ВЕНЕЦИЯ
Венеция, я восхищён!
И без тире и междометий
здесь гениально завершён
рисунок нескольких столетий.
Изобретён Советом Дожей* —
каприз судьбы, изыск ума.
Удел его — на рай похожий,
а рядом нищая сума.
Здесь так бесстыдна нагота.
И торжествуют базилики.
Со стен глядят святые лики,
и святотатствует толпа.
Венеция в воде по пояс:
недолговечно ремесло.
Гребец, лениво в волнах роясь,
вращает медленно весло.
Из века в век. На свет из мрака
гондолы путь под сводом арок.
Над площадью Святого Марка
взлетает стая голубей,
свободе радуясь, своей.
Но здесь, из камеры свинцовой
сластолюбивый Казанова
вписал язвительное слово
в историю людских страстей,
играя правдой без затей.
Что слово!? Звук его немеет.
Слова — песок. Их ветр развеет.
Истомлена морскою качкой,
забросив юбки за бедро,
Венеция роскошной прачкой
полощет ветхое бельё.
* Совет Дожей — орган управления Венецианской республикой
ПСОВАЯ ОХОТА
Мы - зайцы, бегущие следом за страхом.
За нами часть жизни, пошедшая прахом.
За нами деревьев загубленных рощи.
За нами могилы - что может быть проще.
Мы - зайцы. И жизнь наша - страх и движенье
в погоне за тенью, своим отражением.
Бежим мимо хижин с обрушенной кровлей.
И путь наш помечен и потом, и кровью.
Мы - зайцы, за нами охотников рота.
И нас настигает лай псовой охоты.
Кого-то загнали, порвали на части.
Их в пене бордовой оскалены пасти.
Собак не кормили пред псовой охотой.
Чтоб лютыми были для этой работы.
СОЛО ДЛЯ ДОРОЖНЫХ СТОЛБОВ
Мне по-немецки исполняют соло
На спицах ног дорожные столбы.
А русской солью грубого помола
Я здесь солю капусту и грибы.
Отечество, где всё идёт не в лад.
Где нас уже давным-давно забыли.
Там через мой вишнёвый сад
Дорогу в храм чужой сложили.
***
Простых стихов потребует душа —
со временем всё неизбежно просто.
Когда-нибудь войдем мы, не спеша,
в чертоги грёз, покрытые коростой.
Коростой ржавой тусклых наших дней —
любви несостоявшейся. И в прошлом
пред вечным зеркалом, не выглядит светлей
вся повесть жизни в памяти дотошной.
До мелочей — как по стеклу гвоздём.
До рези в сердце с криком: "Замолчите!"
Не вспоминайте лучше ни о чем.
О, время, время — добрый наш мучитель.
***
По ельнику нечастому, берёзовым стволам
струится дождик солнечный с улыбкой пополам.
Клубится запах ягодный, и дразнит дух грибной.
Я вереском нечёсаным бреду лесной тропой.
Потом пойду играючи, захочется кричать
и эхо под вершинами корзиною поймать:
– Валюша, Валя, Валечка. Ау, ау, ау!
И эхо голосистое в ответ звучит: «Люблю».
Но эхо как корзиною, что воду решетом.
Знать, не дарить осину мне оранжевым листом.
Тревогою охваченный, жду – дятел застучит.
И эхо где-то рядышком до времени молчит.
ПЕСНЯ ПОЗДНЕЙ ЛЮБВИ
Напои меня миром и светом
в бесконечно тревожные дни.
Дай не верить зловещим приметам
и надежду мне снова верни.
В лес из звонких и солнечных сосен
и весёлых прозрачных берёз
уведи меня, поздняя осень.
Защити от негаданных слёз.
Этой ночью в ладонях беды,
словно Бога открывший мирянин,
буду ждать той падучей звезды,
знак которой невнятен и странен.
Странный знак. Но поверь, мне поверь.
А не то, как мальчишка, заплачу.
Слышишь? Где-то лесная свирель
с бубенцом подорожным в придачу.
Ты не слышишь. Я знаю, ты спишь.
Всё спокойно в тебе. Ты любима.
В тихих снах не со мной говоришь.
Дни проносятся суетно мимо...
СТРАРЫЙ САД
Печалью вечною измены
Ласкает тонкая вуаль.
И закрывает лик надменный
Небрежно брошенная шаль.
Так прелесть в запустении сада
Нежданно порождает страх:
Вдруг юной зелени каскады
Пронзает мертвых веток прах.
Средь буйства трав: осоки клонов
И сыти блеклой белизны,
Как дар из княжеской казны —
Тяжелые цветы пионов.
Забор — изломанные линии.
Здесь ядовитый борщевик
Наладил строй. Пред ним поник
Изнеженный куст желтых лилий.
Стоит по пояс лебеда.
Как будто скорая беда
Ее торопит жить всечасно.
И это, верно, не напрасно:
Звенит хозяйская коса…
А к утру выпадет роса.
Хозяин пьян. Он ждет молодку.
Глядит задумчиво в окно.
Но счастья нынче не дано.
Утешится стаканом водки.
Средь ботанических услад
Для грусти — вечное забвение.
Какое сладкое томление —
Ночной жасмина аромат.