• Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Пульс событий
  • Созвездие муз
  • Партнеры
  • Авторам журнала
Меню
  • Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Радуга России
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Арктида
  • Записки пилигрима
  • Час Истории
  • Книжная полка
  • Рукописи не горят
  • Молодые голоса
  • Славянское братство
  • Родная речь
  • От пьесы до премьеры
  • Особая дата
  • Кулинарный мадригал
  • Детская площадка
  • Пульс событий
  • Все музы в гости
  • Наши партнеры и проекты
  • Архив
  • О нас
Выпуск № 1, январь-февраль 2021
  • Радуга России
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Арктида
  • Записки пилигрима
  • Час Истории
  • Книжная полка
  • Рукописи не горят
  • Молодые голоса
  • Славянское братство
  • Родная речь
  • От пьесы до премьеры
  • Особая дата
  • Кулинарный мадригал
  • Детская площадка
  • Архив
Марина ШАМСУТДИНОВА
18.08.20

«Золотая Орда и донская степная весёлость…»

***

Люди Ангельского возраста,
Согреваете меня.
Пусть вас сравнивает с хворостом
Молодёжь другого дня.

В голубые, поднебесные
Я глаза смотреть боюсь.
Ведь совсем небесполезные –
Ваши «восемьдесят плюс».
 

***

Подпирают и Богом и Блоком

Всю Россию простреленным боком:

То поэт, то герой, то палач.

Тьмой её не накроет. С востока

Солнце-Пушкин над нею высоко

Освещает ей нимба калач.

Да Саврасова чёрненький грач.

 

***

Они приходят в каждом поколении,

Герои, что за Родину горой.

За рюмкой прозябают в праздной лени,

Пока не грянет их последний бой.

 

Глянь, буйствуют, куражась, в увольнении,

Кто больше выпьет водки из ковша,

Матросова, Космодемьянской тенью

В них колобродит русская душа.

 

Беспутники, балбесы, уголовники,

Что на спор мнут засаленный пятак,

Из рядовых пробьются в подполковники,

За Родину полягут просто так…

 

БОГАТЫРША МАРЬЯ МОРЕВНА

Повод крепок, железно стремя,

Холка мощная у коня,

Недозрелое вышло время,

Повзрослеет, глядишь, в три дня…

Голос старцев почти не слышен,

Спят в младенцах богатыри,

Собирают в поход богатыршу,

Дав клубочек в поводыри.

Богатырша Марья Моревна,

Ты воительница Руси,

И добытчица, и царевна,

А хазар хоть косой коси…

 

МАРИНА ВТОРАЯ

Умирают, а я остаюсь в одиночестве.

По ночам, при луне, одинокой вдвойне...

Мне писать некрологи смертельно не хочется.

Умирают живые, что дороги мне.

Умирая, толпятся, наверно, у Рая.

Отражаясь земным в окулярах Небес.

Сочиняю стихи – я – Марина вторая.

Повторяю невольно их профиль и жест.

 

***

          Памяти иркутского поэта Надежды Ярыгиной

В кого превращаются умершие поэты?

Они становятся музами для живых поэтов.

Приходят к ним, нашёптывают, напевают.

Сетуют о тугоухости живых,

Смеются над неточностью перевода

Своих стихов с потустороннего на человеческий.

Сочинитель зовёт к себе Пушкина,

А опять приходит Хвостов или Фофанов.

К Пушкину очередь на годы вперёд.

Абонент недоступен…

 

***

Стихи от ума, как сухая вода –
Жажду не утолят.
Вместо прозрачного смысла – слюда,
Скучно, читатели спят.
Пыль интеллекта, морщины для нот,
Посередине лба.
Версификатор, как крошка енот,
Всухую полощет слова.

 

МАСБИХА

            Моей бабушке, Масбихе Селимовне Шамсутдиновой

Золотая Орда и донская степная весёлость

В мою душу запали тяжёлым и сытным зерном.

Где могилы мои, где черта, под которой осёдлость,

И в какой стороне настоящий бревенчатый дом.

 

Дождевые ручьи намывают у хаты ракитку,

На донском солнцепёке лениво лежат кавуны,

Вятский прадед Петро в небытье колыхал мою зыбку,

Растворяясь бесследно в горниле Великой Войны.

 

А мой прадед Селим подарил за меня кобылицу,

Чтоб женой его стала святая башкирка Айну.

Чтобы холить её, ублажать, как глазастую птицу,

А пришлось накормить своим мясом Ворону-войну.

 

Сирота – вот какая у бабушки национальность,

Деревенский детдом, хлеб из липы, салат из травы,

Никому не нужны ни талант, ни её музыкальность,

Дети ищут картошку среди полусгнившей ботвы.

 

Масбиха, моя бабка, звалась незатейливо – Маша,

Переводчица с русского в диком башкирском селе,

Даже поле ромашек ей виделось манною кашей,

И от голода снились  тарелки бараньих котлет.

