1
Подкралась осень. Еще вчера все дышало зноем. А сегодня с утра легкую занавесь в открытой балконной двери развевает уже по-осеннему прохладный ветерок.
Сегодня мой последний день в этом городе. Много лет приезжала сюда в командировки. Иногда на короткое время, а бывало и надолго, как в этот раз. Но больше таких поездок не будет. Так сложились обстоятельства.
Ночь прошла тревожно. Несколько раз просыпалась с беспокойными мыслями о предстоящем дне.
Утро, как обычно, повторяющееся изо дня в день: душ, завтрак, сборы, просмотр записей – плана на день. Хотя последнее уже не нужно. Оставляю записную книжку на столе.
Я собираюсь на свидание. Последнее свидание. Прощальное.
В это раннее осеннее утро немного прохладно. Синее небо подернуто рябью белых, кое-где подсиненных облаков. Взгляд задерживаю на беседке. Она в традиционном стиле: выгнутая «взлетающая крыша» с приподнятыми углами, создающая ощущение легкости, покоится на столбах. Внутри под крышей изящные доски. К ним прикреплены планки с орнаментом и силуэтами драконов. Орнамент и драконы сияют краской «под позолоту» и инкрустированы перламутром. Беседка покрыта ярко-красным лаком. Нарядная, она не выглядит вычурно среди небоскребов. На фоне яркой синевы и зелени, уже подернутой осенью, беседка сияет своей красотой. Как так можно было «вписать» это великолепие среди гигантов-зданий и не потерять ощущения простора, для меня загадка. Впечатление будто это «каприз» архитектора, который он выразил в самый последний момент. Но этот последний штрих не только поражает, но и создает умиротворение.
После долгого рабочего дня любила посидеть в этой беседке прежде, чем зайду в двери гостиницы. Мне нравилось смотреть на огни города, слушать легкое пошептывание листьев клена, мысленно разговаривать с тобой, любимый. Я всегда ждала встречи с тобой. В любое время, когда возвращалась после разлуки, долгой или не очень, ты всегда встречал меня прямо у трапа самолета. Я попадала в раскрытые объятия, вдыхала запах моря и далеких путешествий, слушала твой шепот, острожные прикосновения к моему лицу вызывал бурю чувств. Хотелось кричать: «Люблю тебя!» Но я только улыбалась и наслаждалась радостью новой встречи.
Полюбовавшись в который раз на беседку, иду по дорожке, старательно подметенной дворником. Вдруг прямо на меня спланировала веточка клена. Успеваю ее поймать. Два расцвеченных листочка удержались на ней. Странно, весь клен, еще зеленый, а эти уже отмечены легким красно-желтым узором. От веточки идет терпкий запах. И вдруг ушла щемящая тоска. Ведь я иду на свидание. И ничего, что это последнее свидание.
Сегодня прощальное свидание с моим любимым городом. Далекий китайский город, но с русскою душой. Когда-то он так и назывался – Дальний.
Дальний … Далянь … Нашему роману с тобой уже несколько лет. С первого нашего знакомства, с первого взгляда влюбилась в тебя. Люблю тебя в любую погоду, в любое время года. И сейчас, мой город, мы начнем с тобой прогулку вот с этого парка. Хоть и начало осени, но она уже чувствуется. Легким взмахом кисти осень коснулась деревьев. Так, всего одним мазком. А листья сразу же откликнулись и кое-где чуть оттенились легким багрянцем. Трава на газонах уже не так вызывающе зелена, а в цветниках хоть и буйство красок, но красота не летняя, кричащая, вызывающая. Цветы будто просят: «Полюбуйтесь нами».
Воздух, как из бабушкиного флакона с духами - тягучий, настоянный на травах и разноцветье.
Осенние запахи усиливает едва уловимый чуть влажный ветерок. По подстриженным газонам снуют туда-сюда вставшие на крыло летки – им еще не ведомы холод и непогода и потому их беззаботное и звонкое «цвик-цвик» разносится по всему парку, а взрослые птицы степенно вышагивают и что-то сосредоточенно высматривают в траве. Среди этого великолепия деревьев, пения пичужек, ярких порхающих бабочек в замысловатом танце, чувствую себя уютно.
