Прочитанный в свое время роман Валентина Пикуля «Реквием каравану PQ-17» потряс своей жестокой правдой, трагизмом людских судеб,
пронзительной простотой авторского повествования. Ленд-лиз, морские
конвои — что нам было известно о них? Да практически ничего.
Труды военных историков — не для широких масс, беллетристика за долгие годы
по этой теме ничего существенного не выдала. И вдруг — «Реквием...»! А
там — сплошь открытая рана и горечь от невозможности повернуть вспять
драматические события, в результате которых на дне океана остались погребенными тысячи советских моряков…
Если о перипетиях рискованных прорывов морских транспортов огромная
читательская аудитория страны узнала из книги Валентина Пикуля, то об уникальной в мировой военной практике операции, получившей название «АЛСИБ» (Аляска — Сибирь), стало всем известно лишь после ее рассекречивания в 1992 году.
Наши летчики, осуществляя программу ленд-лиза, преодолевали гигантские просторы страны в любую непогоду на боевых американских самолетах, которые видели, быть может, первый и последний раз в своей жизни. Около 8000 машин перегонялись собственным ходом по маршруту Фэрбенкс — Уэлькаль — Марково — Сеймчан — Якутск — Киренск — Красноярск.
Американцы сразу сказали: «По этой трассе могут летать либо сумасшедшие и самоубийцы, либо русские».
…Из небытия начали возвращаться имена людей, совершивших воинский подвиг в глубоком советском тылу. Огромный вклад в изучение этой темы внес И.Е Негенбля, кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РС(Я), почетный работник авиации Якутии. Значение его подвижнического труда, глубоких, масштабных исследований невозможно переоценить.
Уверена, что чувство бесконечной благодарности Ивану Ефимовичу разделяют тысячи людей в разных уголках страны. Ведь многие судьбы, опаленные войной, долгие годы оставались в забвении. Пришло время воздать должное подвигу героев.
АЛСИБ – скупая строка в истории Великой Отечественной. Но именно из таких «горячих», на самом деле, строк слагалась летопись будущей Победы.
Моему отцу было всего пятнадцать лет, когда для него стала явью суровая череда военных трудодней на важном стратегическом объекте – одном из тех, что были задействованы для ленд-лиза. Будучи скромным по натуре человеком, он никогда об этом не рассказывал. Только появление темы АЛСИБа на страницах газет вынужденно вернуло его к воспоминаниям.
«НЕ ВЕРИЛОСЬ, ЧТО ЭТОТ КОШМАР ЗАКОНЧИЛСЯ»
После окончания ремесленного училища в 1944 году его взяли мотористом в авиамастерские, где, не дав опомниться от недавних уроков, сразу же включили в жесткий график режимного предприятия. Сегодня отголосок того жестокого военного времени в автобиографии С.Н.Кима мелькает скромным определением «ветеран войны».
Вот о чем поведал папа после торжественных мероприятий по случаю празднования 60-летия легендарной перегоночной трассы Аляска-Сибирь.
«Да какой там аэропорт – одно название, – вздыхает он в ответ на мой вопрос. – Само его здание, маленький вокзал, два деревянных ангара и несколько авиаремонтных мастерских – АРМ-52. Земляная взлетно-посадочная полоса... Полное отсутствие механизации. Обслуживание самолетов, шедших транзитом с Аляски, а также тех, что поступали на ремонт, производилось в основном под открытым небом, в суровых климатических условиях севера. У нас было огромное стремление быстрее изучить американскую технику, которую так ждали на фронте. Отсутствие заводских обогревателей очень сильно тормозило работы, поэтому вскоре мы научились изготавливать самодельные – из железных бочек, так называемые «фоки». Они со страшной скоростью пожирали заготовленные впрок дрова, но служили единственным спасением в холода. Позже появились настоящие обогреватели, а со временем – и неплохое отечественное оборудование.
Зимнее обмундирование выдавалось смешанное – олений комбинезон с большим
цигейковым воротником, японские бахилы на ноги, кожаный шлем и собачьи рукавицы. Спецпаек был, конечно, лучше, чем у гражданских. Свои полевые сто грамм я сразу же обменивал на хлеб. При тех серьезных физических нагрузках есть хотелось постоянно.
Коллектив специалистов, классных мастеров собирали по всей стране, практически поштучно. Начинающим авиатехникам было у кого перенимать опыт... Всего же нас оказалось около 60 человек, и каждый сознавал меру своей личной ответственности.
В небе над городом мы постоянно видели самолеты, летевшие точно гуси, клином. Первым всегда заходил на посадку бомбардировщик «В-25», а за ним приземлялись остальные. Летчики сразу же садились в грузовые машины, и их увозили на отдых. А мы бегом мчались осматривать заморских «птиц» перед предстоящей дальней дорогой. И не дай тебе бог чего-нибудь недоглядеть. Начальство у вольнонаемных было сплошь военное, строгое... Да никто из нас и не отлынивал – народ попался сознательный и сообразительный. По ходу дела пригождалась рабочая смекалка – иногда приходилось принимать нестандартные решения.
Не забуду, каким отличным иностранным инструментом довелось мне поработать. Такой азарт — все в руках спорилось. Помнишь, дома у нас долго хранилась узкая металлическая коробка красного цвета с надписью на крышке по-английски? Туда я складывал молотки, пассатижи, кусачки, гвозди – очень удобно. Она осталась с тех самых времен. (Конечно, помню. – авт.)
Построенный в Якутске еще до войны небольшой аэродром очень удачно оказался на маршруте трассы для ленд-лиза, которую прокладывали с Аляски. Когда были закуплены военно-транспортные самолеты «С-47» Дуглас, они тоже получили здесь прописку. Перед концом войны стали поступать гражданские самолеты.
