400-летию Витима посвящается
Будучи журналистом, Виктор Поляков часто ездил в командировки по сёлам и посёлкам района, побывал во всех его населённых пунктах и постепенно пришёл к убеждению, что его родной Ленский район – особенный во многих отношениях. В первую очередь своей богатой историей. Раньше территория Ленского района входила в состав Киренского уезда Иркутской губернии, оттого эти места были обжиты человеком гораздо раньше огромной территории Якутии. Но вот в 1922 году президиум ВЦИК принял декрет об образовании автономной Якутской советской социалистической республики (ЯАССР). После опубликования этого декрета часть территории Киренского уезда Иркутской губернии, в том числе Мухтуйская и Витимская волости, перешли в состав Якутской АССР.
Краеведением Поляков увлёкся случайно, когда в его руки попали старые фотографии села Мухтуя – так раньше назывался его родной город Ленск. Виктор объявил через газету конкурс старых фотографий, и, когда старожилы стали присылать и приносить в газету уникальные кадры, ему захотелось собрать воедино этот фоторяд в небольшую книжку. Так сказать, для истории. Но к фотографиям требовались подписи и хоть какой-то сопроводительный текст, и Виктор перелопатил все имеющиеся подшивки районной газеты в поисках краеведческих публикаций. Таких оказалось немного. Не было нигде и даты образования Мухтуи. Тогда Виктор взялся за архивы. Запрос в Иркутский областной архив ничего не дал, а вот ответ из Московского государственного архива древних актов подтвердил его предположение, что населённый пункт Мухтуя возник вследствие прокладки Иркутско-Якутского тракта в 1743 году.
Краеведение – занятие необычайно интересное. Поляков ощущал себя в роли первопроходца, исследователя и даже путешественника во времени. Виктор не был красавчиком, обладал заурядной внешностью, но усидчивость, дотошность и азартность удачно совпали в нём для краеведческих поисков. Он так увлёкся историей родного города, что, нырнув в неё с головой, вынырнул лишь через два года, когда изучил все документы и публикации по Мухтуе, до которых сумел добраться, и выписал все сведения в хронологическом порядке. В итоге небольшая книжка, которую он задумывал, превратилась в солидный том. Так появилось первое серьёзное краеведческое исследование по истории города Ленска.
Впрочем, поле истории Ленского района оказалось вообще непаханой целиной. Своих дат образования не знали многие населённые пункты района – сёла Нюя, Мурья, Хамра, Натора, Беченча, Орто-Нахара, Чамча, Турукта, Салдыкель, посёлки Пеледуй и Витим.
После того как Виктор завершил работу над книгой о Мухтуе, он решил взяться за Витим – самый колоритный и богатый на историю населённый пункт Ленского района. Не всё было ясно с датой его образования, а выяснить это можно было только в Иркутске.
Газета охотно публиковала краеведческие изыскания Полякова, поэтому главный редактор благословил его на командировку в Иркутск.
Иркутский областной архив работал с девяти утра до пяти вечера. Чтобы использовать время командировки на все сто, после архива Виктор бежал в областную библиотеку, которая работала до семи.
Почти все документы в царские времена писались от руки. Поляков и не предполагал, каким был первоначальный цвет чернил, но два века спустя он стал бледно-коричневым. Такой текст невозможно прочитать сразу – его нужно «расшифровывать»: во-первых, разобраться в почерке, во-вторых, понять смысл многих устаревших слов, написанных с использованием непривычных для современного человека правил и букв, вышедших из употребления. В пухлых папках с документами нужно было отыскать то, что имеет отношение к Витимской волости и оценить, насколько эта информация ценная и интересная. От напряжения быстро уставали глаза и «закипали» мозги…
Самым ценным оказался фонд № 9 – материалы Киренского земского суда 1784-1868 годов, где Поляков обнаружил документы 1820-х по витимским декабристам – предписания иркутских чиновников, отчёты волостных голов. Незабываемое, волшебное чувство испытал Виктор, когда обнаружил личные подписи трёх декабристов под одним из ознакомительных документов! Это было настоящим прикосновением к Её Величеству Истории.
Ксерокопия одного такого документа стоила бы 612 рублей – запредельно дорого. Поэтому Виктор терпеливо, до одури переписывал документы в тетрадь.
