Всякая история с чего-то начинается. Моя началась с телефонного звонка. Признаюсь, брать трубку опасалась: на стационарный телефон звонок может быть только местный городской, а это значит – по работе, остальные звонят по сотовой связи. Командировка подходит к концу, впереди два дня редко выпадающих выходных и поэтому загрузила голову мыслями о поисках подарков для родных. Так и предполагала сегодня: утренняя чашка кофе и в атаку на торговые центры.
Стационарный замолк, но тут же ожил мобильный. На дисплее: Ню Чан, мой китайский коллега и друг. И без «здравствуй» сразу огорошил предложением «прокатиться» в Сиань. Соблазнилась без раздумий. В глубинку удобнее всё-таки поехать в сопровождении китайца. Правда, четыре с половиной часа в скоростном поезде Пекин-Сиань слегка напрягли. Лучше бы два часа самолетом. Интересно устроен человек. Самолёт летит быстрее поезда, но там время как бы остановилось и иллюзорное ощущение, что остаёшься в одной точке, успокаивает. Читай себе спокойненько, фильм можно посмотреть во встроенном в спинку сиденья экранчике, а можешь просто закрыть глаза и предаться отдыху. А тут скоростной поезд «летит» за четыре с половиной против обыкновенного, который неспешно плетётся тринадцать часов. Представляете с какой скоростью будем мчаться мимо попутных пейзажей за окном… Ню Чан успокаивает – мы поедем ранним поездом и можно просто спать всю дорогу, зато в конце пути тебя, мол, ждёт грандиозный приз. Вот ради этого приза и согласилась на скоростную магистраль и вообще на поездку.
Сборы займут не много времени – едем-то всего на пару дней. А вот в книжный магазин съездить нужно обязательно. И я помчалась на Ванфузин[1]. Люблю книжный на «Арбате», как многие китайцы называют эту пешеходную улицу в Пекине, даже те, которые никогда не были в Москве.
Главная улица столицы встретила многолюдным разноязычным гомоном. Юркнув в двери магазина, сразу прошла к нужным полкам: достопримечательностям Китая. Мне нужен, пожалуй, этот ряд, подхожу. Глаза разбегаются – здесь и научно-популярная литература, и альбомы цветные красочные и чёрно-белые, такие же выразительные, как и цветные. Думаю, вот этот журнальный вариант то, что надо – «Стражники, шагнувшие через века».
Чем мне нравятся книжные магазины в Китае, они ещё выступают в роли библиотек. То тут, то там на корточках или прямо сидящих на полу можно увидеть читающих китайцев, преимущественно студентов. Главное – книгу не повредить. Вот и я, открыв первую страницу журнала, не сразу смогла оторваться от чтения: «Воины, как и все люди, смертны. И только слава об их подвигах может преодолеть время. Но есть солдаты, которым их повелитель предначертал перешагнуть через века и тысячелетия…»
Вот тот приз, за которым еду в Сиань. Своими глазами хочу увидеть знаменитую Терракотовую[2] армию, которую случайно спустя две тысячи двести лет обнаружил простой китайский сельчанин, хотя есть мнение, что случайностей не бывает. Открытие наделало много шума в мире, да и было о чём шуметь. Шутка ли, легенда об армии первого императора Поднебесной, вдруг стала явью.
В семь часов утра мы разместились в вагоне первого класса. Да, это будет поудобнее, чем во втором классе, хотя особых неудобств и там не видела, разве что в этом сиденье шире. Через проход от меня сидит китаец слегка за пятьдесят, если подумать, не факт, часто с их возрастом можно ошибиться: выглядят моложе своих лет. Вдруг он оживился, увидев обложку журнала. Я как раз достала его из сумки. Мужчина стал быстро что-то говорить. Ню Чан пояснил, наш попутчик знает ту деревню, поблизости от которой нашли первого глиняного воина. Его дед с бабушкой из тех мест. Сам он не помнит этого, мал был, историю знает из рассказов родных. Крестьяне завидовали земляку – вместе с известностью к нему пришёл достаток. Вот ведь как бывает: в стране около полутора миллиардов человек населения, а я встретилась здесь и сейчас с человеком, причастным к событиям, на которых сосредоточился мой интерес.
