Творческие миры поэзии Карины Сейдаметовой
Незаметно, как и вся жизнь, промелькнули два первых десятилетия уже нового века. Нас не покидает ощущение, что человечество, как и в начале прошлого столетия, вновь находится на изломе эпох, преодолевая сложное, требующее колоссального внутреннего напряжения, до конца непонятное время. На историческом рубеже конца ХХ и начала ХХI веков мы испытали глобальный кризис и материальных, и духовных ценностей, тот же мучительный переход в новую неизвестную реальность. Нам сегодня крайне необходимо почувствовать себя одним целым, неразъединимым во времени и пространстве, важно проникнуться непреходящими смыслами и тайнами природы, человека, Бога. При всей своей парадоксальной противоречивости наша современность наполнена творчеством, не переставая поражать очень большим количеством пишущих людей. Но можно ли всех считать поэтами? Достаточно многоплановое и причудливое полотно этой новой волны поэзии подчас удивляет корневой потерей смыслов – рандомной ризомой, проще говоря, – зияющей пустотой. В подобных ситуациях необходимо особое чувство перехода от сиюминутной, бездумной поэзии к реальной жизни.
Не секрет, сама действительность преподносит неожиданные творческие встречи, свято оберегающие таинственные основы бытия, воплощенные в слове. Именно этим она интересна и привлекательна. Творчество придаёт человеческой жизни иной облик, отдельный смысл, своё индивидуальное звучание. «Встреча с поэтом для меня благодатна, ниспослана свыше. Иначе не читаю», – исчерпывающе высказывалась Марина Цветаева («Дневниковая проза»). Такой встречей-откровением лично для меня стали многогранные стихи русского поэта Карины Сейдаметовой, которой, вне всякого сомнения, присущ свой отчётливый отпечаток стиля. В её поэзии мы видим отражение неограниченной реальности. Вместе с тем присутствует и некая жёсткость, несвойственная женским стихам, трагизм и одновременно духовное просветление, есть неизбывная материнская нежность – та высота, вершина творчества, та живая энергия текста, что напитывается русской традицией. Поэтесса использует великолепный спектр творческих возможностей современной изящной словесности. У Карины Сейдаметовой побеждает сила доказательности! Веское слово, порой грозное и мощное! И звенящая острота чувств пронизывает целые исторические пласты времён:
Этот ветер не сдержит никто!
Он корёжит родимые ветки,
И на пугале треплет пальто.
И ревёт над могилами предков.
………………
Одичалому ветру хлестать
И заламывать ветки до хруста...
Ведь ему никогда не приять
Чувство родины – тихое чувство.
Потому в человечьих дворах
Кровь рябин и кропит бездорожье,
Что живём не на стылых ветрах –
Что согреты дыханием Божьим!..
В эти яркие метафоричные строки надо не только вчитываться, но и вслушиваться. Дар – необъяснимая изначально данность для творчества – умение слушать и слышать: себя, близких, посторонних, окружающую жизнь. Дар Божий – воплощать и выражать всё существующее творчески. Сохраняя глубину традиции, обретая родство пространства, Карина Сейдаметова создаёт собственные поэтические миры, рождающиеся в стремлении человеческой души к мудрости – как главной силе – в стремлении к философским категориям, к постижению бытия. Весьма значимо для поэта в бесконечной творческой эволюции – не казаться, а быть. Поэзия – всегда движение, отражающее беспрерывность мысли, беспрерывность чувства. Она подобна магии, заключающейся в назывании увиденного. По сути, одна из основных задач литературы – называть неназванное. Магическая сила художника – просто сказать о сложном – вернуть слову его утерянное значение.
Любовь и воздаяние – вот одна из ключевых поэтических линий. Карина Сейдаметова тяготеет к мегаметафоре, в которой истинно человеческое вырастает до космических масштабов. Так в стихах «Сон-трава» глубинно-сущностный природный образ невероятно насыщен эмоционально-смысловой окраской:
Близко к сердцу ретивому! Ближе – не принимай:
Вертопраховы правды, речей леденистый наст
Промелькнут по весне, убежав из апреля в май,
Прорастёт сон-трава через почву и через нас.
