Стена
Я добрался сюда в полнолуние.
Дождь прошёл, и отмылась стена.
Но, казалось, счастливая, юная,
За стеною бродила луна.
И казалось, дождём потревоженный,
Эхом давним в сырых деревах,
Чей-то слышался голос восторженный
На стене, сохранившей слова.
Сняв ботинки разбитые старые,
И оставшись с природой на вы,
Различил я под чуткой гитарою
Голосок побледневшей травы.
Я не думал, что так вот окончится
С буйной юностью встреча моя,
Что под камнем от ярости корчится
Поджидавшая встречи змея.
Но она ничего мне не сделала,
Поглядела, сквозь стену ушла.
На лицо её белое-белое
Маска прошлого плотно легла.
Но запомнил глаза её гордые,
Как сияние лунных огней,
Ядовитые зубы, но стёртые
Поцелуями прожитых дней.
Я запомнил ту сцену короткую
Золотую её чешую,
Как последнюю песню, но кроткую,
И последнюю память мою.
Я прижался к стене неожиданно,
Сердце ребра раздвинуло мне.
И услышал, как нервно дрожит она,
Сколько боли таится в стене.
Я ей что-то шептал, успокаивал,
Убеждал, что моя, мол, вина:
«Вы не знаете даже, какая вы!»
И заплакала горько стена.
Хороший день
Завтра будет день хороший,
День родится голубой.
Будет солнце бить в ладоши
И смеяться над собой.
Будет ветер в этом сквере,
На афише- некролог.
Кто-то в смерть свою поверил,
А ведь в жизнь поверить мог.
Некролог неспешно ветер
Прочитает и сорвёт.
Так и жизнь на белом свете
По-людски без нас пройдёт.
Снег
Владимиру Левкову
Я воскресал, пройдя и дождь, и муть,
И к жизни снова возвращалось тело.
И я сумел несчастье обмануть,
Когда оно добить меня хотело.
Преодолел немыслимую боль
И дошагал до первых хлопьев снега.
Забыл разлуку и познал любовь,
И фальшь познал раскатистого смеха.
А я-то думал, мы обречены
Пропасть в снегу загадочного сада,
И все считал, у жизни нет цены,
И что ценить мгновения не надо.
Я понял всё, и я не удивлюсь,
Когда во сне услышу голос неба.
Я сигаретой с ближним поделюсь,
Кроватью, жизнью, а не то, что хлебом!
Вот и спешу хорошее сказать,
Пока живу, пока общаюсь с вами.
Пока готов в единое связать,
Сердечное сердечными словами.
А снег летит, седеет голова,
Всё реже мы зимой бываем вместе.
Но тишина, но светлые слова,
Но белый снег идет с небес и крестит.
Падший ангел
Это он, всё уходит, уходит
В непроглядную стылую ночь,
А не ветер слепой хороводит
И с земли устремляется прочь.
Слышен шум: и тряпичные крылья
Отдирая от пасмурных луж,
Он вороною грязной, в бессилье
Поднимается к небу от стуж.
Его кости трещат беспрестанно,
Сухожилия рвутся…Скрипит
Его тучное тело и странно
Он по небу, как церковь, летит.
Беспрестанно очами вращает,
И всё выше и дальше от нас,
Что-то важное в жизни решает
В этот поздний ноябрьский час.
Что с ним будет, какую дорогу
Изберёт в поднебесье сейчас?
Может быть, он представится Богу
И замолвит словечко за нас?!
Может, что-то иное случится
В небесах по прошествии лет.
Скажем, встретит его ангелица,
Встретят дети, проснувшись чуть свет.
Что он в небо возьмёт, кроме грязи,
Падший ангел в ночном ноябре?
Но ведь кто-то из грязи да в князи
Поднимался и жил в серебре!
Вот уже затихает и ветер.
Белый снег вместо мутных дождей.
