«Маринка, привет! Я дома. Уже начало ноября. Задержались на неделю. Мы не думали, что река так разольётся. На старом месте брода не было, поэтому пришлось рубить плот. Потом унесло лошадь. Мы её так и не нашли. Потом нас даже на самолете искали.
Когда пришли на базу, сразу бросился на почту. Даже в управлении не появился. Но письмо твоё мне принесли только сегодня. Оно кажется мне раскаленным. Обжигает руки. Вскрыл и по несколько раз перечитал каждую строчку, написанную твоим почерком.
Сегодня 7 ноября. Я пошёл на торжественный вечер в поселковый клуб. Едва переступил порог фойе, как попал в дружеские объятия секретаря нашего комитета комсомола Нины Алексеевой. Она удивленно посмотрела на меня и произнесла: «Ты живой?.. Ты живой!» Оказывается, в середине лета рыбаки на реке Буюнда нашли и доставили в управление старую гимнастерку. В кармане лежала какая-то полуистлевшая справка с окончанием фамилии похожим на окончание моей - «…ский». Поскольку наш отряд работал в той же местности, возникло предположение о моей гибели.
И еще. Перед праздничным концертом выступил офицер из Политуправления и сказал, что Киев освобожден от немцев».
Александр поднял взгляд от письма, положил ручку и взглянул на большой портрет на стене комнаты. Поражали глаза девушки, которые смотрели на молодого геолога. Рисунок углем на побелке. С помощью этих нехитрых компонентов художник заставил взгляд мерцать. Как это получилось у Ореста, никто не мог понять. Девушка была изображена вполоборота. Уверенными штрихами. Рисовальщик остановил мгновение. Худощавое лицо её было решительно и исполнено тревоги. Знакомая незнакомка. Узнаваемые классические черты принадлежали конкретному человеку. Человеку с цельным характером. С понятным только ему одному смыслом жизни. Когда Александр вошел в свою комнату и впервые увидел изображение Марины на стене, то замер на пороге. Теперь, за дни после возвращения, у него уже вошло в привычку разговаривать с портретом.
А три с лишним месяца назад, в начале июня, Александр в этой же комнате общежития геологов сидел и приводил в порядок прошлогодние блокноты. Записи эти пригодятся и в предстоящем сезоне. Во всяком случае, вопросов будет поменьше. Тем более, говорят, что нынешнюю партию возглавит не поисковик, а геолог, работавший ранее в руднике. Посоветоваться, судя по всему, будет не с кем. Завтра партия уходит в тайгу. Работы предстоит много. Колымо-Индигирский золотоносный пояс протянулся через бассейн реки Эльги в северо-западном направлении. В этот отдаленный район придется добираться на лошадях. Необходимо определить границы его золотоносности.
Начинался очередной полевой сезон. При комплектовании экспедиции Александра назначили заместителем начальника партии.
На столе перед ним лежала маленькая фотокарточка.
- Александр Иванович, красивая у вас девушка, - сказал Орест. Он вошёл в комнату с охапкой дров и, стараясь не шуметь, стал осторожно выкладывать их на железный лист у печки. Это был хозработник из расконвоированных, приставленный к молодому геологу помогать в быту. Коротко - бесконвойник, он же простой зек. Один из тысяч в Дальстрое, «искупающих перед страной вину ударным трудом». Бывший студент ленинградской Академии художеств имени Репина Орест Иванов получил 10 лет за то, что сидел в аудитории, когда читали стихи. Молча, в компании однокурсников, слушал как Сидор по замусоленной бумажке вполголоса декламировал:
Мы живём под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, -
Там помянут кремлевского горца…
Орест стих до конца так и не понял. Хотя, говорят, его написал Мандельштам. Он вообще к стихам относился спокойно. Только подумал, наверное, Сталина имеют в виду.
Мама Ореста, Софья Владимировна, работала искусствоведом в Русском музее. И к живописи относилась как божественному дару ниспосланному человеку. Кроме живописи она в этом мире любила только сына. Воспитывая его без отца, Софья Владимировна мечтала, что он станет художником и назвала своё сокровище в честь любимого Кипренского. Юноша был талантлив. Во всяком случае в Академию, после просмотра работ, его приняли сразу.
За Орестом пришли на третий день. Все участники «вечера поэзии» во главе с Сидором были уже задержаны. Тогда-то, после нескончаемых допросов, он понял, что стих ему совершенно не нравится. Но запомнился почему-то до последней строчки.
С мамой попрощаться не дали. Через полгода пересылочных лагерей он оказался в этом якутском поселке, где, помимо самой зоны, стояли геологоразведочная экспедиция и автобаза. Художников, кроме него, среди заключенных не было. После создания Орестом нескольких праздничных транспарантов и стенгазет режим ему ослабили. А когда в экспедиции появился молодой геолог, Ореста приставили к нему хозработником. Это была большая удача, которую он про себя называл счастьем. С Александром они были почти одногодки и сразу начали понимать друг друга с полуслова.