Чернозём пробивая велением высших сил,
Нам неведомых до холодов затяжных остуд,
...Небесами, наверно, что Бог на руках носил,
Были эти цветы, а теперь на земле растут.
…………………………
И, немолчны, услышишь пророческие слова:
«Не грусти... Отпусти... Жить позволь, и сама живи».
...Сон-трава прорастает, всегда и во всём права,
Сон-трава прорастает во имя земной любви.
«А зовётся эта реченька – судьбой»
Жить – большое искусство. Овладеть им в совершенстве дано лишь избранным. Стоит заметить, что творческим людям всегда сопутствует интуиция. Я намеренно постараюсь уделить внимание наиболее значительным сторонам творчества Карины Сейдаметовой, их несомненным поэтическим и человеческим достоинствам. Ведь развитие внутреннего мира художника во времени – показатель его писательской зрелости. Поэтесса родилась в российском городе Новокуйбышевске Саратовской области. Карина Сейдаметова – автор стихотворных сборников «Лазурь», «Позимник», «Соборный свет», «Вольница», она является лауреатом Всероссийских поэтических фестивалей «Соколики русской земли», имени Ю. П. Кузнецова, «В поисках правды и справедливости». Евгений Винокуров считал, чтобы «подключиться к традиции», нужна «творческая дерзость», ибо «традиция – это лучшее, что осталось, это всё живое, что осталось жить для нас…» Карина Сейдаметова не только придерживается отечественной почвы, но и привносит в русский классический стих определённые авангардные моменты. Автор вобрала в себя редкие черты творческой индивидуальности, тихо и твёрдо утверждая свое «Я». Да, у неё совсем не женские стихи, во многом нещадные, бескомпромиссные. При этом стилевая эквилибристика, за которой ничего не стоит, ей чужда. Она уверенно и настойчиво осваивает собственную территорию смыслов, избегая псевдорадостных интонаций. Опираясь на восточнославянскую исповедальную традицию, тексты Карины Сейдаметовой даруют возможность просветления, открывают чувство метафизического выхода.
Мудрость постигается с мала:
Плачь-рыдай, а не сдавайся, выстой!
Хвойная душистая смола
Покатилась вниз слезой лучистой
Свежий срез древесного ствола
Вязкая слеза заполонила…
…………………
Жизнь подобна взмаху топора
С остриём особенной заточки.
Чудо постигается с мала:
Первый шаг и первый путь — тернисты...
Только проступившая смола
Разгоняет мглу слезой лучистой!
И сердце охватывает прилив печальной и жгучей нежности. А вот другое стихотворение, наполненное парадоксальностью смыслов, которое можно представить вместо автобиографии:
То тюркская, то скифская царевна...
Две крови древних напитали вены,
Сражаются, вращая жизни ось,
В них страсть и нежность, доброта и злость.
Две стороны одной луны мерцают.
И я за обе, как могу, молюсь...
Когда клянут друг друга Золотая
Орда-беда и грусть-Святая Русь.
Наследье предков — роковая мета!..
Не потому ль характер мой суров?
В нем царствует татарин Сейдаметов
И властвует казак — Пономарёв?
Древние корни Руси стали генетической метой её «фамильной жгучей связи родовой...», её особым миром и личным внутренним огнём духовности. Русское пространство – вековое понятие родства – русская история, семейная сага, старинная и современная. Текст построен на авторских противопоставлениях и контрастах: создание художника – его автопортрет, в котором вольно или невольно он отражает себя и в котором от конкретной судьбы идёт к широкому обобщению. Убедительно и красноречиво Карина Сейдаметова характеризует себя и в стихах:
Нрав мой — клинок стальной. А ты думал — шёлк?
(Лучше б ты никогда меня не нашёл!)
Властвуют в нём — не сносить тебе головы! —
Вспыльчивость вихря, колкость осок-травы,
Резкость и резвость молнии шаровой...
Вот и получается, что «вздорного нрава мою огневую печаль», как напишет автор о себе, ничем на загасить и не унять. Стоит признать, такая же по-философски двойственная она и в поэзии, для неё не чужды и равновелики: Чехов – Уайльд, Сартр – Бердяев, Маркес – Пришвин, Есенин – Лорка. Перечень можно продолжить… К тому же невероятно любопытно, насколько герой не отождествляется с автором? Об этом в произведении:
Речи-речки затянуло хрустким льдом,
Но одна не замерзает никогда!..