Почти целиком по этим архивным данным Поляков затем написал главу «Декабристы в Витиме»…
Когда Виктор выходил на свежий воздух после целого дня сосредоточенной работы в архиве, кружилась и болела распухшая от напряжения голова. Он прикладывал ко лбу и вискам снег, чтобы снять усталость и взбодриться, пил цитрамон и ехал работать дальше, в областную библиотеку.
После библиотеки возвращался в гостиницу, по дороге покупал что-нибудь из продуктов.
В Иркутск Виктор ехал с целью во что бы то ни стало определить точную дату образования Витима, ведь по ней было немало споров, разногласий и предположений. Областной архив ничего в этом плане не прояснил, и он отправился в поход по библиотекам, имеющим так называемый исторический фонд. Большой радостью для него было обнаружить там сразу два авторитетных источника – «Географическо-статистический словарь Российской империи» (Санкт-Петербург, 1863) и «Большую энциклопедию» (Санкт-Петербург, 1901), где чёрным по белому написано, что Витим основан в 1621 году.
Выяснилось наконец-то, что витимцы неправильно отмечали в 1989 году 350-летие населённого пункта, почему-то беря за точку отсчёта 1639 год. Эта дата ничем не была подтверждена.
Витим оказался старше на целых 18 лет!
Старше Якутска, Олёкминска и даже самого Иркутска!
Важные сведения Виктор почерпнул из «Памятных книжек Иркутской губернии», хранящихся в библиотеках города, а также из подшивок газет «Сибирь», «Восточное обозрение» и «Автономная Якутия». В частности, одной из его краеведческих находок стало установление точной даты образования первой библиотеки на территории района. Как выяснилось, она была открыта именно в Витиме 1 мая 1901 года. В этот же день был образован Витимский сельский банк.
В книжном отделе Иркутского Областного краеведческого музея Виктор случайно наткнулся на небольшую книжку 1929 года Николая Лебедева «По Лене и по тайге Восточной Сибири (Путешествие Петра Кропоткина)», где была опубликована фотография Витима 1890 года, сделанная самим академиком Владимиром Обручевым, автором знаменитых романов «Плутония» и «Земля Санникова»! Этот драгоценный снимок (самое древнее изображение Витима) Виктор затем поместил на обложку книги.
За работой незаметно пролетели две недели. В Ленск Поляков вернулся с настоящими краеведческими находками.
Вторым пунктом посещения стал Якутск.
Никак не ожидал Виктор увидеть в целости-сохранности в Национальном архиве РС(Я) почти полный комплект метрических книг по Витимской Спасской церкви, ведь первая из них относится к 1823 году! Благодаря этим книгам ему стало известно, как звали первого витимского священника и многое другое. Якутский архив прояснил многие моменты, касающиеся становления Советской власти в Витиме. Важные сведения Поляков почерпнул из «Памятных книжек Иркутской губернии», хранящихся в Национальной библиотеке, а также из подшивок газет «Автономная Якутия».
Находок было много.
В третью командировку Виктор поехал в Витим.
В двух самых старинных населённых пунктах района, Витиме и Пеледуе, журналист Поляков уже бывал прежде. Объединяло их то, что оба находились в статусе посёлка городского типа, с населением примерно в четыре тысячи человек, оба располагались на левом берегу Лены у её притоков (один – у устья речки Пеледуйки, второй – напротив устья реки Витим).
На этом сходство заканчивалось.
Пеледуй оставил в нём самые приятные и светлые воспоминания. Уютный, компактный, ухоженный, украшенный скульптурами работы местного умельца, этот посёлок вызывал лишь приятные впечатления. И люди в нём жили под стать – гостеприимные, улыбчивые, доброжелательные.
Витим же, вытянувший своё длинное, как у змеи, тело вдоль берега Лены, производил совсем другое впечатление. Его старые, пыльные, потемневшие от времени деревянные избы были словно пришиблены кулаками веков. Мрачный, хмурый, угрюмый Витим обладал каким-то совсем другим менталитетом – тревожным и нездоровым.
Единственный в старинном селе музей располагался в одном из кабинетов Витимской школы. Фотографии царского периода, посуда, угольные и монолитные чугунные утюги разной сохранности, изделия витимских кузнецов, угольные самовары, ямщицкие колокольчики, керосиновые лампы, сундуки, бутыли и другие предметы быта – всё это Поляков старательно сфотографировал для иллюстраций будущей книги.