Машины «студебеккер», «форд», «додж», английский одноместный истребитель «харрикейн» – чего мы только ни насмотрелись в нашем маленьком, но таком значимом аэропорту.
Вся история – перед глазами. Землянки вдоль Черного озера, кислородная станция, новый большой строящийся ангар – сколько всего требовалось… В то время не до учебы было, на практике приходилось многое познавать. Через десять месяцев мне уже доверили самостоятельно обслуживать самолеты.
Когда я впервые увидел американскую «аэрокобру», в душе все встрепенулось – вот это самолет так самолет! Оказывается, именно на таких громил фашистов трижды Герой Советского Союза легендарный Покрышкин...
Спрашиваешь, как добирался до порта? Целое дело… Жили мы тогда с сестрой Клавой в Рабочем городке. В шесть утра бежал на улицу Дзержинского, чтобы как-то втиснуться в грузовую машину. Настоящая битва – лезут со всех сторон. Еще надо успеть в столовую. Ни в коем случае не опоздать к началу смены. Бирки висели на проходной. Сразу – на карандаш. Очень было строго – дисциплина военная. Оставался иногда ночевать в котельной, а то и в ангаре…Чтобы не рисковать.
В тот памятный майский день 1945 года я находился на аэродроме, как вдруг сообщили, что закончилась война. Все вокруг кричали от радости, плакали, обнимались. Победа! Столько ликования – не передать словами. Не верилось, что этот мучительный кошмар закончился.
Мы тоже были участниками войны, хотя и далеко в тылу».
P.S. Вот так просто, без прикрас и преувеличений папа рассказал об очень важной странице своей жизни. Могу себе представить, сколько за этими скупыми словами трудностей, лишений, горьких чувств и переживаний. И как много желания и стремления всё превозмочь, преодолеть. Выстоять…
В отцовском «отчете» о войне нет ничего пафосного, героического, порой присущего подобным воспоминаниям. Но эти строки не вычеркнешь ни из его биографии, ни из таких же скромных биографий людей, работавших в тылу. Без их самоотверженного труда не было бы и Великой Победы. Старики, женщины, дети ценой неимоверных усилий, превозмогая голод, холод, болезни, постоянное недосыпание, выполняли чрезвычайные требования каждого наступавшего дня. Все для фронта!
Спасибо тебе, дорогой папа! Ты был одним из тех миллионов советских людей, чей подвиг достоин оставаться в памяти.
…Книгу Ивана Ефимовича Негенбли «Аляска – Сибирь: над тундрой и тайгой» я часто листаю. Она мне интересна и дорога не только своей содержательной фактурой, но и тем, что «возвращает» в то суровое время, в котором было суждено оказаться моему отцу. Восхищают чудом сохранившиеся фотографии тех лет (публикуются с разрешения автора). Они рассказывают о том, какой трудной, но полнокровной была жизнь тех, кто служил Родине в далеком тылу. Какие лица, какие сильные, мужественные характеры! Каждый снимок – тому подтверждение. Люди работали на износ, но редкие часы отдыха старались использовать с толком. И в библиотеку ходили, и в футбол играли, и даже задорно плясали.
Снимок утренней зарядки у березовой рощи в Якутском аэропорту меня просто сразил. Это сколько же надо было иметь в душе оптимизма, веры, надежды, чтобы выдюжить, несмотря ни на что.
Одна из фотографий, мелькнувших в альбоме, заставляет вновь и вновь до боли в глазах вглядываться в нее. Январь 1945 г. Самолет. Подогрев авиадвигателей – дело трудоемкое. В человеке, запечатленном в профиль, кажется, узнаю своего отца. Похож… возможно, ошибаюсь…Но как же хочется продлить это мгновение…
…Торжественная церемония, посвященная 60-летию «АЛСИБа», состоялась 6 ноября 2002 года возле здания школы №24, что в аэропорту. Было все, как и полагается в таких случаях, – речи, воспоминания, цветы… Особая минута наступила, когда собравшимся представили энтузиастов, сделавших и поднявших на высокий постамент копию знаменитой «аэрокобры».
Хотелось им поклониться, поблагодарить за такую отличную идею. Люди аплодировали, многие плакали и в толпе искали глазами стариков, что не понаслышке знали об этих, кажущихся теперь такими маленькими, боевых самолетах.
А их, ветеранов-алсибовцев, непосредственных участников знаменитого ленд-лиза, оказалось среди собравшихся в тот знаменательный день, всего трое. Под аплодисменты они, смущаясь, выходили за припозднившимися во времени наградами.
Чувствовалось, как дороги слова благодарности этим пережившим военное лихолетье людям, ковавшим победу в тылу. Среди тех, кого чествовали якутяне, был и мой отец – Ким Сергей Николаевич, отдавший родной авиации более сорока лет.
До момента, когда стали говорить о роли АЛСИБа в Великой Отечественной войне и ценить его в ряду таких же, на первый взгляд, неброских, незаметных подвигов, дожили немногие. Как жаль...
Сколько себя помню, мне всегда хотелось, чтобы все заслуженные воинские награды
нашли своих героев. Не в утешение за давние заслуги... Ради памяти, отлитой
в кусочек металла, что не даст ни забыть, ни забыться – мир так хрупок.
…9 мая, несмотря на нынешнюю сложную ситуацию, несмотря ни на что, вновь состоится шествие Бессмертного полка. Пусть не по улицам и площадям наших городов и сел, пусть не многочасовой текущей живой человеческой рекой…Но оно снова отзовется благодарным эхом памяти о родных и близких, о Неизвестном солдате…Имя моего отца по праву значится в этих уходящих в бессмертие рядах…
Поклонимся и мертвым, и живым!
