***
Это нужно России израненной,
Потому и сбывается в ней,
По-над шрамами жизни неправедной
Исцеляюще кружится снег.
Гуще сумерки, дни ли короче,
Или ветер такой ледяной.
«От родимца, испуга и порчи», -
Кто-то шепчет над бедной страной.
И устало смыкаются веки,
И баюкает душу покой.
Хорошо бы навеки, навеки
Был серебряный тот заговор.
ВЯТСКИЕ МАРШАЛЫ
Выдворенный из Польши памятник маршалу И.С. Коневу установили в Вятке, на площади Конева в Юго-Западном районе
Памятник выдворят – совесть убудет,
Голос забвения стих.
Есть чем гордиться, вятские люди,
Мы не бросаем своих.
Мал пьедестал для маневра и марша,
Были щедрей на гранит,
Но и поныне каменный маршал
За Юго-Запад стоит.
Чтобы скорей отошли от порыва,
Вспомнили славу свою,
Словно не Конев стоит у обрыва,
Чувствую – мы на краю.
Вятские маршалы строй поредевший
Выведут в бою опять.
Выстоит Конев окаменевший,
Нам бы еще устоять.
После доспорим о рати и жите,
В чём и когда на парад.
Вятские маршалы, просто скажите:
«Больше ни шагу назад!»
***
Будто облако в небе растает,
И душа просветлённо поймёт:
Это свирское солнце играет,
Это русское сердце поёт.
Оттого, что в раздольное лето,
Пребывая душой в небесах,
В ярких струях вселенского света
Видел Троицу русский монах.
Богородица с ним говорила,
Ангел местность крылом очертил
И спокойная русская сила
Возвела у реки монастырь.
Здесь когда-то дубрава стояла,
Здесь когда-то охота была.
Пять веков с той поры миновало,
А рука у монаха тепла.
***
Сегодня вынос плащаницы,
Кадильный дым не ест глаза.
И словно раненные птицы
Восходят певчих голоса.
Они вовеки не прервутся,
Молитву светлую верша.
И слёзы льются, слёзы льются
И очищается душа.
ИОРДАН
Это я в сердце своём берегу -
Краешек вечного лета:
Тёмные камни на том берегу,
Светлая радость на этом.
Тело омоют и душу мою
Воды святого теченья,
В белой крестильной рубашке стою,
Это второе крещенье.
Селезень с утицей рядом плывут,
Сонно сомы копошатся,
Как на иврите мне их назовут,
Я не хочу догадаться.
Выйду на берег поверить смогу,
В это не верилось долго,
Что так светло улыбаться могу,
Плакать от радости только.
Время вернуться в родные края,
Где васильки да ромашка.
Всё не кончается радость моя,
Не высыхает рубашка.
ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ
Судьба - высокая гора.
Земная слава.
Благословенная пора
Петра и Павла.
Здесь родословную вели,
Светлы по сути,
Апостолы родной земли,
Простые люди.
Как удержались на краю,
Не пали больно,
Река Смородина. Июль.
Храм.
Колокольня.
И женщина идёт-плывёт,
Подобна паве.
Поставит вёдра и зовёт:
«Петруша, Павел…»
***
Заповедник зимы. Белоснежное царство покоя.
Сокровенной тиши бессловесная повесть души.
И не в силах уже одолеть притяженье земное,
Снег нисходит с небес и назад уходить не спешит.
В целом мире весна наступила по солнечным срокам,
Нерастраченным дням снег ведёт свой особенный счёт.
Он в молчании своём так светло говорит о высоком:
Просто смотрит в окно или рядом с тобою идёт.
***
Такого не было со мною.
На протяженье многих зим
Я жил неверующим Фомою,
Хотя и не был нелюдим.
Хотелось, чтоб меня любили,
Но торопился сам любить,
Надеясь, что такой-то силе
И лёд по силам растопить.
Но вот нашлась на силу сила,
Обворожительно нежна,
Как будто в мире наступила
Некалендарная весна.
Она мне волосы ерошит
Ладошкой маленькой своей,
«Хороший, - говорит, - хороший…»,
Я почему-то верю ей.
***
Этим летом в Вятке было жарко
А в окно раскрытое гляжу:
Голуби на площади Сан-Марко
Ждут, что им хлеба покрошу.
Ни одной границы не нарушу,
От родной земли не отрекусь.
Разломаю вятскую горбушку,
Честным хлебом честно поделюсь.
Если не дано с высоким слиться,
То хотя бы это не забыть:
Истину земную – поделится,
Истину небесную – любить
***
Это быль или не быль, не узнаешь вовек,
Отражается небо в водах царственных рек.
Благоденствует совесть, пробивается свет,
Как счастливая повесть незапамятных лет.
И плывут через вёсны, не кренясь на ветру
Корабельные сосны на юрьянском юру
***
И ведущие тоже ведомы,
Легче воздуха крыльев размах.
