***
Одним глазком увидеть Енисей,
Полюбоваться статью величавой;
Туман плывёт и дышит грудью всей
Он здесь – абориген, привычен плавать.
Бродяжий дух кормлю с руки своей
И настежь открываю всем дорогам.
Одним глазком увидеть Енисей -
И станет проще сообщаться с Богом.
***
“Кратчайшая линия
Между двумя точками – это прямая” –
Сказал поэт и провёл прямую линию
Между двумя метафорами.
Но поэтический образ
Получился плоским,
А стихотворение – прямолинейным.
Ну, это же просто: поэзия очень не любит,
Когда кто-то её измеряет
Аршином арифметики.
***
Если вечером лечь, окна настежь открыв,
Рифмы тут же пойдут косяками.
Елена Пестерева
Я прилёг на диван, окна настежь открыл,
По совету одной поэтессы;
Рифмы тут же пошли, как умерить им пыл?
Мне в квартире от них стало тесно.
Я их впрок заготовил на тысячу лет,
Ну, и что теперь с ними мне делать?
“Рифмоплёт мне не нужен, мне нужен поэт”, -
Муза, грустно вздохнув, улетела.
Это надо же – взять и вот так “удружить”!
Не совет, а прямая подстава.
Перессорила с Музой, такая вот жуть;
Рифмы прут, словно танк или лава.
Ну зачем она так? – я же к ней всей душой;
Хлопал громче, чем все остальные.
Не пойму, как до жизни такой я дошёл:
Строки – слабенькие и больные.
Рифмы всюду роятся, плывут и парят;
Можно в розницу брать их и оптом.
Марширует по комнате бравый отряд,
Бедный коврик изрядно потоптан.
От нашествия рифм белый свет мне не мил,
Балансирую на парапете.
Собираясь прилечь, плотно окна закрыл:
Ну их к лешему, эти советы.
***
Поэту А. не нравятся стихи поэта Б.
Это нормально.
А поэт Б. вообще считает поэта А. графоманом.
Это тоже, в общем, нормально.
Вся фишка здесь в том,
Что поэт А. – редактор литературного журнала,
А поэт Б. живёт “на вольных хлебах”
И гордо именует себя “свободным художником”.
И получается так, что поэт А. не публикует стихов поэта Б.
А на то, что поэт Б. считает его графоманом,
Поэту А. наплевать с высоты Эвереста.
В этой истории есть ещё одна фишка:
Это то, что я – поэт Б.
***
Поэт был молод,
И Муза ему диктовала
Дерзновенные, необузданные метафоры;
Поэт был дерзок, нахален,
Он отвешивал направо и налево
Пощёчины общественному вкусу.
Он был самобытным поэтом,
Он был не похож на других,
И именно этим
Был интересен миру и себе.
Затем он пощупал пульс эпохи,
Наступил на горло своей песне,
Попрощался с лирикой, назвался трибуном
И стал зычным голосом горланить
Гимны, оды и марши,
Которые он посвящал
Победившим кровожадным скифам.
Муза ушла от него
И унесла с собой соль,
Без которой его метафоры,
Его образы, стихи и жизнь
Стали непоправимо пресными.
Его добровольный уход из жизни
Оставил много открытых вопросов
И стал отличной пищей
Для расхожих догадок и домыслов.
На самом же деле
Ключ к разгадке заключался в том,
Что он перестал ощущать
Вкус поэзии, метафор и любви,
Что он перестал ощущать
Вкус жизни.
***
“Поправьте мне постель”, -
Почти не слышным,
Тихим и слабым голосом
Попросил умирающий Гёте.
“Что он сказал?” – переглядываясь,
Спрашивали друг у друга собравшиеся.
“Мой господин сказал: - Откройте шире окна.
Впустите свет. Пусть будет больше света”, -
Многозначительно ответил камердинер.
Он просто не мог допустить,
Чтобы последние слова
Великого Гёте
Были банальными и прозаичными.
Историю, конечно, пишут гении.
Но ретушируют её
Их камердинеры.
***
Из самой невнятной
И самой неясной боли,
Предварительно дав отстояться
И выпасть в осадок,
Выжимаю кристаллы метафор,
Высушиваю на солнце,
Придаю им нужную форму,
И лишь после этого
Позволяю боли
Превратиться в стихотворенье.
Боль, конечно, имеет право
Быть невнятной и непонятной.
На то она и боль.
Но у стихов
Такого права нет.
***
Мы играли в непризнанных гениев,
Мы играли в поэтов-пророков.
Благодарностью было презрение,
А прозрение было уроком.
Нам всегда не хватало везения.
Игры кончились: мы повзрослели.
В мире больше не водятся гении.
Может, водятся, но не при деле.
***
Художник жил и рисовал картины,
И бедствовал отчаянно притом.
Над ним смеялись, он прослыл кретином:
“Чудак какой-то. Человек-фантом”.
Он умер – и к нему пришло признанье.
Он умер – и востребованным стал.
Гонители заделались друзьями,
И возвели его на пьедестал.
И вот уже в лучах посмертной славы
Купался он, весь мир он покорил.
А слава ведь всегда золотоглава.
Но что ему? – он больше не творил.
Судьба-паскуда, как ты начудила!
При жизни от любви, от славы всей
Ему бы малой толики хватило.
Ведь здесь любовь была ему нужней.
***
Стихи – моя келья, молельня,
Мой дом, моя крепость, мой панцирь.
Душа моя – в списке расстрельном,
Как агнец среди поганцев…
***
Временами меня
Так и подмывает
Писать стихи без запятых и точек,
Чтоб было невозможно разобраться,
Где мысль кончается и где берёт начало.
Но каждый раз я думаю – зачем?
Ведь у меня же, вроде, нет проблем
С использованьем знаков препинания.
Я же знаю, где следует ставить
Точки, запятые, двоеточия,
Точки с запятой и многоточия,
Кавычки, скобки, знаки восклицанья
И даже вопросительные знаки…