 

Язычок, словно бритва, срезал деревенских нахалов,

Здесь никто не подарит охапки тургеневских роз,

Нормировщица, рубщик – призёр лесосплавов,

Получила на выбор Педи-Вари и Туберкулёз.

 

Трёх детей родила, и чахотка её не скосила,

Штукатурила, мыла, стирала соседкам бельё,

С прибауткой жила, в ней скрывалась певучая сила,

Первой внучке – Марине дарила уменье своё.

 

На добро отвечать широтою души, до отказа,

Поделиться последним, за слабого голос подать,

Не бояться молвы и худого поклёпа и сглаза,

Беспокойную душу с рассветом пускать полетать.

 

А потом возвращаться в такое обычное тело,

Снова нянчить и мыть, между делом молитву творить,

Не проснулась однажды, как птица, в зенит отлетела,

Чтобы правнучке Вареньке душу и мир уступить.

 

Пусть и в ней прорастёт вся казацко-степная порода,

Милосердие бабушки, дедова тяга к вину,

Виноградник подвяжем и вновь нарожаем народа,

Только горько и страшно, а вдруг уходить на Войну?

 

БОГАТЫРША

Величественна на коне былинном,

Ты тоже женщина, красава-богатырша!

В холодном поле, жёлтом и полынном,

Не ветер воет – ледяная крыжа.

 

Тебе бы стать поменьше, может, вдвое,

Прижавшись к крепкому плечу мужскому.

Но не родился на земле тот воин,

Чтоб ровней быть, – и ты идёшь к другому.

 

Он встанет на пуанты и котурны,

Тебе подаст с дороги чай с малиной.

Они наивны и миниатюрны,

А ты в походе, на коне былинном.

 

Сбежит и этот – переплавит латы

На сто колец и дюжину серёжек

И будет жить уныло до зарплаты,

Когда в бою ты вырвешь меч из ножен.

 

В ЗАЩИТУ ТАЁЖНОГО ЛЕСА

Тайга лежала раскрасавицей,

Медвежьей шкурой меховой,

С такой и гребень-то не справится,

Пожар лишь только верховой.

 

Попалит шкурку. Глянь, в горельнике

Такой, смотреть не надоест.

Встаёт в багульнике и ельнике

Таёжный лес, надёжный лес.

 

Прошла эпоха одиночников,

В тайгу с двуручною пилой

Уже не ходят, полуночников

Манит туда доход другой.

 

Не за избою пятистенною,

Не за дровами в пять кубов,

А тех, кто ширь её бесценную

Спустить задёшево готов.

 

Пластай, руби, тебе забудется.

Обменный курс, доходный курс.

Тридцать монет, а вам не чудится,

За столько продан был Иисус?

 

…Я помню город, соль за городом.

Рассвет над шумной Ангарой,

А вдалеке, за водным воротом,

Заросший сопочник густой.

 

Сейчас там плешь, и нет художника

Запечатлеть пустой пейзаж.

Беснуюсь на манер острожника,

А, может, это глупь и блажь?

 

Зачем наследство заповедное

Нам жжёт от жадности нутро?

Хотеть ведь, кажется, не вредно?

У кошелька двойное дно?

 

Распродадим, располыхаем,

Достанем, спишем, растрясём.

Так Авеля прикончил Каин,

Так буриданов сдох осёл!

 

И шкура леса заплешивет,

Облезет, зарастёт пеньём.

Народ сопьётся и завшивет,

А мы ему ещё нальём,

 

Чтоб спал в угаре, беспечальный,

Смотрел, пока не надоест,

Тот сон, где плещется бескрайний

Бесценный лес, таёжный лес.

 

САМОЛЁТ «БУРАН»

             Только не сжата полоска одна...:

                                           Н. А. Некрасов

Самолёт не прилетит,

Та страна не повторится,

Салом жирным сталактит

Капает на крылья птице.

 

Синей птице, где страна,

Словно памятник Надежде,

От побед ослеплена

И не видит то, что между.

 

Смрад газетной полосы,

По такой не взмоешь в Космос

И в угоду Лао Цзы

Стонем: «Глиняный, мол, колосс».

 

Над «Авророй» белый флаг,

Алый парус сгнил в подвале,

Плаха, звёздочка, ГУЛАГ,

Сказки на ночь тёти Вали.

 

Кто-то чистит полосу

И однажды так случится

Посреди Страны, в лесу

Сядет раненая птица.

 

С крыльев птицы отпадёт

Дрянь бездушного пространства,

Приземлится самолёт

Без отчизны, без гражданства.

 

Посреди враждебных стран,

На одном открытом нерве

Гордый, справедливый, первый

Сядет самолет «Буран».

 

 

  • Почта: journal@literra.online
Яндекс.Метрика