И не ангел заблудший нам светит,
Добрый ангел спасает людей.
Октябрь
На голубых скамейках лёгкий ветер,
Горячий запах стынущей листвы.
И мы, как и воспитанные дети,
Друг к другу обращаемся на вы.
Устало смотрим, что творит природа,
Октябрь притихший грусть берёт в тиски.
И плач реки, и небо до восхода
Своей неповторимостью близки.
И мы с тобой отчаянно устали
Глядеть на небо в серых клочьях туч.
Но есть в душе восторженность печали,
До времени закрытая на ключ.
Крест
Дожил до возраста Христа.
Мой крест и светлый, и зелёный.
А кто-то вновь сошёл с креста
И улыбается влюблённым.
А на кресте скопленье гнёзд,
Благодарящих небо пташек,
И облепивших на ночь звёзд,
Во тьме дрожащих без рубашек.
К нему лесник не приходил,
Чтоб, как и дерево, отметить.
Никто креста не повредил,
А, значит, некому ответить…
Я так привык к своей жене,
К её молчанию глухому,
Что иногда казалось мне,
Что это смерть идет по дому.
Почти безвольная, она,
В себе всё чаще замыкалась.
А я не понял, что жена
От прошлой жизни отрекалась.
Но осознал однажды я,
Из крепости моей сбегая,
Выходит не жена моя,
А женщина совсем другая.
Так стало в комнате светло!
И всё, что в ней плохого было,
Её лицо в тот миг сожгло,
Весь мрак прошедший ослепило.
А я стою и невдомёк,
Что я прощён её губами.
Что я уже насквозь промок
Её солёными слезами…
Я вышиб дверь, побрёл к кресту,
И до того мне было дико,
Что вкусно пахнет за версту
И пламенеет земляника.
Тропинкой белою бреду,
А почему? И сам не знаю!
Свою последнюю беду
Из сердца с болью выгоняю.
Я убираю крест в лесу,
Не разоряя птичьи гнёзда.
И на деревья их несу,
Пока сберечь ещё не поздно.
Всхожу на холм, весь день точу
Топор последний на природе.
-Эй, где вы, плотники?-кричу.
И вот они уже приходят.
Вот подойдут, и я пойму,
Куда ведёт дорожка эта.
И впрямь не нужен никому
Ещё при жизни крест поэта.
Дверь
Мои слова - ничьи слова,
В них что-то слышится смешное,
Была любовь, была жива,
Но надсмеялась надо мною.
Слова вошли в чужую дверь,
Они протягивают руки
Туда, где злобная, как зверь,
Забилась в угол тень разлуки.
Но дверь-четвёртая стена,
Она уже ничейной стала,
И потому грустна она,
Что много в жизни испытала.
На ней ни окон, ни цветов,
Часов настенных и комода.
И на узорочье ковров
Прошла уже сегодня мода.
Прожекторов нет и кулис,
Нет микрофона и декора,
Лишь люстра смотрит сверху вниз,
И та упасть готова скоро.
Давно не смазаны замки
И много лет на этой ржави
Живут в согласье пауки
И выживают на отраве.
Откройте дверь! Закройте дверь!
Вам это ничего не стоит.
У вас же не было потерь,
Для вас: «Любимая!»- пустое.
Тащите кресло, зеркала,
Вот этот бюст, фотообои.
Ах, сколько эта дверь ждала,
Рыдала сколько над собою?!
Но успокоится стена,
Привыкнув через миг к доверью,
Когда-то бывшая она
В забытом доме скорбной дверью.
Не будет петлями скрипеть,
Наутро юною проснётся,
И снова песни будет петь
Тому, кто в комнату вернётся.
Гости
Вот и разъехались гости,
В доме сплошной кавардак,
Крошки в тарелках и кости -
Ужин бездомных собак.
Вынесу мусор, отмою
В комнате все добела.
Будет, как лютой зимою,
Комната эта светла.
