Коля, дальнобойщик, говорил мне о каком-то ручье, который течёт с вершины берега, - произнесла Сашенька. 

Перед ними возвышался песчанистый склон. В нескольких местах его пересекали чёрные жилы каменного угля.

- Дальше от берега угольный разрез, - сказал Матвей.

Увидев, что Матвей пошёл за ними, Вася бросил:

-Тебе-то что неймётся?

- Да ладно уж, схожу с вами. Размяться не мешало бы.

Опять появился дымок. Вася стал карабкаться вдоль ручья. Остальные медленно потянулись за ним. Поднимались минут тридцать, пока не добрались до вершины. Ничего похожего на скальные рисунки не встретилось. С горы открывалась долина, пересечённая рекой.

- Отсюда дядя Коля любовался на Лену, - сказала Сашенька.

- Пойду-ка я поснимаю этот вид с разных точек, - сказал Дима и побрёл вдоль обрыва.

Сашенька вспомнила, что слышала, как якутские богатыри переговаривались между собой через реку. «Интересно, - подумала она, - а у меня так получилось бы?»  Набрала воздуха и во весь голос крикнула:

-Эге-гей! Кто меня слышит?

Никто ей не ответил. Над головой раскинулся небесный голубой купол. Эту  красоту с необъятной рекой, далёким правым берегом и ослепительным солнцем она уже видела. На картине Степанова в художественном музее. Опять вспомнились кадры вчерашнего фильма с его завораживающими панорамами.  «Какой прекрасный мир, почему я не живу здесь?» - снова задала она вопрос.

- Может, чайку попьём? - спросил Вася. Он поднял с травы рюкзак и развязал тесёмки. – Надо Диму позвать.

Тот откликнулся не сразу. Подошёл запыхавшийся, отправил целиком пирожок в рот и промычал:

- Там ещё один распадок есть. Я спустился по нему метров на десять и услышал журчание воды.

- Что-нибудь интересное видел? - спросил Вася.

- Не, там круто. Из-под ног земля уползает, пришлось за кусты цепляться.

- Давайте по этому распадку спустимся вниз, – сказала Сашенька.

- Можно попытаться, ведь видел же что-то здесь твой дядя Коля, - сказал Вася. – Спустимся, и шансы найти петроглифы увеличатся.

- Передохнём, - сказал Дима, уцепив второй пирожок, - и я покажу.

Ветер опять сменил направление. С востока на мыс надвинулась настоящая дымовая завеса. Дышать стало труднее, а во рту появился кислый привкус гари. Спуск оказался экстремальным. Приходилось хвататься за корневища кустов и стволы берёзок. Ноги скользили по песку, который сразу же набился в кроссовки. С правой стороны началась скалистая стена, которая постепенно нависла каменным потолком над тропинкой. Ручей протекал левее, но у ребят под ногами почему-то появилась жидкая грязь. Она сочилась из-под козырька, будто там что-то таяло. Вася вытащил фонарик и посветил. Они стояли на площадке перед небольшим гротом. Серая стена напротив была влажная. Струйки воды скатывались по ней на глинистый пол, превращая его в кашу.

- Вроде мерзлота оттаивает, - сказал Матвей.

- Но почему только в одном месте? – спросил Вася.

-А вдруг это ледяная пробка? Помните, Яша рассказывал нам, что карстовые воды, не успев до конца растаять, могут в течение времени намерзать и превращаться в монолитные стены. С каждым годом эта завеса становится толще, - предположила Сашенька.

Вася пнул мокрую стенку, и на месте удара образовалась вмятина.

- А сейчас обратный процесс начался, что ли? –  Он снова направил луч на стену и вдруг застыл, что-то  увидев.

- Что там?

- Гуанг, - медленно произнес Вася.

- Гуанг? Что за Гуанг? - переспросила Сашенька.

- Вспомни, как звали китайца, разведчика, который оставил нам послание в нефритовой шкатулке.

- Ну и что?

- А ты посмотри!

Сашенька подошла ближе к стене и пригляделась. На известняке проступал значок, напоминавший иероглиф. Судя по ширине чёрточек, надпись была сделана пальцем. Она сохранилась потому, что была сделана на шероховатой поверхности. Тот, кто писал, не жалел чернил, будто от этого зависела его жизнь.

- Ты хочешь сказать, что это оставил автор нашего донесения?

- Вряд ли в то время в этих местах ещё кто-то мог писать по-китайски.

Вася снова пнул стенку и выбил из неё мокрый ледяной комок.

- Ребята, - заорал Дима. – Пока она не разрушилась, я должен всё заснять с мельчайшими подробностями. Это же след! Это след, который мы ищем! Я вниз за своим аккумуляторным прожектором. Света здесь маловато.

- Я с тобой. Прихватим на катере ломик, чтобы расколупать эту ледышку, - вставил молчавший до сих пор Матвей. -  Пошли, до реки близко.

- Давайте побыстрее, - крикнул им вслед Вася. 

Дым тем временем стал похожим на молоко. Когда их шаги стихли, Сашенька спросила:

- И как ты только разобрал эту надпись?

- Ты знаешь, иероглиф, означающий Гуанг, будто впечатался мне в сознание. Он мне даже снился иногда. Когда при свете фонаря я увидел его, то   в голове будто что-то щёлкнуло.

Он приблизил лицо к надписи.  В этот момент раздалось шуршание и отслоившийся пласт льда соскользнул на глиняный пол.

Прошло минут двадцать. Дышать стало труднее. Сашенька закашляла.

- Надо выбираться отсюда, - произнес Василий. – Мы здесь точно задохнемся.

Он споткнулся обо что-то и наклонился посмотреть. Это был здоровенный булыжник. 

- Какая разница, чем мы шандарахнем по стенке, - сказал он. Поднял камень и одной рукой, как толкатель ядра, запустил его в ледяную завесу.  Раздался глухой хлюпающий звук, образовалась широкая дыра, из которой дохнуло горячим воздухом. Вася шагнул вперед и что есть силы пнул по нижнему краю пролома. Стенка рухнула.

- Посмотрим? - спросила Сашенька

- А Дима?

- Что-то их долго нет. Подозреваю, что они сели обедать.

Вася ухмыльнулся и полез в пещеру. Сашенька двинулась следом. Она вынула из куртки свой фонарик и включила.  Пещера оказалась высотою в человеческий рост и вытянутой на несколько метров вглубь. Внутри было жарко и сухо. В лицо бил поток горячего воздуха, справа же дул другой, прохладный и  пахнувший дымом.

- Тут вентиляция со всех сторон, - заметил Вася.

Сашенька осветила лучом пол и громко вскрикнула.