Впрочем, разговаривать по душам с бесконвойником на отвлеченные темы не полагалось. Но кто услышит?
- Это Марина, - сказал Александр. – Мы с ней в сорок первом в поезде познакомились. Вместе ехали от Иркутска до Хабаровска.
- А она, Александр Исаевич, знает, где вы сейчас живёте?
- Конечно, Орест, знает. Мы с тех пор переписываемся. Только вот фотография плохонькая и маленькая. Но другой не было.
- Хотите я вам её портрет нарисую. Могу сначала углем на стене, а если краски достанем, то и на бумаге можно попробовать.
- Как же ты её нарисуешь?
- С фотографии.
- Я же завтра в поле ухожу. А тебе фото не оставлю.
- А вы мне её на десять минут дайте. И ещё перо с бумагой.
Александр недоуменно посмотрел на бесконвойника и протянул ему фотографию. Орест положил её перед собой на стол, взял ручку, обмакнул в чернильницу и стал рисовать на огрызке бумаги эскиз. Вскоре на сером листе появилось изображение девушки. Орест сложил клочок пополам и сунул за пазуху.
- Вот и все, - сказал он.
Александр снова углубился в полевой блокнот и через секунду думал уже о другом. О разговоре с Орестом вспомнил, когда на следующий день покачивался в седле. Монотонная езда способствовала размышлениям. Он не стал делиться сокровенным с зеком. Впрочем, довольно безобидным пареньком. А рассказать хотелось о многом. О том, как летом 1941 года он, выпускник геологического факультета Киевского университета, по распределению был направлен сюда. Никто в военкомате и слушать не хотел, чтобы послать их на фронт. «Поедете на восток. На вас геологов уже запрос есть» - коротко ответил усатый военком.
Москва, пересадка до Владивостока. Двухнедельное путешествие.
В Иркутск поезд пришел на десятые сутки. В дороге их пассажирский состав постоянно загоняли на запасные пути. А мимо в обе стороны неслись литерные воинские эшелоны.
Он заметил её, когда решил перед сном пойти покурить. В тамбуре стояла худенькая девушка и смотрела в стеклянное окно двери. Александр поздоровался, но ответа не услышал. Он внимательно посмотрел на девушку и увидел, что она, вцепившись в поручень, дремлет стоя. Прикоснулся к её плечу. Она вздрогнула, повернула голову и испуганно посмотрела на него.
- Вы меня слышите? - спросил Александр.
-Да.
- А почему вы здесь одна и не идете спать?
- У меня нет места. Утром будет. Когда девчата отдохнут.
- Как нет места? Вы из Иркутска?
- Нет. Мы едем из Воронежа. Билеты достали только до Иркутска. А здесь нас троих согласились взять на одно боковое место.
Вагон качнуло и девушку, во время разговора отпустившую поручень, бросило на Александра. Он подхватил ее за плечи, и она на мгновение прижалась к нему.
- Меня зовут Саша.
Даже в скудном освещении тамбура он увидел, как она покраснела.
- Марина.
- Вы очень устали. Я вижу.
- Нет, нет. Я потерплю. Не беспокойтесь.
- Я же вижу, что вы уже падаете.
- Нет. Я потерплю.
От самой Москвы Александр ехал на второй полке. Он считал свое место роскошным. Никто не покушался на его площадь. И поэтому, когда посиделки заканчивались, он всегда мог уединиться на своем втором этаже.
- Идемте со мной. Я найду вам место.
Он взял ее за руку и почувствовал слабое сопротивление.
- Идем же.
Прошли через весь вагон, и он помог девушке подняться наверх. Наверное, она не спала уже много часов. Марина положила голову на подушку и сразу затихла. Александр хотел еще что-то сказать, но увидел - она погрузилась в глубокий сон. Остаток ночи Александр провел на нижней полке, сидя в ногах у однокурсника Сёмы.
Поезд опять затолкали на очередной запасной, и поэтому только утром он подполз к Байкалу. Проводник объявил, что стоянка будет три часа, а дальше - как получится.
Марина тихонько потрепала Александра по плечу.
- Поднимайтесь на свою полку. Я выспалась.
Он открыл глаза и сначала не узнал её. Девушка улыбалась. На её лице светился румянец. Стояло позднее утро, и солнце слепило в окно.
После того, они как дружной компанией с воронежскими девчатами попили чай, решили идти на озеро. Почти все, вырвавшись из затхлого вагона, с удовольствием купались в колючей байкальской воде.
Шесть суток поезд шёл до Хабаровска. Александру казалось, что дни эти промчались стремительно. На прощание она подарила ему маленькую фотокарточку, припасенную для какого-то документа. И ещё они обменялись адресами. Геологическое управление Дальстроя в Магадане и военный госпиталь в Хабаровске. Надежда, что по таким приблизительным координатам письма дойдут, да еще в военное время, была маленькая.
