Отмаршировали по стране парады Победы, отцвели кусты благоухающей сирени, на каштанах догорали бело-розовые свечки – приближалось долгожданное лето. А вместе с ним – пора студенческих сессий. В конце шестидесятых годов прошлого столетия я был одним из счастливчиков, обучающихся в Политехническом институте на факультете звукотехники, и пытался всеми правдами и неправдами не посрамить гордое звание советского студента.
В то время особое внимание уделялось развитию спорта среди молодёжи, и наш Политех не был исключением. Спортивная кафедра насчитывала около двухсот тренеров и преподавателей всевозможных направлений. Волейбол, футбол, спортивная гимнастика, лёгкая и тяжёлая атлетики, самбо, дзюдо – всё было к услугам будущих инженеров. Студенты защищали честь своего института на различных Всесоюзных соревнованиях, из года в год пополняя медальную копилку. В одной только нашей группе было несколько волейболистов, борцов, два гимнаста, по одному тяжелоатлету и конькобежцу, и ваш покорный слуга – капитан сборной института по дзюдо, чемпион города в своём весе. Частые поездки на сборы и соревнования, а также многочасовые тренировки отнимали много времени, при этом учёбу никто не отменял, сложные технические дисциплины должны были быть сданы в срок. В связи с этим деканатом разрабатывались специальные графики сдачи сессий для спортсменов, но, должен признаться, некоторые преподаватели шли нам навстречу, принимая зачёты и экзамены без особых сложностей.
Как ни странно, но я легко отделался на первой сессии. Даже сходу сдал начертательную геометрию, приводящую в священный ужас первокурсников, совершенно случайно угадав проекцию точки на плоскости. Между тем, неумолимо приближалось окончание первого курса, а вместе с ним, экзамен по высшей математике, при мысли о котором, в страхе трепетали сердца студентов. Дело в том, что преподаватель сего предмета был необычайно строг и требователен. Бывалые второкурсники поведали нам, что только единицам удаётся сдать экзамен с первого раза. Выставить почти всем «двойки» – это пара пустяков для Дмитрия Ивановича – кавалера орденов Славы, человека, мужественно прошедшего всю войну и вызывающего огромное уважение у преподавательского состава. Это был мужчина лет пятидесяти пяти, ничем не примечательный внешне. Среднего роста, поджарый, в аккуратном тёмном костюме, с гладко зачёсанными назад волосами, густо тронутыми сединой. Надо отдать ему должное – предмет свой он обожал, знал и преподавал его великолепно. Но и требования к студентам были высокими и бескомпромиссными.
***
– На экзамене можете делать всё, что угодно. – Дмитрий Иванович снял очки, подошёл к окну и чему-то улыбнулся. Окна аудитории выходили в парк, где высокие разлапистые ели здоровались с кронами могучих дубов, залитых ослепительным солнцем. Лекция давно окончилась, но математик специально задержался по нашим просьбам. – Можете приносить конспекты, можете списывать – я знаю, что бесполезно бороться со шпаргалками. – После этих слов мы одобрительно зашумели, а преподаватель продолжал: – После того, как вы принесёте мне листик с ответами, я его переверну и поговорю с каждым, как математик с математиком. Правильный ответ на один мой вопрос оценивается в три балла, на два – четыре, на три – пять.
– Нет, ну это нечестно! – раздались выкрики. – Зачем тогда тянуть билеты?
– Таковы мои правила, – пожал плечами Дмитрий Иванович. – Вопросы я буду задавать из программы. Ничего сложного для тех, кто к экзамену готов.
На этом он закончил, собрал в тёмно-коричневый портфель книги и конспекты и лёгкой пружинистой походкой вышел из аудитории. Группа бурно обсуждала услышанное, а мне было некогда – я опаздывал на тренировку. Быстро сгрёб свои вещи в сумку, на ходу заскочил в буфет за пирожком с картошкой и вылетел на уличные ступени перед центральным входом, почти догнав Дмитрия Ивановича. Он шёл не торопясь, а навстречу ему, с парковой лавочки поднялась улыбающаяся женщина лет пятидесяти. В руках она держала веточку каштана с увядающей, бледно-розовой свечкой соцветия.
– Прости, милая. – Преподаватель поцеловал женщину в щеку. – Студенты задержали.
– Как обычно, дорогой мой Пифагор. – Женщина взяла его под руку. – Пойдём домой?
Пара направилась через парк по узкой тропинке, а я в удивлении замедлил шаг. Эту женщину я видел часто в институтском парке. Осенью она сидела на лавочке, держа в руках букетик хризантем или ярко-жёлтых листьев, зимой – неизменную еловую веточку, весной приходила сначала с пушистой вербой, а потом с нежными первыми цветочками. Я и подумать не мог, что это жена Дмитрия Ивановича, терпеливо дожидающаяся его после занятий. «Интересно, почему она назвала его не по имени, а Пифагором?» – промелькнула тогда в голове мысль и умчалась, оставив тонкий след в памяти.