Сосед оказался занимательным собеседником.
— Вы представляете, что ощутил крестьянин, когда как мячик выкатил голову из ямы, восторженно шептал он: вокруг многие уже погрузились в дорожную дремоту, – сначала тяжёлая глина и камень, а потом речной песок, древесная шелуха… и голова…
Ранний подъем дал о себе знать. Какое-то время пыталась поддерживать беседу. Надолго не хватило: лицо соседа стало меркнуть, расплываться и исчезло совсем откуда ни возьмись в ослепительном солнце. Лучи проникли в меня, осветили изнутри, они совсем не обжигающие, просто они есть, тело стало лёгким, я его совсем не чувствую, мозг фиксировал, будто жил отдельной жизнью: вот, значит, каково быть невесомым. Внизу много людей. Один поднял голову. Интересно, он видит, как я тут парю? ... Точно видит. Как поняла? Просто знаю … Вижу каждую черточку его круглого лица, широкий нос, узкие глаза с характерной «шторкой-веком!», различила даже хитринку во взгляде и мелкие морщинки в уголках глаз, улыбку. Показалось, что сейчас помашет в знак приветствия, но нет… Жаль. Мне он понравился. Сквозь меня проходит голос, его слышит каждая клеточка тела. Тела ли? Как такое может быть? Значит может… Вот чудеса. Голос шелестит на непонятном языке, но… я понимаю, чувствую его. Приняла мысленное приглашение следовать за ним, слушая гортанную речь.
«Каждый день я ковыляю через базарную площадь, опираясь на палку, отполированную временем. Словно в насмешку при рождении мне дали имя Тао Чен – совершенный. Сколько помню себя, нога всегда болела, а в последнее время стала сохнуть. С самого раннего детства меня дразнили Бо Цзяо– Хромая нога.
В конце площади приткнулась наша небольшая гончарная мастерская. В ней трудился мой отец и его братья. Поэтому и прозвище у всех было Тао – гончар. Теперь я хозяин мастерской. В нашей деревне все знают, что лучше, чем в моей гончарне, никто не управляется с глиной. Я и мои двоюродные братья со своими сыновьями искусно выполняем на гончарных кругах любой заказ. Наши отцы научили нас всему, что умели сами. Иногда мне кажется, что еще до своего рождения уже любил гончарное дело. С самого детства всегда крутился возле отца и дяди, выполнял любое их поручение. И сейчас беру разные заказы: будь то простые таблички, или вазы с высокими горлышками, или статуэтки. Мне повезло – племянники любят гончарню также как я и наши отцы. Все чаще могу положиться на них при выполнении сложных заказов, а сам иду в небольшую пристройку. Пристройка появилась уже в моё время. Здесь в вазу или статуэтку я вдыхаю жизнь. Роспись – это моя страсть.
Вот и сейчас сразу же прошёл сюда. Привычный запах красок успокоил, а гомон базара забылся. Беру чашу с «драконьей кровью» [3]. Этот цвет люблю более других. Камень хрупкий, а на изломе появляется цвет, так похожий на капли крови. Вчера весь вечер работал с ним – нагревал, смешивал с серой и всё-таки добился – краска получилась такой, какую хотел. Поэтому и поспешил сразу к этой чаше. Цвет сияет, даже светится, блестит, завораживает. Но плохо, что все чаще душит кашель, пока нагреваю «драконью кровь» и получаю «железную воду», а потом смешиваю с серой.
Сегодня опять засижусь до темноты. Дома никто не ждёт меня. Племянники часто пристают с вопросом, почему я не женился до сих пор и, по всей видимости, не собираюсь жениться, а ведь мне уже немало лет. И я богат: любой в деревне и окрестностях отдали бы за меня свою дочь. Что за секрет? Отшучиваюсь одной и той же притчей, но они с удовольствием её слушают снова и снова.
— Да, я держу один секрет. Не то чтобы был против брака, но всегда искал идеальную женщину. Я провёл всё время в поисках, и так пролетела моя жизнь.
— Неужели в такой большой деревне, как наша и в других деревнях, и в городе, ты не смог отыскать одну-единственную идеальную женщину?