Люблю этот парк не только за его уют. Всегда буду помнить, что он заложен русскими в далекий 1898 год, открывшими этот приморский жемчужный уголок на северо-востоке Китая. Так сложилась история, что честь проектировать город досталась многим известным русским архитекторам, в том числе, петербургским. По их совместным проектам он строился. Русское общество привыкло у себя на родине к воскресным прогулкам в скверах и парках. Вот и здесь разбили парк. Мысленно вижу прогуливающихся барышень в шляпах под руку с военными, гражданскими, нянь с резвыми малышами, а на скамьях сидят те, кто постарше.
Теперь в этом парке традиционно отдыхают далянцы. Они называют его Парк Труда. Здесь есть чему удивиться и чем полюбоваться: многочисленные пруды, озеро лотосов, небольшой зоопарк со страусами, павлинами, на радость детям и взрослым распускающими свои красочные хвосты. И, конечно же, беседки, беседки – большие и маленькие со своими неповторимыми «взлетающими» крышами. Китайцы вообще к беседкам имеют пристрастие. Согласно китайской науке «фэн-шуй», которой этот народ придает огромное значение, особая форма крыши не дает неблагоприятной энергии скапливаться в острых углах кровли. Да и цвет в этой науке несет смысловую нагрузку. Красный – счастье, удача, процветание и жизненная сила. Ну, а черный – цвет стабильности. Беседки никогда не пустуют.
Медленно поднимаюсь вверх по ухоженной дорожке. В каждом городе, хоть дома у себя на родине, хоть за границей, есть место, куда приходят горожане по торжественным дням или просто так. И в Даляне тоже такое место есть. Дорожка ведет меня в том направлении.
Стою на одной из самых высоких панорамных площадок. Передо мной раскинулся удивительный город. Исторически, он сохранил архитектуру трех культур: китайскую, русскую и японскую. Вот перед взором – современная торговая улица, охватывающая две прямо противоположные по своему стилю стороны. С правой – огромный, современный, весь из стекла, торговый центр. А напротив, уже по левую сторону – тоже торговый центр. Только расположился он в нескольких зданиях, соединенных между собой галереями-переходами, построенными во времена становления Китайской народной республики. И тот и другой центр китайцам нравится. В одном они любят неспешно прогуливаться, посматривая внутрь через стеклянные стены бутиков – уж цены там больно «кусаются». В крайнем случае, посидят в «Макдоналдсе» за порцией картошки и неспешными разговорами с друзьями или в «Стар баксе» за чашкой кофе. А в другой центр, собственно, и ходят по назначению – купить еду, одежду и все, что нужно для домашнего обихода.
Вообще торговые центры в Китае, это особые государства. Однажды, узнав из рекламы от китайских друзей об очередном юбилее торгового «царства» и сопутствующих по этому поводу скидок, поспешила приобщиться к «всекитайскому» празднику. В полной мере в такие моменты можно прочувствовать, что такое огромное население. И в этот свой поход и, позднее уже, глядя со стороны, всегда задавалась вопросом: для чего они посещают эти распродажи? Народ строем идет плечом к плечу плотными рядами по торговым площадкам. Не то что купить, увидеть что-либо невозможно. Просто стена из людских тел. Но горожане почему-то каждый раз на что-то надеются и в такие дни даже с работы уходят пораньше в надежде быть, если не единственными, то хотя бы редкими покупателями. Ничего подобного – весь город собирается в эти дни на распродажах, и всегда со всех сторон можно услышать один и тот же вопрос: «Почему так много народа?» Но бывают счастливчики, которым что-нибудь достается. Вот такие счастливицы – мои российские коллеги – пришли однажды ко мне в гостиницу поздно вечером, чтобы похвастаться своими покупками. Они долго примеряли какие-то джинсы «сумасшедшей» модели, крутились у зеркала с сумочками, нахваливали еще какую-то мелочь. Затем мы пили чай с пирожными, и коллеги радовались, что так удачно заглянули на распродажу. Следующим вечером мы снова пили чай, и я слушала сетования моих приятельниц. Ни к одной из купленных вещей не подходит ничего из имеющегося в гардеробе. Чтобы как-то составить приемлемый ансамбль, нужно опять что-то купить, а там фасон нужно еще поискать, да и сумочка не понять какой формы и цвета. И, вообще, уже придя домой, они задались вопросом: а зачем это было нужно покупать?
