Мы были одним поколением, входившим в литературу в 70-е годы, и я помню, насколько ярко и стремительно взошла на поэтическом небосклоне звезда Ивана Мигалкина. Его искромётный и новаторский талант заявил о себе и был безоговорочно принят и читателями, и критиками с первой же книжки, увидевшей свет в 1976 году. Вся последующая писательская биография Ивана Мигалкина стала лишь подтверждением яркого дебюта. Творчество поэта из далёкой Якутии было по достоинству оценено и принято в Москве ещё во времена его молодости, когда Иван Мигалкин учился в Литературном институте имени Горького. При этом он никогда не страдал от звёздной болезни, чутко и по-доброму откликался на проблемы собратьев по перу, всегда был готов подставить своё плечо, искренне радовался чужим успехам. Иван Мигалкин был настоящим другом для многих из нас, поэтов многонациональной Якутии, и сумел сохранить эту дружбу почти на полвека. При мне не раз вспоминали его добрым словом не только ведущие мастера слова обеих столиц России, но и бывших республик СССР, на языках которых он прозвучал. Народный поэт Якутии Иван Мигалкин много и успешно работал во всех жанрах, трудился до последнего часа и оставил после себя большое литературное наследство, которое ещё предстоит по-настоящему оценить. С годами, несмотря на тяжёлую и долгую болезнь, Иван Васильевич продолжал оставаться внимательным и добрым наставником для молодых литераторов, не жалея для них сил, времени и своего здоровья. Таким запомним его навсегда мы, таким он останется звучать в своих стихах и книгах.
Владимир Фёдоров.
ИВАН МИГАЛКИН (23.06.1954 - 24.05.2024)
Давайте вспомним воинов
Когда на лицах бледных, словно мел,
солдат погибших высыхали слезы,
то плакали тогда одни березы,
стоящие средь мертвых этих тел,
и ветер в них листвою шелестел.
И ныло сердце матери всерьёз
того бойца, что здесь среди берёз
лежал убитый, и уже всё знало ...
С тех пор, пусть лет прошло уже немало,
но кто сказал, что стало меньше слёз?!
Читатель, вот что надобно понять:
по сыну будет вечно плакать мать.
Среди берёз остались те солдаты ...
И нам, собравшись в памятные даты,
осталось тех убитых вспоминать.
Моё поколение
Только очень прошу — не вините моё поколение
в том, что делу большому себя отдаёт лишь на треть,
и что все как один в нём едва ль подчинятся велению
встать безропотно в строй и за землю свою умереть
Что такое есть хлеб трудовой — понимая едва ли,
так оно и живёт, словно времени порвана нить ...
Но за то, что в минувшей войне они не умирали,
как отцы их и деды, их тоже не надо винить.
Не вините за то их, что вечно одеты по моде,
что спешат на концерты артистов заморских притом,
и не слышат давно, что о них говорится в народе,
и, как вольные птицы, готовы покинуть свой дом.
Моему поколенью война — только страшное слово ...
Что ему кровь и смерть, неподъёмная тяжесть оков?!
Но оно лишь покроет цветущею зеленью снова
эту землю, чтоб жизнь не кончалась во веки веков.
Солдаты фотографируются
Там, где перед казармой встали в ряд
большие ели, до бровей мохнаты,
восемнадцатилетние стоят
совсем ещё безусые солдаты.
Те, для которых жизнь пока что — мёд,
которым в жизни радости охота,
и счастье, что на лицах их живёт,
желает отпечататься на фото.
А предо мной вид рощи золотой
Мюрю родного вспыхнул на мгновенье,
Что видела Ойунского, и той,
что слышала его благословение ...
А следом — пионерские костры,
что каждую весну там в честь поэта
горели, и улыбки детворы,
которыми была весна согрета ...
Солдаты отложили аппарат —
теперь им будет всем по фотоснимку,
где все они стоят, как с братом брат
на фоне елей замерших, в обнимку.
Вновь предо мной — казарма. Из земли
встающие, как в строй солдатский, ели
и серые солдатские шинели
тех, что отчизну защитить пришли.
***
Н. Харлампьевой, влюблённой в небо поэтессе
И хоть ношу шинель простую тут,
и хоть живу простой судьбой солдата,
стихи про быт армейский — не идут,
всё стороной обходят виновато ....
Я по тревоге вскакиваю вмиг,
на тьму ночную навожу прожектор,
благословив ревуший штурмовик,
задав его разгону нужный вектор ....
И всё же авиация в мой мир
вошла стихами, где у слов есть сила,
где небо мне открыло свой клавир
и краски разноцветные разлило.
Пространство раздвигалось предо мной,
ведь я не мог читать без интереса
«Аэроплан», написанный одной
влюблённой в это небо поэтессой.
Не удивляйся, маменька
Не удивляйся маменька, когда
из дому на работу выйдешь рано,
небесной тишине и что звезда
тебе улыбку дарит, как ни странно.