— Нет, одну я всё-таки нашел.
— Тогда что же произошло, почему вы не поженились? – спрашивают в недоумении племянники.
— Та женщина искала идеального мужчину, – помимо воли в конце ответа всегда скатывалась слеза. Все думали, что это шутка, но слеза была настоящей. Это тоска по той далёкой встрече, которая занозой осталась в сердце.
Однажды у мастерской остановились носилки. Отец, вытирая руки о фартук, вышел навстречу важному пожилому господину, прибывшему с другой стороны реки из города. Господин и отец стали обговаривать заказ, а я задержался, рассматривая красивый рисунок ткани на стенках носилок. Вдруг одна из занавесок дрогнула, и из-за неё выглянуло женское лицо. Лоб, щёки и подбородок были густо набелённые, как того требовала мода. Тщательно нарисованные брови и яркие губы выделялись на фоне белил. Вдруг всего на миг она подняла взор на меня. Взмах ресниц, влажные зрачки, наши глаза встретились. Змейкой мелькнула лукавая улыбка и тут же занавеска опустилась. Невидимый толчок едва не опрокинул меня. Я стоял оглушённый, ноги не держали, и если бы не палка, на которую опирался, то рухнул бы на землю. С тех пор, когда приезжали богатые заказчики с жёнами или наложницами, украдкой поглядывал в их сторону. Её бы взгляд узнал из тысячи. Не зная её, полюбил всей душой.
Воспоминания нарушил самый маленький племянник сообщением о важном господине, прибывшем из города.
Разговор начался странно. Господин потребовал уединения. И потом почти шёпотом сделал необычный заказ. Нужно было изготовить несколько глиняных голов. Для этого необходимо прибыть ко дворцу императора и выбрать реальное лицо из числа охранников. Всё это сделать тайно.
В ту же минуту помимо воли у меня вырвалось: — Господин, позвольте одну голову сделать с моим лицом. Простите за дерзость, господин.
Чиновник не успел вылить на меня весь гнев, а я, пятясь задом, как можно быстро проковылял к тайнику и вынул мешочек с яшмой. Хоть новые деньги и распространились в торговле, но яшма тоже была в ходу. Господин проглотил гневные слова, небрежно взял мешочек, открыл его, оценил содержимое и опустил в карман халата, не ответив. Я принял это за разрешение. Не знаю, для чего нужны глиняные головы, но одну я вылеплю со своим лицом.
После отъезда господина собрал всех и объявил о заказе.
Когда я прибыл в назначенное время ко дворцу, узнал, что в моей мастерской нужно изготовить несколько голов пеших гвардейцев. Значит, моё лицо – это лицо пешего гвардейца. Свою работу буду делать тайно. Каждый из племянников изготовит по одной голове. Лица выполнят по моим эскизам. И началась работа. В деревне даже не догадывались над чем мы работаем. Заказы от посетителей по-прежнему принимались и выполнялись в срок.
Каждый вечер, оставаясь в мастерской, работал над головой. Сегодня займусь причёской. Мне всегда нравилась причёска воинов. Это так сложно и величественно. Пучок длинных волос на макушке делится на две части и вместе с прядями у висков заплетается в две косы. В третью косу нужно заплести разделённые на три части волосы на затылке. А вот уже после этого все три косы соединить на затылке, а затем вместе с основной массой волос их закрутить узлом в верхней части головы правее макушки. Вот о такой причёске всегда мечтал, но никогда не суждено мне её носить при жизни в этом мире. Последние движения руками и прическа готова.
Теперь примусь за лицо. Контур уже готов. Думаю, что в чертах должна быть видна сила и храбрость гвардейца. Он слегка волнуется перед боем. Но это в сердце. Подчеркну решимость грозно нависшими бровями над открытым взором, плотно сжатыми губами, и подбородок чуть вперёд.
Ну вот, работа завершена. Завтра чиновник приедет за нашим творением. Эта голова, в которую я вложил свою Душу – Хуань[4], вместе с другими, выполненными моими мастерами, уедет на ту сторону реки. Там находится дворец нашего Повелителя. Я не знаю, зачем нужны глиняные головы воинов, но я точно знаю, когда придёт время покинуть этот мир, моя Душа́ найдет своё новое убежище в воине – мужественном, уверенно стоящем на сильных ногах.