Документов в музее оказалось совсем немного, но хранились солдатские письма-треугольники военных лет. После музея Виктор занялся старинными столетними домами, которых в Витиме достаточно много, фотографировал и узнавал их историю, затем отправился в «большой поход» по старожилам – собирать воспоминания и старые фотоснимки.
Поляков не переставал удивляться, как это раньше никто не заинтересовался такой богатой, абсолютно не разработанной темой, как Витим. Первые два столетия существования села вообще трудно разглядеть в тумане времени из-за скудости архивных данных. Серьёзными исследованиями по Витиму ни в царские, ни в советские времена никто не занимался. А ведь у этого села такая богатая история! В Витим были сосланы и жили в нём четыре декабриста. Населённый пункт пережил настоящую золотую лихорадку в XIX веке – с кабаками, разбоем и многочисленными убийствами.
Поляков убедился в том, что сами жители мало что знали о своём посёлке. Многие всерьёз считали, что Витим является прототипом Разбой-села из известного романа «Угрюм-река» Вячеслава Шишкова. Хотя писатель ещё при жизни признался в интервью, что писал свой роман не про Витим. «В 1911 году Шишков участвовал в экспедиции по Нижней Тунгуске, – говорится в Википедии, – в романе под названием Угрюм-река описана эта река. Все прототипы героев романа жили по Енисею».
Впрочем, какие-то параллели между известным романом и Витимом Виктор всё же провёл для себя. Дед главного героя Данила Громов занимался разбоем. Умирая, он передаёт деньги своему сыну, открыв их происхождение. Но преступные деньги не приносят счастья семье Громовых: и сына, и внука Данилы Громова то и дело преследуют несчастья.
Преступное прошлое Витима тоже наложило отпечаток на жизнь села и на его ментальность.
Ещё до открытия золотоносных месторождений на Бодайбинке через Витим проходили возвращавшиеся с приисков Олёкминского округа рабочие, получившие расчёт. В основном это были ссыльнопоселенцы и крестьяне Петропавловской волости. Вот тогда-то впервые, в начале 1850-х годов, ушлые витимские кабатчики и сообразили, насколько выгодно для них спаивать и обирать приискателей.
Количество золотых приисков за полвека золотой лихорадки выросло и перевалило за сотню. В 1855 году было образовано «Ленское золотопромышленное товарищество почётных граждан Павла Баснина и Петра Катышевцева» (сокращённо «Лензото»).
Трудно сказать, какой была бы дальнейшая судьба Витима, если бы не открытие богатого месторождения золота на Бодайбинке в 1863 году. В русский Клондайк хлынули тысячи людей, одержимые одной мыслью: разбогатеть. Все грузы на прииски шли по Лене, потом по Витиму. И не было лучшего места для их перевалки, для сбора старательских артелей, для отправки их домой, чем у слияния двух рек. Витим превратился в перевалочную базу, жилой пункт для всего прибывающего на прииски рабочего люда.
Работа в Бодайбо была сезонной. Добывали золото вручную – с наступлением талой воды и до замерзания. После того, как наступали заморозки, старатели получали расчёт. На прииски люди отправлялись за свой счёт. После окончания работ администрация вывозила их до Витима, дальше они должны были ехать дальше опять за свой счёт. Но транспорта не хватало, и рабочие надолго застревали в Витиме, пускаясь в загулы.
На период начала золотой лихорадки в Витиме было 35 крестьянских дворов, около 400 человек населения, а рабочих освобождалось три-четыре тысячи. В зимнее время вся застрявшая в Витиме приискательская братия ютилась во всех пригодных для жилья помещениях: банях, поварках, хотонах, флигелях и домах. Теснота, скученность и попойки приводили к конфликтам, дракам, воровству и поножовщине. Обуздать их было некому. Спившаяся за зиму масса старателей в летнее время расползалась кто куда. Жили на плотах, лодках, в шалашах и землянках, спали под открытым небом.
До открытия золота на речке Бодайбо Витим рос медленно, а за 15 лет золотой лихорадки количество домов здесь увеличилось втрое. В 1875 году в Витиме проживало 1330 человек, в том числе 1079 крестьян.