- Вася! Что это!

На земле у противоположной стены пещеры белел череп. Рядом лежали кости. Молодые люди молча смотрели на скелет, не в состоянии произнести ни слова. Наконец, Вася прикоснулся к черепу.

- Это Гуанг, - произнес он.

- Гуанг, - эхом откликнулась Сашенька.

- Смотри, что это?

 Кисть скелета лежала рядом с каким-то бесформенным предметом. Вася поднял его. Это был усохший кожаный мешок, внутри которого что-то звякнуло. В рюкзаке у Сашеньки оказалось небольшое вафельное полотенце, в которое бабушка завернула свои пирожки. Она расстелила полотенце на полу рядом со скелетом, и Вася высыпал на него содержимое кожаной торбы. Перед ними лежали тяжёлый продолговатый браслет-наруч из потускневшего жёлтого металла, железная печать-тамга и небольшой, с ладошку, круглый плоский камень. Не зная, почему Сашенька именно его взяла в руки. Он был тёплый и сухой.

В пещере прибавилось дыма. Глаза нестерпимо резало, а в горле окончательно всё пересохло. У Сашеньки снова начался приступ кашля. Воздуха стало не хватать. Вася переложил браслет и тамгу на землю. Потом взял полотенце, смочил его о влажную стену и приложил к лицу Сашеньки.  Свет фонариков уже был еле виден сквозь дым. Вася подтолкнул девушку, и они медленно стали пробираться к выходу. Дым резал горло. Вдруг она почувствовала, что не слышит позади его шагов. Сашенька обернулась, но в пелене ничего не увидела. Она засунула полотенце в карман, опустилась на колени и поползла обратно. Вскоре её рука нащупала лицо Василия. Сашенька схватила его за волосы, потрясла, но голова, как у куклы, безвольно мотнулась из стороны в сторону. Девушка положила влажное полотенце на Васино лицо, подхватила его под мышки и, пятясь назад, попыталась тащить его к выходу. Это было очень тяжело, и у неё закружилась голова.  Сашеньке все-таки удалось выволочь Васю из пещеры. Она споткнулась, упала на спину и сильно ударилась затылком. Сознание оставалось, но двигаться не было сил. Что-то лежало во внутреннем кармане куртки и давило на грудь. Она вынула камень и, сама не зная почему, прижала его к щеке.

- Почему всё так? - подумала она. - Почему всё так несправедливо? Я не хочу умирать в этой пещере, и Вася не хочет.  Мы задохнёмся здесь!  А если мы умрём? - Сашенька из последних сил упёрлась правой рукой в грязь и перекатилась на грудь. Ей показалось, что она увидела себя со стороны. Лежащую в луже со спутанными волосами и испачканным глиной лицом. У её ног лежит Вася. Дышит ли он?  Сколько лет она его знает? Много. Почти десять. И он всегда был рядом, и она знала, что он любит её. А она? Они не общались около двух лет, пока её окутывал дурман под именем Сергей. Но ведь, когда они с Василием снова встретились, тот и вида не подал, что обижен. Он всегда оставался рядом. Как же она могла так поступить с ним? Почему она должна умирать в этой пещере? Почему рядом умирает человек, который для неё самый верный и близкий? Почему? Сашенька лежала на животе и плакала. От бессилья или от того, что скоро от неё уйдет самое прекрасное на свете, её жизнь. Мысли путались в голове, глаза нестерпимо резало и хотелось спать. Она всхлипывала и из последних сил боролась с забытьём. Дым клубился и превращался в фигуры, людей, очертания гор и деревьев. Сашенька почувствовала, что камень, который она прижимала к щеке, стал влажным. «Наверное, от слез», - подумала она. Она протянула руку, и вдруг на её ладонь упала капля. Потом ещё одна и ещё. Отдельные капли перешли в дождь. Он уже стучал по луже у входа в грот. Внезапно, будто кто-то полностью открыл кран, дождь превратился в ливень. Он хлестал по белому мороку и тот стал съеживаться и уползать вниз по распадку. Вскоре стал виден склон с березками напротив.

Сашенька, почувствовав силы, встала на колени, снова подхватила Васю и потащила наружу. Теперь он почему-то казался легче. Дождь не переставал яростно хлестать. Девушка положила голову парня на свои колени и наклонилась, закрыв  собою.   

                                          

Капитан якутского управления федеральной службы безопасности Виктор Тапыев стоял рядом с рулевым в рубке полицейского катера «Баир Цыбиков». По рации он разговаривал с оператором дрона, который вёл свою «птичку» над городом. Накануне сотрудники службы наружного наблюдения сообщили, что интересующие лица спустились из гостиничного номера и сели в арендованную «Ниву» зелёного цвета. Оператор принял автомобиль и доложил Тапыеву. Машина следовала по улице Ярославского, потом повернула на Курашова, остановилась на светофоре, затем выехала на проспект Ленина. Далее «Нива», проскочив площадь Орджоникидзе, по Дзержинского устремилась на север. Выбравшись из городских пробок, зелёная машинка помчалась по автостраде имени 50-летия Октября с максимально разрешенной скоростью. Через тридцать минут она, проехав посёлок Жатай, направилась в Кангалассы.  На высоте 150 метров дрон, как привязанный, сопровождал «Ниву».

С руководством линейного управления МВД на транспорте Виктор ещё вчера договорился об участии в операции катера.  Два дизельных двигателя позволяли судну набирать приличную скорость. Отшвартовавшись от Речного вокзала, судно вышло на фарватер и резво направилось к Кангаласскому мысу. Оператор дрона сообщил, что «туристы», добравшись до поселка, свернули на грунтовку, уходящую вниз к берегу.

- А это не ваши ли знакомые отчалили от мыса? - спросил Виктора рулевой.

- Наш называется «Кангаласец», посмотри в свой бинокль.

- Да, вижу. Это он.

- Странно.

«Кангаласец»  быстро приближался.

- Надо бы с ними переговорить. Посигналь.

Патрульный катер несколько раз мигнул прожектором, потом дал продолжительный и короткий гудки.

- Сигналю им остановиться, - сказал рулевой.

Однако «Кангаласец» не реагировал и на расстоянии десяти метров они разминулись. Конечно, полицейский катер не «Метеор», но выжать по реке 60 километров в час мог. Он по широкой дуге развернулся на сто восемьдесят градусов и, подняв высокую волну, пошёл следом. Рулевой включил громкоговоритель и передал микрофон чекисту. Виктор легонько постучал по нему пальцем и щелчки, стократно усиленные, разнеслись над водами.

- Катер «Кангаласец», бортовой номер Р 13-13 ЯИ, остановите двигатель, - прозвучал приказ.