Перевожу взгляд правее от этой улицы. Вот необычный памятник. Огромный стеклянный шар поддерживают руки из металла разного цвета – символизирует дружбу народов мира независимо от их расы. Вообще, китайцы удивительный народ. Можно встретить много сооружений: от домов до памятников, как вот этот, которые что-то символизируют.
За этим памятником видна площадь Чжуншань. Там расположен культурный центр Даляня. Именно тут проходят ежегодные музыкальные фестивали. Между собой горожане называют эту площадь Музыкальной. Это самая старинная площадь здесь. Она была одной из первых площадей, заложенной русскими поселенцами и построенной в самом начале основания города. У нее даже первоначальное название было – Николаевская – в честь Николая II. На площадь выходят историческими фасадами несколько зданий начала 20 века, так напоминающие петербургские. За ними высятся современные - в стиле хай-тек. Но вид площади они совершенно не портят. Как-то вот ужились вместе.
На видовой площадке прибавилось народу. Здесь и китайские, и русские туристы. У всех панорама города вызывает восторженное настроение.
Смотрю левее – видна целая улица, которую и сейчас называют Русской. Туда я обязательно сегодня пойду.
Люблю гулять по тесным переулкам. То там, то тут вижу старые, европейской постройки, здания. Мне нравится рассматривать их, пытаюсь «увидеть» прошлых хозяев. Кажется, что сейчас отодвинется занавеска и выглянет любопытное русское лицо.
Вот дом градоначальника. Он хоть и большой, но какой-то очень уютный. Прохожу мимо здания, где когда-то в те далекие времена располагалась дорожная управа, администрация города. А вот пошли дома именитых горожан. И уже не слышу разноголосицы иностранной речи, затихли голоса торговых зазывал. Только дома по обе стороны улицы, так напоминающие Петербург. В прошлом это был Инженерный проспект. Время остановилось для меня. Мысленно представляю, как ходили по этим улицам, работали, строили город русские. Вдали от своей родины тосковали по своим родным местам и долго еще не имели возможности вернуться домой. Многие из них смогли вернуться через долгие годы, а некоторым было и это не суждено.
В действительность меня вернул дождь. Вдруг набежала небольшая тучка, заморосили первые капли. И сразу людской поток расцветился раскрытыми зонтами. Как и в любом другом приморском городе, женщины всегда в своих сумочках носят сложенные зонты. Так же неожиданно дождь прекратился, и зонты заняли свои места до следующего случая.
Рядом притормозило такси. Водитель сделал приглашающий жест. Сажусь. Объясняю, куда ехать. Нужно отметить, что водители в Китае – это особый народ. Как и в любой точке земного шара многие из них не прочь поговорить. И если учесть, что китайские водители, кроме своего языка, а чаще вообще только языка на местном диалекте, ничего не знают, то беседу пассажира-иностранца и китайца стоит послушать. Не знаю, как с другими иностранцами, но с русскими, которые, за редким исключением, не владеют китайским, это выглядит примерно так. Начинается «беседа» с обсуждения президента: фамилия президента и характерный жест большого пальца – «хорошо». В ответ получает тоже: «Китай - хорошо». Таким образом, обозначен статус-кво – вам и вашей стране выражена доброжелательность и ответный комплимент. Дальше, по всей видимости, идет повествование о том, где проезжаем: об этом можно догадаться по характерным кивкам головы. Вот проезжаем мимо парка Труда, с огромным футбольным мячом, который виден даже из-за высоких деревьев – почетный знак любителям футбола. В городе базируется самая успешная китайская футбольная команда. Она входит в пятнадцать команд китайской суперлиги. Сейчас она вторая в Китайской лиге. Стадион тоже впечатляет – на пятьдесят шесть тысяч мест, - мы как раз проезжаем мимо, и водитель движением руки показывает его. Говорит не только водитель, но и пассажир отвечает на своем языке, что ему нравится город, нравится все, что он здесь увидел. Так каждый, говоря поддерживает беседу. Довольны оба. А если учесть, что во время беседы водитель смотрит на собеседника, по сторонам, но только не вперед, на дорогу, то удивительно, как без происшествий мы добираемся до места назначения. Справедливости ради, аварию на дорогах в Китае можно увидеть не часто.
