МОЯ ОСЕНЬ
По нраву мне всегда
была весны пора,
Свободный дух ее,
размах небесной шири.
Не признавала я,
в суждениях остра,
Дух осени,
ее значение в этом мире.
Но, не заставив ждать себя,
пришла она –
Та осень, что сурьмой
в зеленом проступила,
На мир мой накатив
бесшумно, как волна…
И оказалось в ней
такая жизни сила!
Нет, по весне своей
не плачу я теперь.
Все в жизни времена легки,
пока мы любим.
Средь золота листвы
тебе открою дверь
И жизнь свою сравню
с кумысом забродившим.
Пусть прошлое мое –
Алаас1, где посреди –
Сэргэ2 из серебра
стоит непогрешимо.
Но будущее –
холм сверкающий, гляди,
Чья золотым сэргэ
украшена вершина.
Я, жизнь моя,
тебя за то благодарю,
Что в осень я вошла,
роняя словно листья,
Стихи свои…
За то, что сердцем я творю,
Служа одной любви
из всех возможных истин.
Я женщина, поверь,
с надеждою в душе
И с осенью, но той,
что золотого цвета.
Пусть мне дана любовь
последняя уже,
Я счастлива вполне,
хотя и тайна это.
______
1.Алаас – круглая поляна
2.Сэргэ– коновязь
В МУЗЕЕ
Старинный бубен тот, девятирогий,
как экспонат висящий на стене,
под взглядом моим пристальным и строгим
вдруг встрепенулся, показалось мне.
Забилось сердце бубна, как раскаты
грозы далекой. Нынче не у дел,
он словно умолял меня: «Пока ты
одна здесь, бей в меня!» И вслед глядел...
и звякнули железные подвески,
и голос мой невольно зазвучал,
и колотушка вверх взлетела резко
(не то во сне, не то – во власти чар!),
чтоб в бубен бить, незримых соглядатых
сюда всех созывая, - и раз и два...
Как в бубен не ударить тот, когда ты
во власти чар?! Сдержалась я едва
и вырвалась из плена колдовского,
Ну что теперь гадать: ах, если бы?!..
Я – человек, и счастья мне такого
нежданного не надо от судьбы.
А бубен этот, высохший до хруста,
девятирогий, как-то разом и сник
и губы сжал, чтоб думы все и чувства
не выпустить, сорвавшись вдруг на крик.
Не крик уже, а хрип натужный! Если
прислушаться – услышишь в тишине,
как он камланий медленные песни
себе под нос бормочет на стене...
УКРАШЕНИЕ САХА
Украсил серебром и златом,
сияющим, как лунный свет,
поющим, как тойук, в богатом
созвучье смыслов и примет,
двоих – кто всех ему дороже –
коня и женщину свою,
мужчина так, как только может
Создатель любящий в раю.
Подвески сделав вдохновенно
и кисти с чувством смастерив,
и бляшки радостью отменной
снабдив, чтоб стал их нрав игрив,
покрыв священным наговором
литой нагрудника металл,
он сей убор окинул взором
и, кажется, счастливей стал.
В нем звенья мудрости литые,
в нем счастья вечного броня
в нем веры две его святые –
да, в женщину, но и в коня.
Нет, не руками дилетанта –
он гордость нации своей
отлил из золота таланта
из непрестанных дум о ней.
Ее – как песнь во славу предков
он посвятил друзьям своим –
коню и женщине – нередко
лишь ими от беды храним.
ОДНОМУ "ВЕЛИКОМУ"
Зима, мороз, и вот мне вдруг открылось:
Лишь ель одна, как прежде, зелена,
Пусть лес сдается злым ветрам на милость -
Не сдаст им ни иглы своей она.
И человек, как правило, вот так же:
Поставленный у бездны на краю,
Бывает малодушен иль отважен
Ценя превыше жизни честь свою.
Ну, разве доблесть - нежась среди лета,
Из кожи лезть, чтоб быть здесь лучше всех?!
Иль солнце заслонять от всех - вот это
И есть, гордец великий, твой успех?
Придя на пир, где дух царит обманный,
Готов ты жадно слушать про себя
Одну хвалу, вкушая лесть, как манну,
Из всех лишь это кушанье любя.
Что ж, об одном проси у Бога только:
Чтоб, не горюя, жил ты как в раю.
Ведь не даны тебе ни ели стойкость,
Ни мужество у бездны на краю.
ЗВЕЗДНЫЙ ВЕЧЕР
Забилось сердце жарко и упруго
о счастье ожидая весть извне.
Судьба моя нежданно дарит друга,
похоже, в этот вечер звездный мне.
Пойти с ним... Но дорога ждет какая?
Остаться... Как бы мне не пожалеть!
Что говорят глаза мои, сверкая,
ты, зеркало, прошу тебя, ответь.
Но в будущее даже и с лучиной
не заглянуть. И звезды с высоты
мне словно шепчут главную причину
смущенья моего: «Влюбилась ты»...
И сердца – не могло и быть иначе –
трепещет, ощущая новизну,
тому, кто был не мне судьбой назначен,
желая подарить теперь весну.
ОН
В мечтах своих любовь к нему лелея,
на светлый его образ золотой
я столько тайно вылила елея,
такою наделила красотой!
В пустыне той, где не было ответа,
где в темноте терялись все следы,
я приняла его за отблеск света
манящей и загадочной звезды.
Когда ж он появился предо мною,
то сразу пожалела я о том,
что раньше мне казался он звездою
в божественном сиянье золотом.
Поскольку золотое то сиянье,
загадочность волнующая та
вдруг тихо растворились в мирозданье,
как призрачные радуги цвета.
* * *
Не верь тому, что слышать не хочу
я о тебе, обиженная вечно,
что я не жду, давно задув свечу,
что отвернуться от тебя спешу,
едва тебя в толпе замечу встречной...
Не верь тому, что мимо я пройду,
тебя, любимый, будто не заметив...
Как без тебя мне быть с собой в ладу,
когда ты мне написан на роду?!
Как без тебя на этой жить планете?!
Возьми меня за руку. Горячей,
чем солнце, слов невнятица святая
мне прямо в душу хлынет, как ручей.
Я в мире без тебя была ничьей...
Лишь для тебя я медленно оттаю.
И медленно тогда в свой мир вернусь,
где вечер, осень, мы за чаем оба,
и вешних вод потоки смоют пусть
в душе моей обиды прежней грусть,
и разметает горечи сугробы...
У твоего надежного плеча
вдруг стану мягче печени налима,
в твоих объятиях тая, как свеча,
и оберег любви твоей ища
во тьме на ощупь, зная, что любима...
Перевёл с якутского Евгений КАМИНСКИЙ