***
Умирало над морем светило,
Обручившись с поверхностью вод,
Светозарная Божия сила
Гасла в небе, как русский народ.
Я стоял на скале под сосною,
Что корнями эпоху скребла.
За моею спиною, за мною,
Погибала без боя страна.
Я рукою, свинцовой от силы,
Вырвал с корнем клубящийся луч.
И заплел его в имя – Россия,
Словно в конскую гриву… И с круч
Прокатилась имперская тройка,
Расплескав океаны-моря.
Как на свадьбе, я выкрикнул: – Горько!
Горько, горько Отчизна моя.
Мы на свадебке ноги допляшем,
Подеремся за первым углом…
Ты, Россия, ведь матушка наша!
Не пои нас кровавым вином.
***
Едем Тавридой, устал экипаж,
Крепость мелькнула … и вскоре …
Вот перешеек! Слева Сиваш,
Справа Азовское море.
Если до боли зажмурить глаза,
Увидишь в тени генуэзцев –
Красноармейцу по горло вода,
Белогвардейцу – по сердце.
Бьются товарищи и господа,
Не на кого положиться…
В колчане ржавеет морская вода,
Тихо стрела шевелится.
Мелкий ракушечник, берег пустой,
Ветер нагайкою свищет.
Многих хозяйка взяла на постой,
А не успокоятся тыщи.
Выпили водки, нажали на газ,
Тени остались в дозоре…
Справа, как раненный, стонет Сиваш,
Слева – Азовское море.
КРЫМСКИЙ МОСТ
Здесь море нездешнею силой
Опоры вжимает в пески -
На этих железах Россия
Стоит широко по-мужски!
А мы же глаголы швыряем,
Как глыбы под будущий мост!
Чтоб Русское море под нами
Навеки с Россией срослось.
Ты видишь, как строят дорогу?
Где рельсы и мысли впритык!
Оттуда возносится к Богу
В зазубринах русский язык.
МАМА
Классически с крыльца
Сбежишь ко мне навстречу,
От радости в слезах
И уронив платок.
Ах, мама, мама, ма-а-а...
Чем на любовь отвечу?
Ты видишь, я, твой сын,
До косточек продрог.
Такой она была,
Как в памяти осталась.
Смягчала боль мою,
И беды, и судьбу.
Бессмертная любовь
В её глазах плескалась.
Как море-океан,
Где в лодке я гребу.
ДЕРЕВНЯ
Заросла лопухом и крапивой,
Не найти ни окон, ни дверей.
Замутились нечистою силой
Озерки – где таскал карасей.
То, что брошено – не безобразно.
Значит, я этот вид заслужил.
Потому что бездумно и праздно
Я отцовскую жизнь доносил.
Покаянная ночь бесконечная,
За свечой догорает свеча...
Лишь поэзия – стерва сердечная,
Из-за левого смотрит плеча.
***
Не лезьте в душу, дураки,
И со спины не заходите.
Я больно бью с любой руки!
Тех, что упали – оттащите.
Не лезьте в душу, дураки,
Она, как отчина безмерна.
Там в роще детства родники
И первый поцелуй неверной…
Там в пашне тонет Святогор,
Там через реку едет грека
Через растянутый простор
От дурака – до человека.
Поэтому прошу учесть,
Нарезать на носу зарубок –
Душа, как Родина и Честь,
Врагам не делает уступок.
***
Жизнь покачнулась на весах,
Но удержалась.
В небесах
И на земле вражда бушует,
И гаснут звезды там и тут,
Дороги в «никуда» ведут,
И речка образ твой ворует…
Словно следы от стоп Христа,
На глади
Контуры лица
Вниз по течению мерцают.
Звезда, попавшая в глаза,
До смерти не прожгла тебя,
Лучи глагол твой залатают,
Он станет чистым, как роса,
Звенящ, как неба полоса.
К Отчизне простирая руки,
Услышишь звон колоколов,
Ужель и он устал от слов –
Тот,
Кто за Слово принял муки?
Сместилась линия весов,
Отпали стрелки от часов,
Секундная и часовая…
Одна минута до утра,
А дальше зеркало у рта
Вздохнет,
Как бездна мировая.