В ней мирской незримой волей и трудом
Оживает даже мёртвая вода!
Тут суть схвачена кратко и безупречно. А сам язык проистекает из деревенского фольклора и представляет собой причудливое словесное кружево, орнамент которого удивляет душевной щедростью и богатством красок.
Неуёмной, тёмной речки водобой
Отхлестал вразлёт крутые берега.
А зовётся эта реченька – судьбой,
Потому-то кровно нам и дорога.
…………………..
Речка-речь, одна несуетно горда,
Вновь влечёт тебя, уводит за собой...
Кто же ты тогда, откуда и куда,
Грустным-грустный, незадачливый герой?
Где блукал-искал спасения души,
Или жаждал отпущения грехов...
Молча сядь на берег речки, не спеши,
Только вслушайся в журчание веков.
Разве можно не отметить про себя мелодичную красоту славянской речи и загадочных путей, ведущих к счастью? Между тем, личная биография, история отдельной семьи сопряжены и с общей историей страны. Вадим Кожинов, говоря о судьбе России, подчёркивал, что история родов, история семей способна уловить и понять аспекты, грани, оттенки истории страны в целом. Карина Сейдаметова по-своему красочно и завораживающе поведает историю собственной семьи:
Наш отец, кем ты был для меня, срезанный в поле мак,
Исполинскою силой, что недругам не одолеть?
Будто вышел из прошлых веков атаман Ермак
И давай свои ратные песни во поле петь?..
... Как в холодные ночи в верховьях подмёрз Иртыш
И не пахнет уже увядшей травой в лесу,
В грешном мире подлунном (к войне ли?) настала тишь
И багульник отцвёл неизвестно в каком часу...
(«В бренном мире подлунном…»)
Эпическая пространственная направленность берёт здесь свое начало, свои истоки в древней истории и простирается в наше тревожное сегодня. Сквозь народный слог, фольклорную звукопись сквозит потаённая, невысказанная боль: отец знал, что почём в этой жизни, знал цену родовым скрепам. Отчая память, корневая общность передались и Карине Сейдаметовой. Гибкость интонаций, жизненность пережитого и выстраданного чувствуется и в произведении «Отцу», проникнутом горечью размышлений о таинствах жизни и смерти:
Отец мой, ты живой!
(У Господа все живы...)
Мне голубь весть принёс,
что ангел вострубил...
...Я выпью дождевой
воды миролюбивой
и вспомнится до слёз,
как ты меня любил!..
Вопреки всему душа не хочет смириться с утратой родного человека. Автор показывает строгий внутренний мир, уникальное человеческое «я», в котором сошлись русская сила и русская слабость, необоримая, но милосердная сила – нечто былое и сверхсовременное. Она находит простые и обыденные слова, умеющие распознать самое важное. Эти стихи являют собой великолепное знание традиции. Ведь главная задача искусства и поэзии – правдивый и искренний рассказ о человеке. Во всём здесь ощущается спокойный, вдумчивый взгляд на суть вещей. Пытаясь понять мир, Карина Сейдаметова стремится к незыблемой актуальности. Вполне возможно, что у ушедшего вообще нет времени. Может быть, в этом и кроется неизъяснимая тайна её философской лирики?
Что нам за жизнь разговаривать,
Что нам гадать на-гора?..
Жизнь — толокно или гарево?
Завтра. Сегодня. Вчера.
Сколько похлёбку ни взваривай,
Не избежать заварух,
Зарево, марево, варево —
Из молодых и старух.
Образно, духовно выверено через россыпи прожитых лет поэтесса тонко и умно передаёт похожие чувства людей. Поэтическое погружение в глубину бытия помогает осознать, что прошлое проясняется, и всё более явственно проступает таинственная вертикаль жизни, просветлённая и трагическая. Перед нами строки, идущие из сокровенных истоков народной души, убеждающие в извечной мудрости, что всё непременно наладится, что будет в доме согласие да лад – Божий свет.
