* * *
Ржавеют на приколе корабли.
Ты слышишь их, шестая часть земли?
Ты чувствуешь, как якорные цепи
Во тьме глубоководной полегли?
Застыл Авианосец "Кузнецов",
Пленённый думой дедов и отцов,
Он якорем двурогим в грунт вцепился
С железной силой всех стальных зубцов
А было: шлюпки на воду спускал,
И подчинялся им девятый вал,
А небеса пронзали самолёты,
Когда он вражью цель атаковал!
Сиял североморскою звездой
Пока взлетало огненной рудой
Ракеты русской штормовое слово
Над чёрною полярною водой.
...Ты слышишь ли, шестая часть земли?
Ты чувствуешь, как якорные цепи
Покорно поднимаются и к цели
Военные уходят корабли.
* * *
Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять...
В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...
Полевой пленённый красотой,
Обернись на дождь, на звук, на свет
И сойдут слова молитвы той,
Что способна приближать рассвет.
Слово богоданное прими
С царственной природой наравне,
И в ладу с усталыми людьми
Трепетной доверься новизне.
Той, которой в мире ещё нет,
Но светает — расцветает день,
В лопухах овражных брезжит свет —
Робким светом новизну задень!
И, купаясь в разнотравье, ты
Ощутишь — поэзия жива!
И родятся травы и цветы,
И родятся первые слова,
В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...
Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять.
...Вот и вторит самому себе
Человек — творение земли...
Чтобы сотворённые в мольбе
Травы и цветы в полях росли.
СНЕГ
Всё-то ты приемлешь,
Русский человек!..
…Снег целует землю.
Белый, белый снег.
Почитай, всю зиму
Он идёт, идёт,
Неостановимый
Белоснежный лёт…
Вдоль домов высотных,
Вдоль озёр и рек…
Вот и ты – босо́та –
Божий человек
В тот ноябрьский вечер
Белым снегом став,
С ним ушёл далече,
"Смертью смерть поправ".
Ты теперь прохожий,
Ты теперь – снега…
У тебя под кожей
Колкая пурга.
Ну, а если в зиму
Снега намело –
Это, чтоб могли мы
Просто и светло
Вспоминать, приемля
Грусть земных сердец:
Снег целует землю.
Снег… и мой отец.
* * *
В бренном мире подлунном — но лучшем из всех миров! —
Между призрачных целей, как истинную отличить?
...Он, рождённый казачкой Анной, не лучшим был из отцов,
Он навеки меня оставил, а ему б ещё жить да жить!..
Но даровано Господом ему было лишь шестьдесят —
Шесть десятков шальных, но громко прожитых годов.
Так уходят мужчины, покидая житейский ад,
Оставляя навек безутешных детей и вдов.
Наш отец, кем ты был для меня, срезанный в поле мак,
Исполинскою силой, что недругам не одолеть?
Будто вышел из прошлых веков атаман Ермак
И давай свои ратные песни во поле петь?..
...Как в холодные ночи в верховьях подмёрз Иртыш
И не пахнет уже увядшей травой в лесу,
В грешном мире подлунном (к войне ли?) настала тишь
И багульник отцвёл неизвестно в каком часу...
ВОЛЬНИЦА
Ясному солнышку в пояс поклонится
– Здравствуй, родна сторона! –
Вольница-воля, степная бессонница,
Заревом алым пьяна.
Только подмога царю, не поклонница,
Вихри в шальной голове.
Скачет твоя оголтелая конница
И атаман во главе.
Это тюльпаны горят или кровушка
Светит в степях-лихачах,
Где казаченьки, лихие головушки,
Солнце везут на плечах.
Где ж эта конница, где ж эта вольница?
Канула в вечность стремглав?
Иль обживает первопрестольницу,
Шалых коней расседлав?
Ты и раздольная, ты и раскольная!
Шашки рядить наголо,
Чтоб на форпостах небес, своевольное,
Русское солнце взошло.
* * *
Этот ветер не сдержит никто!
Он корёжит родимые ветки,
И на пугале треплет пальто.
И ревёт над могилами предков.
В малых весях, в больших городах,
От кочующей ярости светел,
Обрывая листву на ветвях,
Голосит и бесчинствует ветер.
Пальтецо продувая насквозь,
Он пугает понурых прохожих,
Разоряет рябинную гроздь,
И озноб разгоняет по коже.
Одичалому ветру хлестать
И заламывать ветки до хруста...
Ведь ему никогда не приять
Чувство родины – тихое чувство.
Потому в человечьих дворах
Кровь рябин и кропит бездорожье,
Что живём не на стылых ветрах –
Что согреты дыханием Божьим!..
* * *
Победительно вскинулись флаги.
Ворочайся из греков в варяги.
Мы, кто древним путём парусили,
Удивляемся – плач по Руси ли?
Мы сиянье златой Византии
На посконную Русь возвратили.
Гордый греческий звон колокольный
Раскрылялся по Первопрестольной!