«Кангаласец» уходил. Судя по всему, человек, находящийся у штурвала, ударился во все тяжкие и решил удирать. Рулевой весело подмигнул Виктору. Ему начинало нравиться это приключение, потому как на реке так нагло с полицейским катером ещё никто себя не вёл. Он взял у Виктора микрофон и низким голосом произнёс,

- Р 13-13 ЯИ, глуши двигатель, придурок. Через десять секунд открываю огонь на поражение. У нас гранатомёт. Утопим к чёртовой матери твоё корыто!

- Слушай, коллега, ты того, палку не перегибаешь?

- Да ладно, мы что, в самом деле стрелять будем? Я и гранатомёт-то только в армии видел.

 «Кангаласец» сбросил ход.  Матрос с «Баира Цыбикова» скинул за борт привязанные к канатам автомобильные шины. Вскоре суда соприкоснулись. Из двух кают появились шестеро бойцов спецназа. Двое взяли на прицел рубку «Кангаласца», а четверо, перепрыгнув через леера, тяжело затопали по палубе. У выхода из рубки появился бледный Матвей с поднятыми руками. Боец оттолкнул его и заглянул вовнутрь.

- Ну-ка, вылезай, - крикнул он. Потом наклонился и вытащил за шкирку испуганного Витька.

В это время в дверь кают-компании стали сильно стучать и раздался возмущенный голос:

- Откройте! Выпустите меня сейчас же!

Виктор посмотрел на мыс и увидел, что небо над ним сгустилось и почернело. Косые штрихи под тучей говорили о том, что там идёт сильный дождь. Это было удивительно, потому как до горизонта простиралось голубое небо.

- Выпустите меня! - снова раздался голос из кают-компании.

- Вы кто? - спросил он, оказавшись на воле. Но, увидев испуганного Матвея, заорал: - Ты зачем, гад, меня закрыл?

- Позже разберемся, - сказал Виктор Тапыев.

Потом подозвал одного из бойцов и что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул головой, взял Матвея за плечо, втолкнул его в кают-компанию и закрыл на защёлку дверь.

- Ты можешь управлять катером? – спросил Тапыев Витька. Тот кивнул.

- Двое остаются на «Кангаласце». Идёте следом за нами. А ты давай в рубку и заводи двигатель, - прикрикнул он на Витька.

- А мне куда? - спросил Дима.

-Ты прыгай к нам.

В солнечных лучах полосы дождя напоминали серебряные нити, протянувшиеся от тучи к вершине мыса.

Рядом с капитаном и Виктором в рубке стоял Дима.

- Насколько я догадываюсь, ты оператор в этой экспедиции. Что произошло? Как ты оказался здесь? - Увидел вопросительный взгляд, Виктор вынул удостоверение, раскрыл его и показал Диме.

- Мы в распадке, когда спускались, обнаружили грот. В нём оказалась пещера, вход в которую закрывало что-то вроде ледяной пробки. Вася на стене ещё какой-то китайский иероглиф увидел. Решили, что они с Сашенькой останутся там, а мы с Матвеем сходим на катер за моим прожектором и ломом. Поднялись на катер, и я полез в кают-компанию за оборудованием.  Вдруг услышал, что дверь за мною захлопнулась и упала задвижка. Я стал стучать, подумал, что дверь захлопнулась сама. Но, когда заработал двигатель и мы поплыли, почувствовал неладное, стал ломиться и орать по-настоящему.

- А Матвей?

- Что Матвей?

-Слышно было, что он делает?

- Из-за запертой двери было плохо слышно. По-моему, он с кем-то разговаривал по телефону. Я разобрал только, как он громко сказал: «Хорошо, уходим!

- Почему он тебя всё-таки запер?

- Понятия не имею.

До берега оставалось метров сто. Крупные капли что есть силы барабанили по крыше рубки. Из-за завесы дождя почти ничего не было видно. Виктор связался с бойцом на «Кангаласце» и сказал:

- Как только улучшится видимость, причаливайте рядом с нами.

- Понял.

Минут через десять дождь сбавил ярости, а вскоре вообще превратился в лёгкую морось. Такой погоды капитан Тапыев не ожидал и с грустью смотрел на свои кроссовки. Рулевой открыл рундук, вытащил оттуда высокие резиновые сапоги и протянул офицеру.

- Всё не предусмотришь. Надевай! Ты тоже бери, - сказал он Диме и вытащил вторую пару.

Небо посветлело и из антрацитового превратилось в серое. Дождь перестал, но по распадку бурно стекал настоящий селевой поток с водой, несущей грязь и камни.  У начала горы Виктор увидел по обе стороны тропинки две срубленные берёзки, будто кто-то специально показывал дорогу.

-Это Витёк их срубил. Матвей ему приказал, когда мы поднимались на катер. Нам туда, - сказал Дима и направился между берёзками.

Цепляясь за корневища, они с трудом стали подниматься по скользкой глине наверх. Пройдя метров десять, услышали человеческий стон. Между деревьями Виктор увидел молодого мужчину в светлой куртке. Человек застрял в зарослях тальника. По его ободранным в кровь рукам и порванной одежде можно было предположить, что грязекаменный поток тащил его довольно долго. Он был без сознания, и только грудь его поднималась и опускалась короткими толчками. В это время откуда-то сверху раздался слабый голос:

- Помогите!

Один из бойцов стал карабкаться выше и через несколько минут крикнул:

- Здесь ещё один! Живой!

Виктор полез дальше и вскоре  увидел полулежащего на земле мужчину с растрепанными седыми волосами и такой же седой бородкой. Он держался за правую ногу и, не обращая внимания на подошедших людей, монотонно подвывал: «Помогите, помогите…»

- Как вы? – спросил Виктор.

Седой простонал:

- У меня сломана нога.

- Давай вниз, - крикнул Виктор бойцу, который поднимался последним.  Найди на катерах брезент, одеяла, всё, что подходит для переноски тел.  Ребята, я наверх, а вы, когда эвакуируйте этих, возвращайтесь ко мне. Там должны быть ещё двое.

Потом он посмотрел на мужчину и спросил:

- Вы кто такие и как здесь оказались?

- Мы туристы, - ответил тот и опустил голову.

- А «Нива» внизу ваша?

Мужчина помолчал и ответил:

-Да, мы взяли её напрокат.

- Поговорим позже, - сказал капитан. Вскоре он приноровился к дороге и стал продвигаться по бережку ручья, где под ногами была не глина, а каменистая поверхность. Метров через пятьдесят он увидел странную скалу с каменистым козырьком. Когда капитан подобрался поближе, то на маленькой площадке у скалы он увидел девушку, которая на коленях держала голову человека. Она склонилась и прикрывала его собою. Виктор подошёл и положил руку на её плечо. Девушка не отреагировала. Её длинные волосы падали на лицо лежащего.