Что нам на жизнь нашу сетовать,
Муку в муку измолов.
Дверь притвори в доме стареньком
И, не гадая, молчи!
...Жизнь потихоньку уставится,
Словно заслонка в печи.
И, может быть, как спасение от всех бед и тревог – это «уехать в город светлых фонарей…» – некое городское волховство. Но и тут неизбежно постижение противоречий:
А что в душе – надрыв или надлом?
Порушены извечные устои.
Дом обветшалый обречён на слом,
А новый дом доселе не построен.
Автор поражает зоркостью наблюдений. Каждая метафора – огромная духовная сила, где за внешней простотой может скрываться достаточно сложный ассоциативный образ. Представим себе: дом земной, который оказался незавершённым, и дом небесный, который ждёт своего часа, чтобы принять нас навечно. В этой магии текста прочитывается смешение стилей и жанров, появляются новые смыслы: философско-библейские, нравственные, психологические. Поиски счастья и правды на Руси всегда были связаны со свободомыслием русского народа. «Правда – это значит победа совести в человеке», – писал Михаил Пришвин. Действительно, «истинная правда не лежит, а летит», как в стихах Карины Сейдаметовой «Вольница», будто зачерпнутых из фольклорно-мифологических родников. И воскресает Святая Русь – главное воинство Христово, что позволяло стоять земле Русской:
Ясному солнышку в пояс поклонится
– Здравствуй, родна сторона! –
Вольница-воля, степная бессонница,
Заревом алым пьяна.
Только подмога царю, не поклонница,
Вихри в шальной голове.
Скачет твоя оголтелая конница
И атаман во главе.
Поэт и критик из Смоленска, Наталья Егорова, отмечает у Карины Сейдаметовой былинные запевы и интонации величайших исторических событий. Поэзия молодого и вместе с тем зрелого автора привлекает волжским раздольным фольклорным мотивом, потрясающей скрытой силой и красотой русской песни. Ширь поэтической мощи Карины Сейдаметовой простирается на всё Евразийское пространство. Россия – эпицентр, стык противоречивых эпох. Плавно течёт разлив живой народной речи, близкий стародавней лесковской и блоковской Руси:
Ты и раздольная, ты и раскольная!
Шашки рядить наголо,
Чтоб на форпостах небес, своевольное,
Русское солнце взошло.
Поразительные строки! В каждой – ощущение космоса, вечности. Начисто свободные! Уникальный авторский стиль, выявляющий некий литературный феномен философской космичности пространства. Поэтесса даёт нам ещё раз возможность подумать о метафоре и её реализации, её контекстах, представляя связь образа со стихией язычества – как глубинные внутренние связи всего человечества, как ценностно-смысловые координаты всего сущего. Тихо и выразительно являют себя светлые поющие образы, льющие на мир свой спасительный благодатный свет.
Стоит особо выделить примечательное стихотворение, которое Карина Сейдаметова посвящает режиссёру, актёру и писателю Василию Шукшину и которое содержит важный смысловой акцент, нарастающий по мере внутреннего накала её произведения:
Из редакции выйдешь на улицу — сотни машин
И мелькание фар по дорогам разбито невзрачным,
А в тиши кабинетной Василий Макарыч Шукшин
С фотографии смотрит, прищурившись неоднозначно.
Нам, Василий Макарыч, поэтам, не всё ли равно,
Что приять за роман откровенный с финалом счастливым?
А иначе-то разве бывает в хорошем кино,
Где вздыхают и смотрят искательно и сиротливо?..
Здесь явственно проявились верность традиции русской культуры, абсолютный литературный слух, бесконечное многообразие и понимание русской жизни, русской души, способной и к безднам и к высотам. Шукшин всегда стремился к высшей правде, к идеалу. Было ли это когда-нибудь на Руси? Зеркало его судьбы имело подлинное отражение, оно не было искажённым ни ложью, ни компромиссами с самим собой, со своей гражданской совестью.
Нам, Василий Макарыч, избыть бы тщету-кутерьму,
Саркастически лыбиться всем ко всему безучастным.
