УРАЛЬСКОЕ КРЕЩЕНИЕ
Нам Кама вместо Иордана,
Во льдах пробитая купель.
Я встал ни поздно и ни рано,
Калиткой прищемив метель.
И вспомнил подвиг Иоанна,
Его геройские черты.
И иудейского тирана,
Толпы раззявленные рты.
И с блюдом девку Саломею
С окровавлённой головой…
И бесов, чёрной стаей рея,
Зависших над моей страной.
Не думая об их возврате,
Я босоногим встал на лёд.
Когда мы все друг другу рады –
Мы превращаемся в народ!
Прощения спросив у Бога,
Я окунулся в холод вод.
И батюшка светло и строго
Держал крестом над нами свод.
Как будто Иоанн Креститель
На миг предстал передо мной…
Крещённый воскресил Спаситель!
Исчезло блюдо с головой…
Мне стало легче с ношей крестной.
Всё выдержим, ты, брат, не трусь!
Пока восходит над планетой
И звёздами – Святая Русь!
Мороз стоит в такую пору,
Чем легче нам, тем толще лёд.
Сын Божий русскому простору
Свою десницу подаёт.
СЛУЧАЙ В ЦДЛе
Ирине и Наташе
Я в зал вошёл, жена и дочь за мною.
На улице растаяла зима…
Литинститутом связан был с Москвою,
Надеялся, что наберусь ума!
И в ЦДЛ, где истины двояки,
С семьёй передохнуть зашли тогда.
Здесь ложь и правда для души бурда,
Чтоб процедить сквозь чистый лист бумаги.
Отринь заботы, хлопоты, дела,
Когда в сей клуб заходишь дерзновенно,
Здесь друг-пиит легко предаст тебя,
Косясь на твою музу вожделенно!
Да это так! А нынче я с семьёй,
Как русским подобает, здесь гуляю!
Сам водку пью, вино всем наливаю,
Тут отвлекли нерусской болтовнёй…
Кто здесь? Американский регион?
Я еле различил среди закуски.
Я им сказал, балакайте по-русски,
Дабы я понял, кто из вас шпион?
Два ЦРУшника, что их пасли,
Не стали за колоннами скрываться.
Я рос на улице – готов всегда подраться,
А тут в столице, Господи, прости!
Их было двое против одного,
А я был без ножа и без оглобли,
О кулаки размазал с кровью сопли,
Когда их бил с восторгом и легко…
Тогда уже распался СССР,
Брюссель и Вашингтон нас окружили,
Наверное, мы это заслужили?
– Ещё по рылу получите сэр!
И всё-таки я англосаксов бил,
Как в детстве по воронам из рогатки,
Писатели, те заигрались в прятки –
Вмиг растворились как впотьмах мулатки…
Но все мне хлопали, когда я выходил!
* * *
Бежит команда голоштанная
Вдаль по упавшему дождю,
Заборов графика кустарная
Полощет тень свою в пруду.
А впереди стена из молний
Стоит, как огненный собор.
И где здесь горний мир и дольний
Не различает рыбнадзор.
Который в мокрой плащ-палатке
Причалит к берегу баркас,
И волны как меха трёхрядки,
Играют музыку для нас.
МИНУТА ТОРЖЕСТВА
И.О
И мне пора за ум бы взяться,
Поймать минуту торжества!
И хватит по России шляться,
Катать по рекам жернова!
Катать и знать, что не утонут,
Раз не пробил последний час!
Они ж из камня, не намокнут,
Но многих удивят сейчас.
Моей душе не это нужно –
Взглянуть звездой в час Рождества,
Как Богородица воздушно
Целует пяточки Христа!
ПЕРЕВОЗЧИК
Ну, сколько по миру скитаться,
Ковры словесные плести?
Пора до Родины добраться,
Пора машину завести…
Там берега венчают срубы,
Как соплеменники мои
Зимой, завёрнутые в шубы,
Шатаясь с дымом из трубы.
Там с права берега на левый
Кричишь, когда растает лёд,
Что перевозчик одурелый
Домой в тот час перевезёт!
Заметишь – вёсла-то сухие,
Хотя под вёслами вода…
‒ Эй, водогрёбщик, мне в Россию!
В Россию! – Больше никуда…
Он подозрителен и мутен,
Его лицо не помню я.
А наш посёлок малолюден –
Такие скудные края…
Тут я, как водится, проснулся,
(оставив мысли взаперти)
Не смог на Родину вернуться!
Не смог машину завести!
СТАРОСТЬ
Лекарствами, прогнав нас с улицы.
Сама присядет на матрац…
Ах, старость всё не налюбуется.
Не налюбуется на нас.
Подобострастно ртутный градусник
Подаст, когда почует жар…
А занавески в окнах – парусник,
Но капитан немного стар.
Не стар, не стар! Здесь ум за разум
Заходит, двери затворив.
На миг мы в детство впали разом,
Услышав старенький мотив.
«Лунные поляны,
Ночь, как день светла…»
Вновь на груди заноют раны
У тех, кому всё трын-трава.
И перестанет день сутулиться.
Над крышей солнышко взойдёт.
И хлынут старики на улицы
Встречать, как дети, ледоход.
ПРОЩАНИЕ С ТУРКЕСТАНОМ
Прощай, советский Туркестан
И солнце белое Хивы,
И шелковый твой караван,
Песок, верблюды и ковры.
Прощай, узбечка Халима,
Ты мне читала на фарси,
И таяла во рту халва,
Как снег весною на Руси.
Прощай, златая Бухара,
Уже отрезанный ломоть,
На Север мне давно пора,
Поля от плевел прополоть!
Европа, слаб твой стебелек,
Твой колос плесенью объят,
Но я вернусь к тебе, Восток,
Я слишком долго пил твой яд.