За деревянной оградой
Царствуют лишь муравьи,
Им, трудоголикам, в радость
Хлебные крошки мои.
Смолкла, запнувшись, пластинка,
Только скулит патефон,
А на ветвях паутинки
Свесились с разных сторон.
Осень уже на пороге,
Скоро прольются дожди.
Только сейчас на дороге
Пусто, гляди не гляди.
Смолкли застольные страсти
И никаких новостей...
Только в тоске на террасе
Не проглядеть бы гостей.
Эпилог
Весне и Ивану Есенским
Адресами осеннего лета,
Не взирая на то, что гроза.
Ходит зимняя кошка с рассвета
И весенние носит глаза.
А порой и по небу блуждает!
По деревьям, по снегу бродя,
Ничего она не ожидает,
Кроме пыли, снегов и дождя.
Об одном, вероятно, мечтает,
Чтобы с ней не случилось беды,
И пушистым хвостом заметает
И свои, и чужие следы.
Гарнизонный вальс
Пью с лейтенантами пиво холодное,
Быстро хмелеют они.
Господи, как же напитки народные
Действуют в тёплые дни!
Голуби белые музами кажутся,
Музыка льётся рекой.
И музыкант гарнизонный куражится
Под офицерской рукой.
Незачем ноты ему перелистывать,
Щёки надул, словно мяч,
Кружится в парке мелодия чистая,
Воздух, как порох горяч.
Хрупкою тонкою властною палочкой
Правит полковник сейчас,
И поднимаются, кружатся парочки,
И продолжается вальс.
Пиво своё лейтенанты отставили,
Сразу приходят в себя,
И на танцующих взоры направили,
Кудри свои теребя.
О, гарнизонная музыка светлая!
Жаль, что она коротка.
Эта перчатка дрожащая белая
И на погонах рука!
Звёздочки радостно-радостно светятся,
Кружит танцующих вальс,
Может быть с первой любовью да встретятся
Здесь лейтенанты сейчас.
Полдень звенит и никак не кончается,
Пиво остыло давно.
Вот и земля под ногами качается,
Но не уйдёт всё равно.
И у меня настроенье бедовое,
Вспомнился вальс при свечах.
Кажется, светлые звёздочки новые
И у меня на плечах.
Стройный полковник под грабом пристроился,
Чтоб отдохнуть от жары.
И музыкант озорной успокоился,
Вышел уже из игры.
Пью с лейтенантами пиво холодное,
Но исчезают они.
Господи, как эти вальсы народные
Действуют в тёплые дни!
Береза
Плачет во тьме и плачет,
Видимо, неспроста,
Что ничего не значит
Вечная береста.
Ветер, дожди и солнце,
Белый и чёрный цвет.
Всё, как у смертных, рвётся,
Также бессмертья нет.
Гримёр и смерть
Она идёт в любое время дня,
Вперяя взгляд свой пристальный в меня.
Идёт с реки, садится в уголке,
Оружие зажав в сухой руке.
И у неё надежные крючки,
И почему-то жёлтые зрачки
Откидывает чёрный капюшон,
И обнажает смертный облик он.
Но многого не требует она:
Хотя б чуть-чуть приятней быть должна.
И хочет, чтоб глаза я подчеркнул,
Смягчил черты её высоких скул.
И надо ей сегодня очень, чтоб
Я крем ночной втирал в покатый лоб.
Чтоб этот крем втирал я ей до боли
В ладони, где красуются мозоли.
Не каждому понравиться должна,
Но ведь с людьми встречается она.
А, значит, маникюр необходим,
И я тружусь без устали над ним.
И бледность на лице свожу на нет.
И так уже не помню сколько лет.
Без страха перед нею я стою
И за работу радуюсь свою.
Она встаёт, опять уходит в ночь,
Но вновь придёт, попросит ей помочь.
И просьбам этим не видать конца,
Как не видеть ни бёдер, ни лица.