Только русский привык жить по сердцу, а не по уму,
Зарекаться и снова рыдать под калиною красной!
Сердце-сердце смятенное... Как быть спокойным ему,
Принимая и радость, и боль, и судьбу добровольно
И закат, и восход, и навет, и суму, и тюрьму…
И это судьба большого мастера – судьба и человеческая, и писательская, не обласканная властью. Мы же рыдали над судьбой его несчастного героя из «Калины красной», у которого не было будущего. Есть ли оно у нас сегодня, когда старое невозможно, а новое неприемлемо? А тем временем мир и тогда шёл дальше, и никто нас нигде не ждал. Параллели возникают сами собой: сейчас тот же мир плачет над другими героями и над другими песнями, названия некоторых из них роковым образом перекликаются с названием этого произведения русского писателя. Как видим, у поэта есть некая обострённая новизна видения происходящего, которое незыблемо стоит укором всему происходящему, как стояло когда-то новое зрение Шукшина – прямовидение русского художника – его прямое право избранности.
Недовольная выйдешь навстречу ревенью машин,
Мельтешению фар и неоновым вывескам злачным...
И спиной ощутишь, как Василий Макарыч Шукшин
Одиноко с портрета глядит, ухмыляясь наждачно.
Да, он умел дать отпор, умел отвечать нравственно, достойно, ему было свойственно человеческое преодоление – редкое умение смириться, не уступая, не предавая собственных идеалов. И тем сильнее лирическое отступление, авторская речь и размышление поэта, нашедшие свое яркое выражение в одном небольшом, хотя достаточно ёмком по смыслам стихотворении, вдруг неожиданно приобретающем забытую, но известную литературность и жизненность ситуации, их обоюдоострый принципиальный характер.
Предельно точная картина русской действительности предстаёт в произведении «В России скучной жизни не видать…» – правдивая ретроспектива прошлого и настоящего, может быть, и будущего.
То бьём, то пьём, по-новой наливая,
Умеем с пылом, с жаром наподдать,
А если не добьём — перебиваем!
Подхваченный стихийною волной,
Поддавшись разгуляю в росном поле,
Народец залихватский и шальной
Боль терпит до потери чувства боли!
При всей умозрительной «широте души» русского человека автор напоминает о том, что это не всегда его спасает на крутых исторических виражах. Ведь лежали же под дождем в брошенных и опустевших лагерях портреты вождя народов, ставшие в одночасье никому ненужными.
Который век выписывает дождь
Стальной автопортрет в небесной раме,
То Белобог, то князь, то царь, то вождь,
То сам Христос мелькнёт за облаками...
………...
Очередной опасный поворот.
Мы снова на краю, но может статься,
Что человек заоблачный придёт
Чтоб с небом на земле не разлучаться!
Мы ждём его уже который год…
На Руси возможно всё: по-прежнему живёт в народе вечная надежда и вера в доброго царя, в счастливый исход событий, в возрождение лучшего.
«Останутся лишь Слово и Господь…»
С чего начинается путь в настоящую поэзию? Так ли он заманчив, как кажется некоторым? Ведь муки и радости творчества – категории, связанные с магическими силами. Что ищет творец? Не одно ли единственное и сокровенное Слово? К чему приходит он в конце своего пути? Карина Сейдаметова, задумываясь над этими вопросами, сохраняет архаическую преданность классическому стиху, удивляя в поэзии самыми совершенными архитектурными формами. Великое таинство её творчества восхищает: русская традиция в своём поступательном движении и развитии в стихах поэта напоминает вертикаль. Наряду с этим впечатляют насыщенные экспрессионистические приёмы письма: превосходные метафоры, завоёвывающие доселе неведомые территории поглощения смыслов:
С улыбкой смиренной идущий на казнь,
Не жди воздаяния — в слове!
Твою беспощадную чуя приязнь,
Я меч свой держу наготове.
Спокойно сижу у холодной реки,
Смотрю, как дрожат золотые
Кувшинки речные, вдеваю в крючки
Рыбацкие лески простые.
Мне льстивые вражьи повадки видны
В цветении болиголова...
Я чаю под вечер с речной стороны
Урочного часа улова.