Через неделю Дмитрий Иванович проводил факультативные занятия, на которые договорились нагрянуть студенты-спортсмены нашей группы.
– Дмитрий Иванович! – решительно заявил волейболист Алик. – Вы должны отнестись к нам с пониманием!
– Так. Интересно. – Преподаватель обвёл нас невозмутимым взглядом. – Слушаю вас, молодой человек.
– Мы – спортивная гордость института, – продолжил Алик, – и у нас не хватает времени на подготовку к экзаменам.
– Нет, вы не подумайте, – встрял в разговор гимнаст Валера, – мы обязательно будем готовиться. Просто сделайте нам небольшое послабление, как спортсменам.
– Именно потому, что вы спортсмены – даже не подумаю, – покачал головой математик.
– Но почему?! – воскликнул я.
– Потому что человек должен быть абсолютно гармоничным. Коль вы замечательно развиты физически – гораздо лучше других, значит, и в умственном развитии должны превосходить многих! – отчеканил Дмитрий Иванович.
– Но ведь мы не математики!
– Позвольте спросить, почему великий математик древности мог быть выдающимся спортсменом, а нынешние спортсмены не могут стать математиками?
– Кто это был спортсменом? – недоверчиво поинтересовался тяжелоатлет Саня.
– Пифагор! Надеюсь, это имя вам известно?
Мы согласно кивнули.
– Так вот, он был не только учёным, но и победителем Олимпийских игр в кулачном бое! А с учениками его школы мало кто решался связываться в уличных драках!
– Ну-у-у, – протянул Алик, – это когда было. В древние времена. Сейчас всё по-другому.
– Вы так думаете? – Дмитрий Иванович обвёл нас задумчивым взглядом, а потом решительно встал из-за стола. – Пойдёмте!
Снедаемые любопытством, мы последовали за ним. Он привёл нас в спортзал, аккуратно снял костюм и рубашку, оставшись в тёмных трусах и белой майке.
– Будьте любезны подержать. – Дмитрий Иванович протянул мне наручные часы, потом легко подпрыгнул и ухватился за гимнастические кольца.
Какое-то время он повисел на них, вытянувшись в струнку, а потом спросил:
– Кто-то из вас может так сделать?
Напрягая мышцы, он медленно развёл руки в сторону и замер, образовав крест. Никто из нас, кроме гимнастов, на такое не был способен, и мы повернулись в их сторону.
– Да это плёвое дело, – хмыкнул Валера. – Любой начинающий гимнаст так сделает.
– А вот так? – спросил Дмитрий Иванович, улыбнулся и начал медленно поднимать туловище назад, до параллели с полом, не меняя положения рук.
Он перевёл тело в горизонтальное положение и застыл в форме креста. Что тут сказать?! Мы, молодые восемнадцатилетние спортсмены, замерли в восхищении с открытыми ртами при виде пожилого, по нашим меркам, мужчины, выполняющего невероятную фигуру! Мы потеряли дар речи, не веря своим глазам! Сколько же скрытой силищи было в парящем над нами мускулистом теле преподавателя! Он был похож на орла, раскинувшего крылья в полёте!
– С ума сойти можно, – очнувшись от шока, пробормотал гимнаст.
А Дмитрий Иванович продолжал улыбаться и подзадоривать:
– Так что? Может кто-то повторить? – И только стекающие по лицу капельки пота, указывали на невероятное напряжение.
Как же мы были посрамлены, признавшись, что никто! До этой невероятной демонстрации мы с гордостью считали себя спортсменами, а теперь стыдливо прятали глаза друг от друга. Седовласый мужчина, прошедший войну, утёр нос молодым счастливчикам, родившимся в послевоенные годы! Дмитрий Иванович медленно вернул тело в вертикальное положение и спрыгнул вниз.
– Теперь вы понимаете, что я не требую от вас невозможного? – спросил он, вытирая платком вспотевший лоб. – Математика и спорт – это одно неразрывное целое. Пифагор не был одиночкой в своих убеждениях.
Дмитрий Иванович вернулся в аудиторию, а мы ещё долго не расходились, обсуждая увиденное.
– Во, математик даёт! – качал головой Алик. – У него мышцы, как стальные тросы!
– Какой же я после этого гимнаст?! – Валера в отчаянии ударил кулаком в шведскую стенку. – Неуклюже извивающийся червяк!
– Всё, мужики! Хана нам на экзамене! – сокрушался Саня. – У этого Пифагора не проскочим!