ЗРЕЛОСТЬ
В поэзии я был солдатом,
Как в армии был рядовым.
Бил в морду и ругался матом,
И думал, что на том стоим.
Но мир стоял на русской Вере,
Что наполняет небом грудь.
Я в троицу другую верил –
Авось, Небось да Как-нибудь.
Но молодость, как всё, – проходит,
И зрелость ей вздыхает вслед…
Но всех красавиц и уродин –
Дороже сердцу Белый Свет.
Но всех сокровищниц и кладов
Дороже Родина и Честь!
Ну что ж ты, милая, не рада?
И ты мне дорога, что есть.
Всё дорого и всё любимо:
И слякоть в небесах равнин,
И слёзы, что текут от дыма,
Смывая журавлиный клин.
ПИОНЕРСКИЙ
ГАЛСТУК
Я надевал червлёный галстук,
Шёл бойко мимо тополей
На родину – Второй участок,
Под храп Владимирских коней.
Конно-лежнёвая дорога
Лежала поперёк судьбы.
И в небесах я видел Бога,
Но уклонялся от божбы.
А лесосечные работы
Клубились в запахе смолы.
И кони, словно карагоды,
Кружились около реки.
Кипела, словно кровь, работа.
Толкали в реку штабеля
Помощников железных рота,
По грудь в мазуте – трактора!
Медведь и волк укрылись в схроне,
Им страшен шестерёнок гул.
И сыр никто не шлёт вороне –
Не бог, не царь и не вогул!
Вам не понять зверьё и птицы
Заветы красного Кремля.
Вождей оболганные лица
И красный галстук у меня.
ШКОЛЬНЫЕ КАЧЕЛИ
О, эти школьные качели,
Когда меж сосен вверх летишь.
Вниз возвращаться не хотели,
Давай, за небосвод держись!
Как будто маятник вселенной
То вверх, то вниз. Канат скрипит.
Хвоинки на твоих коленях
Лежат, испытывая стыд.
А я ворочаю глазами,
То застреваю в облаках,
То в складках платья… И ногами
Раскачиваю новый мах!
Как от Летучего Голландца
Не оставляем в небе след.
А у корней лежат два ранца,
Храня в себе ученья свет…
СОБАКА
Собаки – хорошие люди,
Не курят и водку не пьют.
Без классика все Скалозубы.
Им вреден домашний уют.
Бывает, их топят слепыми
Хозяйки в помойном ведре.
Но волка мы травим борзыми
С ногайкой в татарском седле!
Иуду же или абрека
Мой пёс обозначит рывком.
Простор им крест на крест избеган,
А также оббеган кругом.
Во мне не замашки палачьи –
Я вижу тебя в первый раз!
Взгляни на меня по-собачьи,
Чтоб знал, что меня не предашь.
У ЛАРЬКА
На корточках сидит алкаш.
Он по обличью местный, наш.
Он нужен для стихов и прозы,
Словно шипы нужны для розы.
То наша общая беда –
Разверзлась бездна, душ полна!
Заблудших душ, сгоревших в стопке...
Сердца горят уже без водки.
СТАРОСТЬ
Старые изношенные люди
Тлеют, как сырые угольки.
Сморщенные земляные груди
На груди лежат, как старики…
Всё отдали – счастье и печали,
И тепло, и прожитые дни…
И как листья в небеса упали,
Посмотрите – вон летят они!
***
«Я увяз в этой бабе…»
М.Булгаков
Я увяз в этой бабе,
Как «Нива» в болоте.
Я увяз в этой бабе –
Любимой мной вроде…
Пусть она, как цитата
На авторский вечер.
Или фраза Пилата,
Что душит и лечит.
Ей досталось от ведьм
Мировых – чертовщинка.
Словно в голбце от бати
Для меня четвертинка.
Я не знаю - мне вырваться
Или же сдаться?
И в любовном болоте
Навеки остаться.
ЗЕЛЁНЫЕ ВОРОТА
Молчат зелёные ворота,
За ними – райские сады.
Как мне туда попасть охота,
Любовь, впусти и проведи?
Пройдём вблизи от сладострастья
И незамеченных потерь…
Я приношу тебе несчастья? –
Ты мне не веришь? И не верь!