А мы подъезжаем к площади Синхай – Морская Звезда, где меня ждут мои китайские друзья Вэй Цзинь и его жена Ки Ванг. Площадь поражает своими размерами. Это самая большая площадь в восточной части Азии. Здесь стремится побывать каждый гость города. Именно здесь на этой площади так много значимых для далянцев символов. Это и стела, поставленная в честь 100-летия города. А было это совсем недавно – всего-то в 1999 году. Так что город совсем молодой. Можно сказать, юный. Это и памятник, выполненный в виде раскрытой книги, где символически считается, что в неё вписана история города с его прошлым и настоящим. Это и бронзовая дорожка с отпечатками настоящих следов. Начинается она со следов ветеранов труда – это прошлое Даляня, затем идут следы передовиков производства – это настоящее Даляня. А завершают дорожку маленькие детские следы – будущее Даляня. В конце дорожки – скульптура мальчика и девочки, показывающие бронзовыми ручками перед собой – у подножья площади плещется Желтое море.
Ежегодно на площади проходят разные фестивали и праздники. Наверное, один из самых ярких – фестиваль Моды. Целый день идут здесь грандиозные представления, а потом начинается шествие всех участников от Синхай через весь город и заканчивается на Музыкальной площади.
Здесь, на Синхай, мы и договорились о встрече. Накануне я приняла решение обязательно попрощаться с еще одним местом. Вэй Цзинь сразу же предложил сопровождать меня в этой поездке.
2
Дорога лежит вдоль моря. Зная, как для меня важна эта поездка, в машине тишина, что для Ки Ванг не обычно. Смешливая, она и минуту не может посидеть в молчании.
Мимо проносятся рыбацкие деревушки с одной стороны и «морские огороды» — с другой. В «огородах» выращивается все – от морской фауны до флоры. И кормятся с «огородов» и крестьяне, и горожане.
Въезжаем в Люйшунькоу – отдаленный район Даляня. Дыхание перехватывает. У меня особое отношение к этому месту. В юности, совершенно случайно, прочитав книгу «Порт-Артур» Александра Николаевича Степанова, была потрясена. Уже в зрелые годы довелось увидеть район, где располагался исторический Порт-Артур. Не только увидеть, но и работать там. Сегодня прощаюсь и с ним. Город с нелегкой судьбой.
Мало что теперь напоминает о том, что не так давно это был легендарный Порт-Артур – военно-стратегическая база. Она принадлежала Российской империи, согласно заключенной в 1898 году русско-китайской конвенции. Это был русский оазис посреди чужой земли.
Едем медленно. Сейчас покажутся постройки русского Порт-Артура. Постройки николаевской эпохи. Их очень мало сохранилось. Да и эти доживают уже последние месяцы.
Вот показалось приземистое здание из красного кирпича. Русская школа. Здесь смешливые петербургские девочки Шурочка и Женечка, невымышленные героини романа А.Н Степанова, учили русских ребятишек. Сюда прибегали чумазые китайские дети. Их не прогоняли. Они, робевшие поначалу, осмелев, садились рядом и слушали учительниц. А потом выводили каракули на листочках, которыми с ними делились их русские сверстники. Они, уцелевшие в то лихое время, сохранят память о русских. И это их рассказы будут передаваться из поколения в поколение.