Ведь в это время, мама, твой сынок,
на звезды заглядевшийся невольно,
исполнить должен свой священный долг,
встав на посту вблизи Первопрестолъной.
Я родине поклялся в том, что впредь
её будить тут будет утром каждым
лишь солнце, чтоб поля её согреть,
лишь пенье птиц, в котором жизни жажда.
Чтоб утро начиналось не спеша
с того, что кто-то понял: «Жизнь прекрасна!»
И чтобы мать будила малыша,
погладив по щеке его атласной.
Я на посту. Поэтому, когда
Идёшь ты на работу утром рано,
так тихо в небесах, и вновь звезда
тебе улыбку дарит, как ни странно…
Против войны
Что такое война?
Это в горло кричащий ребёнок,
что от мамы своей,
вместо нужного так молока,
получает лишь слёзы
и смотрит на мир из пелёнок
с нескрываемой болью,
и жив ещё чудом пока.
Что такое война?
Это поле, где ветер вчерашний
золотистыми волнами ржи
наиграться не мог,
а сегодня, средь чёрной его
и обугленной пашни,
не найдётся хотя бы
один чуть живой колосок.
Что такое война?
Это дедушка снова и снова
вместо сказки ко сну,
ведь хоть в окошке давно уж темно,
тянет внуку дрожащей рукою
кусочек ржаного,
только внук не берёт этот хлеб
и не дышит давно ...
Что такое война?
Это горькая ночь расставания:
«Я тебя буду ждатъ!»
И в ответ: «Я вернусь. Только жди!»
И меж той и вот этими,
полными слёз, расстояние
для уже поседевшей той девушки
в целую жизнь.
Что такое война?
это бедная молодость чья-то —
и соседки, и мамы,
и маминых добрых подруг —
что, как молнией дерево
надвое разом разъята
беспощадною правдой
подчас бесконечных разлук.
Но была на земле
и великая правда другая,
что не знала преград.
В ту войну моей матери труд
лёг на Знамя Победы звездой,
за которой шагая
до Берлина, солдат
смог пройти свой опасный маршрут.
С окончанием войны
всем казалось, что кончились беды,
и в те майские дни
счастье мамы не знало границ,
словно праздновал здесь
ысыах нашей трудной Победы
весь народ — миллионы
светящихся радостью лиц ...
И пока материнская кровь
в моих жилах струится,
чтоб под пение птиц танцевать,
умываться росой,
чтоб Якутию страстно любить —
нашу вольную птицу,
должен я от войны
защищать этот мир непростой.
Потому остаюсь я
на долгие-долгие годы
непреклонным солдатом,
стоящим на страже ещё
слишком хрупкого мира
и столь уязвимой свободы,
ради дружбы народов,
готовый подставить плечо.
Скучаю по снегу
Гляжу я в госпиталя окно,
на улицу, где, будто так и надо —
средина октября, а все одно —
лишь ветер гонит волны листопада.
На сером небе синий просвет,
в руках стакан оранжевого чая ...
И только в Подмосковье снега нет —
по снега белизне я тут скучаю.
По снегу, что не скоро впереди,
скучаю, как по девушке далёкой,
той, что любовь хранит в своей груди,
по взгляду её с томной поволокой.
Скучаю, как по трепетным рукам,
как по губам её, произносящим
слова простые, без которых нам
ни в будущем не жить, ни в настоящем ...
Живая для души вода
Тот, кто шинель солдата не носил,
печаль разлуки не поймёт, конечно,
и то, как писем ждут, и то, как мил
душе якутской речи строй неспешный
Кто девушку, обняв, не целовал —
тот не сгорал в любовной страсти этой,
что жизнь рождает новую. Не знал
он нежности, огнём любви согретой ...
Кто в жизни тут хоть раз не умирал,
прикованным к постели безнадёжно,
кто не предвидел горестный финал
и не смирялся с ним уже, возможно,
тот сердцем не поверит никогда
тому, кто скажет: «Будь здоров!», а это
и есть живая для души вода,
пока ещё вращается планета.
Переводы Е.Каминского
***
Как много-много солнц, когда вам шесть,
Когда окно меняется в салюте,
И в радужных огнях добреют люди ...
А у меня свои огни тут есть!
Пять сильных дяди было у меня,
Как мой отец, мне рассказала мама,
Они б меня подкидывали прямо
До неба, выше этого огня.
Но мама говорит, когда она
Пошла учиться, началась война.
Все мои дяди больше не придут.
Они спасали нас от бедствий лютых,
И там погибли. Но сердца их тут,
Взлетают к звёздам в праздничных салютах.
.. И я бегу, бегу, а надо мной
Большое солнце, и ещё не поздно.
Я не хочу, чтобы его войной
Разбило на мерцающие звёзды.
Перевод А. Аронова