Внутреннее состояние творчества – довольно сложный процесс. Он не всегда связан с освоением и художественным открытием некоего нового знания о мире. Существует ли современный литпроцесс? У Карины Сейдаметой на сей счёт тоже есть особый ответ, хотя не всем он придётся по вкусу. Литература, замечу, – выражение духа народа. Но может ли нынче свободно она конкурировать с классиками? Важно то, что поэтессе не интересно лишь самовыражение, красивая имитация чувств, или усреднённо-серый язык, который характерен многим её современникам. В своих маргинальных стихах «Пусть про нас говорят, мы – парии!» она напишет так: «Все слова давно зарифмованы. / Всё слова и слова, может, хватит? //… Мы сегодня чертовски смелые: / Дружбой преданы, в мифы проданы. / Литпроцесс? – пусть другие делают, / Перепутав подлых и подлинных…»
Впрочем, жизненные и творческие параллели ведут автора к высшей правде и ответственности за каждое изречённое им Слово. Неоспоримая влекущая глубина прочитывается в произведении:
Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять...
В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...
Полевой пленённый красотой,
Обернись на дождь, на звук, на свет
И сойдут слова молитвы той,
Что способна приближать рассвет.
В нём отзывается и таинственное родство Карины Сейдаметовой с природой, и чувствуется недюжинный дар поэта, пронзительная лиричность и одновременно божественный язык – молитвенное слово, обращённое к небесам:
Но светает — расцветает день,
В лопухах овражных брезжит свет —
Робким светом новизну задень!
И, купаясь в разнотравье, ты
Ощутишь — поэзия жива!
И родятся травы и цветы,
И родятся первые слова,
В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...
Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять.
Строки светлы и оптимистичны, они несут заряд энергии, зовут к преодолению себя и жизненных обстоятельств. Карина Сейдаметова помнит об истинно духовной сути Слова. Её не покидает загадочная и непредсказуемая мысль, высказанная в стихотворении «В руках игрушечный калейдоскоп вертеть…»:
Останутся лишь Слово и Господь,
Всё будет, как предрёк Экклезиаст.
Век золотой осыплется листвой,
Презренным златом звонко прозвенит.
И под тугой поющей тетивой
Стрела времён нацелится в зенит.
И если Бог — Любовь, и Слово — высь,
Развей обманов прежние дымы!
Человечество не пришло к великой идее прозрения, поэтому неумолимы слова Книги Экклесиаста. И если художник слова оставляет нам надежду, то библейский Проповедник преподносит лишь суровый, горький урок. Выходит, что мы все каким-то необъяснимым образом вращаемся в заколдованном круге. Однако приходит на помощь православное понимание происходящего – христианская совесть и Бог. Как иероглиф пространства, как тайна мироздания – «Свято-Троицкий ласковый звон», будто голос, ниспосланный Создателем. Волшебная простота строк! Неслучайно, что именно духовное слово вносит светлую ноту в поэзию Карины Сейдаметовой. Мир кроткой жалости и кроткой милости: «Смерти нет, смерти нет…» Необходимо сохранить веру и память, ведь вера в Бога неотступно присутствует в нашей жизни. Нужно видеть во всяком человеке, даже в незнакомом прохожем, по слову провидца Достоевского – замысел Божий. И свято любить именно этот замысел о человеке.
«Любви положено случиться!»
Всякая поэзия дорога нам до тех пор, пока она действительно лирична. В этом плане Карина Сейдаметова создаёт свой пронзительный лирико-романтический архетип. Она обладает уникальной способностью убеждать метафорами, ассоциациями, сравнениями. В поисках образности автор обращается к миру природы. Поэтесса утончённо играет красками, неповторимыми оттенками своей художественной палитры, колдовскими, магически притягательными, выражающими глубины русскости, её бесконечные природные смыслы. Ей дана та сакральная Искра Божия почувствовать поэзию – как вечное движение красоты бытия, вбирающего в себя великие живописные традиции классической пейзажной лирики, что в полной мере присущи в отличие от зарубежной именно нашей отечественной литературе. Тайна несказанная, «тайны небес и морей…» пронизывают ослепительно яркие стихи:
Месяц сверкнёт золотым плавником
И удалится за склон
Русского мира, где испокон
Всяк неподсудно влюблён.