Развитие золотопромышленности оказало огромное влияние на жизнь края, на развитие земледелия, скотоводства, торговли, речного и гужевого транспорта, распространение образования, здравоохранения, демографию населения, благотворно сказалось на повышении уровня жизни, хотя имело и разлагающее действие, особенно на коренное население: распространение азартных игр, пьянство, рост преступности.
Рабочие мечтали об удовольствиях, которые их ждут в Витиме. Ходила даже поговорка: «На Еловке жить неловко, Пеледуй – мимо дуй, а в Витим – сами полетим».
Сельчане встречали партии рабочих необычайно шумно и широко: село иллюминировалось, навстречу пароходу выходил оркестр. Приискателей поклонами встречали бабы и девки. Содержатели кабаков тащили их по домам. Люди, бывшие на приисках на положении рабочего скота, в Витиме встречали такое «радушие и любовь», что у них кружилась голова.
Таков уж есть промысловый мужик, рассуждали ушлые витимцы, что, когда в мошне его мало-мало загремит, своим деньгам счёта не знает. Случайно разбогатевший на подъёмном золоте крестьянин, простой сермяга, до тех пор не угомонится и будет неспокоен, пока не порешит всё дочиста.
Витимцы знали это и пользовались, не стесняясь. Зачем сеять хлеб в поте лица и промышлять пушного зверя, если можно припеваючи жить за счёт приискового люда, который сам готов спустить нажитое непосильным трудом богатство под пьяную лавочку? В 1876 году в Витиме только самая малая часть населения сеяла хлеб и занималась звероловством – все жили за счёт приискателей. За золото в Витиме можно было получить всё: выпивку, угощение, женщин. Витимцы на эти доходы отстраивались, одевались, обувались, держали скот и нещадно эксплуатировали дармовую рабочую силу из числа спившихся приискателей.
В 1878 году Витим насчитывал 124 дома, 40 кабаков, публичный дом, четыре винных склада и множество торговых лавок, где продавались товары чуть ли не со всего света и, разумеется, спиртное. Каждый дом принимал у себя приискателей. Их поили, кормили и обирали в пьяном виде.
Золотая лихорадка развратила Витим. Он погряз в кабачных склоках и пьянстве, местные врачеватели не успевали лечить проституток и их клиентов от сифилиса. В 1879 году число питейных заведений в Витиме выросло до рекордной отметки – 76, удвоилось количество винных складов и погребков. Это не замедлило сказаться на росте преступлений, несчастных случаев и пожаров, ведь водка и беда всегда идут рядом, рука об руку.
Участившиеся случаи убийств приисковых рабочих и разбоя в Витиме заставили власть принять решительные меры. По распоряжению генерал-губернатора, осенью 1881 года приисковых рабочих в Витиме с пароходов не высаживали, а провезли дальше и высадили в малонаселённых деревушках. В последующие годы приискатели на баржах подплывали к пароходам, которые уже за плату отвозили рабочих до Усть-Кута или до Киренска.
Впрочем, принятые меры лишь снизили количество проходящих через Витим приисковых рабочих с нескольких тысяч до нескольких сотен.
По воспоминаниям старожилов, в 1910-х годах лучшим в Витиме считался кабак «Красное и чёрное». Владелец кабака по прозвищу Чёрно-Красный виртуозно обращался с картами. Он знал много фокусов, играл в карты на деньги и никогда не проигрывал. Зато проигрывали всё до копейки подвыпившие посетители кабака. В счёт карточного долга нередко шли одежда и обувь. Часто в Витиме совершались ночные набеги на магазины и грабежи.
Сразу за мостом, по воспоминаниям старожилов, стоял «хитрый домик» – кабак «Аконак», где радушно принимали разбогатевших приискателей, обильно угощали их вином. Опьяневшего рабочего подзывали к прилавку выпить за хозяйский счёт, тот подходил – и «почва» внезапно уходила у него из-под ног. Хитро сработанные на шарнирах створки крышки подполья приводились в действие владельцем кабака – приискатель падал в яму, где его обирали и, прикончив, через подземный ход оттаскивали к берегу и сбрасывали в Лену. Некоторые из старожилов уверяли, что такие опасные места имелись и в других питейных заведениях Витима.
Как огромный паук, Витим, распустив паутину, поджидал, когда на Ленских приисках завершится рабочий сезон и приискатели получат расчёт…
Размышляя о преступном прошлом Витима, Виктор нередко представлял себе его многочисленных жертв.