- Эй, ты меня слышишь? - он легонько потрепал её за плечо. Она подняла голову. Это была девушка с фото, которое прислал ему Василий.   Красивое лицо было грязное и бледное. Чёрные волосы, слипшиеся от дождя, рассыпались по плечам.

- Ты Сашенька?

- Мин аатым Сандаара.

- А где Сашенька?

- Это я.

- Что с ним?

- Он потерял сознание от дыма.

- Что с вами случилось? – спросил он. В ответ она кивнула куда-то под козырёк скалы. Виктор поднялся и пошел посмотреть. Он включил фонарик и шагнул в пещеру. Оттуда шёл нестерпимый жар. Капитан прикрыл лицо ладонью и отступил назад. Противоположная стена пещеры была алая, как раскалившееся в печке полено.

На тропинке захрустели камни под ногами бойцов. Один из них нес в руках брезентовую скатку.

 

Сон Сандаары

Она стояла посередине большой долины, которая не походила на Туймааду. Горы, обрамлявшие её, были островерхие и покрытые снегом. Навстречу шёл молодой высокий мужчина и вёл на поводу коня. Она знала, что его зовут Тыал.  Он подошёл ближе. Лицо его и голос были знакомы. Он произнес:

- Посмотри назад.

Сандаара повернулась и увидела жуткую картину. Всё поле до самых гор было усеяно трупами воинов в жёлтых одеждах.

- Этих врагов мне помог одолеть камень йада. На твоей родине его зовут сата. Несколько столетий он спал. Это, - Тыал показал на поле за её спиной, - сделал сата. Триста лет его охранял мёртвый человек, укравший сата у твоего предка. Камень услышал твою кровь, кровь канглов, и  проснулся.

- Разве кровь можно услышать? – спросила Сашенька.

- Да. И ещё она светится, только не все это видят. Поэтому тебя назвали  Сандаара - сияющая.  Камень  всегда должен быть с тобой. Теперь ты его хранительница, - сказал Тыал, повернулся и стал удаляться. Сашенька разглядела, что он был одет в блестящие доспехи. Она оглядела себя и обнаружила, что закована в такие же металлические латы. Только тяжести их не чувствовала. Правую руку, почти до локтя, охватывал золотой наруч. Она пошла следом, но поспеть не могла и всё время отставала. Фигура Тыала становилась всё меньше, пока не исчезла.

Сашеньку разбудил солнечный луч, пробившийся сквозь шторы. Она потянулась и почувствовала, что всё тело ноет. Постепенно в голове начали восстанавливаться события вчерашнего дня: пещера со скелетом Гуанга, густой дым, душивший её, военные, которые тащили на брезенте Васю и помогли ей спуститься к полицейскому катеру. Потом кто-то накинул ей на плечи грубое шерстяное одеяло.

Домой приехали поздно вечером. Когда испуганная бабушка приняла Сашеньку из рук парня в камуфляжной форме и сняла с неё одеяло, то девушка снова задрожала. Татьяна Александровна уложила внучку в горячую ванну, и лишь тогда холод стал уходить из тела. Она смутно помнила, как бабушка отвела её в постель и заставила пить горячий чай с молоком.

Сашенька отодвинула голову, и солнечный луч оказался рядом на подушке. Мышцы на руках и ногах продолжали ныть. Она встала, подошла к окну и раздвинула шторы.  Свозь ветки тальника под окном увидела ряд автомашин. Значит, ещё раннее утро и соседи не успели разъехаться на работу. Открылась дверь и вошла Татьяна Александровна.

- Я слышала, что ты встала. Как себя чувствуешь?

- Хорошо, бабуля. Только ноют мышцы.

- Не удивительно, тебя вчера привели как замёрзшую собачонку. Ты хоть помнишь это?

- Смутно.

- Так прими душ и будем завтракать.

Бабушка испекла целую чашку своих фирменных маленьких беляшей.  Только сейчас Сашенька вспомнила, что в последний раз перекусывала пирожками ещё на горе.

Татьяна Александровна положила на стол визитную карточку, на которой были лишь имя и телефон.

- Военный, который привёз тебя, сказал, чтобы ты позвонила.

Она поискала глазами телефон.

- Телефон на тумбочке. Но я думаю, что звонить рановато. Сейчас ещё нет и семи утра.

- А сата? Где сата!

- Что?

- Ну камень, мой камень! Такой плоский и круглый!

- Тот, что был в куртке? Хорошо, что я его не выбросила. Ты как ребёнок, булыжники в карманах таскаешь. Посмотри под раковиной у мусорного ведра.

Сашенька бросила вилку и метнулась к шкафчику под мойкой. Открыла дверцу и увидела сата. Он был тёмный, круглый и сухой. Ей показалось, что вид у него был обиженный.  Она взяла его, и плоский, как голыш, камень скользнул в карман джинс.  Татьяна Александровна внимательно посмотрела на внучку.

Вчера на пристани речного порта их ждали машины скорой помощи. В одну погрузили «туристов», а в другую так и не пришедшего в себя Васю. Она рванулась к нему, но  Тапыев удержал её за руку и сказал:

- В больницу ехать незачем. Поезжай домой, а завтра позвонишь мне.

И вот она в который раз набирает номер телефона, указанный на карточке, но в ответ раздаются только длинные гудки.

- Сашенька, я же сказала, что ещё рано, - вздохнула бабушка, - это же, наверно, государственное учреждение. Они в лучшем случае работают с девяти утра.

- Бабушка, а почему ты никогда не называешь меня Сандаара?

Татьяна Александровна растерялась и через некоторое время виновато ответила:

- Не знаю, так сложилось. Всю жизнь тебя называли Сашенька. Хотя к твоему настоящему имени Сандаара это не имеет никакого отношения. Созвучно с русским именем Саша и не более. А почему ты только сейчас об этом спросила?

- Меня этим именем называли во сне.

- Что же все-таки с вами произошло?

- Бабушка, вчера на Кангаласском мысу мы попали в лесной пожар.  Вася чуть не задохнулся и теперь он в больнице.  И ещё мы нашли пещеру с останками Гуанга.

Виктор Тапыев поднял трубку ровно в девять. Голос у него был спокойный и немного ироничный.

- Доброе утро! Как твоё здоровье, Сандаара?

- Доброе. Со мною всё в порядке. Что с Васей? Где он?

