МОЙ КРАЙ
Никаких «Прощай», мой разбитый в твердь огневой рубеж.
И без окон дом, и без дома дверь — всё в тумане беж.
В световых лучах православный храм с золотым крестом…
Колокольный звон беспокойных гамм… Ты и я фантом.
Отгремели в нас ураганы зла в неизбежный час.
Отгремела ночь — тишина легла белым снегом в грязь.
Не слышны шаги, я иду и нет — я лечу, как стриж
Над сырой золой сорванных в кювет - обгоревших крыш.
Порастут травой кирпичи, стекло, чернота руин…
Мой, разбитый в хлам, белым набело расцветёт жасмин.
Будет ясный день, будет ясной ночь, будет цвет кружить,
И в твоих полях золотым зерном корни пустит жизнь.
С чистого листа, с фермерских широт ты начнёшь расти!
Над тобой рассвет новый день зажжёт с божьей высоты.
Пусть же смоет дождь черноту и смрад с каменных равнин…
Чтоб построить дом, посадить здесь сад, чтоб играл в нём сын.
Не в войну, а в мяч! По росе босым! И с нас хватит войн.
Всё пройдёт, мой край, словно с яблонь дым, всё пройдёт, как сон.
Не прощусь с тобой, как бы ни был плох и потрёпан в пыль.
Здесь моя земля! Здесь родной порог и в слезах ковыль.
ДВА БЕРЕГА
Всеми правдами и неправдами
небо полнится словно птицами,
то ли хищными, то ли райскими,
то ли кажется, то ли снится мне…
Непроглядная, недожжённая
ночь заполнила дно параболы,
и стоят без лиц (с капюшонами)
вдоль одной реки наши ангелы.
Вот бы старый мост, а за ним рассвет,
и в тюльпанах всё дышит красками…
Мне бы два крыла, чтобы вверх взлететь
над окрестностью неприласканной.
Мне бы вплавь в весну, мне бы вброд в любовь,
мне б туда, где все справедливые,
но черна земля наших берегов —
тут и там туман над руинами.
Сколько зла в сердцах? Сколько горечи?
То не гром взревел оглушающим…
Приходи ко мне тихой полночью
в кратковременный сон
прощающим.
КАЛИНОВАЯ ГОРЕЧЬ
Говорят, двери в церковь открыты для всех, и вот
я иду за тобой по пятам к алтарю в свечах.
Как калиновый чай на губах, по тебе горчат
неотпетой души мысли в тон беспокойных нот,
мысли в тон неприкрытой досады, что растерял,
будто ясень в дождливую осень скупую медь,
отражением права в зеркальных зрачках чернеть,
быть не призраком, а человеком больших начал,
у которого в планах семья, палисад и дом…
и кружить на руках тебя в платье белее вьюг…
Свет покровской свечи на ладонях вконец потух
— ты просила найти моё тело в бреду немом.
Я не там и не здесь, как рукой к сердцу ни тянись…
От потерь до потерь во мне вера крепчала в нас.
До чего же калиновым чаем горчит рассказ
неотпетого сына Отчизны с крестами ввысь.
Я иду за тобой круг за кругом, из зала в зал.
Может где-то в какой-то больнице ни жив, ни мёртв?
Ты выходишь такой же из церкви в просторный двор,
а там холод венки на солдатских гробах сковал.
И ты плачешь по мне, будто в каждом я.
Если смог бы, и сам бы завыл как побитый волк.
Боже правый, неужто и правда я в битве слёг?
Почему ты не дал мне за мать и отца стоять?
Снова горько до жути губам и горит в груди.
Будто рвётся душа и болит всё сильней спина.
Открываю глаза! Ты со мной, как во сне, бледна,
и огарок покровской свечи на столе чадит.
А сказать не могу ни полслова, ни ах, ни ох.
Только пристальным взглядом кричу тебе: «Хватит слёз.
Я живой! Я к своим вопреки всем и вся дополз...
И я встану, не плачь! Ибо встать мне велел сам Бог».
***
Я воскресла из пепла яблони,
и по новой руками зяблыми
полумёртвым и полувыжившим
в одночасье вяжу бинты.
Под расколотым небом ужаса
белый снег с чёрным страхом вьюжится —
поднимайся, боец израненный,
тебе нужно вперёд идти.
Стылый воздух пронзило выстрелом,
а ты должен, надо выстоять,
даже если другой не выстоит,
устремив в никуда свой взгляд.
Знаешь, ворон, вздымая крыльями,
в своей чаще и сердце выклюет
и стервятнику, и могильнику,
даже если слабей в сто крат.
И ты сможешь с врагами справиться,
я вколю тебе кубик здравицы,
дозу веры и две везения —
день закончится словно сон
снегопадом, на поле минное
опустившимся мягко сплинами
по отцовской веранде с рейками
и до боли родным крыльцом.
Ничего нет на свете вечного,
город смотрит на снег увечьями,
на ресницах солёных изморось,
на губах приглушенный стон.
Оживай, возрождайся, вспыхивай
неустойчивой к стрессу психикой,
Я не ангел, не врач, не знахарка,
но ты будешь
опять спасён.