– Часы! – вдруг хлопнул я себя по лбу и помчался к преподавателю.
В классе его уже не было, и я выбежал из института на улицу. Дмитрий Иванович как раз подходил к лавочке, с которой поднималась ему навстречу жена с одиноким ирисом в руках.
– Дима! – донёсся до меня встревоженный голос. – Ну как же так?! Что за ребячество?! Ты снова был в спортзале?
Женщина провела рукой по вспотевшему лбу преподавателя.
– Не волнуйся, милая. – Он нежно поцеловал её в ладонь. – Рассказывал ребятам о Пифагоре. Пришлось кое-что показать.
– Ох, уж мне этот Пифагор! – Жена покачала головой. – Что он знал о жизни? Под пулями не ходил в атаку, не лежал в госпиталях во время войны, из него не доставали осколки снарядов! А у тебя шрамы воспаляются и…
– Простите, Дмитрий Иванович, – я неловко прервал их разговор, – ваши часы.
– Твой ученик? – Женщина приветливо улыбнулась мне. – Ещё один последователь Пифагора?
– Наполовину. – Математик усмехнулся, застёгивая ремень на часах.
– Успехов вам, молодой человек! – Жена взяла мужа под руку, и они медленно пошли по парку.
– Спасибо! – запоздало крикнул я вдогонку.
Увы, но я так и не стал последователем Пифагора на вторую половину. К экзамену готовился всю ночь. Как истинный спортсмен ничего не учил, только старательно заготавливал шпаргалки, надеясь на русское «авось». Дмитрий Иванович запускал по пять человек. Я решил идти в третьей пятёрке. Один за другим из аудитории выходили ребята, расстроенные и пунцовые от негодования – всех ожидала пересдача.
– Это безнадёга! – махнул рукой Вася, отличник курса, также получивший «неуд».
Наконец, подошла и моя очередь. Старательно списав со шпаргалок ответы на вопросы билета, я отправился на «экзекуцию». Дмитрий Иванович невозмутимо пробежал глазами по моему листику, перевернул его обратной стороной, задумался на какое-то мгновение, а потом спросил:
– По какой формуле строится локон Аньези?
В этот момент сам старик Пифагор, поигрывая мышцами, ободряюще улыбнулся мне из глубины веков. Не иначе, как он лично походатайствовал за недоучку-дзюдоиста перед Дмитрием Ивановичем, потому что это была единственная формула из курса, чётко отложившаяся в моей памяти. Сердце от радости подпрыгнуло и затрепетало в груди. Ещё не веря в свалившееся на меня счастье, дрожащей рукой я нацарапал коротенькую формулу.
– Ну вот! – Дмитрий Иванович в удивлении взглянул на меня, опустив очки. – А говорил, что спорт и математика несовместимы. Первый претендент на положительную оценку! – Он обвёл торжествующим взглядом моих однокурсников, склонившихся над партами.
Пять пар изумлённых, немигающих глаз уставились на меня, словно на диковинное чудо, а преподаватель продолжал:
– Может быть, ты помнишь, как строится локон Аньези?
– Не помню, – честно признался я, – но могу нарисовать, как он выглядит после построения.
Немного осмелев, я размашисто вывел окружность и над ней – большую, красивую волну, бесконечно стремящуюся к оси абсцисс в обоих направлениях.
– Что ж, это четыре балла. – Дмитрий Иванович был явно заинтригован. – Продолжим сражаться за «пятёрку»?
– Не надо! – взмолился я.
– Сдаёшься, дзюдоист? – преподаватель улыбнулся.
– Сдаюсь, – согласился я, ликуя в душе – на самом деле, это была сокрушительная победа, вырванная ценой невероятного везения!
Плохо помню, как покинул на негнущихся ногах аудиторию, держа в руках открытую зачётку, и оказался среди ошалевших от новости однокурсников. Меня хлопали по плечам, трясли, обнимали, целовали и кричали что-то поздравительное. Минуя всех, словно в тумане, я спустился на первый этаж, через центральный холл вышел на залитые солнцем ступени у входа и сделал глубокий вдох. Лето полностью вступило в права, утопив в зелени парк института, раскрасив яркими пятнышками цветов зелёные лужайки и оглушив весёлым птичьим щебетом. На скамье, покрытой узорчатой тенью от высокой ели, сидела женщина лет пятидесяти в светлом летнем платье строгого покроя. В руках она держала маленький букет из полевых цветов, собранных здесь же. Увидев меня, она приветливо кивнула, а я радостно помахал ей рукой в ответ. Самое страшное осталось позади, переполненный ликованием, я отправился в обожаемый спортзал готовиться к очередным соревнованиям. А женщина, сидящая на скамейке в парке, продолжала терпеливо ждать своего мужественного, израненного войной Пифагора.