- Мне в скорой помощи сказали, что вчера его хотели сразу с пристани везти в реанимацию. Но  в машине, когда ему надели кислородную маску, он пришёл в себя. Сейчас он в областной больнице.

- Спасибо, я туда.

- Давай, если не пропустят, звони мне.

- Я уже вызвала такси, - сказала бабушка, стоявшая рядом с телефоном в руках, - у тебя была включена громкая связь. А откуда он знает твоё настоящее якутское имя?

- Понятия не имею. Может, сама сказала, впрочем, не помню.

Через десять минут жёлтое такси вырулило на улицу Петра Алексеева и понеслось в сторону областной больницы. Из машины она успела позвонить Диме.

Вася находился в том же корпусе, что и Яша, только на третьем этаже. В палате был ещё паренёк, который с интересом посмотрел на вошедшую девушку. Она поздоровалась и увидела Васю на койке в углу.  Бледный, он был укрыт простынёй до самой шеи.

В руках она держала пакет с беляшами и большой пластиковой бутылкой брусничного морса.

- Ты хочешь пить? - спросила она и улыбнулась.

Вася кивнул, но глаза его оставались серьёзными. Она взяла стоящий на тумбочке стакан и налила гранатового цвета напиток. Придержала его затылок и поднесла стакан к губам. Вася жадно выпил и посмотрел на неё.

- Ещё?

Он кивнул головой. После второго стакана он бессильно откинулся и произнёс:

- Вкусно. Голова кружится.

- Как ты?

- Сейчас лучше.

- Мне сказали, что ты пришёл в себя только в машине скорой помощи.

- Наверное.

-Ты ничего не помнишь?

- Помню, что в пещере ничего не было видно и не хватало воздуха. И ещё сон. Я видел длинный сон.

- Что же ты видел?

- Я разговаривал с китайцем.

- О чём?

- А вот этого не помню.

Чувствовалось, что Васе трудно говорить. Сашенька налила ему ещё морса. Он отпил маленький глоток. Молодые люди смотрели друг на друга и молчали. Открылась дверь, и в палату вошли Яша и Дима. Один в полосатой шёлковой пижаме, другой в чёрной футболке. Через плечо Димы был перекинут ремень неизменного кофра.

- Привет пострадавшим от стихийного бедствия, - произнес он. - Итак, экспедиция снова в полном составе.

- С ранеными, но живыми, - добавил Яша.

При виде друзей Вася слабо улыбнулся.

- Как я понял, вы нашли пещеру Гуанга, - сказал Яша.

- Да, - ответила Сашенька. - В мешке, который лежал рядом со скелетом этого несчастного, были золотой браслет, тамга и камень. Сата остался у меня, остальное  в пещере.

- Он знает о существовании сата? – спросил Яша.

- Может быть. Ведь с донесением Гуанга теперь знакомы многие. 

- Там были какие-то туристы, которые пострадали от  селевого потока. Я видел, как их грузили на «Кангаласец», - сказал Дима. – Эта сволочь Матвей запер меня в кают-компании. Точно ты, Вася, говорил, мутный он тип. Когда меня выпустили, я хотел набить ему морду. Не дали. Спецназовцы его с собой увезли. Но под шумок я успел кое-что снять. Кадры, скажу вам, как из военной кинохроники получились. Семипалатинский на своей одной ноге танцевать будет.  Сашенька, этот офицер ФСБ сказал, что ты спасла Васю. Вытащила его из пещеры. Если бы не пошёл неведомо откуда взявшийся дождь, неизвестно, чем бы всё закончилось.

 

Чочур-Муран

Через два дня Васю выписали. Ещё слабый, в больнице он оставаться категорически отказался. Сашенька рассказала об этом бабушке, и та сразу решила:

 - Вези его сюда. Ему нужен домашний уход и питание. Поселим в кабинете.

Узнав об этом, тот стал вяло сопротивляться, но с ним даже никто не спорил. И, судя по всему, сделали правильно, потому как через двое суток на домашнем супчике и морсе он повеселел и стал похож на человека.

 К концу недели раздался звонок Савраскина.

- Как самочувствие, дорогой?

- Валерий Аркадьевич? У меня всё нормально. Вы из Питера звоните?

- Я в Якутске, прилетел сегодня утром. Если ты в порядке, предлагаю встретиться в неформальной обстановке.  Приглашаю вас на ужин в ресторан «Чочур-Муран». Мне это местечко посоветовал один знакомый, он тоже будет со мной. Так что жду всех к семи вечера.

Когда Вася позвонил Яше, тот, узнав о приглашении, удивленно воскликнул:

- Надо же! А я вас как раз хотел позвать туда. Этнографический комплекс «Чочур-Муран». В переводе на русский язык - сопка или, дословно, остроконечная гора. Он находится по Вилюйскому тракту на окраине Якутска.  Там много интересного. Местные бизнесмены Атласовы реконструировали настоящий острог первопроходцев со всеми деревянными постройками. Главное здание - полноразмерная копия сторожевой башни. В ней на разных этажах устроены различные экспозиции, от старинных ружей до якутских сельскохозяйственных орудий и уникальных предметов быта. В общем, увидите.

- А может, поедем туда заранее? – вдохновился Вася. - Не торопясь, познакомимся с объектом и заодно съемки сделаем. Получится, что начинали путешествие в бурятском этнографическом парке «Золотая Орда», а закончим в якутском «Чочур-Муране». Думаю, это будет интересно для сценария.

- Я за.  Мне здоровье уже позволяет.  Как ты себя чувствуешь?

- Нормально. Мы с Димой сейчас у Сашеньки. Он в твоей квартире один измаялся.

- Давайте поедем к пяти часам, а то вечерние пробки начнутся.

Сашенька задержалась, но, когда она в сопровождении Васи вышла из подъезда, мужчины в автомашине притихли. Дима присвистнул и восхищенно вымолвил: «Ничего себе!» Сашенька по настоянию бабушки одела чёрное вечернее платье с лёгким серебристым блеском. В руках у неё была такого же цвета крохотная сумочка, а на ногах туфли на высоком каблуке. Теперь она была ростом выше Васи. Увидев реакцию ребят, Сашенька смутилась и сказала:

- Бабушка спрятала джинсы и сказала, чтобы я в них не позорила её, особенно в ресторане.

- И я согласен с Татьяной Александровной, - заявил Вася, открывая перед ней дверцу автомобиля.

 

Трёхэтажная деревянная башня острога возвышалась над аккуратными, похожими на игрушечные, постройками. Обширную территорию этнографического комплекса опоясывала ограда из жердей. К башне с обеих сторон примыкали амбары. Сашенька поняла, что приехать сюда заранее было хорошей идеей. За час они обошли весь комплекс, наполненный старинной утварью, чучелами животных и инсталляциями  жилищ народа саха.