………………
Перед нами – сказочный русский мир, который мы давно знаем и который любим, наполненный тихой гармонией чувств, мир, символизирующий единство природы и человека:
Русского мира, где испокон
Всяк неподсудно влюблён.
Месяц сверкнёт золотым плавником
И удалится за склон...
Очищение природой – это значит, очищение души, олицетворяющее и гуманистическую традицию катарсиса, – нравственное освобождение от грехов, духовное просветление. «В воздухе пахнет дождём, / Преодолением зноя», – напишет Карина Сейдаметова. Да, возрождение нового невозможно без внутреннего драматического конфликта:
От непогодных угроз
Силы непреодолимой,
Яростный ливень возрос,
Ливень неостановимый,
Что застигает врасплох
Майской грозой громогласной,
Где ты – хорош или плох –
Просишь спасенья напрасно.
Катарсис открывает нам поистине исповедальный характер её стихов – то самое ценное, что есть в литературе. Блок говорил о том, что настоящий поэт сжигает себя в творчестве дотла. Голос самого автора, когда его слова повёрнуты вовнутрь, мы слышим и в поэзии Карины Сейдаметовой. Неизбывная полнота её стихов ошеломляет: «Всё это есть. Видишь, всё это здесь… / Ливень обрушился с хрупких небес, / Словно шальной новобрачный... / Всё это есть. Слышишь? — Всё это лес. / Капли сквозные прозрачны». Ливень, безудержные потоки воды, высота и чистота помыслов… С лёгким изумлением находим у автора непостижимые образы – чудо чудное – предвосхищение волшебства, дива дивного, прелести несказанной.
Любовь почти всегда связана с осенью – этим знаковым временем в природе, дождливым и продуваемым холодными ветрами. Неслучайно эпиграфом к её стихам «Обещанья мужские недорого стоят…» стали строки Гарсиа Лорки: «А я развеян ветрами…»
Мокнуть под дождем нету больше мочи,
…Раскидал боярышник своё узорочье –
Раскидало по осени нас с тобой.
Оправдаться неужто достанет духа?
Но, не веря обещаниям и дарам,
Пожелаю себе ни пера, ни пуха,
А тебя посылаю ко всем ветрам!
Листопадные мотивы – «осень (царственная побирушка!)» – удивительная философская интерпретация чувств. Пожалуй, здесь мы встречаемся со всеми фирменными приметами ахматовского стиля – в конце та же знакомая нота прощания. Немудрено, что переживания так остры и непримиримы. Но есть и нечто: благословение небес на свободный, открытый всем жизненным ветрам любовный полёт… Обнажённо звенит осенняя тишина – прозрачная волшебная тишь. Такие листопадно-исповедальные строки Карины Сейдаметовой – это в высшей степени тоже символично. Через свой фирменный метаязык – глубоко внутри себя – она утверждает собственную женскую суть, собственный художественный мир. Сентябрь – начало осени, а время максимального погружения в осень, конец октября, ноябрь, ещё не настало. Листопад – каждый год звучит в душе и требует словесного воплощения. Осень – это и возможность справиться с жизнью. Тут важно в череде монотонно проходящих дней даже не столько впечатление, сколько своеобразное поэтическое послевкусие.
Причём интересно отметить, Карина Сейдаметова умеет создавать поэзию из совсем бытовых деталей. Автор стирает границы между бытием и небытием, между реальностью и вымыслом. Каким-то необъяснимым образом такая бытовая магия придаёт поэтическому моменту универсальность восприятия. К тому же увлекает, целиком захватывает и чеканная доверительная лаконичность:
Крутится с песней по детской юла,
Пляшет юла.
Сына себе — молода и кругла —
Я родила.
Только заплачет мой славный кричун —
Юлку кручу.
Сын улыбается, нежен и юн —
Мир по плечу!