ЛЕТО
На улице гора, а за горой
Откроется равнины панорама.
Летит река подковой голубой,
Ну а стрела, и та летит не прямо.
А дальше поле, а за полем лес,
А за лесами снова даль без края.
Не помню, с бабы или с печки слез,
Невыносимо мышцами играя.
Отринул двери, обломал крыльцо
И со всего разлета прыгнул в реку.
Из носа лодки вырвалось кольцо,
Когда она рванулась к человеку.
Я вышел и столкнулся с лопухом,
Упал на холм – на солнышке погреться.
В окошко кто-то женским кулачком
Стучит, стучит, как между ребер сердце.
ЕСЛИ ТЫ БЫ…
Если б в доме из брёвен жила
И на Каму ходила с багром?
На буксире колёсном плыла
И встречала молитвою гром!
А зимой в той реке в полынье
Выполаскивая бельё,
Прибегала украдкой ко мне,
Пропуская подружек враньё.
Мы с тобой бы кололи лёд
На реке и возили в ледник!
Лёд до осени не потечёт,
Это вам подтвердит снеговик!
В день субботний в парилку успеть,
Чтоб до зорьки телесный восторг!
В воскресенье прошу не шуметь,
Может, в церковь заглянет наш Бог?
Это детка деревня, пойми!
И не каждый здесь сможет прожить!
А попробуй её отними –
Негде будет страну сохранить!
* * *
«Жизнь наша в старости – изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить;
Мы с ним давно сжились, давно как с братом брат;
Нельзя нас починить и заново исправить.»
Пётр Вяземский
Сто раз не подтянусь,
Поверь, что мог когда-то!
И в детство не вернусь –
Полоска в поле сжата...
Хотя повременю
Прощаться с вздорной музой,
Которую люблю,
Которой я не нужен!
Глаз выбит, зуб неймёт,
У Соловья в былине.
Он песен не поёт,
Не справившись с дружиной!
С дружиной новых дней.
С дружиной зим и вёсен!
Не важно кто первей
В поэзии под осень.
Изношен мой халат
И выглядит сиротски,
Его не сдать в прокат?..
С конвоем вологодским
Свирепая зима
Спит в ледяной избушке!
Нет рано! Не пора! –
Отдай мои игрушки.
Верни, кого любил,
И ту, что позабудет…
Я мишек потрошил –
Кто набивать их будет?
Усы им рисовать,
Чтоб не пугать скотину,
И словно мяч швырять
В спортивную корзину…
Смогу ли всё забыть? –
Мечта зеленоглаза!
А «Быть или не быть»
Пустая, в общем, фраза!
КРЫМСКАЯ ТАТАРКА
Вагон не шатко и не валко
Вокзал оставил за спиной.
По насыпи бежит татарка,
Татарка крымская за мной.
Куда несешься, дева юга,
С фигурой колкой, как джейран.
Да, ты была моей подругой,
А другом был моим стакан.
Мешал я водку с коньяками,
Первач и легкое вино.
И спорил с тюркскими богами,
Когда в стакане видел дно.
Не так, как Жилин и Костылин,
Тебя от скуки привечал.
Я был влюблен в тебя, настырен,
Я на руках тебя качал.
Ты мне, конечно, не сестренка
И не законная жена.
– Я жду! – вслед прокричала тонко.
– Я знаю, что ты ждать должна.
В Россию катятся составы,
Как слезы из собачьих глаз.
Прощайте южные забавы
И девы, любящие нас.
КОЛЧАКОВСКАЯ ДЕРЕВНЯ
Окопы адмирала Колчака,
Заросшие травою и забвеньем
Здесь кровь лилась большим стихотвореньем,
А в памяти осталось – тчк.
Родился я на левом берегу
Неподалеку от былых сражений,
Все детство не вставали мы с коленей –
Искали пистолеты и казну.
Как Белое Движение – туман
Стоял над Камой. Вороны кричали,
И кости безымянные трещали
Под пятками советских басурман.
Погибшие за Родину и Честь,
Плывущие давно в летейских водах,
Увядшие травой в чужих народах,
Нам ниоткуда посылают весть.
Окопы адмирала Колчака
Еще хранят в себе солдатский пепел…
За красных пил, а вот за белых не пил,
Налью стакан… а дальше – тчк.
* * *
Сырая ночь, сребрятся тополя,
Как будто алюминием облиты.
Гляди хоть час, не выглядишь поля,
Печальные поля моей планиды.
Щепоть махры в колонку новостей
Засыпь и прикури от русской печки.
Кури спокойно и не жди гостей,
И даже той... чей свет живет в сердечке.
Хотя, быть может... Вспыхнул огонек
От катера, бегущего по речке.
О Боже, как я нынче одинок –
И на Руси, и в девичьем сердечке.
ИМЕНА
Сколько было в юности побед.
Сколько мне имён встречалось женских.
Жизнь свою переплавлял в сонет
В летний зной или в мороз крещенский!
То аллеи парка, то река,
То туман с черёмухой над домом.
И слова, словно погранвойска
Водкою пропитаны и ромом!
Стрекоза влетела в тень орла,
Но с тревогой вырвалась оттуда…
Почему? – Сгореть могла дотла
От искры орлиного маршрута!
Может обладателям имён –
Тех имён, которых я не помню,
В мою память вход был запрещён
Словно детям вход в каменоломню!
ПЕСНЯ
Как звенит над общими столами
Милый сердцу русскому простор!
Наделила воля голосами
И деревню, и сосновый бор.
Вылетают в окна занавески,
Как жар-птицы ярое крыло,
Не нужны из серебра подвески,
Если есть в гортани серебро.
От избы до полевого стана
Так поют крестьянки – не дыши!
И слеза блестит на дне стакана,
И роса блестит на дне души.