  Валерий Аркадьевич Савраскин и Виктор Тапыев подъехали вовремя.

- Рад видеть всех живыми и здоровыми, - сказал Савраскин. – Познакомьтесь, кто не знает, это капитан якутского управления ФСБ Виктор Тапыев.

- Мы знакомы, - сказала Сашенька.

- Прошу за мной, - позвал Виктор и стал подниматься на второй этаж башни. - Это малый зал.  

Большой деревянный стол был накрыт на шесть персон. Савраскин весело улыбнулся:

- Не ожидал, что наша встреча состоится в Якутске. События развернулись так, что я вынужден был срочно вылететь. А причина тому вот здесь, - с этими словами Валерий Аркадьевич вынул из внутреннего кармана пиджака пластмассовый футляр, похожий на продолговатую мыльницу. Он приподнял крышку и показал лежащую там бумажную гармошку из желтоватой бумаги. Сидевший рядом Вася наклонился к футляру и впился взглядом в содержимое. Казалось, что он даже собирается обнюхать его.

- Ребята! - закричал он. - Это же пропавшее донесение Гуанга! Я его узнал.

- Не может быть! - удивленно воскликнула Сашенька.

- Это донесение Гуанга! - повторил Вася. -Вот это да! Валерий Аркадьевич, откуда оно у вас?

- Я лучше предоставлю слово нашему якутскому товарищу Виктору Тапыеву.

- Друзья, в круговороте событий мы забыли о самом главном. Сегодня у Сандаары день рождения! Поздравляю! Хочу пожелать ей отличного здоровья и успехов во всём, - сказал Виктор.

Все пристыженно замолчали. Событий было так много, что о дне рождения Сашеньки все, включая её саму, просто забыли. Помнила только бабушка Татьяна Александровна. Теперь всем стало ясно, почему она настояла, чтобы внучка одела вечернее платье.

- Сандаара? - спросил Дима.

- Это моё настоящее якутское имя, - ответила Сашенька.

- Предлагаю поднять бокалы за здоровье нашей героини, - произнес Виктор.

- Ну, а теперь, - продолжил он, - пришло время получить ответы на некоторые вопросы. Началось всё с того, что начальник службы безопасности Кунсткамеры Валерий Аркадьевич Савраскин поднял шум из-за исчезновения сотрудника музея Самуила Леонидовича Моргенштерна.

- Он нашёлся? - спросил Вася.

- Да, наши питерские коллеги обнаружили его в Ялте.

- В Ялте? Как он там очутился?

- К сожалению, не по своей воле. Моргенштерна на долгое время превратили в зомби. Сделали это с помощью наркотика, который подавил его психику и волю. 

- Кто это сделал? Для чего? -  спросила  Сашенька.

- Давайте начнём сначала. Вы помните Александра Арнольдовича Зимина?

- Кто это?

- Ну как же? Это сосед Моргенштерна по лестничной площадке. Александр Арнольдович личность занятная.  Пенсионер и искатель приключений. Родился в Питере шестьдесят пять лет назад. Закончил геологический факультет Санкт-Петербургского университета, потом долгие годы трудился  на севере в разных региональных геологических управлениях.  Среди его однокурсников был парень, который в начале девяностых вместе с родителями переехал в Израиль. Его судьба сложилась так, что после службы в израильской армии он стал сотрудником разведки. Сейчас этого бывшего Михаила Данилина зовут Мордэхай Даян.  Он дослужился до начальника отдела в одном из управлений Моссада. Связь однокурсники не потеряли, наоборот, с годами она стала крепче, потому как имела под собой экономическую основу. Александр Арнольдович имел не только доступ к геологоразведочной информации, но и большой круг знакомых специалистов по всей стране. Обладая неплохими аналитическими способностями, он стал делать геолого-экономические обзоры и отправлять их своему однокурснику. Не чурался Зимин и освещения политической обстановки в российском обществе, реакции людей на различные события в стране и мире. Возможно, особых государственных тайн он не выдавал, но руку на пульсе событий держал. Это представляло интерес для тех, кто переводил ему ежемесячное вознаграждение на счёт в одном из зарубежных банков.

Александр Арнольдович заработал северную пенсию и вернулся в Санкт-Петербург. Без дела не остался, пошёл преподавать в свою альма-матер на геологический факультет. И связь с Мордэхаем  не потерял.

С Моргенштерном Зимин тоже знался ещё с университетских времён, хотя учились они на разных факультетах. Когда Александр Арнольдович услышал, что студенческий приятель под старость лет разошёлся с женой, то из лучших побуждений предложил ему снимать квартиру, которую сдавали его соседи. Конечно, жильё в этом районе было недешевое, но, известный учёный и небедный человек, Самуил Леонидович с радостью согласился на этот вариант. Тем более, что квартира по питерским меркам находилась в нескольких шагах от работы. У приятелей появилась привычка каждый вечер после работы пить чай у Зимина и обмениваться новостями. Семьёй геолог не обзавёлся. Квартира же, в которой он жил, принадлежала его умершей тётушке и досталась по наследству.  В тот вечер Моргенштерн пришёл к соседу возбужденный.

- Представляешь, Саша, - сказал он, - в жизни у каждого человека может случиться чудо. Вот оно, наконец, произошло и в моей.

После этого он рассказал, что его молодой сотрудник во время инвентаризации случайно обнаружил в старинном футляре для скребков языка удивительный артефакт.  Шкатулка раскрылась под воздействием обыкновенного магнитика от автомобильного держателя для смартфона. Найденное в ней послание представляло собой подлинное донесение китайского разведчика. Как его не обнаружили за столько лет ни в Китае, ни у нас остаётся загадкой. Разведчик, которого звали Лю Гуанг, сообщал своему начальнику, что разыскал следы двух чудесных вещей. Золотого Наруча - реликвии Великого Китая - и волшебного камня йада, с помощью которого можно управлять климатом.  Документ этот семнадцатого века и представляет для китаеведов огромную ценность. Научная статья на эту тему может стать сенсацией.

Когда же Зимин спросил восторженного учёного о том, есть ли шансы отыскать Золотой Наруч и чудесный йада, то Моргенштерн отмахнулся. «Эти вещи, - сказал он, - давно канули в омут истории. Они стали мифами, интересными лишь для фольклористов и этнографов.»

Выслушав рассказ соседа, Александр Арнольдович тем же вечером отправил подробный отчёт в Тель-Авив. Каково же было его удивление, когда на следующий день пришёл приказ любой ценой завладеть донесением китайского разведчика. Особенно Александра Арнольдовича впечатлил размер вознаграждения за выполненную работу.