Любовь матери подобна и солнечному свету, и негаснущим звёздам в ночи. Музыкально-лирический язык поэта воскрешает магический мир детства. Возвращается чистота этого навсегда утерянного времени. Как видим, не угасает общая связь между людьми – подлинность душевных движений – нравственные иллюзии становятся нравственным стремлением к совершенству. Именно у матери с сыном – прочная незримая нить, проходящая через всю жизнь человека, начиная с его детства. Бальзак писал: «Ясновидение матери не даётся никому. Между матерью и ребёнком протянуты какие-то тайные невидимые нити, благодаря которым каждое потрясение в его душе больно отдаётся в её сердце, и каждая удача осуществляется как радостное событие собственной жизни». На земле ничего не бывает без матерей и любви. Любовь к ребёнку – одна из граней любви к Богу. Нет чувства сильнее, возвышеннее и бескорыстнее, чем материнская любовь!
Ну а про то, что великая стынь
Застит пустырь,
Пусть до поры не узнает мой сын,
Мой богатырь!
Маленький дом наш — четыре угла,
Дни да дела,
Сын подрастает, тружусь, как пчела —
Пляшет юла.
Крутится ночи и дни напролёт,
Пляшет, поёт.
Неудивительно: существует некая загадка между бытом и бытием. Ведь у каждого человека имеется логика его развития. И здесь олицетворение – первый и вернейший способ сакрализации предмета. Неудержимо и быстро вращается юла, и точно так же неудержимо и быстро летит жизнь. Время изогнуто в спираль: автор философствует образами, идёт к глобальным обобщениям, являя нам острые и зоркие мысли, заставляющие задуматься о вневременных явлениях:
Как ни раскручивай, как ни крути,
Шар наш земной —
Сын мой, надежда моя во плоти
Передо мной!
Будни — тщета, суета, маята,
Продыху нет…
Певчей юлой озаряет мечта
Детский рассвет!
Как ни юли, так созвездья легли.
Мчится волчок!
Яркий маяк ты мой, чудо земли,
Мой светлячок!..
Любовная лирика Карины Сейдаметовой, прежде всего, впечатляют своей внезапной, сжимающей сердце от пронзительной жалости, лирической силой, своей тончайшей, прозрачнейшей узорной звукописью. Чувства диктуют всё, непередаваем их запредельный накал, – когда что-то другое уже ниже изначального, когда это провал. Как в музыке. Явственно выявляется коренная проблема разносторонних ощущений:
В пространстве, что разбито, как стекло,
Где крошатся осколками уступки,
Люблю тебя, надсадно и светло,
Люблю тебя безвыходно и хрупко.
……………………….
Забыться, никогда не помнить зло,
Не ранить мир улыбчивостью колкой.
Грусть привечать азартно и светло.
Ступать легко, танцуя на осколках.
Любить жертвенно, ничего не ожидая взамен, любить без эгоистической самости. Мы откровенно боимся любви. Кто сегодня способен отдать себя во власть стихии чувств? Не равносильно ли это, зная всё заранее, несению жизненного креста собственной судьбы?
Предвидя всё земное наперёд,
Не спрашивать – за что, за что мне это?
Любить светло за то, что всё пройдёт,
А то, что не пройдёт, – то станет светом.
Что примечательно: важна не внешняя, а внутренняя сторона жизни, незримая для посторонних глаз. Недаром Марина Цветаева считала: «Настоящее мастерство – мужественно». Собственно, как и настоящая любовь! Вот и в стихах Карины Сейдаметовой эта вечная цветаевская «кисть рябины» по-прежнему «поцелуйным пылает» огнём! Ищет ли её природа соединения с великой энергией Ахматовой и Цветаевой? Думаю, что в ней есть своё первородство. Ибо поэтесса обладает собственной силой и магией. Она идёт «от исповеди к покаянию», вопреки всему, её лирическая героиня, наша современница, отчаянно спешит жить и любить. Почувствуйте этот хрупкий и удивительный мир поэзии Карины Сейдаметовой! Ощутите страстное желание любви и никогда не отказываетесь от него!
В метельной запредельной замяти
Любви положено случаться!
Спешите жить! Духовный маятник
Сначала должен раскачаться…
…………….
С метельным солнцем легче дышится
Душе влюблённой и смятенной...
Спешите жить в цветущем вишенье,
Под белокипенным цветеньем!
НА ФОТО: Карина Сейдаметова