Как не видать её костлявых плеч.
Прощай же, смерть, прощай, до новых встреч!
Надпись на последнем источнике
Как хлеб, пробейся к свету в темноте,
Как снег последний доставайся небу.
И поклоняйся только красоте,
И ничего не делай на потребу.
Храни себя и сердце закаляй,
Дари тепло озябшему в дороге,
Всегда зерно от плевел отделяй,
В конце дороги подводя итоги.
Крепчай, как в бочке, доброе вино,
Вбирай в себя огонь и краски лета,
И плачь с его дождями заодно,
Пока ни жизнь, ни песня не допета.
И слушай, как торжественно в корчме
Сейчас скрипит прохладой винной бочка,
Не сомневайся, истина в уме!
А не в вине. В тебе она и точка!
Будь как вода, спускайся с облаков,
Земную пыль целуй, как пчелы взятки.
Не поднимай на небо кулаков,
Не убегай от неба без оглядки.
Молитва
Пусть будут в торбе хлеб и соль всегда,
Пусть будет свет ему в конце тоннеля.
Ещё пусть будет чистою вода,
Чтоб раны сам он мог омыть на теле.
Пусть будет блеск в глазах, а не гроза,
Сухим всегда лежит табак в кисете,
И пусть глядят усталые глаза
На все четыре стороны на свете.
Спасибо, путник, что в дороге есть.
Ты не святой и это - слава Богу.
Ни у кого не просишь пить и есть,
И без друзей пускаешься в дорогу.
Святой сейчас прилёг на грудь жене,
Храпит давно в пижаме полосатой,
И пахнет луком, и грозит во сне
Кому-нибудь совковою лопатой.
И ты - не мы, какой-то ты другой,
Молчишь как рыба, знаешь жизни цену.
Пусть хлеб не вздрогнет под твоей ногой.
И целый век не знать тебе измену.
Ты даже с болью будешь рвать сорняк,
В своей душе испытывая муку,
Но не простишь того, кто просто так
Поднять посмеет на ребёнка руку.
Ты не сорвёшь красивого цветка,
Хотя вполне имеешь это право.
Жил, как пчела, и никогда рука
Не подавала ближнему отравы.
Любил всем сердцем, но не обнимал
Жену чужую около ограды.
Ты в жизни всё, как надо, понимал,
И никогда не делал, что не надо.
Застынет ночь, безмолвная от звёзд,
И небо скинет в поле одеяло.
Пусть будут в жизни сотни долгих вёрст,
Но чтоб земля вот на таких стояла.
Дай Бог тебе и света, и тепла,
Живи и радуй встречного, как брата.
И за любовь, и за твои дела
Придёт с небес когда-нибудь расплата.
Ямбол
Я, наверное, был плугом
В прошлой жизни, если я
Знаю запах поля, луга
И вчерашнего жнивья.
Знаю я, как пахнет кровью
Чернозём в моем краю.
Потому такой любовью
Землю я люблю мою!
Где любовь, там враг и пули,
Подползает смерть тайком.
И едва ветра подули,
Я из плуга стал штыком.
И один на стены вышел,
Поднял флаг и гимн пою.
Всходит солнце выше, выше,
Смотрит в сторону мою.
Я над крепостью блистаю,
Я сейчас опора тем,
Кто, послушно сбившись в стаю,
Перестал ходить совсем.
Вот и враг об этом знает,
Вот и с некоторых пор
Он огня не применяет,
А использует измор.
Я уже предвижу беды,
Что обрушатся на нас.
А врагу нужна Победа,
И нужна ему сейчас.
Открываются ворота,
Крепость пала и сдалась.
И врывается пехота,
Устанавливает власть.
А меня как будто нету -
Солью слёз своих давлюсь,
В новой жизни в поле где-то
Снова плугом становлюсь.
__________________________
Ямбол* - город в Болгарии, на реке Тунджа