Мы плыли в золотом тумане –
Такой не встретишь у реки.
Окутаны и осияны
К нам пробивались лишь стихи
Сквозь золотое наважденье
И запах городских цветов…
Мне слов хватает для сражений,
А для любви так мало слов!
Скрипят несмазанные петли
Вот-вот захлопнется рассвет…
На твой вопрос я не ответил
И ты тогда сказала: – Нет!
Гремят зелёные ворота,
Скрывая райские сады…
Из рая в окна смотрит кто-то –
Быть может оба – я и ты?
***
У тебя на окнах занавески.
Окна не закрыты никогда!
У тебя в крови степные предки
У меня в крови бурлит орда!
Нам твоей кровати было мало –
Мы слетали на пол, как с коня!
Дом твой, как хоромы князя Мала –
Что княгиня Ольга сжечь должна!
Воют и шуршат всю ночь машины.
Светофоры костылём скрипят…
Шофера – чернявые блондины
В твои окна с улицы глядят.
Был бы рядом – дал бы по сусалам,
Чтобы не тревожили Мечту!
Пусть уж водку заедают салом.
Дальше бы сказал, да промолчу.
С Гор Уральских вдаль страны уставясь,
Вижу всё, что видеть не могу.
Словно Прометей, в скалу вжимаясь,
Свой огонь для слов приберегу.
Те слова, что сохранил для встречи,
Ими не разрушить города,
Правда, можно душу покалечить!
Знаю, что любое слово вечно,
То, что ты не скажешь никогда!
***
Все пройдет, любимая, как прежде,
Даже эта смертная тоска,
В полночь я сорву с тебя одежды,
Страсть блеснет, как в море острога.
Уплывешь в сердечные туманы,
В запах трав и шорохи листвы…
Зазвенят граненые стаканы
И заноют боевые швы,
Чтоб потом на облачной постели,
Необъятной, как душа творца,
То ли угли, затухая, тлели,
То ли утоленные сердца.
***
В одном тысячелетии родился.
В другом тысячелетии умрёшь.
Твой ангел об небесный свод разбился.
Но будет жить – покуда ты живёшь.
Листки календаря летят за плечи:
– Ату его! – доносится с трибун.
Не потому, что выпал чёт иль нечет?
А потому что прожил наобум.
Не втискивался ни в какие рамки.
Пугая толстосумов и хапуг,
О, как тебе хотелось на тачанке
Ворваться с пулемётом в красный круг!
Чтоб незаметно так за ратным делом
Наматывала жизнь за кругом круг –
Повелевать возницей и прицелом,
Не замечая ничего вокруг.
Хотя повсюду что-то происходит,
От плахи отскочила голова.
И время стрелки на часах разводит
И сводит, словно в море острова...
Соседствуют юродство и уродство,
Горбатому не отстегнуть свой горб,
И у шута с царем такое сходство,
Что можно положить их в общий гроб.
Встал ангел на крыло и ну кружиться
Дабы явить потомкам срез времён.
Тень, как фреза, кромсает ваши лица
Резцами-перьями пред Божьим алтарем.
Всё зарастет быльём и трын-травою,
И кто был кем? – Уже не угадать...
Тысячелетие стоит передо мною –
Его, как Сивку-Бурку не взнуздать.
ПОСАДКА ЛИПЫ В САДУ ЕЛФИМОВА
В ТОБОЛЬСКЕ
Садит дерево писатель
У Елфимова в саду.
Хоть не всякий – душ спасатель,
Но готов спасать страну.
Садит липу вековую
Сам Распутин Валентин,
Что систему корневую
Смог восстановить один.
Липа «Валентин Распутин»
Глубоко в Тобольск вросла!
Путь России нынче мутен
Без ветрил и без весла…
И моя неподалёку
Липа в небеса растёт.
И к божественному сроку,
Может, за весло сойдёт?
Не жасмин, не куст сирени,
Не дубок, не девясил.
Скажут: – Эту вот Тюленев,
Русский лирник посадил.
Стану думать, что в Сибири
Укрепился мой глагол
На просторах русской шири,
Как бурят или монгол?