Уже больше двух тысяч лет я охраняю покой моего Повелителя. Глубоко под землей стою на страже вместе с другими воинами. Мой земной отец, моё земное «я» – простой гончар – позаботился о своей Душе и теперь я в авангарде императорского войска. Мою грудь защищают железные доспехи, в руках – грозное оружие – древко с тремя крюками-лезвиями… Ничто не напоминает о земном пути Хромой ноги. В другой жизни я стал, как и мечтал, настоящим мужчиной».
В сознание ворвался гул – пассажиры оживились – вот-вот прибудем на вокзал. Конец скоростному безумию, хотя вот скорость-то мне не было суждено ощутить: проспала всю дорогу. Сложила вещи в сумку, чуть приостановив взгляд на журнале и ощутив лёгкое томление в груди, решительно засунула его в боковой карман дорожной сумки.
Попрощавшись с нашим попутчиком, вышли из вагона.
От вокзальной сутолоки скрылись в кафе, позавтракали.
Настроилась на более часа пути. Таксист не мешал разговорами – слушал музыку и сам тихо подпевал. Ню Чан уехал по своим командировочным делам, наказав водителю доставить меня в окрестности Сяньян. Там-то и находится одно из трёх Великих памятников, оставшихся в наследие от первого императора Поднебесной – Терракотовая армия. А другие два – Великий канал и Великая Китайская стена.
Личность первого императора мне всегда казалась занимательной. Цинь Шихуанди, объявил себя императором более двух тысячелетий назад, а память о нём до сих пор жива в делах китайцев. Вот ведь как бывает, безжалостно подавил несколько царств, объединил их и стал жестко строить страну, вводя законы и правила, а его до сих пор чтят, многие нововведения и по сей день используются в современном Китае: система мер и весов, денежных единиц, стандартная система написания иероглифов, продолжается создание единой дорожной сети. А если посмотреть на планы строительства городов, то это тоже оттуда, из той же бессердечной головы – все улицы города строятся по прямым линиям и в планах похожи на шахматную доску – никогда не заблудишься, рано или поздно, попадёшь на свою улицу. Одним словом, властный и жестокий, но мудрый правитель.
Пейзаж за окном не мешает размышлять, мысли нет-нет да и вернутся к давешнему сну-картинке. Сон ли это? Конечно, сон, я ж не сумасшедшая принимать ту «картинку» за что-то иное.
Такси остановилось. Водитель указал в какую сторону идти. Впереди виднелся огромный купол. И без его жеста поняла, куда двигаться: по узкому деревянному настилу в обе стороны движется толпа людей. Ввинтилась в многоязычную массу. Продвигаться приходится осторожно. Накануне был дождь, глина, на которую брошены мостки раскисла и, оступившись, можно зачерпнуть жёлтой жижи в туфли. Мысленно брюзжала, мол, прошло уже около тридцати лет с момента начала раскопок, могли бы уже облагородить территорию получше. Пристроилась за группой гомонящих туристов, по-моему, немцев, да так и шла с ними в ногу – одной было почему-то боязно.
Перед куполом толпа стала разделяться – входов несколько. Подчиняясь неведомой силе, прошла мимо центрального и очутилась перед проёмом, до половины прикрытом соломенной занавесью, чтобы войти, нужно наклонить голову. Оробев, шагнула во внутрь. Сделала несколько шагов: передо мной то, ради чего проделала путь.
Обхожу разноликую толпу и вмиг отступил разноязычный гомон. Вот они, как пишут, шеренги, шагнувшие через века. Сколько же их тут?! Говорят, около четырёх тысяч и столько же ещё скрыты под землей. Медленно продвигаюсь вдоль ограждения. Ближе ко мне ровный ряд лучников. Сдвинутые брови, сжатые губы, твёрдые подбородки придают лицам сосредоточенность, с нами, мол, не забалуешь. Легенда говорит о том, что император планировал похоронить с собой четыре тысячи молодых воинов, но советники сумели его убедить, что не стоит этого делать, кто же тогда будет охранять государство. Вот и решили живых заменить терракотовыми статуями, но для надёжности увеличить число вдвое. Во всей свите не найти одинаковых лиц, потому что обличьем они походили на настоящих стражников. Воинов пожалели, а вот слугам, наложницам, и даже сыновьям, не повезло. Летописи сообщают, что вместе с несметными богатствами в мир иной вынуждены были «уйти» семнадцать сыновей, три тысячи наложниц и сотни слуг.