Он не мог найти Марину в первые полгода. В Хабаровском крае находились несколько госпиталей. Приходилось писать запросы на имя главврачей каждого из них. И когда все-таки пришло её первое письмо, он не верил в то, что это действительно случилось.
И вот теперь ночью он сидит в своей комнате и пишет письмо Маринке. Почему-то так он её называл с первого дня знакомства.
Орест после возвращения Александра из полевой партии пропал. Вместо него появился другой бесконвойник. Какой-то Паша. Не верящий своему счастью, Паша был истово исполнительным и одновременно незаметным. Когда Александр спросил его про Ореста, то получил ответ похожий на рапорт. В начале сентября Орест оказался в лагерной больничке. Упал во время уборки клуба, куда его определили на время отсутствия Александра. Потерял сознание, когда перетаскивали пианино в актовом зале. Он в больнице уже неделю. Как Орест себя чувствует, Паша не знает. Но может быстренько сгонять и всё разведать.
Александр еще раз взглянул на рисунок и ему показалось, что взгляд у девушки стал одобрительным. Он взял оставшиеся после тайги три банки сгущенки, кулёк кедровых орехов и пошел в другой конец поселка, где располагался больничный блок исправительного лагеря.
Главный врач лагерной больницы с удивлением приветствовал молодого геолога.
- Вот это сюрприз, Александр Исаевич! А мы, извините, думали, что вас самого уже давно в живых нет.
- Как видите, я жив.
- Хорошо, что вы живой и невредимый! А вот Орест… Ведь он у вас по хозяйству работал? Ушел паренек из жизни. Сердечко у него слабое оказалось. Врожденный какой-то порок. Точно диагностировать не смогли. Много их бедолаг этой осенью умерло. Да, Александр Исаевич, Орест вам картинку оставил. Главврач взял с полки лист картона и протянул Александру.
Значит, Орест достал краски. С картины, написанной маслом, смотрела его Маринка. Портрет был похож на рисунок, что дома на стене. Однако в нём было и что-то другое. Лицо ожило. Вокруг него, благодаря цвету, образовалось пространство. Тот загадочный фон, который расширил рамки картона. Александру показалось, что он видел подобное ещё в мирное время - спокойное и счастливое лицо молодой женщины, на котором не было следов тревоги и разлуки. Оно, казалось, говорило ему: «Теперь у нас всё будет хорошо, не волнуйся, я уже с тобой». Александр представил её рядом и по привычке захотел заговорить.
- Любезный, - тронул за локоть главрач, - у меня начинается обход.
Уже дома он перевернул картон и прочитал: «Уважаемый Александр Исаевич, я сделал портрет, как мне увидилось. Очень хочу, чтобы у вас с вашей девушкой всё было хорошо. Извините, если что не так. Орест Иванов».
Геологический поселок Усть-Нера расположился на слиянии якутских рек Индигирки и Неры. Переправа была в пятидесяти километрах выше по течению Неры. Середина июня, но вода как всегда очень холодная. Паром сломался и кучка людей, прибывшая из Магадана на разбитом автобусе, сиротливо стояла на берегу речки. Александр в бинокль увидел Маринку. Она сидела на своем чемодане и пыталась разглядеть стоящих на противоположном берегу.
Ещй по дороге их остановил встречный водитель и сообщил, что паром опять накрылся, и чёрт знает, когда его починят. Поэтому заехали в стоящее на берегу село и наняли для переправы знакомого якута с его лодкой-веткой. Непривычные люди с опаской садились на это узкое суденышко, больше напоминавшее старую байдарку.
Александр видел в бинокль, как ветка причалила к другому берегу. Якут подошел к Марине и молча взял чемодан. Удивленная, девушка пошла следом. Забравшись в лодку, она положила чемодан как скамейку на оба борта и уселась на него. Якут молча оттолкнул ветку шестом. Александр понял, что через минуту она перевернется вместе со своим чемоданом в воду.
Вдруг Марина услышала голос человека, который, думала, что давно забыла.
- Сядь на дно! - кричал Александр с другого берега.
Якут перевозчик оглянулся и согласно кивнул головой.
- Сядь, сядь. Муж волнуется.
После фарватера лодку начало сносить течением. Александр шел вдоль речки и не отрывал взгляда от Маринки.
Метрах в пяти от берега ветка села на косу-отмель.
Маринка опустила руку в ледяную воду и сразу же отдернула.
Как он ждал этого часа!
Между отмелью и берегом была метровая яма. Он шагнул в воду и сразу же оказался в ней по пояс. Подошел к борту и взял Марину на руки.
- Вода - как тогда на Байкале. Помнишь? - сказала она.
Александр улыбнулся и кивнул головой.
Р.S.
В 1970 году геолог Александр Исаевич Бородянский за открытие Депутатского оловорудного месторождения стал лауреатом Государственной премии СССР.
3 декабря 2021 г.
дер. Долгое Лёдово