А молодые учительницы еще не знают, что осталось совсем немного мирного времени. Скоро им придется надеть форму сестер милосердия, день и ночь ухаживать за раненными сухопутными и морскими защитниками крепости, поток которых будет нескончаем. А потом одна из них погибнет. Другая встретит любовь всей своей жизни.
Сейчас я смотрю на город взглядом из прошлого. Проживаю прошлое.
Вот здание офицерского собрания. Тоже красной кладки. Из его окон, в день Святой Татьяны, великосветские дамы и офицеры увидели фейерверк над морем. Но он не был фейерверком. 26 января 1904 года началась война. На долю русской армии и флота выпало тяжелое испытание.
Проезжаем железнодорожный вокзал. Его построили русские. Это последняя станция знаменитой КВЖД. Очень знакомая архитектура – сколько таких вокзалов разбросано по России. А этот стоит здесь. Длинный фасад с зеленой куполообразной крышей и обязательным завершением – башенкой со шпилем. И до сих пор служит. А совсем скоро у него появится помощник и соединит Люйшань с Далянем – метро.
Сразу после вокзала открывается бухта. Для тех, кто едет по этой дороге впервые – открывается неожиданно. Но я ждала. Вот она – «Пасть тигра». Так называют ее китайцы. Сейчас на рейде стоят военные корабли. Китайские. А я мысленно вижу русские. Именно отсюда, с прибывшего из Владивостока парохода Добровольного флота «Саратов» на берег сошли первые воинские части. Это были две сотни забайкальских казаков, дивизион полевой артиллерии и команда крепостной артиллерии.
Неподалеку видно длинное здание барачного типа – там был склад патронов. А вот чуть дальше мельком можно увидеть часть Электрического утеса. Там размещалась артиллерия, где служил отец писателя Степанова.
Земля Порт-Артура жесткая, скалистая. Город плотно окружен высокими сопками и горным хребтом. Трудно представить, что в ту пору они были совершенно без растительности. Разве что кое-где пробивался невысокий кустарник да трава. Сейчас сопки густо заросли деревьями. Много черной сосны. Когда-то здесь проходили траншеи, линии обороны. Все скрыла поросль.
Дорога вьется серпантином, мы продвигаемся все выше и выше, удаляясь от моря. Есть заветное место, которое обязательно должен посетить русский, приезжающий в Порт-Артур. Это гора Вантай – «Орлиное гнездо». Здесь расположен музей русским защитникам крепости под открытым небом. Можно сказать, что это ворота крепости. Везде видны повреждения от японских снарядов.
Сохранилось офицерское общежитие. Внутрь, конечно, войти нельзя – это не безопасно, время и природные катаклизмы частично разрушили перекрытия. Но посмотреть с внешней стороны вполне доступно. Туристы, до этого весьма оживленные, здесь примолкают. Думаю, мысленно они тоже в том времени. Вот неширокий коридор, а там дальше большая комната, освещенная узкими окнами. Сейчас она пустая. Но так и видятся многоярусные кровати.
Вызывает интерес сохранившиеся подземные каналы, лестничные колодцы, деревянный висячий мост, окоп, внешние траншеи… И все это в скалистой местности. Однажды увидела, как девушка взяла горсть земли с камешками и положила в пакет. Объяснение было неожиданным. Ее соседка, не имеющая возможности самой приехать в Порт-Артур, попросила привезти частичку земли. Оказывается, ее дед был инженером и строил здесь оборонительные сооружения.
Дальше укрепленные подземные ходы, полуразрушенная телефонная комната, груда глыб от взорвавшегося снаряда. Последний командный пункт генерала Романа Исидоровича Кондратенко, начальника сухопутной обороны крепости. На этом месте генерал погиб. А с ним еще несколько высокопоставленных офицеров. Ходят слухи, что это был не случайный снаряд, а результат предательства.
Романа Исидоровича Кондратенко называли «душой крепости». Вышел из бедной дворянской семьи, был самым молодым генералом в Порт-Артуре. Приземистый, кривоногий, с некрасивым лицом, он раздражал вышестоящих офицеров. Да и побаивались они его за прямолинейность и настойчивость: если считал, что так должно быть – так и будет. Вызывала раздражение любовь и уважение простых солдат и офицеров к личности генерала.