Дар счастливый, талант невесомый
Словно пёрышко в Божьих руках.
И тебе вспоминается легче
Певчей птицы мотив неземной,
Что с другими беспечно щебечет
И безмолвствует рядом с тобой.
Небо клонится к чистому полю.
И, во всём доверяясь судьбе
Отпусти эту птицу на волю,
Будет век благодарна тебе.
***
Это родины добрая сила,
Облака, купола, образа…
Слишком громко душа говорила
И ответили ей небеса.
Не забудешь минуты святые,
Покаянно склоняя главу,
Будто искры летят золотые,
Осыпаясь листвой на траву.
Небосвод, словно с проседью просинь,
Но спрямляя изгибы тропы,
Разгорается русская осень,
Золотая подсветка судьбы.
И останется в памяти чистой,
На развилке российских дорог,
Как летит угасающей искрой
В листопад опоздавший листок…
***
Зима придёт – дела пойдут на лад,
Не снегопад же нам на плечи давит.
А снег идёт, и я уже крылат,
И веришь ты, что Бог нас не оставит.
Как за стеной за белой пеленой,
И нам ещё дано полюбоваться,
Как чистота небесная с земной
В заснеженности сей соединятся.
В такие дни иной пейзаж нелеп,
До горизонта стёртые границы.
Как будто кто-то крошит белый хлеб,
Но и к нему летят другие птицы.
Нам цепенеть в молчанье и бледнеть
В столпотворении этом остаётся?
Но крылья для того, чтобы взлететь,
А не за крошки хлебные бороться!
Отчетливее в этой белизне
Оторванность от суетного века,
Не всем хватает хлеба на земле,
Но в небесах ещё довольно снега.
Не потому ли я ещё крылат,
И веришь ты, что Бог нас не оставит.
Зима пришла – дела пошли на лад.
И снегопад на плечи нам не давит.
СТАНЦИЯ ЗИМА
Сгрудились продрогшие дома,
Лето обживается несмело,
В первый раз на станции Зима,
А она тепла мне пожалела.
Зябко поднимаю воротник,
Запоздало всё же понимаю:
Я к чужому роднику приник,
Оттого прохладно и встречают.
Но холодным жажду утоля,
Возвращаюсь в тёплое пространство.
За окном Сибирская земля,
Русского пейзажа постоянство.
И, во всём потворствуя судьбе,
До того мы на родном речисты,
Даром, что соседнее купе
Заняли немецкие туристы.
Отстают от поезда дома,
Впереди стремительно светает,
Вот и холод станции Зима
Понемногу в сердце моём тает.
***
Возможно, это вспомнится когда-то,
Как чудо, что случилось созерцать:
Река Катунь шумит на перекатах -
Не по душе пороги обивать.
Под толщью вод немало тайн сокрыто,
Но сокровенней виденье своё,
Ей проще жить свободно и открыто,
И люди все похожи на неё.
Так и живут, не ведая обмана,
Как ни буйна катунская вода,
Вскипит в камнях, крута и своенравна,
И вновь течёт, спокойна и чиста.
И жизнь течёт неспешная, как повесть,
В которой широта и глубина.
Катунь-река, великая, как совесть…
Характером, наверно, в Шукшина.
Когда слова не ярки и не чисты,
И золото тускнеет как латунь,
Зовёт душа на берег каменистый
Увидеть бирюзовую Катунь.
***
Как у трехсотлетнего каштана
На душе спокойно и светло,
В жаркий поддень, как это ни странно,
Ялту вятским снегом занесло.
Но природа не подвластна страху,
Да и ты доверчиво смела,
Даришь мне марийскую рубаху,
Что белее белого бела.
Ты её ночами вышивала,
Пальчики до крови исколов,
Словно песню набело писала,
Нам с тобой понятную без слов.
И вовек не ведая укора,
Держится без всяких узелков,
Силой двустороннего узора
Наша не прошедшая любовь.
По канве заоблачных преданий,
По завету вешней красоты,
Снежная фантазия реальней,
Чудом воплотившейся мечты.
Жизнь прекрасна в чувственном размахе,
Лучшее становится судьбой.
И стою я в вышитой рубахе
Ветреный, красивый, молодой.
***
…И поразил меня костёр,
Высокий, пламенный и ровный!
С самим собой негласный спор
Ведя, на вид вполне бесспорный,
Я вновь попал во власть огня,
Заворожённо замирая,
В душе спокойствие храня,
И ясность пламени вбирая.
Он, как вечерняя заря,
Обогревал любовью строгой,
И, от души благодаря,
Я уходил своей дорогой.
А он потрескивал в тиши,
Вослед так искренне искрился,
Чтобы теплом своей души
Щедрее я с людьми делился.
И понималось мне светло,
Что не дано пути иного,
Дарить уютное тепло
Среди безлюдья векового.
И стали добрыми ветра,
И тишина опять настала,
Как будто исповедь костра
Благое небо принимало.