Тишина
Жар дневной ушел в ложбинки,
Замер высохший ковыль.
Горы тают в лёгкой дымке,
И на море — полный штиль.
Жидким золотом блистает
Путь в далёкие миры.
Словно чайки, сбившись в стаю,
Яхты дремлют у горы.
Тёплый пар все звуки глушит —
Еле слышен плеск волны.
Скрип уключин не нарушит
Этой странной тишины.
Как воздушный шарф на плечи
Пал загадочный пейзаж;
И парит безмолвный вечер,
Словно сказочный мираж.
Видно, Бог, забыв рутину,
Приоткрыв свой тайный лик,
Миру райскую картину
Показал на краткий миг.
И пред нею в изумленье —
Мысли чувствую искус,
Что в такое же мгновенье
По воде пошёл Иисус!
***
Носят ветры сказанья певучие,
гладят храмы, мечети, дома…
Старый Крым — у веков на излучине,
недописанный жизнью роман.
Конский топот, сраженья ордынские,
не тревожат сейчас твой покой,
а ведь был ты столицею крымскою
под жестокою ханской рукой.
Славен был ты купцами степенными,
проложившими Шёлковый путь,
торговал и коврами, и пленными,
знал усобиц кровавую муть.
Но осталась у града притихшего
только память от страшных годин,
да несуетный голос Всевышнего,
слышный в шёпоте древних руин.
Вечер
От жгучих стрел в изнеможенье
Ушли на запад облака,
И ночи вижу я движенье
В порыве лёгком ветерка.
Смягчая жаркий зной июля,
Вечерний бриз коснулся щёк,
И звёзды первые мигнули,
Небесный расцветив платок.
Умолкли рощ густые сени,
Цветами сад вздохнул нежней –
И заскользила ночи тени
По телу гладкому полей.
В дремоте горы, вскинув плечи,
Круг солнца спрятали вдали,
И розово-багряный вечер
Любовно лёг на грудь земли.
Пасхальное
Неудержим, как срок родин
Приход весеннего разгула,
Небрежно солнце-апельсин
На стёкла зайчики метнуло.
Скользнули кисти на домах
Весёлой акварелью красок,
И кухни, в окнах нараспах,
Дохнули мёдом сладких пасок.
Сады, под щебетом небес,
Цветов накинули уборы,
И разлилось – «Христос воскрес!»
Со звонниц древнего собора.