С гибелью талантливого командира судьба крепости оказалась решена. Человек сильной воли, большой личной храбрости, редкого благородства духа, был кумиром солдат.
Долгой обороне Порт-Артура содействовал, главным образом, талант Кондратенко. В свою очередь и грозное имя коменданта крепости Анатолия Михайловича Стесселя, которого в гарнизоне все боялись и уважали, в течение 11 месяцев – столько длилась оборона – носилось над Порт-Артуром.
По словам участника обороны штабс-капитана Голицинского обороняться после потери последнего оплота – Орлиного гнезда, — уже не было никакой возможности. Дальше офицер заключил: «Стессель, беря весь позор сдачи на свою раненую голову, а он был незадолго до этого ранен в голову, не решился принести в жертву жалких останков гарнизона и восемнадцать тысяч больных и раненых, лежащих в госпиталях, так как продолжать оборону было не с кем и не с чем».
Стессель подписал капитуляцию. Со стороны японцев была подпись генерала Ноги.
Надо отметить, что, хотя крепость Порт-Артур после жесточайшей осады и была сдана японцам, итоги этой битвы призваны позорными вовсе не для Российской империи, а для Японии. Ведь стотысячная армия, штурмовавшая крепость оказалась разбита. Её численность была в четыре раза больше, чем российских солдат. Кроме того, весь вражеский флот был брошен на осаду. Это позволило русским войскам одержать победу на других фронтах.
Длительная и тяжелая борьба за Порт-Артур, огромные людские потери, понесенные обеими армиями, оставили глубокий след в душе не только русского народа, но и японского. Бывший командующий японской осадной армией генерал Ноги выразил в своей стихотворной поэме битву за крепость так:
«… Обломки и трупы покрывали склоны гор,
Взрывы снарядов изменяли их очертания,
Такой трагедии не было на земле…
С тех пор как появились боги». …
А японская поэтесса Есана Кан в те дни написала: «Корабль-великан не вернулся домой. У Порт-Артура в пучине морской десять тысяч людей – игрушка прибоя».
В первые дни войны погиб практически весь российский флот, базирующийся в Порт-Артуре. Оказавшись запертыми в бухте, корабли были расстреляны. Сюда, в залив вошел легендарный флагман «Петропавловск». И буквально на глазах у всего города над броненосцем взметнулся столб дыма и пламени - наскочил на мину. И еще взрыв – детонировали снаряды и торпеды. Почти весь экипаж погиб. Среди них - вице-адмирал Степан Осипович Макаров, командующий Тихоокеанской эскадрой. Талантливый командир, человек величайшего мужества. Он пользовался уважением даже у врагов. Японский поэт, яростный противник войны, Исикава Такубоку на страницах японских газет так откликнулся на известие о гибели Макарова:
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов,
Замрите со склоненной головой
При звуках имени его: Макаров.
Его я славлю в час вражды слепой
Сквозь грозный рев потопов и пожаров.
В морской пучине, там, где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит. …
…Враг доблестный! Ты встретил свой конец,
Бесстрашно на мосту командном стоя.
С Макаровым сравним, почтя героя
Спустя века. Бессмертен твой венец!
И я, поэт, в Японии рожденный,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясенный,
Сдержать порыва скорби не могу. …
Вместе с Макаровым погиб и великий русский живописец, художник-баталист и литератор Василий Васильевич Верещагин. Верещагин как-то воскликнул: «…Больше батальных картин писать не буду – баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю горе каждого раненого и убитого». Не сдержал слово. Человек с обостренным чувством долга, он снова оказался на дорогах войны. Последней для него войны.
Делаем последнюю остановку. У ворот нас встречает мой давний друг и смотритель Мемориального кладбища русских и советских воинов Юньчжи.