Серые ровные ряды кое-где нарушались повреждённой фигурой воина. Серые, потому что цвет моментально исчез от соприкосновения с воздухом. А раньше они были ярко раскрашены. Бесконечная череда скульптур и черепки от повреждённых фигур наводили мысли на философский лад: армия осталась непобедимой или всё-таки время выиграло сражение… «Божественный Цинь» мыслил, что его подземные воины простоят пять тысячелетий.
Шаг за шагом приблизилась к участку, где внизу прямо на глазах посетителей археологи бережно проводили раскопки. В сторону откладывали какие-то черепки, а грунт грузили в корзины, которые по команде поднимали наверх рабочие. Тут задержалась подольше. Работа археологов заворожила, вернее то, что извлекалось ими. И вдруг ровный тихий гул голосов слился в единый испуганный возглас. Один из рабочих стал скатываться в траншею, где находились археологи. Я успела увидеть, что его намеренно толкнул пожилой мужчина в тёмном халате, который стоял сейчас позади суетящихся рабочих в ярких «спецовках». Откуда он взялся, не заметила – раньше его среди них не было.
Я закричала, указывая на виновника происшествия. Вокруг разноголосо шумели все, так что мой возглас потонул в других. И тут старик поднял голову, в какой-то миг его прищуренные глаза сверкнули в мою сторону, он даже приподнял одну руку в приветствии, а другой опирался на палку. Между нами приличное расстояние, но каким-то образом я узнала глаза в лучиках морщинок. Это старик с «моей» картинки. Зажмурилась, тряхнула головой, а когда снова посмотрела, старика и след простыл.
Украдкой оглянулась вокруг. Хотелось убедиться, что никто не обратил внимание, как я тут подпрыгивала и размахивала руками словно ветряная мельница лопастями.
Рассматривая бесконечные ряды воинов, быстро продвигалась вперёд. «Тебя, Хромая нога, точно, судя по «той» картинке, среди лучников не могло быть. Ты же завещал Душу пехотинцу. Так зачем ты привёл к ним? А-а, поняла, решил посмеяться надо мной и устроил забаву. Здесь было удобно столкнуть бедолагу в траншею. Только в этом месте работают археологи. Скажу тебе, шутка неудачная. Хорошо ещё, что безвинный человек, твой потомок, между прочим, ничего не повредил себе. До сих пор, наверное, думает, как его угораздило свалиться».
Утомлённая видом раскинувшегося огромного войска, одолеваемая одним желанием поскорей выйти из шатра, словно натолкнулась на преграду и замедлила шаг.
А вот и гвардейская пехота. Не обижайся, старик. Не дождёшься, что буду искать твоё лицо. Не хватало ещё, чтобы глиняный болван мне подмигнул.
Быстро пройдя несколько метров, направилась к выходу.
Где-то там, за последними защитниками находится тот, чей покой они оберегают. Ой, да находится ли? Цинь Шихуанди был ещё тот интриган. Возможно, как подозревают учёные, величественное глиняное войско охраняет фальшивое погребение Верховного Главнокомандующего, что это всего лишь декорация, чтобы обмануть злых духов. Но воины молчат. И те, которые выстояли, оказавшись на поверхности, и те, которые рассыпались. Они не предали императора.
Что есть материя… Что есть призрак… Что есть вечность… У меня нет ответа.
Уезжала с лёгким сердцем. Многотысячный воинский гарнизон выглядит масштабным. Мечта сбылась – я увидела «живую» легенду, которую народная молва передает из поколения в поколение.
[1] Ванфунзин – одна из самых известных торговых улиц в Пекине.
[2] Терракота -жёлтая или красная гончарная глина высшего качества.
[3] Ки́новарь, минерал. Содержит 85,83 процента ртути.
[4] Хуань – душа в китайских мифологических представлениях.