У иного рабочего, особенно из крестьян, при выходе из тайги наверняка роились в голове радужные мечты. Он нёс зашитые в мошне триста, четыреста, а то и тысячу рублей. Строил планы. Вот он вернётся к своей семье, к своей жене, детям, к своей невесте, выстроит новую избу, прикупит скота и заживёт...
А дома, где-нибудь в далёком сибирском селе, в маленькой деревушке ждали своих кормильцев жёны, дети, невесты.
Но они не возвращались в положенный срок.
Заглядывая в далёкое прошлое, Виктор почему-то представлял себе двух братьев-крестьян, семейного Ивана и холостого Петра. Оба подались на Ленские прииски в надежде разбогатеть. Иван мечтал построить новый просторный дом, а Пётр жениться. Бок об бок они весь сезон как каторжные трудились в разрезах и в дождь, и в холод, и в жару, по 14 часов в сутки, без выходных. Вырубали кайлом и ломом породу, нагружали ею тележку, отвозили наверх, работали зачастую по колени в воде… К концу сезона оба страшно исхудали. Осенью их отвезли до Витима и рассчитали. Получили Иван и Пётр на руки целое состояние по крестьянским меркам – почти тысячу рублей на двоих. И зашли братья в местный трактир отметить это дело…
Пётр очнулся в холодной воде Лены. Он чуть не захлебнулся. Ледяное течение несло рядом труп Ивана, у него был проломлен череп. Петра тоже сильно ударили по голове, но он выжил. Правдами-неправдами без копейки денег добрался до родного села. И проклял коварный Витим. Марья, жена Ивана, узнав о гибели кормильца, прокляла вероломный Витим. Мать братьев, узнав о гибели сына, прокляла подлый Витим.
Сколько таких проклятий прозвучало в адрес разбойного села за всё время золотой лихорадки?
Никто не считал.
А проклятия – это не шутка...
Но вот ведь беда – витимцы гордятся своей разбойной историей!
Один из старожилов не без гордости показал ему юбилейный сувенир – бутылку водки «Разбой-село Витим». Виктор озадаченно схватился за голову:
– Как вы можете гордиться этим?
– А что здесь такого? – ответил с обидой тот. – Это ведь наша история!..
За время работы над книгой Поляков пришёл к выводу, что на Витиме до сих пор лежит печать большого греха.
И люди здесь живут соответствующие. Особенно витимская ментальность чувствуется на старожилах – Виктор ощутил это на себе, хоть и прожил здесь всего недельку. В один из дней «большого похода» по старожилам он с раннего утра до позднего вечера ходил по домам, беседовал с хозяевами, рассматривал фотоархивы, и ни один из хозяев не предложил ему даже чаю испить. Так и проходил голодным весь день! Такое с Поляковым было впервые за все годы работы журналистом.
Не мог не обратить внимание Поляков ещё на одно обстоятельство в пользу своей теории – отсутствие в долгой истории Витима поэтов. По аналогии с книгой о Мухтуе ему захотелось разбавить сухую витимскую хронику стихотворениями местных поэтов. И оказалось, что их нет! Ни одного! За долгую четырёхсотлетнюю историю – никого. В каждом мало-мальски значительном населённом пункте есть свои доморощенные поэты. В соседнем Пеледуе, например, целая плеяда талантливых стихотворцев, а в Витиме – ноль! Парадокс? Никакого парадокса, если принять во внимание, что поэтический дар – это дар Божий. А на Витиме лежит печать большого греха. Вот и не дал Господь Витиму ни одного поэта.
Размышляя о тайне села Витим, Виктор находил всё больше и больше доказательств в пользу своей теории.
Случайно ли в 1922 году Мухтуя стала центром огромной территории, хоть и была вдвое меньше Витима?