...Сотни лет миновало и ныне
Мир торгует прибытка во имя,
Не во имя Христа и Аллаха, –
Ради доллара всходит на плаху.
Век товаров по сниженным ценам,
Гуляй-поле – где ложь, там измена.
Где там вере, любви и надежде
Отверзать утомлённые вежды?
Только б помнили чаще мы сами,
Что, рождённые под парусами,
Привозили из давешних странствий
Мы не столько табак или пьянство,
А заморским путём парусили –
Ради Бога, а значит, России!
* * *
Мудрость постигается с мала:
Плачь-рыдай, а не сдавайся, выстой!
Хвойная душистая смола
Покатилась вниз слезой лучистой
Свежий срез древесного ствола
Вязкая слеза заполонила,
Солнечным сверканием легла
Так, что мгла невольно отступила
Лиственницы льют смолу, как кровь,
Жизни сок по капле источая.
Плачь, рыдай, а всё ж не прекословь —
Горевая нежность вековая
Времени, бегущая навстречь,
Ярая таёжная живица
Свет поможет хрупкий оберечь —
И кровавым ранам заживиться
Грубая шершавая кора,
Срезана коряво при подсочке...
Жизнь подобна взмаху топора
С остриём особенной заточки.
Чудо постигается с мала:
Первый шаг и первый путь — тернисты...
Только проступившая смола
Разгоняет мглу слезой лучистой!
* * *
О, Святителю Лука!
Твоя милость велика...
Покачнула колыбельку
материнская рука.
Чтоб коварная беда
не встречалась никогда,
нам поможет зоревая
искромётная вода.
Ты водиченька, врачуй,
Душеньку сыновью чуй,
берега оберегая,
сторожи, дневай-ночуй.
Пела-пела, пела мать:
Любо колыбель качать!
Колыбельку — лодку жизни
По земным морям пускать.
* * *
Месяц сверкнёт золотым плавником
И удалится за склон
Русского мира, где испокон
Всяк неподсудно влюблён.
Скоро ль рассвет возвратится домой,
Неркой на нерест придёт?
О вожделенное лето зимой –
Вереск и солнечный мёд.
Если я снова тебя позову –
Дни не устанут светать!
Два океана хранят синеву,
Силятся не расплескать.
Проще разгадывать сны у воды,
Гладить прибрежный кипрей,
Нежели спрашивать у рыбарей
Тайны небес и морей...
Русского мира, где испокон
Всяк неподсудно влюблён.
Месяц сверкнёт золотым плавником
И удалится за склон...
* * *
Око масленицы широкой
Заглянуло в окно зимы.
Под живительным солнцепёком,
Мир пронзая голодным оком,
Поедая блины с припёком –
Напитались блинцами мы!
Мать-маслёнушка, ты горазда
На забавы да на пиры.
Солнце маслом небо умастит,
И зарница весенней масти
Скоро грянет во все дворы.
Нелегко избежать участья:
Сердце ёкает: "скок, да скок!"
Не пора ль помечтать о счастье,
Напущая на все напасти
С гор горящее колесо!..
Но пока ледяная горка
Не растаяла — прочь катись
От беды, от печали горькой,
Вечера променяв на зорьки,
Услащая блинами жизнь.
* * *
Уехать в город светлых фонарей,
Вдыхать всей грудью воздух влажный невский,
Где в стылой неизбежности ночей
И засыпать, и просыпаться не с кем.
Мы просто стали старше, не старей —
Не разучились ни мечтать, ни мчаться.
Ужели нежность светлых фонарей
Закончилась, едва успев начаться?
А что в душе — надрыв или надлом?
Порушены извечные устои.
Дом обветшалый обречён на слом,
А новый дом доселе не построен.
След в след по снегу ярому идти
Туда, где очертанья наши парны,
В ночь, где ещё не поздно всё простить,
В свет переливчатый, ночной, фонарный
Идти, не поворачивая вспять
И вспоминать, как мы друг другом жили,
А посветлевшим фонарям сиять
Над всеми, кто друг другу не чужие.
Над этими дорогами двумя,
Что в спешке разошлись поодиночно
Струится свет фонарного огня
И утопает в звёздном многоточье...
* * *
В метельной запредельной замяти
Любви положено случаться!
Спешите жить! Духовный маятник
Сначала должен раскачаться…
Спешите жить... И пусть отчаянно
Цветущим вишеньем ворвётся
В квартиры к вам не ночь-печальница —
Но утреница званым солнцем!
Затеплит в окнах ожидание,
Качнёт цвет вишенный любовно
От исповеди к покаянию
Незримый маятник духовный.
И вспомнится земная истина
Назло метели запредельной,
Что этот маятник таинственный
И есть несомый крест нательный!
В метельной запредельной замяти,
Когда и слов уже не надо
Из детской белопенной памяти
Взрастёт душа вишнёвым садом!
С метельным солнцем легче дышится
Душе влюблённой и смятенной...
Спешите жить в цветущем вишенье,
Под белокипенным цветеньем!