Ещё через сутки к нему прибыл курьер и передал капсулу с психотропным препаратом и инструкцию по его использованию.  С его помощью нужно было заставить Моргенштерна принести с работы нефритовую шкатулку, а потом вызвать такси и отправиться на нём к сестре в Ялту. После долгих сомнений и опасений Зимин согласился. Эффект снадобья превзошёл ожидания. Через час после традиционного чаепития Самуил Леонидович превратился в послушного аватара. На следующий день он принес с работы шкатулку и передал её Зимину. Сам же вызвал такси и поехал на нём в гости к сестре, которая его не ждала.

Через две недели по питерскому телевидению прошла передача с участием продюсера Семипалатинского. Тот, не жалея красок, описал организованное им путешествие киногруппы на север по великой якутской реке. Телезрители услышали о составе экспедиции, её маршруте и даже о том, что студия зафрахтовала судно под названием «Кангаласец». Реакция Даяна на телевизионную передачу озадачила Александра Арнольдовича. Он потребовал, чтобы Зимин вылетел в Якутск и установил контакт с капитаном катера «Кангаласец». После этого Зимин должен прибыть в Иркутск и поселиться в гостинице «Ангара». Там с ним свяжется человек Даяна. В последние годы жизнь не баловала старого геолога событиями, поэтому щедро оплачиваемое путешествие даже подняло ему настроение. Смущало только, что старый приятель теперь стал разговаривать с ним в приказном тоне. Как человек, который имеет на это право.

В посёлке Жатай старый геолог быстро нашёл Матвея Копанькина. Тот занимался подготовкой судна к экспедиции. Получив в начале навигации солидный заказ на фрахт, его отец устроил аврал. Старик передал катер сыну, но за порядком следил строго.

Уговаривать Матвея не пришлось. Прямым текстом Зимин попросил информировать его обо всём, что будет происходить на борту катера и за его пределами во время путешествия. На ожидаемый вопрос, зачем это нужно, ответил, что его старый якутский друг попросил проследить за поведением внучки, которая с молодыми людьми отправляется в плавание. Матвей, услышав, что внучке двадцать пять лет, рассмеялся. Однако вновь стал серьезным, когда Арнольдович передал ему деньги и пообещал такую же сумму по возвращении. На прощание Матвею вручили спутниковый телефон.

Из Якутска Александр Арнольдович прилетел в Иркутск и поселился на берегу Ангары. Через пару дней в номер постучали. Зимин открыл дверь и увидел на пороге черноволосого молодого человека. Он приветливо улыбнулся, пожал Александру Арнольдовичу руку и представился.

- Шмуэль Лифшиц, помощник израильского атташе по вопросам науки и культуры. Нахожусь в Иркутске в туристической поездке. Вам привет от Мордэхая.

На следующий день Александр Арнольдович взял в Иркутске напрокат белый джип Тойота Ленд Крузер.

 Позже они с Лифшицем были в аэропорту и видели, как вас встречали из Питера. Потом проследили маршрут до этнопарка «Золотая Орда» и далее до Жигалово, где Матвей благополучно принял вас на борт.  После этого Лифшиц с Зиминым вылетели в Якутск, поселились в гостинице «Тыгын Дархан» и спокойно ожидали сообщений  от своего свежеиспеченного агента по спутниковому телефону. Во время плавания Матвей информировал своих хозяев о всех ваших передвижениях и разговорах. В Суруктах-Хая Яша случайно заметил этот телефон у капитана судна. Надо отдать вам должное, ребята, что вы не стали поднимать шум и не спугнули его. Сразу видно, интеллигентные люди. Это очень помогло, когда мы в Якутске установили наблюдение за нашими туристами. Когда вы отправились на Кангаласский мыс, Лифшиц и Зимин выдвинулись туда же на «Ниве».

Когда Матвей с Дмитрием спускался от пещеры к катеру, он ухитрился незаметно позвонить Зимину и обрисовать ситуацию. Тот распорядился, чтобы Копанькин нейтрализовал свидетеля и угнал катер в Жатай.  Мы их встретили по пути и, можно сказать, взяли на абордаж. На это пришлось потерять драгоценное время.

 Внезапная гроза на мысу стала для всех неожиданностью. При подъеме на крутой берег «туристы» попали под мощный селевой поток. В результате Зимин получил открытый перелом ноги, а Лифшиц после сильного удара камнем по голове до сих пор находится в коме. Этот парень обладает дипломатической неприкосновенностью и его начальник, атташе посольства, уже вылетел сюда.

Александр Арнольдович Зимин получил большой стресс. После оказания ему медицинской помощи он познакомился с перспективами своего уголовного дела, поэтому все эти дни он активно с нами сотрудничал. И первое, что он сделал, это добровольно выдал похищенный исторический документ.

Вот в общем-то и всё.

Мы с работниками МЧС попытались обследовать пещеру со скелетом предполагаемого Гуанга. Но разгоревшиеся пласты угля привели к её обрушению. Так что вместе с останками  китайского разведчика оказались похоронены Золотой Наруч и тамга канглов. Дорогие друзья, а теперь хочу вас спросить, вы видели в пещере камень йада, он же сата?

Все молча посмотрели на Васю и Сашеньку. Она встала из-за стола, обвела всех взглядом и открыла сумочку. Девушка вынула плоский булыжник и положила на стол перед Тапыевым. Он взял его в руки и, помедлив, спросил:

- Этот камень имеет отношение к буре на Кангаласском мысу?

- Не знаю. Меня в тот момент беспокоил Вася.

- Ну что же, друзья, теперь давайте выпьем за всё то, что хорошо кончается, - поднялся с бокалом Савраскин.

Через два дня Яша с Нюргуяной провожали друзей в аэропорту. Выйдя из машины, Сардаана направилась к небольшому памятнику на привокзальной площади. Это были бронзовые изваяния маленькой девочки и щенка.

- Кому этот памятник? - спросил подошедший следом Вася.

- Девочку зовут Карина, а собачку Найда, - ответила Сандаара. - Десять лет назад они заблудились в лесу около своего села в Олекминском районе. Помнишь, мы его проплывали? Их искали двенадцать дней и нашли в глухой тайге. Все это время девочка питалась ягодами и кормила ими свою собаку, а та ночью согревала её. Так авиаторы решили увековечить силу духа девочки Карины и преданность её собаки.

- Совсем про нас, - серьёзно сказал Вася, - сила духа и преданность…

Нос бронзовой Найды блестел от тысяч поглаживаний. Люди, улетавшие из Якутска в разные концы страны, делали это на удачу и чтобы вернуться сюда.