В школьных учебниках советского периода принято подчёркивать, как плохо жилось крестьянам до революции и как много они обрели с приходом к власти большевиков, сравнивать экономические достижения советского периода с царским 1913 годом. Вот и про Витим нередко писали, каким захудалым и глухим он был до прихода советской власти. В действительности же советский Витим от сравнения с 1913 годом теряет очень многое. До революции в Витиме, как в крупном волостном центре, располагались: сельский врачебный участок – по существу, больница, обслуживающая огромную территорию, превышающую размеры волости; почтово-телеграфная контора IV класса, уступавшая по классу, если брать территорию Якутии, только Якутску (там была контора III класса); Киренское отделение Иркутского Епархиального училищного совета; управление Ленского горного округа; Витимский сельский банк, народная библиотека. Здесь проживали благочинный второго округа Киренского уезда, крестьянский начальник третьего участка Киренского уезда и мировой судья, обслуживающие Витимскую, Мухтуйскую, Ичёрскую, Петропавловскую и Сунтаро-Олёкминскую волости; помощник надзирателя Управления третьего акцизного округа, окружной инженер Витимского горного округа. При самой крупной в округе школе работали две библиотеки – учительская и ученическая, первая содержала около 2000 томов учебной литературы, вторая – 1485. С приходом Советской власти Витимский врачебный участок был преобразован в банальный фельдшерский пункт; почтовая контора – в обычное почтовое отделение, а сам Витим, перестав быть волостным центром и центром разных условных округов, утратил многие свои привилегии и учреждения, социальную инфраструктуру и надолго остановился в развитии.
Пеледуй получил статус посёлка городского типа в 1933 году, а село Витим намного позднее – лишь в 1958-м. Четверть века спустя.
В годы перестройки безденежье и особенности налоговой политики загнали в безвыходную кризисную ситуацию Витимский леспромхоз – один из «китов», на которых держался посёлок.
В мае 1990 года в Витиме сгорел клуб, который был построен на месте разрушенного Спасо-Никольского храма. Многие расценили это как недобрый знак. Витимцы всерьёз заговорили о строительстве храма, составили список желающих участвовать в строительстве. Летом 1990 года были собраны 1200 подписей среди семей витимцев, готовых внести свою лепту в строительство церкви. После этого встал вопрос о создании в посёлке общины православных верующих.
7 апреля 1991 года, в пасхальное воскресенье, прошло учредительное собрание православного прихода посёлка Витим, которое выбрало органы приходского управления. Через две недели община была зарегистрирована в Иркутской епархии.
Фактически с Витима началось возрождение православной жизни не только в Ленском районе, но и во всей республике. И что же? Ленчане построили храм в 2001 году, пеледуйцы дружно взялись за дело и всего-то за два года возвели церковь в 2014-м. А витимцы, которые первыми в районе зарегистрировали православный приход и первыми начали сбор средств на постройку церкви, до сих пор ведут богослужения в приспособленном помещении. 30 лет прошло, а результат нулевой. Как это понимать?
С тех пор, как на Витимскую землю пришли нефтяники, сельчане связывали с ними надежды по возрождению и процветанию села. Сколько раз с высоких трибун говорилось о Витиме как о будущем городе, о будущей нефтяной столице республики! Где он, этот город? Где она, нефтегазовая столица?
Мечтали витимцы иметь свою нефтепереработку, завезли две дорогих американских установки, но только зря деньги потратили. Первая сгорела, а вторая не подошла для витимской нефти.
Мечтали витимцы отреставрировать с помощью нефтяников уголок старого Витима с тремя домами Анны Громовой и Спасо-Никольским храмом. Виктор своими глазами видел эскиз будущего уголка, однако проект этот так и остался на бумаге.
Не везёт в последнее время Витиму и на властные структуры. Депутаты не могут найти общего языка с главой, обвиняют его в нецелевом использовании средств, скандалят. Разоблачительные публикации в республиканских СМИ то и дело подливают масло в огонь…
Не везёт витимцам.
«Что б они ни делали, не идут дела…», как поётся в популярной песенке.
А всё потому, что на Витиме лежит печать большого греха.
Впрочем, не стал Виктор Поляков рассказывать в книге о своих догадках, закончил её на оптимистичной ноте, разбавил хронику витимской жизни бодрыми стихами пеледуйских поэтов. А мнение своё о тайне села Витим оставил при себе.
Кто знает, может, отмолят ещё витимцы преступления своих предков в собственном храме? Придёт этот час – и зазвонят колокола Витимской церкви на всю округу, созывая сельчан на богослужение…
А пока стоит угрюмый Витим, растянув вдоль берега на десяток километров свои старые, тёмные, хмурые избы. Стоит, согбенный, под тяжестью лет и многочисленных грехов, и никак распрямиться не может.
13 января 2021