Медленно идем по дорожкам. Здесь покоятся два поколения наших соотечественников, солдаты двух войн – корейской и русско-японской. Одни – наши современники, другие – уже легенда. Считается, что это самое большое русское воинское захоронение за рубежом. Для всех, кто приезжает в Далянь, посетить этот Мемориал - равнозначно посещению святого места.
Вот часовня с памятной надписью: «Здесь покоятся бренные останки доблестных русских воинов, павших при защите крепости Порт-Артура».
Неподалеку от часовни читаю на обелиске фамилии пяти матросов с крейсера «Адмирал Корнилов». Иду по узким дорожкам скорби дальше. Останавливаюсь возле большого каменного креста. Последнее братское упокоение погибших с транспорта «Енисей». С трудом можно прочитать: «Мичман Хрущев, инженер-механик Яновский и 9 нижних чинов». Кто вы, нижние чины? Почему безымянные? Знают ли ваши потомки, где нашли последний приют ваши тела? Хранят ли память о вас в семейных историях?
Кресты…кресты…обелиски… Братские захоронения… Как же вас много здесь с именами и без – просто «похоронен священник», «полковник … А вот за оградкой две могилы. На одной богатый памятник из черного гранита с надписью «Защитникъ Портъ-Артура генералъ-майоръ Борисъ Васильевичъ Васильевъ». Очень мало осталось сведений об этом человеке. Во время русско-японской войны был ранен, избежал плена, выехал в Россию; но в конце концов вернулся в Далянь, а затем в Порт-Артур, где стал попечителем русского кладбища. И сам был похоронен здесь в 1935 году. Богатый памятник был поставлен на средства Евгении Ильиничны Едреновой. Той самой Женечки, учительницы городской школы. В Порт-Артур она приехала в 1903 году, когда началась война, стала сестрой милосердия. На ее попечении было 12 палат. По воспоминаниям очевидцев, не зная отдыха, ухаживала за ранеными солдатами и офицерами. После окончания войны, сопроводив из Порт-Артура последних раненых, сразу же вернулась в Дальний. Здесь после русско-японской войны обосновалось немало русских. Они создали русскую общину. Женечка была одной из ее активисток.
Её не стало в 1946 году. В короткой заметке того времени писали, что в последний путь её проводили со всеми воинскими почестями как военную сестру милосердия. Гроб установили на артиллерийский лафет, который передвигался шестеркой лошадей через весь город. Процессию сопровождал воинский эскорт – два взвода солдат и матросов. На подушках несли ее боевые награды – медаль Красного креста, учрежденную в память о русско-японской войне 1904-1905 годов, медаль «За усердие» и бронзовый крест с надписью «Порт-Артур».
Евгению Ильиничну, похоронили рядом с ее боевым товарищем и другом генерал-майором Васильевым, как она того и хотела. Ее памятник очень скромный.
Позже две могилы обнесли одной оградой и стали называть, как это принято в Китае, «Могилой влюбленных».
Склоняю голову. У этой могилы прошу прощения у всех, кто здесь лежит. В чужой земле. Но когда они умирали, то умирали за свое отечество. За что прошу простить? За стыдливое умалчивание проигранной войны. За то, что время стирает ваши образы.
В молчании покидаем Мемориал. Нас провожает за ворота Юньчжи. Пожимаем друг другу руки. Увидимся ли еще когда?
В последний раз бросаю взгляд на Порт-Артур, расстроившийся вглубь сопок, обойдя русское кладбище.
Дорога назад показалась короче. Снова иду по дорожке к гостинице. Машинально сворачиваю к беседке. Присаживаюсь. Устала. Смотрю на огни любимого города. Слезы грусти навернулись на глаза. Прощай, мой любимый город. Роман окончен.
***
Рано утром такси увезло меня в аэропорт. Вхожу в зал. Иду к табло. И, Боже, там, улыбаясь во все лица, стоят мои друзья, коллеги. Мешая друг другу, мы обнимаемся, говорим какие-то слова. Каждый пытается вручить нехитрый подарок на память, оберег, что-то еще – да это и не важно. Важно – роман продолжается! Мы обязательно увидимся, мой далекий китайский город с русскою душой!