 

Прошло полгода

 По центральному телеканалу «Наша культура» прошла премьера телевизионного фильма «Повелитель бурь», сценаристом и режиссером которого в титрах значилась Сандаара Алексеева. По этому поводу в продюсерском центре состоялся приём. Друзья и знакомые Сашеньки поздравляли её и с удивлением произносили её незнакомое имя, которого раньше не слышали. Семипалатинский сиял ослепительной улыбкой, стоившей ему у стоматолога как приличный автомобиль. Как всегда, он угадал. Рекламная кампания «Повелителя бурь» дала свои результаты. Началась она полгода назад с его интервью питерскому телевидению. «А вы знаете, - хвастливо рассказывал он, - на мою презентацию синопсиса  фильма клюнула даже иностранная разведка».

Несколько телевизионных каналов захотели приобрести ленту. В конце концов состоялся серьёзный тендер. В истории продюсерского центра такое было впервые.   Помимо захватывающего сюжета с приключениями участников экспедиции, отмечалась операторская работа Дмитрия. Кадры, где ему удалось снять погрузку на катер раненых Зимина и Лифшица, стали, как говорят телевизионщики, «призовыми».

 Посольство Израиля направило ноту по поводу «недостоверных сведений», обнародованных в фильме в отношении помощника атташе Лифшица. Но было поздно - «Повелитель бурь» вышел на большой экран.

 Мелкий холодный дождик, как всегда в последние годы, поливал декабрьский Петербург. Автомашина, предоставленная Семипалатинским, везла их после приёма домой. В окне мелькали вечерние улицы северной столицы. Она и он молчали. Через два дня молодые люди улетали в Якутск. Сандаара получила предложение работать в информационно-издательском холдинге Сахамедиа. Васю, во многом с подачи Яши, пригласили в Северо-Восточный университет читать лекции по истории Древнего Китая и Дальнего Востока.

Сандаара положила голову на Васино плечо, закрыла глаза и перед ней появились ленские берега и бескрайнее якутское небо. Небо, по которому она так скучает здесь, в Санкт-Петербурге.

- Не зря мы потёрли собаке нос, - улыбнулся Вася. - Возвращаемся. Скажи, а почему ты отдала Тапыеву сата?

- Неужели ты не понял? Я отдала просто камень. Но сата я никому не отдавала. Он всегда должен быть со мной.

 

Туман

Штурмовой отряд из подразделения якутских добровольцев «Боотур» грузился на БМП. К восьмерым бойцам добавились ещё двое.  Это были тележурналисты из Якутска. Сутки назад они доставили землякам на уазике- «буханке» полтора десятка здоровенных коробок с гостинцами. Здесь были тушёнка якутского мясокомбината, копчёная колбаса из жеребятины, солёная рыба и даже фаршированные караси в вакуумной упаковке. Как проведали журналисты, эти караси - экспериментальный продукт, который мог храниться до трёх месяцев. Привезли бойцам и много вещей для личных нужд.

Корреспонденты были одеты так же как и все воины, только на спинах их разгрузочных жилетов на липучках крепились стикеры с надписью «Сахамедиа».  Майская жара в Донецке была похожа на летнюю. Высокий паренёк, помогавший разгружать «буханку», снял каску, достал из разгрузки носовой платок и вытер со лба пот. Бойцы замерли. Из-под шлема выпали длинные чёрные волосы и рассыпались по плечам красивой девчонки.

- Ты кто? - спросил командир штурмовиков Нюргун Кычкин с позывным «Хотой» ( Орёл – якутск.).

- Я журналист. Меня зовут Сандаара. Мы должны пойти с вашей штурмовой группой к укрепрайону противника.

-  У нас женщины на захваты «укрепов» не ходят. Я тебя никуда с собой не возьму.

- Возьмёшь.

В это время включилась рация и все услышали голос командира роты.

- «Хотой», я «Пилот!» Берёшь с собой двоих журналистов. Приказ из штаба. Отбой.

- Ну что, «Хотой», полетели, - сказала с улыбкой девушка.

 БМП по пыльной дороге вез их к линии соприкосновения. Впереди и сзади ползли танки. Первый разрыв раздался перед капотом. Машина затормозила и вильнула вправо. Через несколько секунд ослепительная вспышка и грохот раздались с правого борта.

- Выходим, - скомандовал «Хотой», и штурмовики, как горох, посыпались из БМП на дорогу.

В двухстах метрах виднелся железобетонный блиндаж, оставленный противником ещё вчера. Группа бросилась вперёд. Над головами раздалось жужжание.

- Беспилотник! - крикнул кто-то.

- К блиндажу! - скомандовал «Хотой».

Не успела «птичка» сбросить гранату, как последний боец запрыгнул в укрытие. После взрыва двое подняли куски валявшихся в окопе брёвен и крест-накрест перекрыли ими вход. Ещё два дрона зависли над укрытием и сбросили взрывные устройства. Одно из них угодило в только что установленную крестовину. После этого ударила артиллерия. «Хотой» отыскал в полумраке девушку, подполз к ней и потрепал по плечу.

- Ты как?

Она что-то держала в ладошках и шептала. Приглядевшись, он увидел у неё в руках небольшой плоский камень. Нюргун подумал, что она молится, и решил не мешать. На какое-то время обстрел прекратился. Вдруг сидевший у выхода боец сказал:

- Командир, появился туман.

«Хотой» пробрался к выходу и увидел, что среди ясного дня всё вокруг застилается молочной дымкой. Вскоре она сгустилась до такой степени, что за два метра уже невозможно было ничего увидеть. Канонада стихла.  Позади раздался голос Сандаары:

- Туман будет долго.

 

***

- Рацевич слушает.

- Сергей Васильевич, доброе утро. Это Тапыев Виктор из Якутска.

- Здравствуй, дорогой! Как дела?

- У меня новости. У Сандаары и Василия Высоких месяц назад была свадьба.

- Прекрасно! Поздравь молодых от моего имени.

- Через неделю после регистрации она отправилась в командировку на Донбасс снимать фильм о наших бойцах из штурмового отряда «Боотур». В первый же день отряд попал под перекрестную атаку дронов, потом их накрыла артиллерия противника. Мне сообщили, что ребятам вместе с киногруппой удалось укрыться в отбитом блиндаже. После этого все позиции в радиусе километра среди бела дня неожиданно накрыл густой туман. Наши штурмовики воспользовались этим и вторым броском заняли лежащий в ста метрах от них укрепрайон хохлов. 

- А Сашеньку видели с сата в руках?

- Да. Как мы и предполагали.